Она считает ей к лицу Париж, Ей с детства снится Эйфелева башня.

Она считает: ей к лицу Париж,
Ей с детства снится Эйфелева башня.
В глазах - тоска, в одежде стиль винтажный,
По-русски с ней в кафе не посидишь.
Она нет-нет да скажет: Эх, Монмартр,
Вот там вино вам подают такое...
И замолчит, прикинувшись изгоем,
Что ощутишь: как будто виноват
Ты в том, что нет поблизости Моне
Или Мане, Дали и Ренуара...
Поймешь невольно: Да, такой - не пара...
Пардоньте, скажешь, - я, мадам, на дне.
Она ж на твой уход не обратит
Хоть сколь-нибудь приличного вниманья,
Ей ни к чему пустое обожанье
Мужчины не французского на вид.
Ей тридцать пять. И замужем - ни-ни,
Работает, как мышь, в библиотеке.
С такой зарплаты не скопить вовеки
На шанс войти под своды Сен-Дени.
Но мнится ей: изысканна она
Как никому из русских баб не снилось...
Коллеги шепчут: хоть бы уж влюбилась,
Пророчат тут же: так помрёт одна.
Она ж на местных смотрит свысока
Своих "стошестьдесят" и в самом деле,
Кому какое дело, что Мамзелью
Зовут ее из жалости пока.

Она же верит: Франция близка...

Наталья Головатюк