ОНА УСНУЛА НА ПЛЕЧЕ МОЕМ

Она уснула на плече моем
     И, чуть вздыхая, как ребенок, дышит,
     И, вешним заколдованная сном,
     Ни чувств, ни слов моих уже не слышит...

     И среди этой лунной тишины,
     Где свет и мрак друг в друге растворяются,
     Какие снятся ей сегодня сны?
     Чему она так славно улыбается?

     А кто сейчас приходит к ней во сне?
     Я знаю. Ибо я умен и зорок!
     Улыбки эти безусловно - мне,
     Ведь я любим и непременно дорог!

     Сквозь молодость и зрелость столько лет
     Идем мы рядом, устали не зная,
     Встречая бури радостей и бед
     И в трудный час друг друга выручая.

     Но мудрая и добрая луна
     Вдруг рассмеялась: "Чур, не обижаться!
     Ты прав, конечно, но она - жена,
     Пусть милая, а все-таки жена,
     А им мужья, как правило не снятся!

     На свете часто все наоборот:
     Ты - муж прекрасный! Глупо сомневаться!
     Но вот скажи мне: ты запретный плод?
     Нет, я серьезно: ты запретный плод?
     Ах, нет? Тогда не стоит волноваться!

     Муж существует в доме для того,
     Чтобы нести обязанность любую.
     Он нужен для того и для сего,
     Короче, абсолютно для всего,
     Но толко не для ласк и поцелуя...

     А если сам захочешь навещать
     Вдруг чьи-то сны под звездным небосводом,
     То должен тоже непременно стать,
     Хоть в прошлом, хоть теперь, но только стать
     Вот этим самым "запрещенным плодом".

     Она уснула на плече моем,
     Неслышно ночь под потолком сгущается...
     Любимая моя, согрета сном,
     Совсем по-детски тихо улыбается...

     Лезть к ближним в мысли люди не должны,
     И споры ничего не достигают.
     Ну что ж, пускай средь вешней тишины
     Ей сладко снятся лишь такие сны,
     Что дорогое что-то воскрешают...

     И если мне никак не суждено
     Быть тем, кто снится в дымке восхищений
     Иль в тайне острых головокружений,
     Я снов чужих не трону все равно!

     И я ревнивых игл не устрашусь,
     Ведь может статься, озарен судьбою,
     Я все равно когда-нибудь явлюсь,
     Вот именно, возьму да и приснюсь
     Душе, готовой восхищаться мною...

     Пусть сны любимой остро-хороши,
     Однако может все-таки случиться,
     Что ведь и я не олух из глуши
     И в песне чьей-то трепетной души
     Могу и я торжественно явиться!