Книга Неизвестный солдат читать онлайн (Анатолий Рыбаков)

На стенах фотографии: дедушка в кавалерийской форме держит в поводу коня, дедушка –

объездчик, рядом с ним два мальчика – жокеи, его сыновья, мои дяди, – тоже держат в поводу лошадей, знаменитых рысаков, объезженных дедушкой.

    Новым был увеличенный портрет бабушки, умершей три года назад. На портрете она точно такая, какой я ее помню, – седая, представительная,

важная, похожая на директора школы. Что в свое время соединило ее с простым лошадником, я не знаю. В том далеком, отрывистом, смутном, что мы

называем воспоминаниями детства и что, возможно, есть только наше представление о нем, были разговоры, будто из-за дедушки сыновья не стали

учиться, заделались лошадниками, потом кавалеристами и погибли на войне. А получи они образование, как хотела бабушка, их судьба, вероятно,

сложилась бы по-другому. С тех лет у меня сохранились сочувствие к дедушке, который никак не был виноват в гибели сыновей, и неприязнь к

бабушке, предъявлявшей ему такие несправедливые и жестокие обвинения.
    На столе бутылка портвейна, белый хлеб, совсем не такой, как в Москве, гораздо вкуснее, и вареная колбаса неопределенного сорта, тоже

вкусная, свежая, и масло со слезой, завернутое в капустный лист. Что-то есть особенное в этих простых произведениях районной пищевой

промышленности.
    – Пьешь вино? – спросил дедушка.
    – Так, понемногу.
    – Сильно пьет молодежь, – сказал дедушка, – в мое время так не пили.
    Я сослался на большой объем информации, получаемой современным человеком. И на связанную с этим обостренную чувствительность,

возбудимость и ранимость.
    Дедушка улыбался, кивал головой, как бы соглашаясь со мной, хотя, скорее всего, не соглашался. Но свое несогласие он выражал редко.

Внимательно слушал, улыбался, кивал головой, а потом говорил что-нибудь такое, что хотя и деликатно, но опровергало собеседника.
    – Я как-то раз выпил на ярмарке, – сказал дедушка, – меня мой родитель та-ак вожжами отделал.
    Он улыбался, добрые морщинки собирались вокруг его глаз.
    – Я бы не позволил!
    – Дикость, конечно, – охотно согласился дедушка, – только раньше отец был глава семьи. У нас, пока отец за стол не сядет, никто не смеет

сесть, пока не встанет – и не думай подыматься. Ему и первый кусок – кормилец, работник. Утром отец первым к умывальнику, за ним старший сын,

потом остальные – соблюдалось. А сейчас жена чуть свет на работу убегает, поздно приходит, усталая, злая: обед, магазин, дом... А ведь сама

зарабатывает! Какой муж ей авторитет? Она ему уважения не оказывает, за ней и дети. Вот он и перестал чувствовать свою ответственность. Зажал

трешку – и за пол-литром. Сам пьет и детям показывает пример.
    В чем-то дедушка был прав. Но это только один аспект проблемы, и, возможно, не самый главный.
    Точно угадав мои мысли, дедушка сказал:
    – Я не призываю к кнуту и к домострою. Как раньше люди жили – их дело. Мы за предков не отвечаем, мы за потомков отвечаем.
    Правильная мысль! Человечество отвечает прежде всего за своих потомков!
    – Сердца вот пересаживают... – продолжал дедушка. – Мне семьдесят – на сердце не жалуюсь, не пил, не курил. А молодые и пьют и курят –

вот и подавай им в сорок чужое сердце. И не подумают, как это: нравственно или безнравственно?
    – А ты как считаешь?
    – Я считаю, безусловно, безнравственно.