Шут был вор он воровал минуты Грустные минуты, тут и там, Грим, парик, другие атрибуты Этот шут дарил другим шутам.

Шут был вор: он воровал минуты –
Грустные минуты, тут и там, –
Грим, парик, другие атрибуты
Этот шут дарил другим шутам.

В светлом цирке между номерами
Незаметно, тихо, налегке
Появлялся клоун между нами.
В иногда дурацком колпаке.

Зритель наш шутами избалован –
Жаждет смеха он, тряхнув мошной,
И кричит: «Да разве это клоун!
Если клоун — должен быть смешной!»

Вот и мы… Пока мы вслух ворчали:
«Вышел на арену — так смеши!» –
Он у нас тем временем печали
Вынимал тихонько из души.

Мы опять в сомненье — век двадцатый:
Цирк у нас, конечно, мировой, –
Клоун, правда, слишком мрачноватый –
Невеселый клоун, не живой.

Ну а он, как будто в воду канув,
Вдруг при свете, нагло, в две руки
Крал тоску из внутренних карманов
Наших душ, одетых в пиджаки.

Мы потом смеялись обалдело,
Хлопали, ладони раздробя.
Он смешного ничего не делал, –
Горе наше брал он на себя.

Только — балагуря, тараторя –
Все грустнее становился мим:
Потому что груз чужого горя
По привычке он считал своим.

Тяжелы печали, ощутимы –
Шут сгибался в световом кольце, –
Делались всё горше пантомимы,
И морщины — глубже на лице.

Но тревоги наши и невзгоды
Он горстями выгребал из нас –
Будто обезболивал нам роды, –
А себе — защиты не припас.

Мы теперь без боли хохотали,
Весело по нашим временам:
Ах, как нас приятно обокрали –
Взяли то, что так мешало нам!

Время! И, разбив себе колени,
Уходил он, думая свое.
Рыжий воцарился на арене,
Да и за пределами ее.

Злое наше вынес добрый гений
За кулисы — вот нам и смешно.
Вдруг — весь рой украденных мгновений
В нем сосредоточился в одно.

В сотнях тысяч ламп погасли свечи.
Барабана дробь — и тишина…
Слишком много он взвалил на плечи
Нашего — и сломана спина.

Зрители — и люди между ними –
Думали: вот пьяница упал…
Шут в своей последней пантомиме
Заигрался — и переиграл.

Он застыл — не где–то, не за морем –
Возле нас, как бы прилег, устав, –
Первый клоун захлебнулся горем,
Просто сил своих не рассчитав.

Я шагал вперед неутомимо,
Но успев склониться перед ним.
Этот трюк — уже не пантомима:
Смерть была — царица пантомим!

Этот вор, с коленей срезав путы,
По ночам не угонял коней.
Умер шут. Он воровал минуты –
Грустные минуты у людей.

Многие из нас бахвальства ради
Не давались: проживем и так!
Шут тогда подкрадывался сзади
Тихо и бесшумно — на руках…

Сгинул, канул он — как ветер сдунул!
Или это шутка чудака?…
Только я колпак ему — придумал, –
Этот клоун был без колпака.

В.Высоцкий

Похожие статьи:

Поэзия → Руки даны мне протягивать каждому обе, Не удержать ни одной, губы давать имена, Очи не видеть, высокие брови над ними Нежно дивиться (стихи Марина Цветаева)

Поэзия → Довольно кукситься! Бумаги в стол засунем! Я нынче славным бесом обуян, Как будто в корень голову шампунем Мне вымыл парикмахер (Осип Мандельштам)

Поэзия → ИОСИФ БРОДСКИЙ. ПИЛИГРИМЫ. Стих

Поэзия → Собирая любимых в путь, Я им песни пою на память Чтобы приняли как-нибудь, Что когда-то дарили сами. (стихи Марина Цветаева)

Поэзия → ...Спите. Не хочу ввинчиваться в Вас как штопор, не хочу розни, (стихи Марина Цветаева)