МИХАИЛ ЖВАНЕЦКИЙ. Из напечатанного

Феня, моя жена

А я вам вот что скажу: пока все не переженимся друг

на друге, до тех пор будем бегать и волноваться. Же-

нитьба очень большое спокойствие дает. Я до свадьбы

прямо весь зеленый ходил, вскипал, как чайник, с по-

лоборота заводился. Как женился на Фене — затих. Ус-

покоился. Румянец вот. Походка твердая, рукопожатие

крепкое.

Сосед мой за стеной нервный, как канарейка. С утра

вопьется в газеты: «Ай!.. Ох!.. Ох, эти молодцы! Ах, те

сволочи!..» Я его встречу в коридоре, к стене прижму:

Чего ты расстраиваешься, зайчик? Мы с тобой двадцать

лет живем душа в душу. Так твоя душа уже с двумя ин-

фарктами, острая сердечная недостаточность и плоско-

стопие, а у меня — смотри. В глаза мои погляди. Нетро-

нутые глаза! Душа чистая. Пищеварение здоровое!

Радио не слушаю. Газет не читаю. В споры не вме-

шиваюсь. Вот ты говоришь, что американская подлодка

вошла в Японию. Почему ты должен переживать, но-

ситься по комнате, рвать на себе белье? Что, она выйдет

оттуда? Что, это от тебя зависит? Чудаки вы все. Вцепят-

ся в газету. Глотают страницы, с ногами в репродуктор

влезают, валидол литрами пьют. И что от этого меняет-

ся? А мы с Феней спокойные, как льдины маринованные.

Смотри на меня: сорок пять лет, цветущий мужчина, как

ландыш. Жить и жить! Кое-где бывал, кое-что повидал.

В Крым ездил, в Сочи ездил, в Сухуми был, осталось

в театр сходить — и уж везде побывал!

И все слава богу. И за все спасибо. Обуты и одеты,

и в доме есть чего перекусить. И телевизор, слава богу,

всегда на погоду настроен. Тихая передачка. Хоккей

смотрю — не переживаю: выиграют — хорошо, проигра-

ют — замечательно. А чего я должен волноваться, я же

не играю, я сижу. Клуб кинопередвижек — приятная

вещь: сидишь в тапочках, а тебя на Цейлон или под во-

ду. А ты только чай из блюдечка схлебываешь. А как

политическая часть начинается, выключаю аппаратуру,

обесточиваю агрегат. Он чтоб остыл, а я чтоб не раска-

лялся. А что мне тот самый Уругвай? Как я у них там

разберусь, если они там по пятьсот лет живут и сами

разобраться не могут?.. Вообще настырные есть —

ужас! На собрании ко мне прицепились: почему вас ни-

чего не интересует, не волнует? Как же, говорю, не вол-

нует? Все меня волнует, только оставьте меня в покое!

— А это вас волнует?

— Волнует, — говорю.

— А чего ж вы такой спокойный?

— А это у меня тембр такой.

— А это вас волнует?

— Волнует, чего ж…

— А если вам зарплату урезать?

— Ты что, сдурел, — говорю, — сейчас дам кирпичом

по голове!

— Чего вы не подняли старушку, что у вашего поро-

га лежала?

— А чего ее поднимать, действительно? Ну, лежит

себе, раскинула кошелки. Может, она отдыхает, может,

вспомнила чего. А я ее должен хватать на старости лет?

Она рада, что из дому наконец вырвалась, а я ее обрат-

но к своим запихивай!

«Почему не помогли пожар тушить?» Такое скажут,

хоть стой, хоть падай. Видел я там пламя из окна, ис-

кры. Так что, я должен бежать туда? Может, праздник

у людей, а я врываюсь с ведром, поливаю незнакомую

компанию. Там действительно кто-то крикнул: «Го-

рим!», потом: «Караул!», а кто-то добавил: «Помоги-

те!» Но все так спокойно, с юморком. Ну, гуляет семья,

мало у нас гуляют?

Раньше люди в коммунальных жили — кастрюля

к кастрюле, а сейчас большинство в отдельных, и не

лезь! Валяться буду на улице — не приставай. Отдель-

но хочу! А как лезут, начинают тормошить, к жене по-

сылаю. А для чего я женился?

На субботник?.. Можно на субботник, только по

этому делу до жены моей, до Фени, до Фенички. Озе-

ленение?.. Деревья обкопать?.. Чудное дело. А как же.

Только с этим не ко мне, а к жене моей. До Фени. До

Фенички. Она разберется.

Я тихий человек. Мне было б что поесть, где по-

спать и что почесать. Никаких у меня ответов нет, ни-

каких вопросов не накопилось. И не тереби меня. Дай

полежать спокойно. Со всеми переживаниями до жены

моей. Вон она, Феня. Вон она ходит, мягко стелет, вкус-

но варит. Феня, моя любимая. Все до Фенички!

АВАС

Для Р. Карцева и В. Ильченко

Первый. Чувство юмора — прекрасное чувство.

Оно необходимо каждому человеку. И как жаль, когда

у некоторых его нет.

Вот у нас в институте произошел такой случай. Есть

у нас грузин, студент, по фамилии Горидзе, а зовут его

Авас, и доцент Петяев, страшно тупой. Вызывает до-

цент этого грузина к доске и спрашивает:

— Как ваша фамилия?

— Горидзе.

— А зовут вас как?

— Авас.

— Меня Николай Степанович, а вас?

— Авас.

— Меня Николай Степанович, а вас?

— Авас.

— Меня Николай Степанович! А вас?!

— Авас.

Так продолжалось два часа. Он никак не мог выяс-

нить, как зовут этого грузина.

Второй (входит). Что вы смеетесь? Я тоже хочу.

П е р в ы й. Да я тут рассказываю… У нас в институте

произошел такой случай. Есть у нас грузин, студент, по

фамилии Горидзе, а зовут его Авас. И доцент Петяев,

страшно тупой. Вызывает доцент этого грузина к доске

и спрашивает:

— Как ваша фамилия?

— Горидзе.

— А зовут вас как?

— Авас.

— Меня Николай Степанович, а вас?

— Авас.

— Меня Николай Степанович, а вас?

— Авас.

— Меня Николай Степанович! А вас?!

— Авас.

Так продолжалось два часа. Он никак не мог понять,

как зовут этого грузина.

(Пауза.)

П е р в ы й. Есть у нас грузин, по фамилии Горидзе,

а зовут его Авас. Зовут его так — Авас. Да, назвали его

так, он не виноват. Авас. Тебя как зовут?

Второй. Степа.

Первый. Ну вот. Ты Степа, а он Авас. Он Авас,

а ты Степа. Грузин Авас…

В т о р о й. А кто Степа?

Первый. Ты Степа! А он Авас. А доцент тупой.

А ты Степа. А он тупой. Вызывает доцент этого грузи-

на к доске и спрашивает:

— Как ваша фамилия?

— Горидзе.

— А зовут вас как?

— Авас.

Второй. Кого?

Первый. Что — кого?

Второй. Кого он спрашивает все время периоди-

чески?

Первый. Периодически? Кого спрашивает? Кто

спрашивает? Грузин?

Второй. Какой грузин?

Первый. Есть у нас грузин! И доцент тупой! Вы-

зывает он этого грузина к доске и спрашивает: «Ва-

ша фамилия?» — «Горидзе». — «А зовут вас как?» Он

говорит: «Грузин». То есть «доцент». То есть «гру-

зин». Нет, грузин думал, что он спрашивает его, гру-

зина… то есть доцента, а доцент думал, что он его

спрашивает…

Второй. О чем?

Первый. О грузине. Нет, о доценте. Он говорит:

«Как ваша фамилия?» — «Горидзе». «А зовут вас как?»

Он говорит: «Авас». Он говорит: «А я доцент». А тот го-

ворит: «А я грузин». А доцент говорит: «А я кто?» А он

говорит: «Вы тоже грузин».

Второй. Так они оба были грузины?

Первый. Вот это я не помню. Один был грузин,

а другой… Степа!

Второй. Да это я Степа.

Первый. Ты Степа? А кто грузин? Грузин не знал,

что он грузин…

Второй. Ему не сообщили?

П е р в ы й. Сообщили, но поздно. Он уже был Авас!

Второй. Давай еще раз!

Первый. Есть у нас грузин и доцент тупой. Страш-

но тупой.

В т о р о й. А грузин?

Первый. А грузин нет. И ты тоже. Вместе с доцен-

том.

Второй. Ну?

Первый. «Ну!» Вызывает он его к доске — Авас,

Авас, Авас, Авас!

Второй. А-а-а! Ну и что?

Первый. Ничего.

В т о р о й. А чего вы смеялись?

СПОКОЙНО, ТОВАРИЩИ

Товарищи, у некоторых появилась мания: они ста-

ли бояться, что за ними захлопнется дверь. Вышел из

квартиры — захлопнулась дверь, остался на лестнице

в трусах. Вышел из министерства — захлопнулась

дверь, остался на улице со списком. Выехал из горо-

да — захлопнулась дверь, остался в степи без доку-

ментов… Некоторые стали руками придерживать, не-

которых от ручки не оторвешь. Они жутко замки

проверяют и каждый раз снова тянутся, возвращают-

ся, не могут отойти…

Товарищи, убирайте ноги, дайте закрыть. Преду-

преждаю, если сзади щелкнет, это не всегда дверь. Кро-

ме замков автоматических, так называемых англий-

ских, есть ручные, висячие — наши. Их слышно, когда

закрывают. Не надо ногой дверь придерживать: вы ме-

шаете находящимся в помещении. Идите. Будете сту-

чать обратно — лицо держите перед глазком.

Снизим растущие потребности!

Граждане, гражданин! Я труженик советского сер-

виса. Не севера — сервиса, обращаюсь к вам, наши кли-

енты, с мыслью: за все надо сказать спасибо.

Пообедал — слава богу!

Поспал — спасибо!

Одет — благодарю!

Обут — хорошо.

Эти роптуны только портят… Скандалят, критикуют…

А нам и так хорошо… Я лично доволен, что существую,

и все! За все спасибо и слава богу… Не хочу ничего усовер-

шенствовать… Раз лучше, чем было, значит, уже хорошо!

Отчего у всех растут потребности? … Зачем тебе ма-

шина? … Ты же хочешь, чтоб тебя заправляли, чтоб тебе

стекла мыли… Кто тебе будет мыть? … Они тоже хотят

в машинах сидеть. У нас все равны…

Дадут тебе машину, ты разве успокоишься? Ты же

дачу к ней захочешь прицепить двуспальную. Хорошо,

если со своей женой: у тебя потребности растут. А по-

том туда газовую плиту прикажешь вставить, прием-

ник, телевизор. А откуда это взять? … Нам что, капита-

лист одолжит?

Нет… Получается жуткая картина… Другой такой

же, как ты, советский человек, должен взять перед этим

ни капли не выпить, встать с утра пораньше, засучить

рукава и вкалывать весь день напролет. Ему уже на пе-

рекуры и на разговоры времени не остается, потому что

он тебе дачу клепает.

А еще пятеро несчастных, непивших, некуривших,

тебе туда диван вталкивают. А бедолага, у которого ни

в одном глазу, который нарушил свой распорядок, не

побаловал с нормировщицей во время рабочего дня, те-

бе отопление ставит, проклиная свою разбитую жизнь.

А конструктор, тонкий ум, высокий интеллект, не

обсудив как следует вчерашний футбол и не заточив за

полдня карандаш, вынужден сразу, с утра размечать

для тебя окошки, чтоб тебе вдыхать и выдыхать. Чтобы

тебя грело, а там охлаждало, чтоб тебе там пусто было,

а здесь битком…

Мрачная картина общего напряжения…

Зачем мы друг другу на голову свои потребности

обрушиваем. Может, откажемся, а? … Скажем, не надо

нам, а?.. Не хотим загружать своего коллегу, брата сво-

его удивительного. А, ребята? … Если договоримся, сра-

зу тише станет…

И не надо на нее прыгать. Что, она не такая, как

ты?! … Шашлык в пыли… С полу, с жару… Сдуй. Тряпоч-

кой оботри… Чего ты ей жизнь портишь?!.. А завтра она

придет к другому: почему стиральная машина течет,

а тот поползет на поликлинику жаловаться… Только

начни… У всех сразу настроение испортится. Зачем?..

Рухнул на тебя потолок… Сиди… Считай, отомстили:

он вчера от своего фена электрического получил все

двести двадцать вольт в руку.

Откуда у одного будет вдохновение другому пода-

вать, если тот ему так пол прибил, что сквозь трещи-

ны собака пролезет. Вот и все. Что может быть лучше:

накрылся шкурой, спустился к водопаду, напился. Ан-

тилопу догнал. Кулаком ее сшиб. И сыт. И лежишь

под деревом. Или на дереве. В заповеднике… Орла

стрелой снял. Перо вставил — все женщины твои…

Летом лавровый лист надел, на берег океана пришел.

И лежишь… Пальму потряс, банан упал, и опять ле-

жишь…

Все, что надо, животное подаст, обезьяна… Зачем

своих загружать. Светлая картина… Ну?.. Как?.. Отка-

жемся, а, братья? На кой черт нам эти шелка, машины,

пылесосы… Никто же нам не даст… Самим надо внед-

рять, добывать, ругать, вставлять, долбать… Стоят они

этого всего, эти растущие, а?..

Если что решите, подходите, я рядом на стройке от-

дыхаю.

ДИЕТА

Есть прекрасная диета. За неделю — полвеса. Для

начала легко скандалите на работе, высказывая недо-

вольство обшей системой производства и не видя вы-

хода. Вас увольняют с плохой характеристикой.

Широко известно изменяете жене, крича: «А как же,

конечно!» Не видя выхода, она от вас уходит. Та, вто-

рая, ждет ребенка, но вы от него отказываетесь, крича

в суде: «Конечно. А как же!» Обильно заливаете сосе-

дей и ждете их прихода с ответным словом. Пишете

письмо о плохой работе своего отделения милиции

и подписываетесь полностью. Прорываетесь без очере-

ди сквозь толпу, называя себя инвалидом — отчего им

становитесь.

Затеваете ремонт — приходите без материалов, без

связей, без очереди и требуете начать ремонт, выкрики-

вая слово «официально».

Вызываете «скорую» и вступаете с врачом в дис-

пут: почему их не было полтора часа? Он вам о зар-

плате фельдшера, вы ему о всеобщей медицинской

помощи. Он вам о личной заинтересованности, вы

ему об успехах здравоохранения. Тут же он вас лечит

и, выкрикивая слово «принципиально», вы пробивае-

те на телевидении этот разговор. Пробиваете, проби-

ваете, пробиваете и потом опять пробиваете и уже

тогда начинаете пробивать там же разговор о продук-

тах, отталкиваясь от желудочных заболеваний и свя-

зывая его со «скорой». Пробиваете, пробиваете, про-

биваете, потом еще раз пробиваете и, так и не выбив

пропуск у вахтера, чтобы просто подойти к зданию,

идете взвешиваться.

Теперь можно есть все. Вопрос в аппетите.

ГРИПП

Грипп или что другое. Температура. Вызываю по те-

лефону. Через три часа дверной звонок. Стоит девочка

в ботах. Носом хлюпает, шарфом обмотана.

— Врача вызывали?

Я под одеяло. Она села на кровать.

— Что ломит? Чем болеете?

— В общем, грипп.

— Где работаете?

— Пишу.

— Писатель? Как интересно. Книги пишете?

— Юмористические штучки.

— Поднимите рубаху. Дышите глубже. А трудно пи-

сать юмористические рассказы?

— Нет.

— А по-моему, очень трудно. Где вы темы берете?

— А вы врач?

— Нет. Я студентка. Нас на эпидемию бросили. Вы

один живете? Некому сходить в аптеку?

— Один.

— Ну, что нового в театрах?.. А где вы темы берете

для юмористических рассказов?.. Ну, я пошла. Лежите,

я сама оденусь. Вам нельзя вставать. Ни в коем случае.

Я даже могу дверь закрыть.

Дверь захлопнулась. Тут же звонок в дверь. Одева-

юсь. Встаю.

— Ой, перчатки забыла. Вот они. Все, лежите.

Раздеваюсь, ложусь.

Звонок. Одеваюсь. Встаю.

— Ручку у вас прихватила. Ложитесь. Нельзя.

Раздеваюсь, ложусь, звонок. Одеваюсь. Встаю.

— Самое главное, извините, я случайно захватила

рецепты, которые я вам выписала. Я уже тут в каждой

квартире что-то забываю. И все-таки это не так трудно,

как писать юмористические рассказы.

МАЛЬЧИКИ, СХВАТИМСЯ И ПОБЕЖИМ

Ребята! А что, если все вместе возьмемся и побе-

жим… Вот прямо сейчас, схватились и побежали…

(в сторону). А? Что?.. Завтра выходной… Да… А ког-

да?.. Понедельник?.. Ну ладно… только точно…

Так, все, ребята, понедельник… только все как один…

Ну!.. Давайте!.. Не стоит?.. через месяц, ну ладно… через

месяц. Но так же нельзя сидеть, нельзя, мы же стареем

на глазах… Мы же понимаем, что это нужно!..

Ну!.. Встали, побежали… Сейчас же… Ну в чем си-

дим, в том побежали… Ну и что, если зима?.. Холодно?..

Ну что?.. Ну по снегу. Ну и побежим… Промокнем, ну

и что…

Ну хорошо, как потеплеет… Ну ладно… Да что лад-

но?! Ну нельзя же… Ну! Ну я кому говорю! Подъём!..

Пад-ём! Ну!.. Схватили рюкзаки, одели что есть и за

мной!..

А?.. Что вы сказали?.. Весной… Ну тогда уже все

вместе. Ну и чудесно… И студентки подъедут, и медсе-

стры присоединятся. Да… Уже всех соберем и тогда…

Ладно… Договорились.

Все!.. Весна!.. Побежали, ребята, пробьемся!.. Ну!..

Что?.. Сессия… и медсестры заняты… Грипп, да… И сес-

сия… Ну ладно… Через пять лет, они закончат, тогда

и понесемся… Рюкзаки, и пробьемся!..

Ребята! Закончили… Давай… Только все как один…

Ну!.. Что?.. Опыта нет… Только закончили… Ну да…

пусть поработают немного… Пообвыкнут… Разберут-

ся… В общем еще чуток обождем…

Ну все, пора! Обвыкли все… Побежали, товарищи,

побежали… впереди самые активные, сзади те, кто, так

сказать… А когда прибудет теплое белье?.. Ага. И хоро-

шее бельишко? С начесом внутрь… Товарищ, есть

смысл подождать и уже во всеоружии, в теплом бель-

ишке… А?..

Ну что… все есть?.. Ну… Рванули, мальчишки, маль-

чишки, мы недалеко… Мальчишки!.. Радикулит?.. Ну,

рванули… поясница?.. Доктор говорит, через год будете

танцевать. Ну, еще год, столько ждали…

Ну все, кажется, полегчало, схватили рюкзаки?.. А?..

А… шестьдесят лет… куда бежать… куда спешить… и пеш-

ком там будем… Вот молодежь растет… вот эти да…

Ну чего вы сидите?.. Вперед, ребята… Вы молодые,

вам карты в руки… Только все вместе… Бегом!.. Прыж-

ками! Вперед, дети мои!.. Вперед, внуки мои… За деда,

за бабу… Ну, побежали…

Куда?..

Куда-то вперед… А может… Я помню, надо бежать.

А куда?.. Для чего?.. А!.. Вот и солнышко выглянуло…

Идите, идите, не мешайте…

ПОДРУГИ

Из спектакля А. Райкина

На углу стоят восемь женщин.

Девятая (прощается). Девочки, я так рада, что мы

наконец собрались. Мы последнее время так редко со-

бираемся. Я вас приглашаю на следующее воскресенье.

Ладно, девочки?! Ну, я пошла… До свидания…

(Восемь женщин смотрят ей вслед.)

Первая. Хорошо, что она нас пригласила… Мы так

давно вместе не собирались. Правда, девочки?.. И как

здорово все было приготовлено. С каким вкусом…

Я ела и думала: откуда у нее деньги? В аптеке работа-

ет… Это все яды… Она домой полную сумку ядов та-

щит. А сейчас за яды бешеные деньги дают: змей не

хватает… Эх! Мне б яду… Ну, я пошла.

(Семь женщин смотрят ей вслед.)

Вторая. Видели, кофта на ней!.. Муж плавает на

пароходе день и ночь. Никто его не видит… Такие вещи

привозит. Класть некуда. Могла бы сказать мне: «Капа!

Я вижу, ты смотришь… На! Мы поносили, теперь ты

поноси… На!.. Бери!..» Господи, я бы все равно отказа-

лась, разве мне нужны эти тряпки… Но она могла бы

предложить?!.. Ну, я пошла…

(Шесть женщин смотрят ей вслед.)

Третья. Отсудила у мужа все… Выбросила его на

улицу голого и босого, там он простудился и слег.

А еще два диплома имеет, образованная… До свидания,

мои любимые!

(Пятеро смотрят ей вслед.)

Четвертая. Образованная… Уж кто бы говорил,

а она б молчала. Сама на свой диплом чайник ставит!

А я, между прочим, без диплома и без аттестата и все со

мной советуются. Потому что все меня любят. Правда,

девочки?

Все. Конечно, милая…

(Четвертая уходит. Четверо смотрят ей вслед.)

Пятая. Ей уже сто лет. Водку пьет, как мужчина,

и ничего. Вот что значит организм… Ну, надо идти.

(Пятая уходит. Трое смотрят ей вслед.)

Шестая. Иди, милая, иди… Сама становится все

старше, а мужья все моложе и моложе… Последний, ка-

жется, в школу ходит. До свидания, девочки.

Д в о е. До свидания, родная.

(Шестая уходит. Двое смотрят ей вслед.)

Седьмая. Ая вам скажу, что у нее комплекс. Знае-

те, теперь есть такой комплекс ненормальности. Все

стучит шваброй в потолок, чтоб перестали мебель дви-

гать. А у нас из мебели ведро воды… Такая дура… За что

ее мужу Ленинскую премию дали?… Пошла.

Восьмая. Пошла, пошла…

(Остается одна. Тоскливо смотрит по сторонам.)

(Себе). Пошла… Пешком… А по ночам на «Волге»

ездит. Скрывает… А от народа скрывать нечего. Народ

ночью видит лучше, чем днем. Верно?.. Верно!.. Точ-

но?.. Точно!

(Уходит направо. С левой стороны поднимается за-

навес. Восемь женщин стоят, смотрят ей вслед.)

Первая. Видели?.. Она улыбнулась. Челюсть

у нее искусственная. А если копнуть глубже, вообще

парик!

ОДИНОКИЙ

Послушай, кацо, нехорошо получается. Сначала все

хохочут, только потом я хохочу. Все плачут, потом я пла-

чу. Иногда все молчат — мне кричать хочется. Что за ха-

рактер такой? А? Все кричат — мне молчать хочется. По-

нимаешь?! Чем больше мне говорят: «Бога нет», — мне

так и хочется сказать: «А ты видел, что его нет? Что ты

кричишь?! Ты не видел, что он есть, и не видел, что его

нет. Что ты вообще видел?»… К невропатологу пойти,

что ли? На анализы лечь… Невыносимо, слушай… Если

все туда побежали, я здесь останусь. Скажи, тип интерес-

ный. Все кепки надели — я должен папаху прицепить…

Мне, серьезно, лечиться надо, на процедуры ходить.

Из-за характера своего я уже без родственников остал-

ся. Мне друзья говорят: «Ты что, действительно хо-

чешь быть ни на кого не похожим?! Что телевизор не

купишь? Что фигурное катание не смотришь? Что от

Райкина не смеешься? Что комнату не обставляешь

внизу для себя, вверху для гостей?! Почему не пьешь

с нами, как мы? Почему женщин не любишь, как мы?

Зачем издеваешься над нами — выделяешься из нас?!

Мы твои друзья, для которых ты дороже жизни — мы

тебя побить можем…» Я им говорю: «Вы мои друзья: вы

меня можете побить. Ну не буду я идти инженером: все

туда пошли. Не могу я! Больной я человек».

Людей стал избегать. Не хочу лучше, чем у соседа, не

хочу хуже, чем у соседа, не хочу вообще, как у соседа, сам

по себе хочу… Людей стал избегать… Из Москвы блон-

динка приезжала — весь Гудаут за ней ходил. Я в землю

уткнулся. На месте остался… Ну, ты видел такого?!.. Ла-

ковые туфли не хочу обувать. Кепку сбросил. Брюки-

шаровары надел, рубаху украинскую, трубку. На Тараса

Шевченко стал похож. Все переменил. Сюда переехал.

Друзья приезжали, побили все-таки… А что я могу сде-

лать?.. Больной человек. Хороший врач нужен.

ПОМЕНЬШЕ ЮМОРУ, ГРАЖДАНЕ!

Граждане! Чтоб не мешать, пока давайте меньше

юмору, граждане. Давайте пока не острить. Изо всех

сил держаться и не острить. Меньше смеху, меньше

улыбок, товарищи! Больше насупленности и сурьезу.

К насупленнным, драматически сурьезным и траги-

чески сосредоточенным больше доверия. Все пони-

мают, что вы своим юмором хотите сказать… Все бы

хотели сказать. Но низя!!! Рано. Успеем. Проблемы

решать надо в полном молчании… Решим — остри, не

решим — молчи, пока не решим. Свистнем — остри.

Жди свистка.

Сурьезный, насупленный, молчаливый и дикова-

тый вызывает огромное доверие и сверху и снизу. Он

что хочешь выполнит, не что хочешь, а что хочешь

выполнит без издевательских острот и жуткого под-

хихикивания снизу.

При мне от смеха у людей выпадали кувалды, баран-

ки и гвозди. Трясущийся от хохота, со слезящимися

глазами комедиант не может найти оброненный каран-

даш или пассатижи и теряет час-два горячего рабоче-

го времени. Сила удара кувалдой по конструкции

у смеющегося человека вдвое ниже по динамометру,

мы замеряли.

И правильно сейчас просматривается намечаю-

щаяся тенденция, смешанная с концепцией по все-

мерному снижению уровня хохота в организациях

и частных лицах.

Под песню, напрасно непрерывно бодрящую из ди-

намиков, хорошо ходится и входится строем в ворота

производства, хорошо клепается у горячих мартенов.

Так что давайте, давайте, давайте побыстрей без юмора,

граждане. Побыстрей, побыстрей, нечего откладывать.

И прямо сейчас, без этих насмешек и подхихикиваний

под печатающий шаг трудовых отрядов.

И не дай бог насмешки над собой как признака ума,

который, мол, есть в Англии. И езжай. И смейся над

ими же з ими умеете. Все замороченные, все выбивают

друг у друга дефицит и прописку, так что ж их отвле-

кать от этого святого дела.

Ишо над собой смеяться… ишь чего. Дай волю — по-

ловина покатится до судорог, на карачках уползет.

А низя! Разговор должен быть громкий, крепкий, лобо-

вой, без подмигиваний и намеков.

Равномерное изложение, равномерно действующее

на окружающих. Слова употреблять знакомые, много

раз слышанные, вроде гудения трансформатора: предо-

ставить, обеспечить, наладить, обратить внимание.

И это правильная тенденция, смешанная с концепци-

ей, — оставить у человека на завтра такое настроение,

какое у него было сегодня.

А чувство юмора выбивать из остряков руками,

и его издали будет видать. Научись острить без наме-

ков и веселиться без юмора, увидишь, как к тебе потя-

нутся люди посмотреть на тебя, юмориста, порадо-

ваться за себя.

Вот так на сегодня. А на завтра посмотрим, когда

подождем! Как подождем, так и посмотрим.

СКЛЕРОЗ

Слушайте, это ужасно, слушайте. Только что смотре-

ла картину, оказывается, второй раз. Черт его знает.

Иди запомни название, иди запомни содержание. Сижу,

смотрю. Мне говорят: «Вы уже это видели». Начинаю

присматриваться. Действительно, что-то шляпа знако-

мая. Тайга какая-то, чекисты. Правильно, смотрю вто-

рой раз, если даже не третий. Слушайте, это же ужасно!

Сейчас иду смотреть «Месяц в тайге». Напомните

мне — это там, где она ему изменяет или где он план не

может выполнить? Тоже не помните. Никто не помнит.

У всех склероз. Здоровье ни к черту. Пойду посмотрю.

ВПЕРЕД

Из человека в шприц что-то можно выдавить.

С листа собрать чернила в авторучку.

С газеты на матрицу буквы снова перевести — в сви-

нец переплавить. Свинец вывезти на Среднерусскую

возвышенность и снова закопать — снова гору возвести

по фотографиям.

Дрова в деревья перевести, нейлон — в уголь,

уголь — в шахты.

Воду из чайников в реки вылить.

Костюмы наши распустить, свалять, стриженым ов-

цам сшить тулупы и надеть на них с извинениями.

Перья у дам выдернуть, снова этим ребяткам страу-

сам вставить.

Гири переплавить, прилавок разобрать, чтоб ему

стоять негде было.

Телевизоры разобрать, медь отдать Хозяйке Медной

горы, стекло растолочь и снова в песок на берег реки.

По проводам пойти, разыскать электростанции, ра-

зобрать, воду слить, мазут в скважину закачать.

Землю по фотографиям и наскальным рисункам

восстановить, пушки в руду перевести и отвезти на

Курскую магнитную аномалию, где и разбросать.

И все это время не стричься и не бриться, зарастать

начать и продолжать зарастать.

И уже этой шерстью согреваться и по деревьям по

оставшимся рассесться.

Ничего не значащие слова «Эй, здоров», «Как де-

ла», «Ты все еще там», «Я все еще здесь» заменить гор-

танными криками и курлыканьем «Эй зоов ка-ак жи-и,

ка-ак де-а-а-а, ты здесь… я т-а-а-а-м…»

Сидеть на деревьях каждый на своем, цепляясь за

ветки сильными рыжими ногами и провожая упавшего

равнодушными взглядами — не приспособился.

За самым заросшим, самым приспособившимся, у ко-

торого уже первые признаки хвоста, мчаться в апельсино-

вую рощу. А-а-ах… и бегать, и спать, и прыгать, и пить,

и снова бояться львов и тигров, а не этих своих това-

рищей…

НЕ ПОЙМУ, ЧТО С ЛЮДЬМИ ПРОИСХОДИТ

Для Р. Карцева

Не думал никогда, что у нас такие странные люди

есть… Отказаться от жизни, чтоб кидать ядро дальше

другого дурака или выше поднимать ногу на сцене?!.

Что-то я не пойму. Чего они из кожи лезут?.. Этот на

себе микробов выращивает. Это ж надо гадость такую.

Пожилой человек… Тот вообще залез в вулкан. Извер-

гался оттуда с компанией таких же дружков?!.. Ну?..

Ей-богу. Как дети… Нет?..

Вроде приличная зарплата. Семья. Так сиди. Не

скачи. Не дергайся… Конечно, кроме себя он никому

вреда не принесет. Но пример дурной показывает…

А тот дурачок на лодочке четыре месяца плавал один.

Ну так ладно, он англичанин. С них не спросишь.

С них, чтоб спросить, надо пролив Ламанческий пере-

плывать… Но чтоб у нас такие дураки были, не ожи-

дал… Еще хорошо, общественность не поддерживает.

А то на лодке каждый бы… От жены. От детей…

На льдине сто дураков сидят, лед щупают, медведей

пугают. Им еще туда зарплату сбрасывают, провиант и за

снег доплачивают… Что, у нас снега мало?.. Несет их…

Другой черепа раскопал, сидит в яме празднует… Дурака

валяют в рабочее время. Собаке вторую голову приши-

ли… Я думал пацанва, а это пожилые люди балуются…

Она тридцать лет цветочки соединяла: фиалочку

с тюльпанчиком. На государственные средства…

Тьфу!.. Дура с пестиком!.. Я без цветов знаешь сколько

живу!.. Я б тебе показал, куда деньги девать.

Счетные машины… А что считать?.. Руб сорок де-

вять плюс руб сорок девять минус посуда.

Прибегает два раза в месяц: дай мне бешеные день-

ги, я микроба нашел… Ох, я б тебе деньги показал бы!!!

Ты бы у меня вагонетку толкал бы в одну сторону,

а другой такой же в другую!..

Между нами говоря. Что мне от той Луны?.. Ни хо-

лодно, ни жарко. Ну светит — светит. Не светит —

спичку зажгу… Чего я должен заглядывать, что у него

со спины… Что я без этого не жил?.. Ну, между нами го-

воря!.. Что-то я тут не пойму… Что это за националь-

ность людей такая?..

А если народ не понимает. Так и не рыпайся!.. Мо-

жет, это все запретить и посадить их в карцера?.. А?..

Это можно попробовать, а если хорошо получится, то

и держать… Потому что когда все понимают, что ты де-

лаешь, когда самый дурной, тупой поймет, чем ты зани-

маешься в рабочее время, — занимайся… А если я к те-

бе забрел по пьянке проверить, что ты вытворяешь

в государственный рабочий день. А ты мне что-то лопо-

чешь: частицы, нейроны, мембраны. А я ни черта. Ни

в какую. Ни за что. Хоть ты в меня стреляй!.. Тогда

все… Тут тебя и брать надо. Тут тебе пятнадцать суток

и как раз… Эх, я б наломал. Власти у меня мало…

Да не кричите вы!.. Лошадь тут стояла. Надо же убрать.

ДЕНЬ, ПОЛНЫЙ ЖИЗНИ

Для Р. Карцева и В. Ильченко

Сидят двое — мрачные, с головной болью.

— А потом куда мы пошли?

— Домой.

— Ну пришли домой…

— Не сразу. Сначала зашли в мебельный магазин.

— Да?.. А чего? Я хотел купить чего… или чего?

— Чего купить. Вы там хотели раздеться и к ним

в шкаф повесить.

— Ну?

— А они не давали.

—Ну?

— Ну, у них ваш зуб остался.

— Да… (щупает) ты смотри. А рукав где?

— В музее.

— Чего?

— А у них кровать стояла, царская, что ли, вы себе

стелить начали.

— А чего это все синее?

— Они протокол составляли, а вы не давали.

— Ну и чего?

— Ну и чернила выпили.

— Ага… Ну спасибо, проясняется. (Вынимает из

кармана гирлянду лампочек и шариков.) Наверное, на

елку налетел.

— Да нет… Сейчас лето.

— Да?.. А то тут буквы какие-то. Чувствую, давит.

(Вынимает буквы ГАСТРО.)

— Реклама, наверное. Вы с кем-то спорили, что вы

альпинист.

— Какой я альпинист?

— Разве поймешь. Вы по-немецки говорили.

— По-немецки… И немцы меня понимали?

— Наверное… Они тоже русские, кроме того — вы-

пимши.

— Да… А кто ты такой?

— Так, Витя…

— Витя… Мы что, с тобой в школе учились?

— Не…

— А что, работаем вместе?

— Не… Мы только вчера познакомились.

— А?.. Ты Костя?

— Не — Витя.

— Ну ладно… Повеселились, на работу надо.

— Не надо. Вы уволились.

— Когда?

— Вчера… Вы ходили к директору домой…

— И ты ходил?

— Ну да… Я же вам денег одолжил.

— Много?

— Сорок рублей. Вы их своим друзьям отдали.

— Каким друзьям? Ты их запомнил?

— Не… На вокзале, они уезжали.

— А я что, их провожал?

— Я думал, они вас провожают. Вначале вы сели

в вагон — они вас целовали, потом они сели — вы их це-

ловали.

— А поезд куда ушел?

— Да быстро ушел…

— Ну ладно… Домой попробую. (Встает, вынимает

буквы НОМ.)

— Чего вам дома делать? Вы жене сказали, что ухо-

дите к Зине.

— К какой Зине?

— Не знаю. Вон ваши вещи я помог перенести с ми-

лиционером.

— С милиционером?

— Ну, у которого вы коляску оторвали.

— Он с ребенком был?

— С мотоциклом.

— Ну ладно, я пойду все-таки. Мне молоко надо бы-

ло купить…

— Как же вы пойдете?

— Спасибо, что приютил. Сколько у тебя можно си-

деть?

— Во-первых, вы не у меня сидите, а во-вторых,

сколько дадут, столько и будете сидеть. Это уже от нас

не зависит!

НЕ НАДО БЫЛО

Когда-то казалось, что все по чуть-чуть.

Мы уже почти добились этого.

Интеллигенция еще сопротивлялась, но непосред-

ственные производные и большая часть крестьянства

были охвачены этим подъемом.

И все, как вы помните, с утра, поэтому сложная на-

ша техника до сих пор страдает такой точностью.

Теперь участились случаи трезвой сборки, тогда вы-

явились конструктивные недостатки.

А порой стало случаться, что и конструктивно ниче-

го, тогда выявили некачественные элементы смежников.

А теперь случается, что и сборка трезвая, конструк-

тивных недостатков нет и смежники ничего изготови-

ли, и тут полезли недостатки организации.

А теперь все чаще сборка трезвая, и конструктивно

хорошо, и смежники, и организация хороша — полезли

огрехи всей системы жизни в стране.

Не надо было водку трогать.

ТОЛЬКО ПРИЯТНОЕ

Для Р. Карцева

Здравствуйте! Здравствуйте! Здравствуйте! Вы все

чудесно выглядите. Какой здоровый цвет лица… Какие

могучие плечи!.. Я рад, что у всех все хорошо… Я рад!

Мне приятно!.. Когда все хорошо. Когда я ко всем хо-

рошо. Когда все ко мне хорошо. Когда вокруг все чу-

десно…

Ой! А это чей это очаровательный ребенок?.. Ой,

какая прелесть. А тю-тю! Агусеньки! Амаленьки! Ару-

ченьки! Аноженьки! Амиленьки! Ну, иди к дяде! Иди

сейчас же к дяде! Сейчас же иди к дяде! Немедленно

иди!..

Не хочешь? Ну отвали… А это кто это сшил кос-

тюм?.. Ты сшил костюм? Себе?.. Ему!.. Изумительный.

Кто сказал, что плохо сидит?.. Врет он все, врет… Меня

слушайте, как влитой, облитой, вылитый… Иди вдаль.

Ой! Невозможно сидит! Невероятно лежит!.. Все! Не

возвращайся! Доставь наслаждение — иди вдаль!

Скройся! Ура… А это что? Стихи?.. Ну-ка, ну-ка… (Слу-

шает.) Все! Хватит! Мне мало нужно. Две рифмы…

У вас талант, женщина. Искра. Идите отсюда. Учи-

тесь… Нет, не надо учиться. Пишите, и носите с собой,

и читайте всем. Все не выдержат, все умрут.

Здорово! Цю! (Целует.) Радостно! Цю! (Целует.)

Благостно! Цю! (Целует.) Мой любимый поэт!..

Здравствуйте, мой дорогой!.. Чудесно выглядите!

Здоровяк! Могуч! Так и хочется хлопнуть по необъят-

ному плечу. Хлоп… Э-э вы что падаете?.. После ин-

фаркта… Цвет лица изумительный… Ну идите… Изви-

ните, пожалуйста, я вас не толкнул, когда обнимал?..

Простите…

Каждому приятное… У меня нет врагов… Только

друзья… Весь мир за меня, и я за весь мир… Каждому,

каждому, каждому — тысячу извинений! Здравствуйте,

доброй ночи, с днем рождения. Как здоровье? С празд-

ником!.. Вас также!.. Вас также!.. И вас, вон там, так-

же!.. До свидания! Доброе утро! Долгие лета!..

Oй! Кого я вижу! Ой, какая прелесть! Ой, вы чудо!

Ой, я потрясен! Доброй ночи! Здравствуйте! Привет

всем! Ура… Вас также!.. И вам также… И вас, вон там,

также!.. Ай… Ой!.. А это кто это идет? А это кто-то

движется?! Здравствуйте, старик! Здравствуйте, при-

ятель! Смотрел вчера твою работу… Гениально! Абсо-

лютно! Непривычно! Смертельно! Буйно! Меня

унесли… Я здесь с трудом!.. Прибегай, жду!..

А это кто идет!.. А это кто движется?!.. Моя пре-

лесть, моя радость! Мое чудо!.. Что?.. Нет ни копейки…

К сожалению… Последние семь копеек отдал на город-

ское озеленение… Бегу! Ты здесь? Я прибегу… Ая-яй!..

Ой-ой-ой!.. Ха-ха-ха, Хо-хо-хо… Мой хороший!..

Здравствуй, моя дорогая… Дай поцелую! Дай поце-

лую… А это кто это? Ребенок?.. Какой прелестный ре-

бенок… И вы от меня скрывали?.. У тю-тю… А тю-тю…

Oй! Он улыбается… Ой, умница… Нет, не могу, к сожа-

лению… Ни копейки, то есть ни минутки. Все на бегу…

(Вдруг сурово.) Ага! Это ты, старик… Мы о тебе говори-

ли. Скажу тебе откровенно. Ты, если без дураков, без

трепотни — гордость нашего машиностроения. Даже

мирового. Я о тебе четыре часа говорил. Меня откачи-

вали. Нельзя так долго говорить. Судороги начались.

(Смахивает слезу.) Ты немыслимо талантлив. Иди!

Я с тобой навсегда.

Доброй ночи! Здравствуйте! А вам до свидания за

вчера… А вам чудесно выглядите за позавчера… Про-

стите, я, кажется, стою к вам спиной. Ой, теперь к вам

спиной!.. Ой, теперь к вам!.. (Вертится.) Теперь

к вам!.. Как же стать, чтобы ни к кому спиной. Личиком

ко всем, грудкою… Разрешите прижаться к стеночке…

(Развел руки, прижался, озирается со слезами.) Ой,

простите, толкнул вас… А, это стена. Это вы, стеночка?

Спасибо. Простите…

Ой, сколько людей?.. Спасибо, простите… Извини-

те… Здравствуйте… Вы гениальны! Вы чудесны!.. Вы

прелесть!.. Вы очарование!.. Приятного аппетита, как

провели ночь?.. (Пауза.) Чудесно… Почему вы молчи-

те?.. Вы, кажется, хотите похудеть? Вы скелет… Почему

вы на меня так смотрите?.. Не надо ненависти… У меня

нет врагов… Я всю жизнь говорил только приятное…

Каждому… Не идите на меня… Я опасаюсь… Не надо!..

Стойте там… Я вам сказал, что вы поэт… Вы поэт! Вы ге-

ний… Что? Вам шестьдесят. Вы поняли, что напрасно…

Но вы поэт… Не трогайте меня! Мне нечем дышать!.. Да.

Я что-то чувствовал… Но я хотел вам приятное… Отпу-

стите меня… А вы кто?.. Какой прелестный ребенок?..

Да, я повторял «прелестный ребенок», отпустите… Да,

я понимал… Но хотел приятное вашим родителям… Фу!

Такому зарезать ничего не стоит, хулиганье!.. А тебя

я узнал. Ты гордость машиностроения… Ты изобретаешь

всю жизнь. Таланта у тебя нет… Я понял… Ну и работай

спокойно. Люби жену, радуйся… Не добивай эту про-

клятую диссертацию… Уже поздно?.. Но ты веришь, что

я хотел тебе добра… Ты веришь?!

Честное слово! Честное слово!.. Я всех любил. Меня

все любили. И я такой молодой, красивый, сильный…

(Шепчет.) Здравствуйте… с днем рождения… приятно-

го аппетита… вас также… вас также… и вас также… И вас

также!!.. И вас, вон там, также!.. Тьфу! Благодарность

человеческая… Ненавижу!

МОЛЧАНИЕ ВСЛУХ

Мальчик, подожди я тебе что-то скажу. Понимаешь,

мальчик, мне как-то нехорошо на работе и дома. Слы-

шишь, мальчик, они, оказывается, не желают меня ви-

деть. Они говорят, что я очень молчалив. Мальчик, ты

слышишь… Почему же я прослыл молчаливым… А по-

тому, что я молчу… А вот почему я молчу… Как я острил

раньше… Думаю, вот скоро заострю опять… Не начи-

наю… Как они умеют веселиться. Их веселит все. Кто-

то обгоняет их на лодке. Они кого-то обгоняют: «Эй вы,

ренегаты, куда повернули? Давай с нами. Ха-ха-ха-ха!

Куда он гребет, там мелко, ха-ха-ха. Ничего там нет. Ха-

ха-ха-ха! Ой! Танька с Манькой перевернулись! Ой!

Ха-ха-ха! Ай! Ха-ха-ха-ха!»

Да, Господи, хорошо же им. Это мне плохо. Это мне

несмешно. Молчалив я, крошка… Шутить как-то уже…

Все старые, все шутят. Все острят, Господи… И ещё с же-

ной у меня как-то глупо… прости, ты не спешишь?.. Я хо-

чу, чтобы она что-то делала, добивалась, умела. А когда

она добивается и умеет, как я хочу, мне обидно и я очень

раздражаюсь. Мужское какое-то самолюбие… Когда-то

ко мне на свидание приезжала девушка в «Волге», за ру-

лем. Это было красиво, а я не мог этого перенести…

Ты знаешь, с товарищем близким моим мы поссо-

рились. Он считает, что я его предаю, я не сдерживаю

своих слов… Да, не сдерживаю… Плохо это, правда?..

Ну и что, если я это мог объяснить. Это плохо… но…

Пойми меня… Знаешь, какие слова я не сдерживаю…

Вот эти по времени… В общем, я непунктуален. Я поче-

му-то вбил себе в голову, что знаю, когда мне быть точ-

ным, а когда нет… И еще не держу слов. Почему… Пони-

маешь, мальчик, я не умею отказывать. Мне бы сразу

сказать «нет», и я бы это слово сдержал. А не могу, гля-

дя в глаза, отказать, думаю, а вдруг, а попробую, а если

я попрошу этого. И говорю: «Позвоните, я попробую».

Как хочется разойтись с хорошим впечатлением

друг о друге. Это очень недальновидно. Обязатель-

ность, точность — это жестокость. Это понимание сво-

ей важной роли или какой-то роли. Правильно?.. Нет.

А более жалкой личности, чем я, я не видел.

Знаешь, когда я становлюсь смелым? Когда много

людей. Я думаю — это не смелость. Это тщеславие. Или

мышление раскованное. Многие молчат. Я могу ляп-

нуть. Я уже не знаю «раскованное» два «н» или одно?

Ужас. Я был отличником. А ты?.. Ты еще не ходишь

в школу…

Я бы с тобой, конечно, о женщинах поговорил…

Нет, нет, это не больная тема. Просто… Когда мало

красоты в жизни, они выходят на первый план. Они

начинают занимать огромное место в жизни мужчины

из-за нехватки красоты… Вот этой красоты, знаешь ка-

кой, деревянной, зеленой, каменной. Красоты того

времени, когда все было индивидуально и красиво. Де-

ревянная ложка, резной дом, церковь, ступенька, гото-

вальня. Нельзя же жить в одинаковых домах, лежать

на одинаковых диванах, есть одинаковую пищу, чи-

тать одинаковые книги и ничего при этом не потерять.

Дети и собаки не могут восполнить этот пробел,

и у мужчины появляется много женщин. Или водка.

Что, кстати, одно и то же. Они приходят вместе…

Я многословен, правда, это потому, что ты молча-

лив. На работе я молчалив. Конечно, я там молчалив,

когда через две минуты любая моя жалкая мысль ста-

новится ему известна… Так вот о женщинах. Ну, ма-

ленькие, с ними не о чем говорить, а большие они ста-

рые. То есть знаешь, что старость, наверное, стирает эти

чудесные различия между ними и нами… Правильно?..

Нет… Внутренние остаются…

Вот так, знаешь, я говорю, я не могу прийти к како-

му-то выводу, я не могу прийти к какому-то взгляду,

быть цельной сталистой личностью. Казались правы

те, которых нет. Сейчас кажутся правы те, кто есть.

Я не могу сказать, где хорошо, где плохо. Я не могу под-

твердить вечную пословицу — хорошо там, где нас нет.

Я могу только очень ограниченно: в это время, в этом

месте, на этот период. Вот тебе и взгляды. Ну что ты,

что ты… Беги, конечно… Извини, я просто по-человече-

ски. Тебе уже года четыре есть?.. Беги… И я тронусь,

пожалуй… Ждут уже… Эти…

Что делать человеку, который не делает зарядку.

Который сонно сидит перед зеркалом не в силах со-

брать мышцы в пресловутое лицо.

Не в силах собрать мысли в форму головы.

Так и тянет лечь.

И поручить дивану!..

Пусть диван создает форму.

ХОЧУ БЫТЬ ФИЗИКОМ

Через открытые окна летит информация и оседает

на лице морщинами. Приемник переполнен. Станции

лезут друг на друга. А я один… Хочу быть ученым. Ти-

шина. Лаборатория. Каталоги. Мы все думаем. Или

спорим до хрипоты. Физику нужно двигать вперед, по-

этому мы спорим. И уважаем того, кто против, и любим

того, кто против. Нам нужен Эренфест, который стал

великим, потому что был против… Хочу быть ученым.

Придумал экран, дал звук. А кто должен разнообразить

изображение?.. Ах, это не твое дело. Опять не думаешь

о последствиях! Хочу быть ученым… Хочу жить в от-

дельном городке с такими же учеными. Хочу непонят-

ное говорить. Хочу сквозь очки иметь задумчивый

взгляд, сидеть без пиджака с такими же задумчивыми

умницами в закатанных рукавах. Хочу рассчитывать

траекторию, прикидывать что-то на доске, чертить что-

то палочкой на песке и не замечать, как палит солнце

в дивном бору. Господи, хочу иметь начальником уче-

ного, крупного, очень крупного и уже поэтому умного.

Хоть у него все в прошлом, а у нас наоборот. Хочу

иметь руководителя, с которым можно валяться на пе-

ске, или ездить рядом на велосипеде, или спорить до

той хрипоты, до которой спорят только физики. В дру-

гих областях все ясно.

Хочу острить на ученом совете. Хочу туманно смот-

реть окрест. Хочу быть рассеянным в магазине и не

знать, какой мне, потому что я милый чудак и ничего

в этом не понимаю. Я всегда понимаю, что я делаю, но

иногда не понимаю, куда это идет. Пусть мое изобрете-

ние шумит и воет. Я уж не знаю для чего, главное, чтоб

было хорошо. Пусть я задумчивый и грустный приду-

мываю резиновые палки, уж не знаю для чего — значит,

нужны… Ладно — пусть я атом в мирных целях, пусть

я сложные колебания криволинейной поверхности

в упругой среде, пусть я двигатель «Киви» для ядерной

мирной ракеты. Она будет летать, и мы втиснем страш-

ное количество приборов в спускаемый отсек… Я хочу

быть уверенным, начиная задачу, что мы эту задачу ре-

шим. Ну а если не решим, тоже ничего страшного. Зна-

чит, мы не решили эту задачу в своем прохладном го-

родке. Я тоже хочу говорить в интервью о Бредбери

и не припомнить ни одной нашей пьесы… Просто редко

хожу — нет времени: втискиваю страшное количество

приборов в спускаемый отсек, и изящно решаю, и острю

на ученом совете, и еще копаюсь немножко в саду…

Любимый мой, как тебе повезло с бомбой… Я тоже

хочу после бомбы получить все. Я хочу быть самым за-

видным женихом. Тридцати двух лет. Теоретик. Доктор

наук. Я тоже хочу спрашивать у своих сверстников,

сдуру пошедших в другое более легкое и понятное

всем… Почему вы такие грустные, опять что-то не так?..

Отстаете от дня… Конечно, мой милый, если все идут

впереди, должен же кто-то отставать, иначе не будет ни

зада, ни переда. Ну это уже не значит лучше… В едини-

цу времени, в пространстве пси на игрек, на эпсилон,

корень квадратный из ку, помноженный на десять в ми-

нус восьмой степени, принимаемый за константу. Фи-

зики шутят непрофессионально. Я не пожалею време-

ни, я стану физиком, я стану шутить, пусть меня тоже

напечатают. Я хочу придумывать, я хочу спорить, я хо-

чу быть ученым, я хочу поменять свой широкий про-

филь на узкий уважаемый…

Ну хорошо, пусть физиком будет моя жена!

БЕЗГРАНИЧНЫЕ ВОЗМОЖНОСТИ

Мы добились колоссальных успехов в потреблении

ряда товаров первой необходимости. Это было непро-

сто, но теперь мы впереди всех в этой важной области.

Мы также впереди всех по посещаемости обществен-

ного транспорта и по готовности употребить любой

продукт. Наши возможности в готовности принять

любое количество туалетной бумаги — безграничны.

Рост потребления постоянный! Емкости для сбра-

сывания любых количеств дефицитных товаров ог-

ромный. Сложность точного определения, какой товар

дефицитен сегодня, какой — завтра, образует неогра-

ниченные возможности для сбрасывания вниз, что тут

же расфасовывается, растаскивается и дает возмож-

ность снова сбрасывать туда же.

Выражение лиц населения свидетельствует о нали-

чии самых неожиданных предметов в самых неожидан-

ных местах. Отправляясь в другой город на два дня, ко-

мандировочный берет трехдневный запас продуктов,

мыло, питьевую воду, лекарство, стиральные порошки.

Промахи торгующих органов население восполняет са-

мо, таким образом стерлась разница между товарными

и пассажирскими поездами.

К мелким просчетам жители приспособились дав-

но, откладывая запасы еды непосредственно в орга-

низм, о чем свидетельствует размер талии, бедер, дела-

ющий фигуры мужчин и женщин после пятидесяти

практически неотличимыми.

Благодарю за внимание!

НАШ СТАРИЧОК

У нас во дворе есть старичок, который может пла-

вать в воздухе, но невысоко от поверхности двора. Он

вытягивается, как солдат, падает лицом вниз и двигает

себя только ногами. Он плавает низко, на уровне собак,

и мешает. Вначале его просто отталкивали, а потом би-

ли. Собаки кусают прямо за щеки, но он привык.

Хуже, что он куда-то исчезает и появляется весь

в заграничном, с американскими сигаретами.

— Что же вы там не останетесь?

— Машины мыть?.. Здесь интереснее. Здесь еще

столько неиспользованных возможностей. Прямо це-

лая страна! Вы не поверите…

— А вино? Не можете?

— Во-первых, наше лучше. Кроме того, бутылки тя-

нут вниз. Вы думаете, я в противоречии с физикой?

Нет, я чуть-чуть легче воздуха… Ночные смены.

Пачка сигарет, галстук… Платформы уже не могу —

тянут… Никакой авоськи, сетки… Лишнее сопротивле-

ние и след на земле. Но слушайте, бандитизм — это да.

Здесь морду бьют, там — стреляют. Что вам привезти?

«Пэлл Мэлл»?

— Я не курю.

— Девушке подарите.

— Тогда «Пэлл Мэлл», пожалуйста, и коробку спичек.

У МЕНЯ ВСЕ ХОРОШО

Для Р. Карцева

У меня все хорошо. Со мной все хорошо. Не знаю,

у кого как, у меня все хорошо. Все у меня замечательно,

не знаю, как у всех. Думаю, что плохо. Не может быть так

хорошо, как у меня. Плохо, как у всех, вполне может

быть. Но так хорошо, как у меня, — ни у кого. Исключе-

но. Ненормально хорошо. Чудовищно. Гипертрофиро-

ванно хорошо. Меня даже не интересует, как дела у окру-

жаюших. Какие у них могут быть дела? Развал! Нищета.

Борьба за кусок хлеба. Копейки, секунды, крошки. Воро-

бьиная жизнь. А я взлетел орлом. У меня внешность.

Я героически красив — все плюгавы. Я строен и силен,

как шпага, — все безобразны. И я рад, что у всех все очень

плохо, а у меня так все хорошо. У меня все хорошо, все

хорошо, все очень здорово. Ой, ай, не могу, как все хоро-

шо. Ибо все больны — я здоров. Все бедны — я богат.

Я богат, богат, богат. Все это мелочи. Я богат, богат. А все

бедны, бедны, нищи! Ой! Как все больны, бедны и несча-

стны. Ой-ой-ой! Ни у кого ничего нет. Ни у кого. У меня

кружка, у них ничего. У меня чашка — у них ничего.

У меня чайник, кипяток, заварка, хлеб, яблоко — у них

ничего, ничего у них нет. Ничего. У меня все-все-все.

Все у меня, у меня. Только у меня. У меня одеяло,

подушка, свет и вода, а у них — ничего. И я буду всегда

жив, здоров и ничего им не отдам, ничего. И эту булоч-

ку я съем сам и намажу повидлом, потому что я так

люблю, и у меня есть все! У меня есть одежда, есть

обувь, есть своя небольшая комната, и там есть радио

и музыка, а у них нет ничего. Та-ра-ра-ра, у них ничего;

ни еды, ни воды, ни радио. И пусть все так и живут,

именно так и именно все. Потому что я им ничего не от-

дам, потому что дай одному — и все налетят. А я нико-

му не дам, и никто не налетит. И никто не узнает, что

у меня есть кое-что из еды, немного есть денег, что-то из

одежды, что-то из музыки, кое-что из посуды. Короче,

есть все! Я страшно, крепко, безумно здоров, но это пер-

вая половина дела. А вторая половина дела — что все

страшно, жутко неизлечимо больны. И всем нельзя ни

кушать, ни спать, ни ходить, ни лежать, а мне можно.

Им запрещено ходить в парк, а мне разрешено и бегать

по дороге туда и сюда. Мне одному положено. Я один

бегаю без разрешения, а им всем нужно разрешение.

Они больны, бедны и завистливы. Я богат. Все пешком,

я бегом. Все смотрят вниз — я вверх. Свободно, вольно.

Я здоров, красив, удачлив. Удачлив, потому что

жизнь сложилась на редкость. Кто еще имеет то, что я?

Никто. Все плачут — я смеюсь. Все меня целуют — я ни-

кого. Я очень рад, что у меня так все хорошо. Я могу от-

крыть окно, когда хочу. А все остальные — нет. Правда,

сестричка? Я могу. Я могу сойти вниз, подняться на-

верх, я могу взять что-нибудь и купить, были бы деньги,

а все остальные — нет, нет. Поэтому я выздоровею,

я обязательно выздоровею, а все остальные — нет, нет.

Потому что им не для чего выздоравливать. А мне есть

для чего. Чтоб видеть, как они болеют, болеют, и муча-

ются, и мучаются. А я прекрасно, невыразимо счастли-

во одинок. И не делюсь своим здоровьем и счастьем.

Я лежу и принимаю лекарство, а у них ничего нет, они

не могут ни лежать, ни принимать. Я как только выздо-

ровлю, сразу сойду с койки, и буду бегать и упражнять-

ся на батуте и брусьях, и прыгать через коня, потому что

я дико, страшно здоров, а они больны, больны, больны,

и у меня все заживет, уже заживает, заживает, заживает,

вот я уже чувствую, как у меня появляется и второе лег-

кое, и вторая почка, и позвоночник срастается, и сердце

снова бьется ритмично, потому что я здоров, здоров,

чтоб сосредоточиться и понять, как я здоров, силен, ус-

троен, одобрен, принят, обласкан и богат. А все еле ды-

шат, и туда им и дорога. Доктор, я засыпаю.

РАССКАЗ ПОДРЫВНИКА

Я вобщем тут чуть не подорвался… Попросили рассказать. Мамаша! Что, я не понимаю? Да не беспокойтесь… бть… дети могут не выходить. Hу что… бть… вы все такие нежные? Hу, действительно, чуть не сыграл в!.. Бть… Степь… Канал… Идет баржа… Белая!.. Длинная, как!.. Ромашки!.. Hу просто!.. И тут подрывники суетятся… как… Заложили килограмм по пятьсот тола и тротила… его знает! Провода у них длинные… как… И тут надо было дернуть за!.. Hу чтоб… Бть… Главный орет: "Махну платком!.. Давай!.. Hо только по платку… прошу… Если дернешь без платка… Мы ж на барже… Hе надо! Hе стОит… Мы ж будем проплывать!..." Hу, он только собрался… А тут все готово… огромная баржа… Поле это… огромное… ну, как… голое, как… Hу точно… И ни одной… вокруг… Hу, действительно, как!.. Он уже поднял платок, мы думаем: ну!.. Бинокли… И тут кто-то как заорет: "Стоп!.. Прошу!.. Стоп… Умоляю!..." А главный в мегофон: "Кто крикнул "стоп"?!.. Из вас… Ко мне… Я сейчас каждую… Я сейчас из нее!.. Мы ж в определенной точке… У нас же заднего хода нет! Мы ж баржа!.. Hас же несет!.. Чем я этот "стоп"?.. Какой ногой… Об какие берега?.. Уволю!.." А младший ему: "Я, в общем на вас! Hа вашу баржу!.. Hа ваш канал!.. Hа всю вашу степь!.. С вашими окресностями! Ты ж смотри, какая-то плывет… вещь!" Глядят все, аж!.. Всплыла — тротил или тол… его знает… вся в проводах, никто ж не знает, они же специалисты… Как она ту баржу догнала!.. А мы же все на барже, она под баржой!.. Цепляемся, как!.. Если б не тот пацан, все б… Разлетелись, как вороны… Я — начальнику: "Что ты орешь? Ты молись! Ты этого пацана, ты его должен целовать… в… Ты ему должен обнять… Это ж был полный!.. Ты б свою Дуську!.." Вот такая приключилась… Hу сейчас все участники каждую пятницу собираются в кафе… А то б видел я тут вас, а вы меня… с бть… с… девушками...

Похожие статьи:

Проза → МИХАИЛ БУЛГАКОВ. МАСТЕР И МАРГАРИТА. Роман (начало)

Проза → МИХАИЛ ВЕЛЛЕР. ПРИКЛЮЧЕНИЯ МАЙОРА ЗВЯГИНА. Учебник жизни (начало)

Проза → МИХАИЛ БУЛГАКОВ. РОКОВЫЕ ЯЙЦА. Повесть

Проза → СЕБАСТЬЯН ЖАПРИЗО. ЛОВУШКА ДЛЯ ЗОЛУШКИ. Детектив

Проза → ДАНИЭЛА СТИЛ. ПОВОРОТЫ СУДЬБЫ. Женский роман