Ночи 576-600 (Тысяча и одна ночь. Восточные сказки)

Стр. 1-3

Повесть о медном городе (ночи 566-578), окончание; Рассказ о царевиче и семи везирях

Стр. 4

Примечания

Пятьсот семьдесят шестая ночь

Когда же настала пятьсот семьдесят шестая ночь, она сказала: «Дошло меня, о счастливый царь, что когда эмир Муса увидал эту девушку, он до крайности удивился её красоте и смутился, видя её прелесть и румянец её щёк и черноту волос, и смотрящему, думалось, что она в живых, а не мёртвая. И он сказал ей: „Мир с тобою, о девушка!“ И Талиб ибн Сахль воскликнул: „Да исправит Аллах твоё дело! Знай, что эта девушка мёртвая, и нет в ней духа; как же она ответит на приветствие?“ И потом Талиб ибн Сахль оказал: „О эмир, это – изображение, мудро придуманное; ей вынули глаза, когда она умерла, и положили под них ртуть, а потом глаза вставили на место, и они блестят и как будто движутся под ресницами, и кажется смотрящему, что девушка мигает глазами, а она мёртвая“. – „Хвала Аллаху, который покарал рабов смертью!“ – воскликнул эмир Муса.

А у ложа, на котором лежала девушка, были ступеньки, и на ступеньках стояли два раба: один – белый, а другой – чёрный, и у одного в руке было оружие из стали, а в руке другого был меч, украшенный драгоценными камнями, который похищал взоры. И была перед рабами золотая доска с надписью, которую можно было прочесть, и она гласила: «Во имя Аллаха, милостивого, милосердного! Слава Аллаху, творцу человека, господину господ, первопричине всех причин! Во имя Аллаха, вечного, бесконечного, во имя Аллаха, определяющего судьбу и приговор! О сын Адама, как неразумен ты, долго питая надежду, и как забываешь ты о наступлении срока! Не знаешь ты разве, что смерть тебя уже позвала и спешит, чтобы схватить твой дух? Будь же готов к отбытию и запасись благами мира: через малое время ты его покинешь. Где Адам, отец людей, где Нух и его потомство, где цари Хосрои и Кесари, где цари Хинда и Ирака, где цари стран земных, где амалекиты, где великаны? Свободны стали от них земли, и покинули они семью и родных. Где цари арабов и неарабов? Все они умерли и превратились в тлен. Где господа, обладатели сана? Все они умерли. Где Карун и Хаман, где Шеддад, сын Ада, где Канааи и Обладатель кольев? Срезал их, клянусь Аллахом, срезающий жизнь и освободил от них землю. Приготовили ли они запас для дня возвращения и готовы ли ответить господу рабов? О ты, ест ты меня не знаешь, то я осведомлю тебя о моем имени и происхождении. Я – Тирмиз, сын дочери царей амалекитов, тех, что были справедливы на земле, и владел я тем, чем не владел никто из владык, и был справедлив при приговоре и творил суд правый среди людей и давал и одарял. Я прожил долгое время радостной и приятной жизнью и отпускал невольниц и рабов, пока не поразил меня удар гибели и де опустилась предо мною беда. Сменились над нами семь лёг, в которых не сошло на нас воды с неба и не росла для нас трава на лице земли, я съели мы бывшую у нас пищу, а затем принялись за животных, ходящих по земле, и съели их, и ничего у нас не осталось. И тогда я велел принести деньги и, намеряв их мерой, послал с верными мужами, и они обошли все страны, не пропустив ни одного города, в поисках какой-нибудь пищи и не нашли её. И они вернулись к нам с деньгами после долгой отлучки, и тогда мы выставили наши богатства и сокровища и заперли ворота крепостей, которые в нашем городе, и отдались на суд господа, вручив наше дело владыке. И мы умерли, как ты видишь, и покинули то, что выстроили и накопили. Вот какова наша повесть, и после самого дела остаётся лишь след его».

И воины посмотрели на нижнюю часть доски и увидели, что там написаны такие стихи:

«Адама сын, пусть надежд игрушкой не будешь ты,

Ведь все, что руками накопил ты, покинешь ты.

Я вижу, что жаждешь ты благ мира и роскоши,

Искали и прежде их ушедшие первые.

Они добывали деньги правдой и кривдою,

Но нет от судьбы защиты, если окончен срок.

Бели они воинов, толпой собирая их,

Но, деньги оставив и достройки, ушли они.

В теснины могильных плит и в прах они брошены

Залогом лежат они теперь за дела свои,

Подобные путникам, что кинули кладь свою

В ночной темноте у дома, где угощенья нет,

И молвил хозяин: «Нет, о люди, стоянки вам

В сём доме, седлайте же, хоть вы и сложили кладь»,

Не радостен ни привал для них, ни отъезд теперь,

И в страхе все путники, и сердце трепещет их,

Готовь же запасы ты, чтоб завтра быть радостным,

Лишь в страхе перед господом нам следует действовать».

И заплакал эмир Муса, услышав эти слова, и прочитал дальше: «Клянусь Аллахом, страх божий – начало всех дел и доказательство истины и крепкая опора, и поддано, смерть – явная истина и несомненное обещание. В смерти, о человек, – возврат и возвращение. Поучайся же на примере тех, кто сошёл раньше тебя во прах, и спеши на путь возврата. Не видишь ли ты, что седина к могиле тебя призывает и белизна волос твоих о кончине тебе возвещает? Будь же бдителен и готов к отъезду и расчёту. О сын Адама, как жестоко твоё сердце и как заблуждаешься ты относительно твоего господа! Где люди, бывшие прежде – назидание для поучающихся? Где цари Китая – люди гнева и мощи? Где Ад ибн Шеддад и то, что он возвёл и построил? Где Нимруд, который был горд и заносчив? Где фараон, который отверг и отступил от веры? Всех их покорила смерть, не оставив от них следа, и не пощадила она ни малого, ни великого, ни мужчины, ни женщины: срезал их жизнь срезающий и ночь да день навивающий. Знай, о пришедший к этому месту, о тот, кто видел нас, что не должно соблазняться ничем из земной жизни и суеты её. Она – коварная обманщица, обитель гибели и соблазна, и счастье рабу, который помнит свои прегрешения и боится своего господина и хорошо поступает при сделке и приготовила запас для дня возвращения. Пусть тот, кто войдёт в наш город и достигнет его и кому облегчит Аллах вступление в него, берет из богатств его что может, но пусть не дотрагивается он ни до чего, что на моем теле: это – покров для моей срамоты и снаряжение моё против земной жизни. Пусть же убоится он Аллаха и не похищает с меня ничего: он сам себя погубит. Я сделала это и моим советом и поручением, которое я ему доверяю, и конец. Я прошу Аллаха, чтобы избавил он вас от злых бедствий и недугов…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Пятьсот семьдесят седьмая ночь

Когда же настала пятьсот семьдесят седьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, услышав эти слова, эмир Муса заплакал горьким плачем и лишился чувств, а очнувшись, он велел записать все то, что увидел, и извлёк поучение из того, чему был свидетелем. А затем он сказал своим людям: „Принесите мешки и наполните их этим богатством и сосудами и редкостями и драгоценными камнями“. И Талиб ибн Оахль сказал эмиру: „О эмир, разве оставишь ты эту девушку и то, что есть на ней? Это ведь – вещи, которым нет подобных, и ни в какое время не найти равных им. Они дороже того, что ты взял из денег, и будут лучшим подарком, которым приблизишься ты к повелителю правоверных“. – „О такой-то, – воскликнул эмир Муса, – разве не слышал ты, что завещала девушка на этой доске? Больше того, она сделала это поручением, нам доверенным, а мы не из людей обмана“. – „Неужели мы оставим подобные богатства и драгоценные камни? – воскликнул Талиб. – Девушка мертва, и что она будет с этим делать, когда это – украшение земной жизни и красота для живых? Ты накроешь эту девушку одеждой из хлопчатой бумаги, и мы имеем больше прав, чем она, на её богатство“.

И затем он подошёл к лестнице и поднимался по ступенькам, пока не оказался между столбами и не очутился между теми двумя рабами, что стояли на ступеньках, и вдруг один из них ударил его по спине, а другой ударил его мечом, бывшим у него в руке, и снёс ему голову.

И Талиб упал мёртвый, и эмир Муса воскликнул: «Да не помилует Аллах твоего смертного ложа! Этих денег было достаточно, и жадность, нет сомнения, смеётся над испытывающим её!» И он велел воинам входить, и те вошли и нагрузили верблюдов этими богатствами и благородными металлами, а потом эмир Муса приказал им запереть ворота, как раньше. И люди пошли по берегу и подошли к высокой горе, которая возвышалась над морем, и было в ней много пещер.

И вдруг они увидели там чёрных людей, покрытых кожами, и на голове у них были кожаные бурнусы, и речь их была непонятна, и, увидав воинов, эти люди испугались и бросились бежать в пещеры, а их женщины и дети остались стоять у входа. «О шейх Абд-ас-Самад, – спросил тогда эмир Муса, – что это за люди?» И шейх ответил: – «Это те, кого ищет повелитель правоверных».

И воины остановились и разбили палатки и сложили богатства, и не успели они усесться, как царь чернокожих спустился к горе и подошёл к войску. А он знал по-арабски и, подойдя к эмиру Мусе, приветствовал его, и эмир возвратил ему приветствие и оказал ему почёт.

И царь чернокожих опросил эмира Мусу: «Вы – из людей или из джиннов?» И эмир Муса ответил: «Что до нас, то мы – из людей, вы – так, несомненно, джинны, ибо вы уединились да этой горе, отдалённой от всех тварей, и огромны телом». – «Нет, – отвечал царь чернокожих, – мы – народ из людей, дети Хама, сына Нуха (мир с ним!), а что касается до этого моря, то оно называется аль-Каркар». – «Откуда у вас энание, когда к вам не приходил пророк, получивший откровение?» – опросил эмир Муса. И царь ответил: «Знай, о эмир, что к нам является из этого моря человек, источающий свет, который озаряет края земли, и он кричит голосом, слышным для далёкого и близкого: „О дети Хама, устыдитесь того, кто видит и кого не видят, и скажите: нет бога, кроме Аллаха, Мухаммед – посол Аллаха! Я – Абу-льАббас аль-Хидр!“ А мы прежде этого поклонялись одному из нас, и призвал нас аль-Хидр к поклонению господу рабов».

И затем царь чернокожих оказал эмиру Мусе: «И альХидр научил нас словам, которые мы говорим». И эмир Муса спросил: «А что это за слова?» И царь ответил: «Нет бога, кроме Аллаха, единого, не имеющего товарищей; ему принадлежит власть и ему приличествует слава; он оживляет и умерщвляет, и он властен во всякой вещи». И мы приближаемся к Аллаху только такими словами и не знаем других; и каждую ночь в пятницу мы видим свет на лице земли и слышим голос, который кричит: «Преславный, пресвятой господь ангелов и духа! Что хочет Аллах, то бывает, а чего не хочет он, того не бывает! Всякое благо – по милости Аллаха, и нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого!»

И сказал тогда ему эмир Муса: «Мы – люди царя ислама, Абд-аль-Мелика ибн Мервана, и пришли мы из-за кувшинов, которые у вас, в вашем море, а в них заточены шайтаны со времён Сулеймана, сына Дауда (мир с ними обоими!). Царь приказал нам принести их несколько, чтобы он мог на них посмотреть и взглянуть на них». – «С любовью и удовольствием!» – отвечал царь чёрных.

А затем он угостил эмира мясом рыб и велел ныряльщикам выловить в море несколько Сулеймановых кувшинов, и они извлекли двенадцать кувшинов. И эмир Муса и шейх Абд-ас-Самад и воины обрадовались, что победило дело повелителя правоверных. И потом эмир Муса подарил царю чёрных много подарков и одарил его богатыми дарами, и царь чёрных одарил эмира Мусу подарками из морских чудес, имевших вид сынов Адама, и сказал: «Вас угощали в эти три дня мясом таких рыб». – «Мы обязательно должны взять с собой сколько-нибудь из них, чтобы посмотрел на них повелитель правоверных, – это больше ему понравится, чем Сулеймановы кувшины», – сказал эмир Муса, и затем они простились с царём чёрных и шли, пока не достигли стран Сирии.

И они вошли к повелителю правоверных Абд-аль-Мелику ибн Мервану, и эмир Муса рассказал ему обо всем, что он видел, и обо всех стихах, рассказах и назиданиях, которые ему довелось услышать, он сообщил ему историю Талиба ибн Сахля. И повелитель правоверных воскликнул: «О, если бы я был с вами я видел то же, что вы!»

И затем он взял кувшины и стал открывать кувшин за кувшином, и шайтаны выходили из них и говорили: «Прощение, о пророк Аллаха, мы никогда не вернёмся к подобным делам!» И удивился халиф всему этому. А что касается до морских дев, которыми их угощал царь чернокожих, то для них сделали деревянные водоёмы и наполнили их водой и положили туда дев, и они умерли от сильной жары. А затем повелитель правоверных велел принести деньги и разделил их между мусульманами…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Пятьсот семьдесят восьмая ночь

Когда же настала пятьсот семьдесят восьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что повелитель правоверных Абд-аль-Мелик ибн Мерван, увидев кувшины и то, что в них было, удивился до крайней степени. Он велел принести деньги и разделил их между мусульманами и сказал: „Никому не даровал Аллах того, что даровал её Сулейману, сыну Дауда!“.

И затем эмир Муса попросил повелителя правоверных, чтобы он назначил его сына вместо него правителем подвластных ему стран, а сам он мог бы отправиться в Иерусалим священный, чтобы поклониться там Аллаху, и повелитель правоверных назначил его сына, а эмир Муса отправился в Иерусалим священный и умер там. И вот часть того, что дошло до нас из рассказа о медном городе, полностью, а Аллах знает лучше.

Дошло до меня также, что был в древние времена и минувшие века и годы царь из царей времени, имевший много войска и телохранителей и обладавший властью и богатством, но только достиг он в жизни долгого срока, и не досталось ему ребёнка мужского пола. И встревожился он из-за этого и прибег к посредничеству пророка (да благословят его Аллах и да приветствует!) перед Аллахом великим и попросил его, ради сана пророков, друзей и мучеников из приближённых рабов его, наделить его ребёнком мужского пола, чтобы унаследовал он власть после него и был прохладою его глаз. И затем он поднялся, в тот же час и минуту, и, войдя в покои, в которых он сидел, послал за дочерью своего дяди и сблизился с нею, и стала она беременной по изволению великого Аллаха. И провела она так некоторое время, и пришла ей пора сложить свою ношу, и родила она дитя мужского пола, лицо которого было, как круг луны в четырнадцатую ночь месяца, а воспитывали мальчика до тех пор, пока не достиг он пяти лет жизни.

А был у этого царя человек мудрец из мудрецов искусных, по имени ас-Синдбад, и отдал ему царь мальчика. И когда тот достиг десяти лет жизни, мудрец стал учить его мудрости и вежеству, и сделался мальчик таким, что напето в то время не мог с ним сравняться в знании, вежестве и понятливости. И когда достиг его сын такого возраста, царь призвал к нему множество витязей арабов, чтобы они обучили его воинской доблести, и стал он искусен в этом и носился и гарцевал в пылу боя по полю и превзошёл людей своего времени и всех своих сверстников.

И в какой-то из дней тот мудрец посмотрел на звезды и увидел в гороскопе юноши, что, если тот проживёт семь дней и произнесёт одно слово, то в слове этом будет для него гибель. И пошёл мудрец к царю, отцу его, и осведомил об этом деле, и отец мальчика спросил: «Каково же будет верное мнение и предусмотрительное решение, о мудрец?» И мудрец сказал: «О царь, верное мнение и решение, по-моему, в том, чтобы поместить его в место развлечения, где слушают увеселяющие инструменты, и пусть он находится там, пока не пройдут семь дней».

И царь послал за одной рабыней из приближённых к нему (а она была прекраснейшей из рабынь) и поручил ей мальчика и сказал: «Возьми твоего господина во дворец и помести его у себя, и пусть он не выходят из дворца раньше, чем пройдёт семь дней». И рабыня взяла мальчика из рук царя и посадила его во дворце, а было в этом дворце сорок комнат и в каждой комнате десять рабынь, а у каждой из рабынь был какой-нибудь увеселяющий инструмент, и если одна из них начинала играть, дворец плясал от его звуков.

И вокруг дворца бежал поток, на берегах которого были посеяны всякие плоды и цветы. А этот мальчик отличался красотой и прелестью неописанной. И провёл он одну ночь, и увидела его та рабыня (любимица его родителя), и постучалась любовь к ней в сердце, и не могла она удержаться и бросилась к мальчику, но тот воскликнул: «Если захочет Аллах великий, когда я выйду к отцу, я расскажу ему об этом, и он убьёт тебя!»

И рабыня отправилась к царю и бросилась к нему с плачем и рыданиями, и царь спросил её: «В чем с тобой дело, о девушка? Как твой господин? Разве он не хорош?)» – «О владыка, – отвечала девушка, – мой господин стал меня соблазнять и хотел убить меня, но я ему не далась и убежала от него, и я больше никогда не вернусь к нему или во дворец». И когда отец мальчика услышал эти слова, его охватил великий гнев, и он призвал к себе своих везирей и велел хм убить мальчика. И стали везири говорить друг другу: «Царь упорствует в желании убить своего сына, во если он его убьёт, то, нет сомнения, станет раскаиваться после его убийства, так как он ему дорог: ведь уют сынов достался ему после утраты надежды. И потом он обратит на нас укоры и скажет нам: „Почему вы не придумали способа помешать мне убить моего сына?“ И мнение везирей сошлось на том, чтобы придуматъ способ помешать царю убить его сына, и выступил вперёд первый везирь и сказал: „Я избавлю вас от зла царя на сегодняшний день“.

И он поднялся и пошёл и, войдя к царю, предстал меж его руками и попросил у него разрешения говорить, и когда царь позволил ему, везирь сказал: «О царь, если бы тебе было суждено иметь тысячу сыновей, все же не слушайся твоей души, убивая одного из них из-за слов невольницы, если она говорит правду или лжёт. Может быть, это её козий против твоего сына». – «А разве дошло до тебя что-нибудь о кознях женщин?» – упросил царь везиря. И тот ответил: «Да».

РАССКАЗ ПЕРВОГО ВЕЗИРЯ (ночи 578—579)

Дошло до меня, о царь, что один царь из царей времени предавался любви к женщинам, и однажды он уединения в своём дворце, и взор его упал на женщину, находившуюся на крыше своего дома, а была она обладательницей красоты и прелести. И когда увидел её царь, он не удержал свою душу от любви. И он спросил про этот дом, и ему оказали: «Этот дом твоего везиря такого-то». И царь тотчас же поднялся и послал за своим: везирем, и когда тот предстал меж его руками, приказал ему отправиться в одну из областей царства, чтобы осмотреть её и затем вернуться. И везирь уехал, как приказал ему царь.

И когда он уехал, царь ухитрился войти в дом везиря, и, увидев его, та женщина его узнала и вскочила на ноги и поцеловала ему руки и ног», говоря: «Добро пожаловать!» – и остановилась поодаль от него, проявляя к нему почтение. И затем она спросила его: «О владыка, какова причина благословенного прихода, когда для подобной мне этого не бывает?» И царь ответил: «Причина в том, что любовь к тебе и тоска по тебе толкнули меня на это». И женщина поцеловала перед ним землю второй раз и сказала: «О владыка наш, я не гожусь быть служанкой кому-нибудь из слуг царя, откуда же мне будет от тебя столь великое благодеяние, что я заняла у тебя подобное место?» И царь протянул к женщине руку, и она молвила: «Это дело от вас не уйдёт, но потерпи, о царь, и останься у меня весь сегодняшний день, и я приготовлю тебе чего-нибудь поесть».

И царь сел на ложе везиря, – (говорил рассказчик, – и женщина поднялась на ноги и принесла ему книгу с увещаниями и наставлениями, чтобы царь почитал её, пока она приготовит кушанье. И царь взял книгу и стал её читать и нашёл в ней увещания и изречения, которые удержали его от прелюбодеяния и сломили его решимость свершить грех. А женщина, приготовив кушанье, поставила его меж рук царя (а было число блюд девяносто). И начал царь есть из каждого блюда по ложке, и кушанья были разных родов, во вкус их – один. И царь до крайности удивился этому и молвил: «О девушка, я вижу, что сортов много, а вкус их один». И женщина ответила: «Да осчастливит Аллах царя! Это – сравнение, которое я тебе предложила в назидание тебе». – «А какова причина этого?» – спросил царь. И женщина молвила: «Да исправит Аллах обстоятельства владыки нашего царя! В твоём дворце девяносто наложниц разного цвета, а вкус их – один».

И когда царь услышал эти слова, ему стало стыдно перед женщиной, и он тотчас же поднялся и вышел из её жилища, не приступив к рей со злом, и от смущения он позабыл свой перстень у неё под подушкой. И царь отправился к себе во дворец. И когда он сел у себя во дворце, прибыл в тот самый час везирь и подошёл к царю и, поцеловав землю меж его рук, осведомил его о делах, из-за которых царь его послал. И потом везирь ушёл и пришёл к себе домой и сел на своё ложе и положил руку под подушку и нашёл под нею перстень царя. И везирь поднял его и приложил к сердцу и держался вдали от женщины в течение целого года, не разговаривая с нею, а она не знала, в чем причина его гнева…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Пятьсот семьдесят девятая ночь

Когда же настала пятьсот семьдесят девятая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что везирь держался вдали от женщины в течение целого года и не разговаривал с нею, а она не знала причины его гнева. И когда это дело затянулось и она не знала, что этому причиной, она послала за своим отцом и осведомила его о том, что случилось у неё с мужем, который держится вдали от неё уже целый год.

И отец сказал ей: «Я пожалуюсь на него, когда он будет в присутствии царя».

И однажды он вошёл и увидел везиря в присутствии царя, перед которым находился судья войска, и пожаловался на везиря и сказал: «Да исправит Аллах великий обстоятельства царя! Был у меня красивый сад, который я посадил своею рукой и истратил на него деньги, и стал он плодоносен, и хороши были его плоды. И подарил я его этому твоему везирю, и он съел из него то, что ему понравилось, а потом оставил его и не поливал, и высохли в нем цветы, и исчез его блеск, и изменилось его состояние».

И молвил (Везирь: «Этот человек был правдив в том, что сказал: я берег этот сад и ел его плоды, и однажды я подпел туда и увидел там след льва и испугался за себя я удалился из сада». И понял царь, что след, который нашёл везирь, это перстень власти, забытый им в доме, и сказал царь везирю: «Возвращайся, о везирь, не боясь слабости и спокойно: лев не приближался к (твоему саду. До меня дошло, что он достиг его, но он не подступал к нему со злом, клянусь честью моих отцов и дедов!» И везирь отвечал: «Слушаю и повинуюсь!» А потом везирь вернулся к себе домой, послал за своей женой и помирился с нею, уверившись в её добродетели.

Дошло до меня также, что один купец много путешествовал и была у него красивая жена, которую он любил и ревновал от великой любви. И купил купец ей попугая, я этот попугай осведомлял своего господина о том, что случалось в его отсутствие. И когда купец однажды путешествовал, его жена привязалась к юноше, который приходил к ней, и она оказывала ему уважение и сближалась с ним во время отсутствия её мужа. А когда её муж вернулся после путешествия, попугай осведомил его о том, что случилось, и сказал: «О господин мой, юноша турок приходил к твоей жене в твоё отсутствие, и она оказывала ему крайнее уважение».

И этот человек решил убить свою жену, и когда его жена услышала об этом, она сказала: «О человек, побойся Аллаха и возвратись к разуму! Разве бывает у птицы разум или рассудок? Если ты хочешь, чтобы я это тебе разъяснила и ты отличил бы её ложь от правды, уйди на сегодняшний вечер и посиди у кого-нибудь из твоих друзей, а утром приходи к попугаю и спроси его, и узнаешь, правдив ли он в том, что говорит, или лжив». И человек поднялся и ушёл к одному из своих друзей и ночевал у него. А когда настал вечер, жена его пошла и, взяв кусок кожаного коврика, накрыла им клетку попугая и стала брызгать на этот коврик водой и обвевать его опахалом, и она придвигала к нему светильник, изображая сверканье молнии, и вертела ручную мельницу, пока не наступило утро.

И когда пришёл её муж, женщина оказала ему: «О господин, спроси попугая!» И купец подошёл к попугаю и стал с ним разговаривать и расспрашивать его о прошлой ночи, и попугай молотил: «О господин, а кто же видел и слышал что-нибудь прошлой ночью?» – «Почему?» – спросил его купец. И он ответил: «О господин, из-за сильного дождя, ветра, грома я молвой». – «Ты лжёшь, – сказал купец, – в прошедшую ночь ничего такого не было». – «Я рассказал тебе лишь то, что видел, чему был свидетелем и что слышал», – ответил попугай. И купец счёл ложью осе, что он говорил про жену, и хотел помириться с женою, но та оказала: «Я не помирюсь, пока ты не зарежешь этого попугая, который налгал на меня».

И купец зарезал попугая, а потом он прожил со своей женой немного дней и увидел однажды того юношу турка выходящим из его дома и узнал он тогда, что правду говорил попугай, а лгала его жена, и раскаялся, что зарезал попугая. И в тот же час и минуту он вошёл к своей жене и зарезал её и дал себе клятву, что не женится после неё ни на какой женщине, пока будет жив, и я осведомил тебя об этом, о царь, лишь для того, чтобы ты знал, что козни женщин велики и что поспешность порождает раскаяние».

И царь отказался от убиения своего сына. А когда настал следующий день, невольница пришла к нему и поцеловала землю меж его рук и оказала: «О царь, как ты пренебрёг моим правом, и цари услышали про тебя, что ты отдал приказание, а потом отменил его твой везирь? Повиновение царям в том, чтобы исполнять их приказы, и всякий знает твою справедливость и твоё правосудие. Возьми же за меня должное о твоего сына.

ПЕРВЫЙ РАССКАЗ НЕВОЛЬНИЦЫ (ночи 579—580)

Дошло до меня, что один сукновал выходил на берег Тигра, чтобы валять сукно, и с ним выходил его сын и опускался в реку и плавал там, и отец ему этого не запрещал. И однажды, когда од плавал, у него устали руки и он стал тонуть, и, увидев это, его отец вскочил и бросился к нему, но когда отец схватил его, мальчик уцепился за него, и оба утонули. Так и ты, царь: если ты не запретишь этого твоему сыну и не возьмёшь с него за меня должное, те боюсь, что вы оба утонете…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Ночь, дополняющая до пятисот восьмидесяти

Когда же настала ночь, дополняющая до пятисот восьмидесяти, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что девушка рассказала царю историю о сукновале и его сыне и сказала: „Я боюсь, что утонешь ты и твой сын также“. А потом она молвила:

«Дошло до меня также о кознях мужчин, что один мужчина полюбил одну женщину, обладательницу красоты и прелести, у неё был муж, который её любил, и она тоже его любила. А была эта женщина праведная и целомудренная, и влюблённый мужчина не находил к ней пути, и затянулось над ним такое положение, и стал он придумывать хитрость. И у мужа этой женщины жил юноша, которого он воспитал в своём доме, и этот юноша был у него доверенным, и влюблённый человек пришёл к нему и до тех пор к нему подлаживался подарками и милостями, пока юноша не стал ему послушен в том, что он от него требовал.

И однажды человек оказал ему: «О такой-то, не введёшь ли ты меня к вам в дом, когда твоя госпожа уйдёт оттуда!» И юноша ответил: «Хорошо!» И когда его госпожа пошла в баню, а господин его ушёл в лавку, юноша пришёл к своему другу и, взяв его за руку, привёл в дом и показал ему все, что было в доме. А этот возлюбленный твёрдо решился подстроить женщине козни. Он взял с собой в посуде яичного белка и, подойдя к постели её мужа, вылил его на постель, когда юноша не смотрел на него, а потом вышел из дома и ушёл своей дорогой.

И через некоторое время пришёл муж этой женщины и подошёл к постели, чтобы отдохнуть, и увидел на ней какую-то сырость, и коснулся её рукой и, посмотрев на жидкость, подумал про себя, что это – мужское семя. И, взглянув на юношу гневным взором, он спросил его: «Где твоя госпожа?» – и юноша ответил: «Она пошла в баню и сейчас вернётся». И муж её уверился в своём предположения, и его разум одолела мысль, что это – мужское семя, и он сказал юноше: «Ступай же сию минуту и приведи твою госпожу!»

И когда она пришла, муж подскочил к ней и побил её жестоким боем, а затем он окрутил ей руки и хотел зарезать её. И женщина закричала соседям, и те прибежали к вей, и женщина сказала: «Этот человек хочет меня зарезать, а я не знаю за собой греха!» И соседи напали на её мужа и сказали ему: «Нет тебе к ней пути, и ты либо разведись с нею, либо удержи её с достоинством. Мы знаем её целомудрие, и она – наша соседка уже долгое время, и мы никогда не знали о ней дурного». – «Я видел в своей постели семя, подобное семени человека, и не знаю, что этому за причина», – оказал её муж. И один из присутствовавших поднялся и молвил: «Покажи мне его». И когда этот человек увидел жидкость, он сказал: «Подай мне огня и посудину!» – и ему принесли это, и её взял белок и изжарил его на огне. И муж женщины поел его и дал поесть присутствовавшим, и присутствовавшие убедились, что это – яичный белок. И муж понял, что он несправедлив к жене и что она невиновна в этом.

А потом к нему пришли соседи и помирили его с женою, и не удалась хитрость того человека и козни, которые он придумал против женщины. Знай же, о царь, что таковы козни мужчины».

И царь велел убить своего сына.

Но выступил вперёд второй везирь и поцеловал меж рук царя землю и сказал ему: «Не торопись убивать твоего сына: он достался своей матери лишь после утраты надежды, и мы надеемся, что он будет сокровищем в твоём царстве и хранителем твоего богатства. Потерпи же с ним, о царь, может быть, у него есть доводы, которые он выскажет, а если ты поторопишься его убивать, ты раскаешься, как раскаялся купец». – «А как это было и какова его история, о везирь?» – спросил царь. И везирь сказал:

РАССКАЗ ВТОРОГО ВЕЗИРЯ (ночи 580—581)

Дошло до меня, о царь, что был один купец, который соблюдал тонкость в еде и питьё. И поехал он однажды в какую-то страну, и когда он ходил по рынкам, то вдруг увидел старуху, у которой было две хлебных лелв-ки. «Продашь ли ты их?» – спросил он старуху, и она ответила: «Да». И купец сторговал лепёшки за самую дешёвую цену и купил их у старухи. Он ушёл с ними в своё жилище и съел их в тот же день, а когда наступило утро, он вернулся на то же самое место и опять увидел старуху с двумя лепёшками. Он купил у неё и эти две лепёшки и поступал так в течение двадцати дней. А затем старуха исчезла, и купец стал про неё спрашивать и не нашёл о ней вестей, но однажды, когда он был на одной из улиц» он вдруг увидел её. И он остановился и приветствовал старуху и спросил, почему она исчезла и кончились лепёшки. И когда старуха услышала его слова, она поленилась дать ответ, но купец стал заклинать её рассказать ему о своём деле.

И старуха молвила: «О господин, выслушай от меня ответ. Дело лишь в том, чего я служила у человека, у которого был рак в сланном хребте, и был у него врач, который брал муку, смешивал её с топлёным маслом и прикладывал к тому месту, которое болело, на всю ночь, пока не настанет утро. А я брала эту муку и делала из неё две лепёшки и продавала её тебе или другому. Этот человек умер и лепёшки у меня кончились».

И купец, услышав эти слова, воскликнул: «Поистине, мы принадлежим Аллаху и к нему возвращаемся, и нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого!..»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Пятьсот восемьдесят первая ночь

Когда же настала пятьсот восемьдесят первая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что, когда старуха рассказала купцу, почему у неё были лепёшки, он воскликнул: „Нет мощи и силы, кроме как у Аллаха, высокого, великого!“ И этого купца рвало, пока он не заболел, и раскаялся он, но не принесло ему пользы раскаяние.

Дошло до меня, о царь, также о кознях женщин, что один человек стоял с мечом около царя из царей, а этот человек любил одну женщину. И он послал к ней однажды своего слугу с посланием, как это было между ними в обычае, и слуга сел подле женщины и стал с ней играть. И она нагнулась к нему и прижала его к груди, и слуга попросил у неё близости, и женщина послушалась его. И когда это было так, вдруг господин этого слуги постучал в дверь, и тогда женщина взяла слугу и бросила его в подвал, а затем она открыла дверь, и господин слуги вошёл с мечом в руке. И он сел на постель женщины, и она подошла к нему и стала с ним шутить и играть, прижимая его к груди и целуя его, и человек поднялся и познал женщину.

И вдруг постучался к ней в дверь её муж. «Кто эго?» – спросил человек. И она ответила: «Мой муж». И человек спросил её: «Что мне делать и как ухитриться?» – «Поднимайся, обнажи меч, стань в проходе и ругай меняя и брани, – сказала женщина, – а когда войдёт мой муж, уходи и отправляйся своей дорогой».

И человек сделал тая, и муж женщины вошёл и увидел, что казначей царя стоят с обнажённым мечом в руке и бранит его жену и угрожает ей, а потом казначею при виде мужа стало стыдно, и он вложил меч в ножны и вышел из дома. «Что этому за причина?» – спросил человек свою жену, и та отвечала: «Благословен тот час, когда ты пришёл! Ты освободил правоверную душу от смерти. Дело лишь в том, что я сидела на крыше и пряла, и вдруг вошёл ко мне юноша, гонимый, потерявший рассудок, задыхающийся от страха смерти, а тот человек, обнажив меч, спешил за ним и торопился, преследуя его. И юноша упал передо мной, целуя мне руки и ноги, и сказал: „О госпожа, освободи меня от того, кто хочет меня убить безвинно!“ И я спрятала его у нас в подвале. И, увидав, что тот человек вошёл с обнажённым мечом, я стала отрицать, когда он опросил о юноше, и человек начал меня ругать и грозить мне, как ты видел. Слава Аллаху, который привёл тебя ко мне! Я не знала, что делать, и подле меня никого не было, чтобы меня спасти». – «Прекрасно то, что ты сделала, о женщина, – сказал ей её муж, – награда тебе у Аллаха, и да возместит он тебе за твой поступок благом!»

Потом он подошёл к подвалу и позвал юношу, говоря: «Выходи, с тобой не будет беды!» И юноша вышел из подвала, боясь, а муж женщины говорил ему: «Отдохни душою, с тобою не будет беды!» И он принялся соболезновать юноше из-за того, что с ним произошло, а юноша призывал на этого человека благо. А потом они оба вышли, и не знали они, что придумала эта женщина. Знай же, о царь, что это – одна из женских козней, и берётесь полагаться на их слова».

И царь отказался от убиенная своего сына!

А когда наступил третий день, пришла к царю та рабыня, поцеловала землю меж его рук и сказала: «О царь, возьми за меня должное с твоего сына и не обращай внимания на слова твоих везирей. Поистине, в дурных везирях нет добра, и не будь таким, как царь, который положился на слова дурного везиря из своих везирей». – «А как это было?» – опросил царь, и рабыня оказала:

ВТОРОЙ РАССКАЗ НЕВОЛЬНИЦЫ (ночи 581—582)

Дошло до меня, о счастливый царь, обладатель правильного мнения, что у одного царя из царей был сын, которого он любил и уважал крайним уважением и предпочитал всем своим детям. И однажды этот сын сказал ему: «О батюшка, я хочу поехать на охоту и ловлю». И царь приказал снарядить его и велел одному из своих везирей выехать с ним, чтобы служить ему и исполнять все его дела во время поездки. И этот везирь взял все, что было нужно мальчику для поездки, и выехали с ними слуги, наместники и прислужники, и отправились они на охоту. И они достигли земли, покрытой зеленью, где была трава, пастбища и вода и водилось много дичи. И сын царя подъехал к везирю и осведомил его о том, какие развлечения ему нравились. И они пробыли в этой земле несколько дней, и сын царя жил наилучшей и приятнейшей жизнью.

А затем царевич приказал своим людям отправляться. И вдруг показалась перед ним газель, отбившаяся от своих подруг, и захотелось душе царевича изловить рту газель, и он сильно пожелал этого. «Я хочу последовать за этой газелью», – сказал он везирю. И везирь молвил: «Делай так, как тебе вздумалось!» И царевич погнался за газелью один, отделившись от других, и преследовал её весь день, пока не наступила ночь. И газель взобралась на крутое место, и стемнела над мальчиком ночь, и он хотел вернуться обратно, но не знал, куда направиться, и пребывал в смущении. И он ехал на спине своего коня, дека не наступило утро, но не нашёл себе помощи. И тогда он двинулся дальше и ехал, в страхе, голодный и жаждущий, и не знал, куда направиться, пока не дошёл над ним день до половины и не стал его палить зной.

И вдруг подъехал он к городу с высокими постройками и уходящими ввысь колоннами, и был этот город безлюден и разрушен, и не было там никого, кроме сов и воронов. И когда царевич стоял подле этого города, дивясь на его следы, он вдруг бросил взгляд и увидел под одной из стен города девушку, которая плакала. И царевич подошёл к ней и спросил. «Кто ты будешь?» И девушка отвечала: «Я – дочь ат-Темимы, дочери ат-Тайяха, царя Серой земли. Я вышла в один день из дней, чтобы исполнить какое-то дело, и похитил меня ифрит из джиннов и полетел со мною между небом и землёй. И поразила его огненная звезда, и он сгорел, а я упала сюда, и вот уже три дня, как я голодаю и жаждою.

И когда увидела я тебя, мне захотелось жить…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.

Пятьсот восемьдесять вторая ночь

Когда же настала пятьсот восемьдесят вторая ночь, она оказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что царевич, когда обратилась к нему дочь царя ат-Тайяха и сказала ему:

«Когда я увидела тебя, мне захотелось жить», – почувствовал к ней сожаление и посадил её сзади себя на коня и сказал: «Успокой свою душу и прохлади глаза! Если вернёт меня Аллах (слава ему и величие!) к моему племени и к моей семье, я отошлю тебя к твоим родным».

И царевич поехал, ища себе помощи, и девушка, сидевшая позади него, сказала: «О царевич, спусти меня, чтобы я могла исполнить нужду под этой стеной». И царевич остановился и опустил девушку и стал её ждать, а она спряталась за стеной и потом вышла, имея вид ужасающий. И когда царевич увидел её, волосы поднялись у него на теле, и разум его улетел, и испугался он девушки, и состояние его изменилось. А девушка вскочила и села на коня сзади царевича в самом что ни на есть ужасающем облике и сказала ему: «О царевич, почему это ты, я вижу, изменился в лице?» – «Я вспомнил о деле, которое меня заботит», – ответил царевич. И девушка молвила: «Призови на помощь войска твоего отца и его богатырей». Но царевич ответил: «Тот, кто меня заботит, не испугается войск и не станет думать о богатырях». – «Помоги себе деньгами твоего отца и его сокровищами», – сказала девушка. И царевич молвил: «Тот, кто меня заботит, не удовлетворится деньгами и сокровищам». – «Вы утверждаете, – молвила девушка, – что у вас есть на небе бог, который видит и невидим, и что он властен во всякой вещи». – «Да, у нас нет бога, кроме его», – отвечал царевич. И девушка сказала: «Помолись ему, может быть он освободит тебя от меня».

И царевич подяял взоры к небу и предался сердцем молитве я воскликнул: «Боже мой, я призываю тебя на помощь в том деле, которое меня заботит». И он указал рукою на девушку, я та упала да землю, сгорев точно уголёк. И царевич прославил Аллаха я поблагодарил его, и ев до тех пор ускорял ход, а Аллах (хвала ему и величие!) облегчал ему путь я указывал ему дорогу, пока он не приблизился к своей стране и не прибыл в царство своего отца, после того как отчаялся в жизни.

И все это произошло по замыслу везиря, который уехал с ним, чтобы он погиб во время поездки, и Аллах великий помог ему. И я рассказала это тебе, о царь, только для того, чтобы ты знал, что у дурных везирей не чисты намерения и не хороши тайные мысли об их царях. Будь же настороже от подобного дела».

И царь внял невольнице и послушался её речей и велел убить своего сына, но вошёл третий везирь и сказал: «Я избавлю вас от зла царя на сегодняшний день».

А потом этот везирь вошёл к царю, поцеловал землю меж его руками и сказал: «О царь, я тебе искренний советчик и забочусь о тебе и о твоём царстве и выскажу тебе разумное мнение: не спеши убивать твоё дитя, ярохладу твоего глаза я плод твоего сердца. Может быть, был его проступок делом ничтожным, которое преувеличила перед тобою эта невольница. Дошло ведь до меня, что жители двух селений уничтожили друг друга из-за каили мёда». – «А как это было?» – спросил царь. И везирь оказал:

РАССКАЗ ТРЕТЬЕГО ВЕЗИРЯ (ночь 582)

Знай, о царь! Дошло до меня, что одни охотник охотился на зверей в пустыне, и в какой-то день он вётел в одну из горных пещер и нашёл там яму, полную пчелиного мёда. И он набрал немного этого мёда в бурдюк, бывший у него, положил его на плечо и принёс в город, а с ним была охотничья собака, и была эта собака ему дорога. И этот охотник остановился у лавки торговца маслом и предложил ему мёд. И хозяин лавки купил мёд и, развязав бурдюк» вынул его оттуда, чтобы взглянуть на него. И из бурдюка вытекла капелька меду, и около все собрались мухи, и на них упала птица, а у масленника была кошка, и она подскочила к птице, и увидела её собака охотника и подскочила к кошке и убила её, и торговец ударил собаку и убил её, и охотник подскочил к торговцу и убил его, а за торговца маслом стояло селение, и за охотника стояло другое селение, и об этом услышали люди и взяли оружие и доспехи и поднялись друг на друга в гневе, и ряды бойцов встретились, и ходил между ними меч до тех пор, пока не умерло из них множество людей – не знает числа их никто, кроме Аллаха великого!

Дошло до меня, о царь, в числе других рассказов о женских кознях, что муж одной женщины дал ей дирхем, чтобы купить на него рису. И она взяла дирхем и пошла к продавцу риса. И тот дал ей рис и стал с ней играть и подмитивать ей, говоря: «Рис хорош только с сахаром, и если ты хочешь его, войди ко мне на минутку». И женщина вошла к нему в лавку, и продавец риса сказал своему рабу: «Отвесь ей на дирхем сахару», – а потом сделал ему знак. И раб взял у женщины платок и, высыпав из него рис, положил вместо него земли, а вместо сахара он положил камней и завязал платок и оставил его подле женщины. И женщина вышла от продавца я взяла свой платок и ушла домой, думая, что в платке рис и сахар, а придя домой, она положила платок перед мужем, и тот нашёл там землю и камни.

И когда женщина принесла котелок, её муж сказал ей: «Разве мы тебе говорили, что у нас идёт постройка, что ты принесла нам земля и камней?» И, увидя это, жена поняла, что раб продавца сыграл с нею шутку, и сказала своему мужу (а она пришла с котелком в руке): «О человек, от заботы, которая поразила меня, я пошла принести сито, а принесла котелок». – «А что тебя озаботило?» – спросил её муж. И она сказала: «О человек, дирхем, что был у меня, выпал на рынке, и мне было стыдно перед людьми искать его, но не легко мне было, что дирхем пропадёт. И я собрала землю с того места, где упал дирхем, и хотела её просеять, и вот я пошла принести сито, а принесла котелок».

И она пошла я принесла сито и, дав его мужу, сказала: «Просей её, твой глаз здоровее моего глаза». И этот человек сидел я просеивал землю, пока его лицо и борода не наполнились пылью, но он не догадался о коварстве своей жены и о том, что из-за неё случилось.

Вот, о царь, один из примеров козней женщины. Посмотри на слова Аллаха великого: «Поистине, козни ваши велики!» А вот ещё слова его (хвала ему и величие!): «Поистине, козни сатаны были слабы!»

И когда услышал царь слова везиря, они удовлетворили его и умилостивили и отвратили от его страсти. И об думал он сказанные везирем слова Аллаха, и засияли огни благого совета в небесах его разума и мысли, и отказался он от упорного желания убить сына.

Но когда наступил четвёртый день, невольница вошла к парню и, поцеловав землю меж его руками, сказала: «О счастливый царь, обладатель правильного мнения, я показала тебе моё право воочию, но ты обидел меня и пренебрёг отмщением моему обидчику, так как он – твой сын и кровь твоего сердца. Но поддержит меня против него Аллах (слава ему и величие!), как поддержал Аллах царевича против везиря и его отца». – «А как это было?» – спросил её царь. И она оказала:

ТРЕТИЙ РАССКАЗ НЕВОЛЬНИЦЫ (ночи 582—584)

Дошло до меня, о царь, что у одного царя из ушедших царей был сын, и не было у него других детей. И когда достиг этот ребёнок зрелости, отёл женил его на дочери другого царя, и это была девушка, обладавшая красотой и прелестью. А у неё был двоюродный брат, который сватал её, но она не соглашалась выйти за него замуж. И когда он узнал, что царевна вышла замуж за другого, его взяла ревность. И двоюродный брат девушки решил послать подарки везирю того царя, который женил на этой девушке своего брата. И он послал везирю великие подарки и передал ему много денег и попросил его ухитриться заманить царевича в какую-нибудь ловушку, которая будет причиной его гибели. И он послал сказать везирю: «О везирь, я так ревную дочь моего дяди, что это побудило меня на подобное дело!» И когда подарки прибыли к везирю, тот послал сказать юноше: «Успокой свою душу и прохлади глаза: ты получишь от меня все, что ты желаешь».

А царь, отец девушки, прислал за царевичем, прося его прибыть в его страну, чтобы войти к его дочери. И когда письмо прибыло к царевичу, его отец позволил ему отправиться и послал с ним того везиря, к которому пришли подарки, и отослал с ним тысячу всадников и подарки, и носилки, и шатры, и палатки. И везирь поехал с царевичем, затаив желание подстроить ему ловушку, и задумал он в сердце против него зло. И когда оказались они в пустыне, везирь вспомнил, что там в горах есть ручей с текучей водой, называемый Блестящим, и что всякий, кто попьёт из него, если это мужчина, обратится в женщину. И когда везирь вспомнил об этом, он приказал воинам спешиться поблизости от этого ручья, а сам сел на коня и сказал царевичу: «Не хочешь ли ты отправиться со мной и посмотреть на ручей с водой в этом месте?»

И царевич сел на коня и поехал с везирем своего отца, а больше с ним тихого не было. И они ехали до тех пор, пока не достигли этого ручья, и царевич сошёл с коня и вымыл руки и напился из ручья, и вдруг он сделался женщиной! И, узнав об этом, он стал кричать и плакать, так что лишился сознания. И везирь подошёл к нему и стал ему соболезновать в том, что его поразило, и говорить ему: «Что тебя поразило?» И мальчик рассказал ему, и когда везирь услышал его слова, он стал горевать и плакать. «Да защитит тебя Аллах великий от такого дела! Как постигло тебя подобное бедствие и поразило тебя столь великое несчастье, когда мы ехали, радуясь, что ты войдёшь к дочери царя! – воскликнул везирь. – Теперь я не знаю, отправляться ли нам к ней, шли нет, и решение принадлежит тебе. Что же ты мне прикажешь?» – «Возвращайся к моему отцу, – сказал юноша, – и расскажи ему, что со мной случилось; я не двинусь отсюда, пока не уйдёт от меня это дело, или умру в печали».

И царевич написал своему отцу письмо, осведомляя его о том, что с ним случилось, и везирь взял письмо и отправился назад, в город царя, оставив солдат и юношу и с ним войска, которые его сопровождали, и втайне он радовался тому, что сделалось с царевичем. И везирь вошёл к царю и осведомил его о случае с его сыном и передал ему его письмо, и царь опечалился о своём сыне великой печалью. А затем он послал к мудрецам и людям, знающим тайны, чтобы они разъяснили ему дело, которое случилось с его сыном, но ни один из них не дал ему ответа.

А везирь послал к двоюродному брату девушки с радостной вестью о том, что случилось с царевичем. И когда письмо прибыло к нему, тот юноша сильно обрадовался и ему захотелось жениться на дочери своего дяди, и он послал везирю великие подарки и большие деньги и поблагодарил его великой благодарностью.

Что же касается царевича, то он оставался у этого ручья три дня с ночами и не ел и не пил, и положился он в том, что с ним случилось, на Аллаха (слава ему и величие!), уповающий на которого не обманется. И когда наступила четвёртая ночь, вдруг появился перед ним всадник с вендом на голове, имевший вид царского сына, и этот всадник спросил царевича: «Кто привёл тебя сюда, о юноша!» И юноша осведомил его о том, что его поразило, и рассказал ему, что он ехал к своей жене, чтобы войти к ней, и сообщил ему также, что везирь привёл его к ручью с водой, и он напился из него, и случилось с ним то, что случилось. И пока юноша рассказывал, его все время одолевал плач, и он начинал плакать.

И когда всадник услышал его слова, он пожалел его и оказал: «Это везирь твоего отца вверг тебя в такую беду, так как про этот ручей не знает из людей никто, кроме одного мужчины». А затем всадник велел ему сесть на коня, и юноша сел, и всадник сказал ему: «Поедем со мной в моё жилище, ты будешь у меня гостем сегодня вечером». – «Окажи мне, кто ты, чтобы я поехал с тобою», – сказал юноша. И всадник ответил: «Я – сын царя джиннов, а ты – сын царя людей; успокой же душу и прохлади глаза тем, что прекратит твою заботу и горе: это для меня дело ничтожное».

И юноша отправился с ним в начале дня и пренебрёг своими воинами и солдатами и ехал с ним до полуночи, и тогда сын царя джиннов спросил его: «Знаешь ли ты, сколько мы проехали за это время?» – «Не знаю», – ответил юноша. И сын царя джиннов оказал ему: «Мы проехали расстояние в год пути для спешащего путешественника». И царевич удивился этому и спросил: «Что мне делать и как вернуться к моей семье?» И всадник ответил:

«Это не твоё дело, а моё дело, и когда ты исцелишься от твоей болезни, ты возвратишься к твоей семье быстрее, чем в мгновение ока, и это для меня дело ничтожное».

И юноша, услышав от джинна эти слова, взлетел от радости и подумал, что это – пучки сновидений. «Слава всевластному за то, что он делает несчастното счастливым!» – воскликнул он, сильно обрадовавшись…»

И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.