Октябрь и Июнь (О. Генри. Новелла)

Капитан мрачно посмотрел на свою шпагу, висевшую на стене. В стоящем

рядом шкафу висел его запачканный мундир, потемневший и потертый от погоды и

долгой службы. Казалось, что так много-много времени прошло с той поры

военных тревог...

Ветеран тяжелых времен, пережитых родиной, он теперь силой женских

ласковых глаз и улыбающихся губ был обречен на постыдную сдачу. Сидя в своей

тихой комнате, он держал в руке письмо, которое только что получил от нее,--

письмо, вызвавшее на лице его мрачное выражение. Он перечел фатальные

строки, разрушившие его надежды:

"Отклоняя честь, которую вы оказали мне, предложив быть вашей женой, я

чувствую, что должна высказаться откровенно. Причины — большая разница в

наших годах. Вы мне очень, очень нравитесь, но я уверена, что брак наш не

был бы счастливым. Мне тяжело касаться этого, но я надеюсь, что вы оцените

прямоту, с которой я вам называю настоящую причину моего отказа".

Капитан вздохнул и подпер голову рукой. Правда, между ними — большая

разница в летах. Но он был крепок и вынослив. У него были положение и

богатство. Неужели же его любовь, его нежные заботы, те преимущества,

которые он может дать ей, не заставят ее забыть о разнице лет?

Кроме того, он был почти уверен, что она любит его...

Капитан был человеком быстрых действий. В бою он отличался решимостью и

энергией. Он отправится к ней и будет лично защищать свое дело! Возраст --

разве он может стать между ним и любимой женщиной?

Через два часа он стоял в легком походном снаряжении, готовый к

Величайшему бою. Он сел в поезд, идущий в старый южный город Тенесси, где

она жила.

Теодора Диминг сидела на ступенях красивого дома с портиком и

наслаждалась летними сумерками, когда капитан вошел в калитку и направился к

ней по усыпанной песком дорожке. Она встретила его улыбкой, в которой не

было смущения. Когда капитан стоял ступенькой ниже ее, разница в возрасте не

была так заметна.

Он был высокого роста, стройный, загорелый, с ясными глазами.

Она находилась в расцвете жественности.

— Я не ожидала вас,-- сказала Теодора:-- но раз вы тут, то можете

присесть на ступеньку. Разве вы не получили моего письма?

— Получил,-- ответил капитан:-- потому-то и приехал! Послушайте, Тео,

обдумайте, пожалуйста еще раз ваш ответ. Теодора ласково улыбнулась ему. Он

выглядел хорошо для своего возраста. Она искренно любила его силу, здоровый

вид, мужество. Может-быть, если бы...

— Нет, нет,-- сказала она, решительно покачав головой:-- об этом не

может быть и речи. Вы мне ужасно нравитесь, но жениться нам не следует. Мой

возраст и ваш… но не заставляйте меня повторять все снова, Я уже писала

вам об этом.

Капитан немного покраснел сквозь бронзу своего лица. Он некоторое время

молчал, грустно смотря в вечерние сумерки. Право, Судьба и Время сыграли с

ним скверную штуку. Всего несколько лет стояли между ним и счастьем… Рука

Теодоры сползла и лежала теперь уже в его крепкой загорелой руке. Она,

наконец, испытывала чувство, близкое к любви.

— Не принимайте этого так близко к сердцу,-- мягко сказала она:-- все

делается к лучшему. Я все это рассудила очень благоразумно. Когда-нибудь вы

будете рады, что не женились на мне. Все это было бы хорошо и мило на

некоторое время, но,-- подумайте только! — какие у нас с вами будут разные

вкусы через несколько скоро пролетевших лет! Одному захочется по вечерам

сидеть у камина и читать, а, может быть, и возиться с невралгией или

ревматизмом, тогда как другого страстно будут манить театры, балы и поздние

ужины. Нет, дорогой друг! Если наши отношения нельзя определенно назвать

январем и маем, то, во всяком случае, это-- октябрь и самое начало июня.

— Я бы всегда поступал так, как вы того желали бы, Тео! Если бы вы

только хотели...

— Нет, вы бы этого не делали. Теперь вам кажется, что вы так поступали

бы, но этого не было бы в действительности. Пожалуйста, не просите меня

больше.

Капитан проиграл битву. Но он был галантный боец: когда он поднялся,

чтобы проститься окончательно, рот его был сурово сжат, и плечи выпрямлены.

В ту же ночь он уехал обратно на Север. И на следующий вечер снова

находился в своей комнате, где на стене висела его шпага. Он одевался к

обеду и завязывал свой белый галстук очень аккуратным бантом. И в то же

время задумчиво разговаривал сам с собой:

— Честное слово, мне кажется, что Тео, в конце концев, права. Нельзя

отрицать, что она очаровательна, но ей должно быть лет двадцать восемь, по

самому пристрастному счету.

Видите ли,-- капитану было всего девятнадцать лет, и шпага его никогда

не вынималась из ножен, кроме как на ученьи в Чатануга. Ближе к

Испано-Американской войне он никогда не подходил.

Похожие статьи:

Проза → Один час полной жизни (О. Генри. Новелла)

Проза → Дары волхвов (О. Генри. Новелла)

Проза → Джефф Питерс как персональный магнит (О. Генри. Новелла)

Проза → Чародейные хлебцы (О. Генри. Новелла)

Проза → ГЕНРИ КАТТНЕР. МЫ - ХОГБЕНЫ. Фантастика