В вагоне (Чехов А.П. Рассказ.)

 Почтовый поезд номер такой-то мчится на всех парах от станции «Веселый Трах-Тарарах» до станции «Спасайся, кто может!». Локомотив свистит, шипит, пыхтит, сопит… Вагоны дрожат и своими неподмазанными колесами воют волками и кричат совами. На небе, на земле и в вагонах тьма… «Что-то будет! что-то будет!» — стучат дрожащие от старости лет вагоны… «Огого-гого-о-о!» — подхватывает локомотив… По вагонам вместе с карманолюбцами гуляют сквозные ветры. Страшно… Я высовываю свою голову в окно и бесцельно смотрю в бесконечную даль. Все огни зеленые: скандал, надо полагать, еще не скоро. Диска и станционных огней не видно… Тьма, тоска, мысль о смерти, воспоминания детства… Боже мой!— Грешен!!! — шепчу я. — Ох, как грешен!.. Кто-то лезет в мой задний карман. В кармане нет ничего, но все-таки ужасно… Я оборачиваюсь. Предо мной незнакомец. На нем соломенная шляпа и темно-серая блуза.— Что вам угодно? — спрашиваю я его, ощупывая свои карманы.— Ничего-с! Я в окно смотрю-с! — отвечает он, отдергивая руку и налегая мне на спину.Слышен сиплый пронзительный свист… Поезд начинает идти всё тише и тише и наконец останавливается. Выхожу из вагона и иду к буфету выпить для храбрости. У буфета теснится публика и поездная бригада.— Гм… Водка, а не горько! — говорит солидный обер-кондуктор, обращаясь к толстому господину. Толстый господин хочет что-то сказать и не может: поперек горла остановился у него годовалый бутерброд.— Жиндаррр!!! Жиндаррр!!! — кричит кто-то на плацформе таким голосом, каким во время оно, до потопа, кричали голодные мастодонты, ихтиозавры и плезиозавры… Иду посмотреть, в чем дело… У одного из вагонов первого класса стоит господин с кокардой и указывает публике на свои ноги. С несчастного, в то время когда он спал, стащили сапоги и чулки…— В чем же я поеду теперь? — кричит он. — Мне до Ррревеля ехать! Вы должны смотреть!Перед ним стоит жандарм и уверяет его, что «здесь кричать не приходится»… Иду в свой вагон № 224. В моем вагоне всё то же: тьма, храп, табачный и сивушный запахи, пахнет русским духом. Возле меня храпит рыженький судебный следователь, едущий в Киев из Рязани… В двух-трех шагах от следователя дремлет хорошенькая… Крестьянин, в соломенной шляпе, сопит, пыхтит, переворачивается на все бока и не знает, куда положить свои длинные ноги… Кто-то в углу закусывает и чамкает во всеуслышание… Под скамьями спит богатырским сном народ. Скрипит дверь. Входят две сморщенные старушонки с котомками на спинах…— Сядем сюда, мать моя! — говорит одна. — Темень-то какая! Искушение да и только… Никак наступила на кого… А где Пахом?— Пахом? Ах, батюшти! Где ж это он? Ах, батюшти!Старушонка суетится, отворяет окно и осматривает плацформу.— Пахо-ом! — дребезжит она. — Где ты? Пахом! Мы тутотко!— У меня беда-а! — кричит голос за окном. — В машину не пущают!— Не пущают? Который это не пущает? Плюнь! Не может тебя никто не пустить, ежели у тебя настоящий билет есть!— Билеты уже не продают! Касс заперли!По плацформе кто-то ведет лошадь. Топот и фырканье.— Сдай назад! — кричит жандарм. — Куда лезешь? Чего скандалишь?— Петровна! — стонет Пахом.Петровна сбрасывает с себя узел, хватает в руки большой жестяной чайник и выбегает из вагона. Бьет второй звонок. Входит маленький кондуктор с черными усиками.— Вы бы взяли билет! — обращается он к старцу, сидящему против меня. — Контролер здесь!— Да? Гм… Это нехорошо… Какой?.. Князь?— Ну… Князя сюда и палками не загонишь…— Так кто же? С бородой?— Да, с бородой…— Ну, коли этот, то ничего. Он добрый человек.— Как хотите.— А много зайцев едет?— Душ сорок будет.— Ннно? Молллодцы! Ай да коммерсанты!Сердце у меня сжимается. Я тоже зайцем еду. Я всегда езжу зайцем. На железных дорогах зайцами называются гг. пассажиры, затрудняющие разменом денег не кассиров, а кондукторов. Хорошо, читатель, ездить зайцем! Зайцам полагается, по нигде еще не напечатанному тарифу, 75% уступки, им не нужно толпиться около кассы, вынимать ежеминутно из кармана билет, с ними кондуктора вежливее и… всё что хотите, одним словом!— Чтоб я заплатил когда-нибудь и что-нибудь!? — бормочет старец. — Да никогда! Я плачу кондуктору. У кондуктора меньше денег, чем у Полякова![37]Дребезжит третий звонок.— Ах, матушки! — хлопочет старушонка. — Где ж это Петровна? Ведь вот уж и третий звонок! Наказание божие… Осталась! Осталась бедная… А вещи ее тут… Што с вещами-то делать, с сумочкой? Родимые мои, ведь она осталась!Старушонка на минуту задумывается.— Пущай с вещами остается! — говорит она и бросает сумочку Петровны в окно.Едем к станции Халдеево, а по путеводителю «Фрум — Общая Могила». Входят контролер и обер-кондуктор со свечой.— Вашшш… билеты! — кричит обер-кондуктор.— Ваш билет! — обращается контролер ко мне и к старцу.Мы ёжимся, сжимаемся, прячем руки и впиваемся глазами в ободряющее лицо обер-кондуктора.— Получите! — говорит контролер своему спутнику и отходит. Мы спасены.— Ваш билет! Ты! Ваш билет! — толкает обер-кондуктор спящего парня. Парень просыпается и вынимает из шапки желтый билетик.— Куда же ты едешь? — говорит контролер, вертя между пальцами билет. — Ты не туда едешь!— Ты, дуб, не туда едешь! — говорит обер-кондуктор. — Ты не на тот поезд сел, голова! Тебе нужно на Живодерово, а мы едем на Халдеево! Вааазьми! Вот не нужно быть никогда дураком!Парень усиленно моргает глазами, тупо смотрит на улыбающуюся публику и начинает тереть рукавом глаза.— Ты не плачь! — советует публика. — Ты лучше попроси! Такой здоровый болван, а ревешь! Женат небось, детей имеешь.— Вашшш… билет!.. — обращается обер-кондуктор к косарю в цилиндре.— Га?— Вашшш… билеты! Поворачивайся!— Билет? Нешто нужно?— Билет!!!— Понимаем… Отчего не дать, коли нужно? Даадим! — Косарь в цилиндре лезет за пазуху и со скоростью двух с половиною вершков в час вытаскивает оттуда засаленную бумагу и подает ее контролеру.— Кого даешь? Это паспорт! Ты давай билет!— Другого у меня билета нету! — говорит косарь, видимо встревоженный.— Как же ты едешь, когда у тебя нет билета?— Да я заплатил.— Кому ты заплатил? Что врешь?— Кондухтырю.— Какому?— А шут его знает какому! Кондухтырю, вот и всё… Не бери, говорил, билета, мы тебя и так провезем… Ну, я и не взял…— А вот мы с тобой на станции поговорим! Мадам, ваш билет!Дверь скрипит, отворяется, и ко всеобщему нашему удивлению входит Петровна.— Насилу, мать моя, нашла свой вагон… Кто их разберет, все одинаковые… А Пахома так и не впустили, аспиды… Где моя сумочка?— Гм… Искушение… Я тебе ее в окошко выбросила! Я думала, что ты осталась!— Куда бросила?— В окно… Кто ж тебя знал?— Спасибо… Кто тебя просил? Ну да и ведьма, прости господи! Что теперь делать? Своей не бросила, паскуда… Морду бы свою ты лучше выбросила! Аааа… штоб тебе повылазило!— Нужно будет со следующей станции телеграфировать! — советует смеющаяся публика.Петровна начинает голосить и нечестиво браниться. Ее подруга держится за свою суму и также плачет. Входит кондуктор.— Чьи веш-ш-ш…чи! — выкрикивает он, держа в руках вещи Петровны.— Хорошенькая! — шепчет мне мой vis--vis старец, кивая на хорошенькую. — Г-м-м-м… хорррошенькая… Чёрт подери, хлороформу нет! Дал бы ей понюхать, да и целуй во все лопатки! Благо все спят!..Соломенная шляпа ворочается и во всеуслышание сердится на свои непослушные ноги.— Ученые… — бормочет он. — Ученые… Небось, против естества вещей и предметов не пойдешь!.. Ученые… гм… Небось не сделают так, чтоб ноги можно было отвинчивать и привинчивать по произволению!— Я тут ни при чем… Спросите товарища прокурора! — бредит мой сосед-следователь.В дальнем углу два гимназиста, унтер-офицер и молодой человек в синих очках при свете четырех папирос жарят в картеж…Направо от меня сидит высокая барыня из породы «само собою разумеется». От нее разит пудрой и пачулями.— Ах, что за прелесть эта дорога! — шепчет над ее ухом какой-то гусь, шепчет приторно до… до отвращения, как-то французисто выговаривая буквы г, н и р. — Нигде так быстро и приятно не бывает сближение, как в дороге! Люблю тебя, дорога!Поцелуй… Другой… Чёрт знает что! Хорошенькая просыпается, обводит глазами публику и… бессознательно кладет головку на плечо соседа, жреца Фемиды… а он, дурак, спит!!Поезд останавливается. Полустанок.— Поезд стоит две минуты… — бормочет сиплый, надтреснутый бас вне вагона. Проходят две минуты, проходят еще две… Проходит пять, десять, двадцать, а поезд всё еще стоит. Что за чёрт? Выхожу из вагона и направляюсь к локомотиву.— Иван Матвеич! Скоро ж ты, наконец? Чёрт! — кричит обер-кондуктор под локомотив.Из-под локомотива выползает на брюхе машинист, красный, мокрый, с куском сажи на носу…— У тебя есть бог или нет? — обращается он к обер-кондуктору. — Ты человек или нет? Что подгоняешь? Не видишь, что ли? Ааа… чтоб вам всем повылазило!.. Разве это локомотив? Это не локомотив, а тряпка! Не могу я везти на нем!— Что же делать?— Делай что хочешь! Давай другой, а на этом не поеду! Да ты войди в положение…Помощники машиниста бегают вокруг неисправного локомотива, стучат, кричат… Начальник станции в красной фуражке стоит возле и рассказывает своему помощнику анекдоты из превеселого еврейского быта… Идет дождь… Направляюсь в вагон… Мимо мчится незнакомец в соломенной шляпе и темно-серой блузе… В его руках чемодан. Чемодан этот мой… Боже мой!  Примечание: 37У кондуктора меньше денег, чем у Полякова! — Железнодорожный магнат С. С. Поляков был строителем и концессионером Харьковско-Азовской, Курско-Харьковской и Фастовской железных дорог.

Похожие статьи:

Проза → ШУКШИН В.М. МИКРОСКОП. Рассказ

Проза → ИВЛИН ВО. КОРОТЕНЬКИЙ ОТПУСК МИСТЕРА ЛАВДЭЯ. Рассказ

Проза → ТОЛСТОЙ Л.Н. ВОРОБЕЙ. Рассказ

Проза → ЧЕХОВ А.П. РАДОСТЬ. Рассказ

Проза → ЭДГАР АЛЛАН ПО. УБИЙСТВО НА УЛИЦЕ МОРГ. Рассказ