Белый Город

 Белый Город

<o:p></o:p>

Пролог<o:p></o:p>

— Невозможно больше ждать! <o:p></o:p>

Скворцов оглянулся через плечо и ничего не сказал. За окном меркли тени, и перед крыльцом, моргнув, зажёгся фонарь. Надоедливо и ворчливо тикали часы. В заляпанном оконном стекле он видел, как  Оливия вскочила с места и, сердито запахнувшись в широкий цветастый платок, принялась ходить по комнате. Она ходила и негодующе звенела браслетами, как бубен. Сидящий под самой лампой на табуретке в углу Ацуро следил за ней узенькими блестящими глазками и, поджав губы, что-то бормотал себе под нос. Скворцов сжал вспотевшие в карманах руки в кулаки. <o:p></o:p>

Побыстрее бы. <o:p></o:p>

За окном уже вставала луна. Круглая и жёлтая, как яблоко-антоновка, она зависла над деревьями и осветила высокий холм и дорогу. Скворцов вынул из карманов руки и открыл окно. В комнату хлынул запах прелых листьев и стрёкот сверчков. Скворцов глубоко вздохнул и закрыл глаза. Что-то внутри его крутилось, сжималось, переворачивалось. <o:p></o:p>

Оливия права, подумал он. Невозможно больше ждать. <o:p></o:p>

— Виктор Андреич, будьте добры, эээ… закройте окно! Мне дует! – раздался из угла тоненький голос Ацуро. Точнее, сказал он нечто вроде «Добрый был, окно закрывать, дуть», — у японца всегда были проблемы с английским. Скворцов поморщился. <o:p></o:p>

— Пересядьте за стол, Нагакава. Мы задохнёмся здесь. <o:p></o:p>

Ацуро повёл тонким крысиным носом, спрыгнул с табуретки и принялся бегать по комнате, сталкиваясь с Оливией, бормоча что-то на своём никому из присутствующих не понятном языке, хватался за аляпистый шёлковый шарфик на шее и размахивал руками. Иногда он срывался на английский, и можно было услышать отдельные фразы о том, что ему не оказывают должного внимания, что в этой Росси все грубияны и беспросветные тупицы и что он тут всех закопает. Скворцов вспомнил, как пару недель назад, когда они собирались в Барселоне тем же составом, Ацуро собрался выпрыгнуть из окна после того, как нашёл в своей тарелке волос. Весь персонал маленького барселонского ресторана во главе с шеф-поваром выстроился перед ним шеренгой и слёзно просил прощения. <o:p></o:p>

Брюки лоснящегося серого костюма были безнадёжно коротки японцу, и коричневые носки сборились на щиколотках. Его непрестанный суетливый гомон уже вьелся в уши, когда с дивана раздался медленный и нутряной, как рык, голос Картера: <o:p></o:p>

— Кто-нибудь. Заткните. Японца. <o:p></o:p>

От этих слов Ацуро остановился, как если бы на пути ему встретилась кирпичная кладка. Оливия захохотала, как хохочут тучные люди, громко и гулко, обхватив руками необъятные телеса, и крупные серьги подпрыгивали на мягких пухлых мочках. Картер сидел на диване у двери, там, куда не попадал свет лампы, весь овитый плотной завесой табачного дыма. Из-за этой завесы были видны только стальные бугристые руки с закатанными рукавами и зажатая в толстых сплошь окольцованных пальцах сигара.  <o:p></o:p>

— Иначе я ему голову. Засуну в брюки. <o:p></o:p>

Ацуро понимал по-английски гораздо лучше, чем говорил, а потому только ещё  больше прищурил блестящие узкие глазки и вернулся на свой стул. Скворцов усмехнулся. <o:p></o:p>

— Где носит Штирнера? – пробасил Картер, отшвыривая сигару в пепельницу. Его голос гулко отдавался в пустых стенах. <o:p></o:p>

Скворцов глянул на часы. <o:p></o:p>

— Если он не успеет, мы будем только рады. Его долю разделим на шестерых. <o:p></o:p>

— Да вы корыстны, Виктор, — мадам Анри, всё это время казавшаяся замершей за столом бледной статуей, подняла голову. В её глазах зажёгся интерес. — Планируете избавиться от Отто, едва Город захлопнется? <o:p></o:p>

Этим французам только бы найти мокрое место, подумал Скворцов неприязненно. <o:p></o:p>

— В таком случае я планировал бы избавиться от всех вас. На почве взаимной ненависти. Давайте все друг друга перебьём. Это несложно. <o:p></o:p>

Мадам Анри улыбнулась тонкой змеиной улыбкой. Красные губы казались шрамом на бледном лице. Скворцову всегда казалось, что если коснуться её, то кожа будет скользкой, как у кобры. <o:p></o:p>

— И действительно несложно. Это вопрос времени, верно? Как только начнём делить деньги? <o:p></o:p>

— Кстати, о деньгах, — проснулась Оливия. – Я всё ещё хочу получить долю, которую вложила во все это мероприятие, Виктор, — сказала она вкрадчиво, теребя браслеты на пухлых пористых руках. <o:p></o:p>

— Мы все получим свои доли, — ответил Скворцов холодно. – Как только это случится. <o:p></o:p>

Он не мог сейчас думать о деньгах.  Ему казалось, что он никогда не доживёт до момента, когда приедет Горлица. Ему то и дело виделся его мотоцикл на освещенном луной склоне, а в стрёкоте сверчков то и дело слышался рокот мотора. <o:p></o:p>

— Оно скоро случится. <o:p></o:p>

Скворцов так и не понял, то ли Штирнер открыл дверь слишком тихо, то ли он один, задумавшись, не услышал этого. Ещё в проёме Отто смотрел на них исподлобья, с нескрываемой неприязнью, и как будто думал, входить или нет. Наконец он медленно переступил порог и молча сел за стол. За ним следили жадно, неотрывно, а он как будто этого не видел. <o:p></o:p>

— С Америкой уже нет связи. Оно дошло… до той самой точки.  <o:p></o:p>

Штирнер сплёл пальцы и уткнулся в них взглядом. Скворцов шумно вздохнул и по очереди посмотрел на всех: на усмехнувшуюся уголочком тонкого рта мадам Анри, на вновь закудахтавшего японца, на Картера, так и не вышедшего из пелены табачного дыма, на довольно откинувшуюся на спинку стула Оливию Ричи. <o:p></o:p>

— Это значит?.. <o:p></o:p>

— Я не знаю, что это значит, — отрезал Штирнер. То ли от злости, то ли от волнения в его голосе как никогда был слышен рубленый немецкий акцент. Скворцов дёрнул бровью и вернулся к окну. <o:p></o:p>

— Может показаться, что вам неприятно с нами находиться, господин Штирнер, — сказал он негромко. В окне было видно, как Отто медленно повернул голову. <o:p></o:p>

— Мы как крысы, — ударив на «р», бросил он. – Сидим здесь, как крысы. Попрятали своё добро, как крысы. Деньги делить будем, как крысы. И спрячемся первыми. Как крысы. <o:p></o:p>

Его слова подействовали, как если бы он вынул из-за пояса маузер и взвёл курок. Ацуро вдруг растерял своё петушиное беспокойство; мадам Анри переглянулась с Оливией и выразительно прощёлкала иглоподобные белые пальцы. Облако над диваном зашевелилось с ненавязчивой угрозой, и стало видно красную бычью шею. <o:p></o:p>

— Однако же вы делаете это первым, Отто, — напомнил Скворцов, улыбаясь мягко и ненавязчиво. – Вы были первым из нас, кто увидел Город изнутри. <o:p></o:p>

— У меня жена и ребёнок. Я не могу оставить их в опасности, — ответил Штирнер сразу же и, помолчав, добавил неприязненно: — Продавать места в Городе… грязно, господа. <o:p></o:p>

Ричи снова расхохоталась, но на этот раз её смех был колким и словно истекал кислотой. Мадам Анри подняла на Скворцова глаза и, зажмурив один, словно бы сказала: «Нет, ну вы видели?»<o:p></o:p>

Скворцов прищурился, размышляя, почему Штирнер узнал об этом раньше, чем следовало. <o:p></o:p>

— Ради Бога, только не говорите Горлице, — поморщился он. – Он устроит здесь… <o:p></o:p>

Дверь распахнулась с грохотом. Скворцов в то же мгновение осознал, что за минуту до этого слышал за окном гул – тот самый гул, которого так долго ждал. У него похолодели руки и на лбу выступила испарина. Началось! Неужели началось?  Неужели они дождались? <o:p></o:p>

Горлица стоял на пороге, сжав в руках белый конверт. Он был давно не брит, одет в потёртый мотоциклетный костюм, и впавшие, красные от встречного ветра глаза лихорадочно блестели на обветренном лице. <o:p></o:p>

— Когда? – выдохнул Скворцов. Горлица всё никак не мог отдышаться. <o:p></o:p>

— Около часа назад. <o:p></o:p>

Его слова прозвучали, как гром; Оливия хлопнула по протянутой ладони мадам Анри и лихо завернулась в свой цветастый платок, улыбаясь так, что выступили ямочки на пухлых розовых щеках. Заскрипел диван, и Картер, грузно поднявшись, затушил сигару прямо о стол; на круглом красном лице застыло непонятное звериное выражение. Ацуро принялся причитать по-английски, о том, что всё пропало и о том, как невероятно он сожалеет об этом; он подскочил к Горлице и заботливо усадил его на стул рядом со Штирнером. <o:p></o:p>

Скворцов не смог сдержать торжествующей улыбки. Он провёл рукой по лицу, пробарабанил пальцами по столу, закусил губы. Ему стало вдруг тесно и жарко, эти ненавистные лица стали ещё ненавистнее. Ему захотелось скорее туда, к его детищу, поскорее расправиться со всеми этими глупыми, мелкими делами. <o:p></o:p>

— Пойдёмте. Быстро. У нас не более суток. Ровно через сутки Город захлопнется, — заговорил Скворцов быстро, потирая пальцами складки высокого лба. – Нужно оповестить охрану… система безопасности… предохранители снять… Оно же не дойдёт сюда за сутки, Денис? <o:p></o:p>

— Никто не может сказать, когда оно дойдёт сюда, — отозвался Горлица рассеянно и резко, теребя короткими выпачканными в мазуте пальцами письмо. На его загорелом виске токала, билась синяя жилка. Каждая мышца его крепко сбитого тела, казалось, трепыхалась и пульсировала. – Вы правы, Скворцов. Нельзя опоздать… в Городе девяносто две тысячи свободных мест. При желании мы можем вместить все сто пятьдесят… <o:p></o:p>

Штирнер поменялся в лице и, шумно вздохнув, встал и отошел к окну. Горлица не заметил этого; он был не здесь. Он лихорадочно думал и всё теребил руками письмо. <o:p></o:p>

— Те, кто успеет добраться первыми… спасутся. Хотя бы сто пятьдесят тысяч, — сказал Горлица сдавленно и только тут заметил, что недавно столпившаяся вокруг него шестёрка рассосалась по комнате. Одиноко горела лампа и тикали часы, навязчиво и громко. Горлица поднял голову и, пробежав взглядом от лица к лицу, остановился на Скворцове. Тот стоял, сунув руки в карманы, и смотрел на него исподлобья. <o:p></o:p>

Что-то внутри у Горлицы сжалось от нехорошего предчувствия. <o:p></o:p>

— В чём дело? Что-то случилось? Вентиляция? Предохранители? Купол нарушен? – перебрал он быстро все страшные варианты, но самого страшного не предусмотрел. <o:p></o:p>

— Места в Городе проданы, Денис, — раздался вдруг каркающий голос Штирнера. – Все до единого. Все девяносто две тысячи. Мы не сможем запустить ни человеком больше. <o:p></o:p>

Скворцов усмехнулся, услышав это «мы». Он был уверен, что Штирнер пойдёт на попятную, но это «мы» окончательно связало его. <o:p></o:p>

Горлица выпустил из рук письмо. <o:p></o:p>

— Что значит – проданы? — переспросил он тихо и вскинул глаза на Скворцова. – Виктор? Что значит – проданы?<o:p></o:p>

Скворцов закатил глаза. Ещё немного, уговаривал он себя. Ещё немного. <o:p></o:p>

— То и значит, — сказал он нетерпеливо, почти брезгливо. – Мы здесь строили Город не для того, чтобы предоставить места в нём первым счастливчикам. Это элитный бункер для правительственных лиц. И уж тем более мы не можем запустить людей сверх нормы, к тому же бесплатно. С какой стати? Люди платили за места кругленькую сумму. Они будут недовольны. <o:p></o:p>

По лицу Горлицы пошли желваки. Остро очертились скулы и потемнели ещё больше впавшие глаза. Он поднялся со стула. Пять лиц смотрели на него прямо, почти с вызовом; Отто стоял спиной. <o:p></o:p>

— То есть вы. <o:p></o:p>

Горлица задвинул стул. <o:p></o:p>

— Продали за баснословные деньги. <o:p></o:p>

Стул скрипнул и наступила тишина. <o:p></o:p>

— Места в единственном бункере. <o:p></o:p>

Сквозь открытое окно стало слышно, как какая-то птица хлопает тяжёлыми крыльями. <o:p></o:p>

— Который может дать людям надежду на спасение? <o:p></o:p>

Скворцов почти застонал. <o:p></o:p>

— Боже мой, Денис, не драматизируйте! Не можем же мы засунуть в Город семь миллиардов человек. Считайте, что узкий круг лиц позаботился о своей безопасности. И потом, есть же ещё другие бункера, и метро…<o:p></o:p>

— … которые никого не защитят, — прошептал Горлица. Его загорелое лицо стало белым, как мука. – Оно идёт с Запада. Люди даже не знают, что оно идёт с Запада… <o:p></o:p>

Лицо Скворцова стало жёстким. Он сжал и без того тонкие губы в узкую полоску и бросил быстро и зло: <o:p></o:p>

— Город захлопнется, как только мы зайдём внутрь. Решайте, Горлица. У нас нет времени. <o:p></o:p>

— Нет, — коротко сказал Денис. Скворцов кивнул. Он знал ответ, как знал также и то, что ни одно из девяносто двух тысяч мест в Городе для Горлицы не предназначается. <o:p></o:p>

Штирнер слишком поздно увидел в оконном стекле пистолет. Его лицо сжалось, как от боли, и он уткнулся лбом в стекло. Выстрел раздался глухо. Горлица сделал шаг назад и сполз по стене на пол. <o:p></o:p>

Оливия Ричи поморщилась и прижала пухлые пальцы к носу. <o:p></o:p>

— Фи, Виктор. Можно было сделать это не напротив двери. <o:p></o:p>

— Перешагнёте. В крайнем случае Картер вас перенесёт, — холодно отозвался Скворцов. – Пойдёмте. У нас нет времени. <o:p></o:p>

Мадам Анри перешагнула через тело Горлицы первой, заботливо приподняв длинную юбку; за ней последовал Ацуро, охая, меняясь в лице и что-то причитая себе под нос на своём никому не понятном суетливом языке. Картер грузно протиснул в проём могучие плечи. Оливия долго морщилась, кривила пухлые розовые губы, теребила браслеты и неприязненно косилась на промокшую от крови кожаную куртку Горлицы. <o:p></o:p>

Настал момент, когда Скворцов и Штирнер остались одни. Отто так и стоял у окна, засунув руки в карманы, неподвижно, закрыв глаза, и от его дыхания на стекле расползалось запотевшее пятно. Скворцов внимательно осмотрел пистолет и сунул в кобуру, прятавшуюся на поясе за полами пиджака. <o:p></o:p>

— Ну что, Отто? Пойдёмте. Пора. <o:p></o:p>

Он оглянулся на Штирнера и, помолчав, спросил веско: <o:p></o:p>

— Как себя чувствуют фрау Марта и маленький Генри? Надеюсь, они хорошо перенесли переезд? <o:p></o:p>

Штирнер оглянулся на Скворцова резко, импульсивно, и показалось, что он сейчас ударит его, но этого не произошло. Он стиснул зубы и, сжав руки в кулаки, молча вышел из комнаты. <o:p></o:p>

Скворцов усмехнулся. <o:p></o:p>

— Вот и славно, Отто. Вот и славно. <o:p></o:p>

Часть первая. Горн<o:p></o:p>

Сашка<o:p></o:p>

Вж-жик! <o:p></o:p>

Сашка не видел пули, но ясно ощутил, как она влетела в ствол  где-то в полуметре от его головы. Непередаваемый звук. Он во всех красках представил себе, как с полмизинца размером остроконечный металлический цилиндрик туго входит в смолистую еловую кору. Где-то недалеко, справа, был слышен неровный, сбивчивый топот копыт и чьи-то голоса. Сашка приподнял брови. Идиоты. Ещё не могут понять, что лошади в лесу бесполезнее, чем бронетранспортеры. Он постоял немного, подумав, какое направление выбрать, и побежал по хлюпающим листьям. Бежал Сашка медленно, старательно топая ботинками, собирая все попадающиеся под ноги сухие ветки и тщательно и хрипло дыша. Голоса на секунду примолкли, а затем гиканье возобновилось с прежней силой. Сашка усмехнулся и свернул налево. От дыхания в морозном воздухе клубились облачка мокрого белесого пара. Деревья, совсем голые, смотрели угрюмо. Сашка прикинул, намного ли увёл Охотников от Заповедника, и остановился. <o:p></o:p>

Его трясло. Трясло злой мелкой дрожью, так, что хотелось сжать кулаки и врезать первому, кто попадётся под руку. Сашка только кусал губы и улыбался с мрачным торжеством. Он легко мог бы завести Охотников в самые дебри, туда, где не ловят их навигаторы, туда, где скоро разрядятся их светодиоды, туда, откуда невозможно добраться до Купола. Но его маленькая месть была страшнее. Нет для Охотника позора большего, чем упустить Жертву. <o:p></o:p>

Справа от Сашки среди деревьев наметился просвет. Он замер и прислушался. Гиканье смолкло; Охотники явно потеряли его. Сашка шагнул вправо, тихо, как только мог, и, прислонившись спиной к липкому от смолы влажному стволу, позволил себе отдышаться. Взмокшие волосы прилипли ко лбу, Сашка потёр замерзшие пальцы. Как всегда пред самым рассветом, стало темнее и холод проникал под самые рёбра. Окоченелыми пальцами Сашка повозился с замком куртки и осторожно, почти беззвучно, застегнул его. Лес был мёртв, и лес молчал, а потому ещё лучше было слышно, как с грохотом сводного оркестра барабанщиков Охотники ищут Сашку. Он пробрался немного сквозь тесно сплётшиеся заросли лещины и вышел почти к самом обрыву. Сквозь деревья было видно, что горизонт, как свежий шрам, загорается красной полосой рассвета. <o:p></o:p>

Спустя пару минут на обрыв высыпал отряд Охотников. Они спешились – ну наконец-то додумались, подумал Сашка, — и оглядывали обрыв, не понимая, куда он мог деться. Сашка отчетливо видел их напряжённые спины в кипельно-белых комбинезонах. Впереди группы Сашка различил Гончего – высокого статного мужчину с богатырским, как у боксёра, разворотом плеч. Чуть позади темнели статные фигуры лошадей; они нетерпеливо переставляли тонкие царственные ноги, и от потных спин шёл мокрый пар. Рядом с лошадьми примостились гружёные оружием уставшие грустные Пажи. Для Охотников гонка – что-то вроде гольфа или конного поло: очень дорого и очень престижно, а потому организуется всё с максимальным блеском. <o:p></o:p>

Охотники искали Сашку – Гончий опустил бинокль, и, указав пальцем на двоих из своей свиты, что-то тихо сказал. Две серые тени скользнули в лес в двух метрах от Сашки. Тот засунул руки в карманы и молча с злой улыбкой наблюдал, как Охотники тихо советуются, куда могла деться недавно так явно бежавшая впереди Жертва. Простояв так минут пять, Сашка вздохнул и пошел вперед прямо по самому краю обрыва, выдававшемуся в Мёртвый Свет голым острым клинком. Полоса леса закончилась, и теперь его фигура была видна как на ладони на фоне начинающего краснеть неба. Сашка шел, раскинув руки, чтобы удержать равновесие, как будто не замечая десятка пар глаз, устремленных на него. Краем глаза он увидел, как взметнулось в воздух оружие, но все равно шел, разглядывая свои потёртые кроссовки с синими полосками. Полоски полуистёрлись и угадывались исключительно интуитивно. Со стороны могло показаться, что это единственное, что сейчас занимает Сашку. Прямо перед ним, широкий и плоский, как натянутое шелковое полотно песочного цвета, раскинулся Мертвый Свет. Внутри у Сашки что-то свернулось, и на мгновение кроссовки перестали его интересовать, он даже чуть-чуть пошатнулся на кромке, но только ниже опустил голову. В полной тишине он дошел до самой середины обрыва и неторопливо развернулся к Охотникам лицом. Три дула, четыре стрелы и два стальных острия смотрели прямо на него. Теперь обрыв заканчивался как раз за пятками Сашкиных кроссовок. Рассвет быстро разгорался, и он улыбнулся, чувствуя, как теплеют руки. Воспользовавшись паузой, Сашка с любопытством рассматривал лица Охотников. Молодые. Только Гончему, наверное, за сорок – белая серебристая седина уже окрасила волосы на его висках и пробиралась выше. Он смотрел на Сашку с такой холодной расчетливостью на лице, что Сашке стало смешно. <o:p></o:p>

— Вы так и будете на меня смотреть? – крикнул он задорно, взмахивая руками. Секунда промедления, глухой звук выстрела, тонкий звон сорвавшейся с тетивы стрелы. Сашка пожал плечами, как будто извиняясь… <o:p></o:p>

И, не переставая улыбаться, шагнул назад. <o:p></o:p>

Это был его коронный прыжок. Кувырок назад, и несколько пуль вместе со стрелами просвистели выше. Потом – разочарованный возглас с обрыва. Охотники, наверное, уверены, что Жертва предпочла покончить с собой. Самоубийство в планы Сашки не входило. Уже через секунду нечто мягкое обволокло его со всех сторон и, на манер батута качнув вверх-вниз несколько раз, позволило выпрыгнуть на землю. Сашка поспешно спрятался в тени обрыва, нависшего над ним и закрывавшего солнечный свет. Он вжался спиной в холодную глину, на случай, если Охотники решат глянуть вниз. Обычно этого не происходит – нет для Охотников большего позора, чем видеть Жертву, убитую не их руками.  <o:p></o:p>

Сашка дал себе немного времени отдышаться. Он проделывал подобный фокус тысячу раз, но все равно в момент, когда кроссовки отрывались от земли, сердце как будто сжималось и падало в пятки. Ловушку Сашка нашел еще давно. Ему оставалось только догадываться, для чего она служила тогда, сорок восемь лет назад, во времена Войны. <o:p></o:p>

Сашка подождал, пока стихнут голоса Охотников наверху, и неторопливо отправился в обход обрыва по направлению к Заповеднику. Сухой песок цвета ржавчины хрустел под ногами. Лиловые солнечные лучи неуверенно, осторожно протягивая свои тонкие пальцы, скользили по земле и вот-вот должны были добраться до Сашкиных кроссовок. Сашка терпеливо ждал, когда темнота за ним раздвинется, и ранний свет заставит зажмуриться привыкшие к сумеркам глаза. Ему нравился этот момент. Нравилось чувствовать, как теплеют замерзшие пальцы, как горячим и светлым окатывает лицо. Натянутые нервы медленно теряли напряжённость, угловатая полуулыбка сходила с лица. Сашка шёл, низко опустив голову, и не смотрел направо. От вида ржавой мёртвой пустыни ему снова хотелось кого-нибудь ударить. Его старый добрый фокус опять удался, но Сашка не чувствовал облегчения, только сердитую злобу. Он никогда не выходил в Мертвый Свет дальше вечно голого леса и обрыва, вдоль подножия которого сейчас шел. Сашке всегда казалось, что, стоит ещё немного пройти, и он наткнётся на растянувшиеся по песку серо-синие крыши бункеров Станции, рыжеватые от ржавой пыли, широкие шатры, когда-то ненадолго раскидывавшиеся у бункеров в солнечную погоду, шумную возню и смех. <o:p></o:p>

Он наконец дошел до места, где обрыв становился более пологим, и по узкой, одним им протоптанной тропинке взобрался наверх. Сашка ускорил шаг и углубился в лес – голые деревья, столбами смотревшие в небо. Высокую кривую березу с раздвоенным стволом ноги нашли сами. Долгий, протяжный звук заставил Сашку на миг остановиться перед самым Разрезом. Словно пронзив его насквозь, тоскливый зов горна пронесся мимо и растворился между деревьев, несколько раз отдавшись эхом в Сашкиных ушах. <o:p></o:p>

Охота закончилась. <o:p></o:p>

Убедившись, что он один, Сашка шагнул вперед. Разрез мягко пропустил его, и Сашка тут же понял, что он в Заповеднике. Сотни шелестов, шорохов опустились на уши. Сашка остановился, глубоко вдохнув, и расстегнул куртку. Это совсем не то, что кривые голые стволы Мёртвого Света. Даже воздух здесь другой. Влажный, приятный, терпко пахнет молодой лесной порослью. Хочется лечь на траву и раскинуть руки. Где-то сзади прохлопала тяжелыми крыльями птица. Сашка прислонился спиной к березе, сквозь раздвоенный ствол которой только что прошел, и откинул голову. <o:p></o:p>

Хорошо. <o:p></o:p>

Тонкая вереница муравьев тянулась по белой березовой коре вдоль его руки. Последний в цепочке маленький деловитый муравей что-то перепутал и завернул на Сашкин рукав. Сашка цокнул языком и подставил муравью палец. <o:p></o:p>

— Э, не, друг, тебе не сюда, — сообщил он муравью и ссадил его обратно на кору. Муравей невозмутимо пополз дальше. Сашка улыбнулся и хотел уже идти, как вдруг неясный шорох заставил его остановиться. Просунув большие пальцы сквозь шлевки джинсов, Сашка принялся терпеливо ждать, пока Фокс подойдет и остановится сзади. Всё-таки сразу видно, что он не лесной человек. Ни одной ветки не пропустит. <o:p></o:p>

— Опять водишь их за нос? – раздался из-за спины хмурый голос. Сашка засмеялся, но собственный смех ему не понравился. Слишком много в нём было ядовитого. <o:p></o:p>

— Ты что, следил за мной? – спросил он, оборачиваясь. Сразу видно, что Фокс не выспался, и из-за этого не в настроении. У него хмурый взгляд исподлобья и взъерошенные волосы цвета молотого кофе. Но, если бы не это – настоящий красавец. Карие глаза с черной точкой около зрачка, классический римский нос – в профиль как Юлий Цезарь – и кокетливая родинка над губой. <o:p></o:p>

— С самого начала. <o:p></o:p>

— Зачем? Попался бы, — зевнул Сашка, но про себя удивился, как это в запале Охоты не заметил его. <o:p></o:p>

Фокс не был настроен на спокойный разговор. <o:p></o:p>

— Я думал, это слухи. Решил проверить и не ошибся. Что ты делаешь? <o:p></o:p>

Сашка недовольно и нетерпеливо вздохнул. <o:p></o:p>

— Я? Я дурачу их. Обвожу вокруг пальца. Обманываю. Ещё? <o:p></o:p>

— Перестань паясничать! – сердито перебил его Фокс. Сердился он смешно и как будто только делала вид, что сердится. — Весь посёлок шепчется о том, что ты чуть ли не каждую неделю… <o:p></o:p>

— Пусть шепчутся, — отмахнулся Сашка, собираясь было уже пройти мимо Фокса, но тот задержал его рукой. – Я родился после Войны и слегка контужен Ревертетурой. Чего ты хочешь от старого больного человека? <o:p></o:p>

— Прекрати, — прорычал Фокс. – Если бы они выстрелили раньше? На секунду раньше? Что тогда? <o:p></o:p>

— Предсмертная записка в нижнем ящике стола, — ядовито отозвался Сашка. <o:p></o:p>

— Ты хоть подумал о Кате? О… Полине? – Фокс чуть осекся. – Ты здорово рискуешь жизнью! Что с ними будет, если тебя застрелят?  <o:p></o:p>

— На тебя вся надежда, — улыбнулся Сашка. Ему не хотелось ссориться. Фокс хмуро посмотрел на него и шумно, по-лошадиному, фыркнув, растянул губы в улыбке. <o:p></o:p>

— Сумасшедший. Ты сумасшедший, Рей. <o:p></o:p>

— Ну, сегодня я могу себе это позволить, — заметил Сашка, лукаво кося на него глаза. Фокс наконец улыбнулся искренне, широко, но с какой-то долькой неуверенности, которой Сашка не понял. <o:p></o:p>

— С днём рождения? – не столько сказал, сколько спросил Фокс. Сашка приподнял брови и кивнул. <o:p></o:p>

— Ну да. Всё верно. Ты до последнего момента был не уверен? <o:p></o:p>

Фокс замялся. Опустил глаза, прикрыл их длиннющими, как не у всякой девчонки, ресницами. <o:p></o:p>

— Ну… Полина сказала, что ты… кхм. Не очень любишь эту дату. День начала Войны и всё такое… <o:p></o:p>

Так вот в чём дело, понял Сашка. <o:p></o:p>

— Ты прав. Не люблю, — согласился он, разворачиваясь к тропинке, ведущей к посёлку, и делая Фоксу знак следовать за собой. – Но я подумал… Нельзя вечно этим жить. Ничего не вернешь и… никого уже не вернёшь, — Сашка протянул руку и, сорвав пучок листьев в низко нависшей ветки, долго и с повышенным вниманием мял их в руках. – Пора начинать новую жизнь, — сказал он преувеличенно бодро. – Сегодня был последний раз. Торжественно обещаю! <o:p></o:p>

 Фокс остановился и, приподняв широкую бровь, посмотрел на него с откровенным недоверием. <o:p></o:p>

— А Белый Город? – спросил он осторожно. Сашка отвернулся. Всегда он ударит в самое больное. <o:p></o:p>

— А что Белый Город? – отозвался он с наигранной веселостью. – Пусть стоит, пока они все там не передохнут. <o:p></o:p>

— С чего бы это? – не понял Фокс. <o:p></o:p>

— Ядом собственным захлебнутся, — тихо ответил Сашка и ускорил шаг. <o:p></o:p>

Посёлок встретил их деловитым гомоном и запахом пригоревшей овсянки. Они свернули на центральную улицу, посередине которой, от забора до забора, как настоящее море, раскинулась огромная блестящая лужа. Ночью был дождь, и теперь посёлок, как каждый раз после дождя, разделился на два района: долужье и послелужье. Слева от Сашки, по самой кромке, осторожно, маленькими шажками, широко расставив руки и едва удерживая равновесие, шла Алиса. В правой руке она за ноги держала курицу; белые перья кружились в воздухе и мягко ложились на гладкую лужную гладь.  Сашка прикинул: чтобы лужу обойти, придётся делать здоровый крюк, и цокнул языком. <o:p></o:p>

— Опоздаем к завтраку – получим по голове, — раздался сзади голос Фокса. Сашка согласно вздохнул и, расставив руки, двинулся следом за Алисой. Её упрямая прямая спина вдруг качнулась, и Алиса, наклонившись, заметила Сашку. <o:p></o:p>

— Рей! – крикнула она и, едва не упав, взмахнула руками. Курица закачалась и стала спешно терять перья. <o:p></o:p>

— Я! – отозвался Сашка, краем глаза наблюдая, как Фокс, хмуря широкие брови, осторожно ступает за ним. <o:p></o:p>

— Где тебя носило всю ночь? <o:p></o:p>

— Я морально готовился встречать двадцатилетие! – с готовностью отозвался Сашка. Алиса передёрнула худыми плечами. <o:p></o:p>

— Когда-нибудь я скажу тебе, что ты сумасшедший! А пока – с днём рождения, Рей! Ай! <o:p></o:p>

Сашка честно попытался схватить её руками, но не успел. Алиса распласталась в луже в позе морской звезды и сдула прядь волос со лба. <o:p></o:p>

— Могла бы поздравить на суше, — заметил Сашка, останавливаясь напротив неё. <o:p></o:p>

— Лучше быстро пройди дальше, Рей! – сказала Алиса сквозь зубы, глядя куда-то в небо. – Иначе я не вспомню, что ты именинник, схвачу тебя за штанину, и… <o:p></o:p>

Сашка быстро сообразил, чем ему это грозит, и в три прыжка добрался до суши. Отставший Фокс мелкими шажками, как балерина, просеменил мимо Алисы и спрыгнул рядом. Сашка вздохнул, вернулся обратно и, протянув Алисе руку, вытащил её на сухое место насквозь промокшую. Курицу Алиса самозабвенно сжимала в руках, только теперь она из белой превратилась в чёрную и больше напоминала ощипанного петуха. Самой Алисе непостижимым образом удалось сохранить достоинство в прямой гордой спине. Сашка всё равно не смог сдержать улыбки. Алиса хмуро смотрела на него исподлобья и ненавидела весь мир. Однако спустя минуту ей это надоело, она оглядела себя с головы до ног и рассмеялась. <o:p></o:p>

— Считай, твой юбилей я обмыла, — выдавила она хохоча. Они шли между домов; хлопали двери, раздавались чьи-то голоса, пахло хлебом и мылом. Солнце уже совсем поднялось, и Сашка с наслаждением подставил лицо под его лучи. Фокс топал рядом. <o:p></o:p>

— Кстати, — сказала вдруг Алиса, отсмеявшись. – У нас новости. <o:p></o:p>

То, каким серьёзным сделался её голос, Сашке не понравилось. <o:p></o:p>

— Что случилось? <o:p></o:p>

Алиса откинула со лба мокрые волосы. Тонкие подвижные черты её лица оливкового цвета напряжённо задвигались, заиграли: нахмурился лоб, сжались губы. <o:p></o:p>

— Грета привела сегодня… ещё одного… заблудшего. <o:p></o:p>

Сашка остановился как вкопанный. Сзади ойкнул налетевший на него Фокс. <o:p></o:p>

— Что? Серьёзно? Кого? Давно? <o:p></o:p>

Алиса вздохнула. Глаза смотрели куда-то в сторону. <o:p></o:p>

— Женщину… лет пятидесяти. Полуживая. <o:p></o:p>

Сашка зажмурился и провёл рукой по лицу. Желание убить кого-то, кого-то призрачного, неясного, бесплотного, но во всем этом, бесспорно, виноватого снова охватило его. <o:p></o:p>

— Кто-то ещё… остался? С ней можно поговорить? <o:p></o:p>

— Нет, — едва слышно сказала Алиса, теребя руками курицу. Грязные капли воды капали с неё на песок. <o:p></o:p>

— Что – нет? <o:p></o:p>

— Поговорить с ней можно. <o:p></o:p>

Сашка понял и сжал кулаки в карманах куртки. <o:p></o:p>

— Нас теперь восемьдесят четыре. <o:p></o:p>

— Восемьдесят четыре, — эхом повторила Алиса. <o:p></o:p>

Последний год Грета, француженка с перечёркнутым чёрной повязкой левым глазом, часто выходила в Мёртвый Свет из Заповедника и подолгу, неделями, не боясь Охотников и патрулей Гвардейцев, искала там тех, кто мог остаться в живых после Ревертетуры. Сашка уважал её высшей степенью уважения; он не мог понять, как у этой худой угловатой женщины хватает смелости и сил ходить по пепелищам Станций, забираться в обугленные изнутри бункера, блуждать в одиночестве по пустыне, и искать, искать… Она приводила людей поодиночке, живых и полуживых, и в Заповеднике постоянно становилось парой-тройкой человек больше. <o:p></o:p>

Краем глаза Сашка заметил, как лицо Фокса приобрело пространно-напряжённое выражение, и заставил себя встряхнуться. <o:p></o:p>

— На одного больше – это всегда лучше, — сказал он бодро. – Пошли, Фокс. <o:p></o:p>

— Стой! – уже у самой калитки Алиса остановила Сашку за рукав. – Сегодня вечером… — начала она робко, а потом бросила с вызовом: — Ты обещал! <o:p></o:p>

Сашка засмеялся и скосил на неё глаза. Солнце подсвечивало Алису сзади, и волосы у неё светились. <o:p></o:p>

— Я помню, — сказал он мягко. – Раз обещал, так обещал. <o:p></o:p>

Теперь у Алисы засветилось и лицо. Она широко улыбнулась и, убегая, крикнула: <o:p></o:p>

— Рей! А можно, я… <o:p></o:p>

— НЕТ! – заорал Сашка. <o:p></o:p>

— Спасибо, Рей! <o:p></o:p>

— Алиса! <o:p></o:p>

Но она уже убежала, хохоча, и Сашка пнул ногой калитку. Уже стоявший на пороге Фокс хихикнул. <o:p></o:p>

— Знаешь же, не люблю публики, — сказал Сашка ворчливо. <o:p></o:p>

— Всё равно сбегутся, — пожал печами Фокс и вошёл первым. <o:p></o:p>

Пружинисто скрипнуло натёртое до блеска крыльцо. Сашка остановился на пороге и полной грудью вдохнул запах хлеба. Внутри дома слышно было, как Полина грохочет посудой и ворчит, что вода заканчивается быстрее, чем она успевает её принести. Каждый раз, когда Сашка переходил этот порог, тупая ноющая боль где-то повыше желудка оставалась за его пределами. Даже лес не даёт такого успокоения, как дом. <o:p></o:p>

— Рей! <o:p></o:p>

Топот по деревянным доскам, и в живот ткнулось что-то мягкое, едва не сшибив с ног. Сашка открыл глаза и, подняв сестру за талию, высоко подкинул в воздух. Платье взметнулось вверх и закрыло ей лицо, вызвав бурную волну восхищения. Катиша тоненько взвизгнула, зажмурившись от восторга. <o:p></o:p>

— С ума сошел! Уронишь! – охнул из передней голос Полины. Сашка отмахнулся. <o:p></o:p>

— Как уж я… — улыбнулся он, чувствуя, как тонкие маленькие руки обвивают его за шею. – Чего не спишь, одуванчик? <o:p></o:p>

Катиша хихикнула и не ответила, зарываясь лицом куда-то между шеей и плечом. Её горячее, как у маленькой птицы, быстрое после бега дыхание заставило Сашку самого зажмуриться от удовольствия. Он прижался носом к волосам сестры, втянув запах. Чем-то так непередаваемо, невыразимо тянет от неё – домом, спокойствием, так, что хочется вечно таскать ее на руках, как маленькую обезьянку. <o:p></o:p>

— Вы опоздали! – грохнул снова Полинин голос. – Ещё полторы минуты, Рей, и я больше никогда – слышишь, никогда! – не открою двери кух… <o:p></o:p>

Сашка быстро опустил сестру на пол и подтолкнул под лопатки. <o:p></o:p>

— Займи мне место! <o:p></o:p>

Катиша заговорщицки кивнула и протопала в переднюю. Сашка переглянулся с Фоксом, в нерешительности остановившимся у дверей, и осторожно просунул в переднюю голову. Там было жарко; на плите что-то буйствовало, клокотало и пыталось сбросить похожую на мухомор крышку в красный горошек. К кухне, как к месту полного и безраздельного царствования Полины, Сашка относился с благоговением и старался тут ни к чему не прикасаться. Полинина спина, казалось, выражала всё негодование хозяйки. Худые острые плечи дёрнулись, заслышав шаги. <o:p></o:p>

— Руки мыть! Быстро! <o:p></o:p>

Голос у Полины прозвучал, совсем как у мамы – ужасно страшно, но совсем не сердито. Сашка проворчал что-то по поводу того, кто хозяин в доме, но умылся с удовольствием, сунув в тазик голову целиком. Отфыркиваясь, он с полным правом сел за грубовато сколоченный деревянный стол между Катишей и Фоксом. Сестра смотрела на него лукавыми смеющимися глазами и потихоньку отковыривала корочку от лежащей на столе буханки. <o:p></o:p>

— Я не облила тебя кипятком только потому, что умирать в свой день рождения – непростительная роскошь! – Полина плюхнула на стол тарелки и тоже села; красная, запыхавшаяся. Подставила маленькую ладонь под щёку и прищурилась: <o:p></o:p>

— Вы так и будете на меня смотреть? Ешьте давайте, остынет! – она бойко хлопнула Катишу по ладоням и всучила ей ложку. Сашка смотрел на Полину и чувствовал себя невероятно счастливым человеком. Полине ужасно шло мамино светло-серое платье из тоненького ситца. На Сашку иногда нападала боязнь забыть мамино лицо, вот и сейчас он пристально разглядывал светлое вытянутое личико с тонкими губами, вдававшийся в лоб треугольник светлых волос. <o:p></o:p>

Что делал бы он без неё? <o:p></o:p>

— Приятного аппетита, — буркнула сестра, смягчившись, видимо, от вида его одухотворенного лица. Сашка не ответил. Он только сейчас заметил, что Катиша косит на него круглые глаза-бусины. Сестра откладывала ложку, натягивала фартук на худенькие колени, изнывая от нетерпения. Сашка переглянулся с Фоксом и напустил серьёзный вид. Катиша не выдержала через пару минут; она вынула ложку из его рук, забралась к нему на колени и, взяв его лицо в маленькие ладони, спросила с лицом архангела Петра: <o:p></o:p>

— Покажешь? <o:p></o:p>

Сашка приподнял брови. <o:p></o:p>

— Что? Я? Неееет, — протянул он с готовностью, пытаясь вырвать лицо из цепких рук сестры. – И не уговаривай. Я сегодня очень устал, хотел лечь пораньше, будет ещё совсем светло… <o:p></o:p>

Полина тихо смеялась, закрыв лицо фартуком. Сашка ткнул её под столом ногой, делая знак не портить картину. <o:p></o:p>

— Ре-ей!.. – протянула Катиша, разочарованно оседая на колени. Тактика поменялась. – Ну Ре-ей… Ну милый… ну пожалуйста! Ну один разочек! Ну как раньше! – умоляла она, по привычке уткнувшись лицом Сашке в шею. Тот подождал немного, улыбаясь, потом повернул к себе личико сестры и сказал строго: <o:p></o:p>

— Только если будешь хорошо себя вести! <o:p></o:p>

Катиша просияла, комочком скатываясь с Сашкиных колен. <o:p></o:p>

— Буду! <o:p></o:p>

— Стоп, — Сашка потянул ее за платье, мешая уйти. – И будешь слушаться Полину! <o:p></o:p>

— Буду-у! <o:p></o:p>

Сашка захохотал, оглядываясь на старшую сестру. <o:p></o:p>

— Особые пожелания есть? Больше такого случая не представится до моего следующего дня рождения! <o:p></o:p>

Полина молча замахала руками, трясясь от беззвучного смеха. Смеялась она тихо, всхлипами, прижав фартук к лицу и вся краснея до самой шеи. <o:p></o:p>

— Ладно, одуванчик, — Сашка разжал пальцы, и Катиша с радостным визгом вылетела с кухни. Сашка вздохнул, потирая лоб большим пальцем. <o:p></o:p>

— А я как раз хотел попросить не собирать большой аудитории, — произнес он. Полина отняла фартук от лица и, бережно расправив его на коленях, махнула рукой. <o:p></o:p>

— Перестань. У нас всех не так уж много радостей, чтобы лишаться и этой, — улыбнулась она и принялась убирать со стола. <o:p></o:p>

Сумерки застали Сашку во дворе. Измазанный краской до самого лба, он с упоением водил кисточкой по деревянным наличникам и ставням, выходившим на улицу. Глубокий зеленый цвет, заставлявший вспомнить о свежескошенной траве, нравился Сашке до безумия. Дом, и так утопавший в яркой зелени Заповедника, с зелеными окнами стал казаться совсем частью леса. Сашка торопился закончить с передними окнами до наступления темноты, но планам его не суждено было осуществиться. <o:p></o:p>

Зашуршало что-то в глубине дома, и на подоконник, смазав в двух местах безупречный зеленый слой краски, вылезла Катиша. Лицо её, чисто вымытое, с сверкающими черными бусинами глаз, сияло. Сашка заворчал было, но всерьёз злиться на сестру у него никогда не получалось. По этой части всегда была Полина. <o:p></o:p>

— Нести? – выдохнула Катиша прямо ему в лицо, обдав запахом сушёных яблок. Сашка мученически вздохнул и отложил кисточку. <o:p></o:p>

— Неси! – отозвался он, подумав, что все равно уже сумерки, а красить в темноте нет смысла. В ожидании сестры он сел прямо на траву, втянув носом воздух. Жаркий и пыльный днём, к вечеру он заметно очистился и стал прохладным. Ещё недавно дремавший на ходу Сашка ощутил вдруг неуёмную жажду действия. Сонливость выветрилась с ночной прохладой, и спокойное ясное осознание того, что ему сейчас предстоит делать, заставило Сашку улыбнуться. Как только Катиша вытащила на крыльцо тяжёлый покрытый пылью рюкзак, на сердце у Сашки ещё больше потеплело. С тех пор, как Ревертетура отняла у него цирк, что-то важное как будто отрезали от него тупым ржавым ножом. И возвращаться этому важному он позволял только раз в году. <o:p></o:p>

Стряхнув с рюкзака пыль, Сашка медленно, растягивая само удовольствие приготовления, расстегнул замок. Катиша примостилась рядом, широко раскрытыми глазами следя за каждым его движением. Из недр рюкзака на траву были извлечены две бутылки темно-коричневого стекла и три свертка из плотной полупрозрачной плёнки. <o:p></o:p>

— Приоткрой дверь… темно, — сказал Сашка рассеянно. Воспоминания старой жизни, до того, как Ревертетура уничтожила Станцию, нахлынули на него, заставляя снова видеть перед собой цирк и знакомые лица. Сашка жмурился от яркого света, ощущал мягкое красное полотно шатра под ногами, и пальцы начинали вспоминать забытые движения.  <o:p></o:p>

— Готовишься, мальчик со спичками? – раздался слева смеющийся голос. Сашка поднял голову. Тунгус перегнулся через забор, рискуя улететь вниз, в буйные заросли чистотела, и внимательно следил за ним прищуренными до состояния незаметных щелочек глазами. Сашка улыбнулся. Тунгуса он любил. От него всегда тянуло дружелюбием, мягкой шутливой заботой и терпким запахом сигарет. Сашка совершенно не понимал, как Тунгусу удается жить совсем одному, и за это уважал его ещё больше. Сам он находился в полной и безграничной зависимости от сестёр.  <o:p></o:p>

— Как видишь, — отозвался Сашка, замечая за спиной Тунгуса Алису. Чуть оперевшись локтем о доски забора, она не отрывала глаз от маленькой красной жар-птицы, тонко вытатуированной на его локте. Обычно Сашка низко опускал рукава, чтобы её не было видно, но сегодня не увидел в этом смысла. Он поднял на Алису глаза и спросил смеясь:  <o:p></o:p>

— Я так чувствую, у меня сегодня аудитория? <o:p></o:p>

— Ну ты же мне разрешил! — она независимо передернула узкими плечами и, ногой толкнув дверь, вошла во двор. Сашка усмехнулся. Он знал, что это ещё только начало. Полина права: мало кто откажется посмотреть на прирученный огонь. <o:p></o:p>

Уже совсем стемнело, и вышедшая на крыльцо Полина в тонкой серой шали зажгла фонарь, висящий под козырьком. Его яркий жёлтый свет бросил на влажную вечернюю траву резкие сизые тени. Сашка подумал, что очень эффектно выглядит сейчас со стороны. Но будет ещё эффектнее, улыбнулся он про себя и встал, разминая затёкшие ноги. Как каждый вечер раньше, перед выходом из шуршащей темноты шатра, он ощущал внутри нечто похожее на сотню маленьких прытких шариков, щекочущих ребра. Это состояние донельзя нравилось ему. Сашка поднял с травы крайний сверток и, ловко, одним движением развернув его, протянул сестре. Катиша, в предвкушении кусая губы, вскочила на ноги и, победоносно глянув на Тунгуса с Алисой, вытащила оттуда длинную тонкую цепочку. Сашка остановился на мгновение, скосив на неё глаза, и одобрительно хмыкнул про себя. Надо же, помнит до сих пор, подумал он удивлённо. Каждый раз в такие моменты он чувствовал необыкновенное единение с сестрой, становившейся в разы старше своих шести. Она тоже хранила внутри себя воспоминания о цирке — мало что помнила, была совсем маленькая, но хранила и всячески показывала, что хранит. Полине этого не понять. Только Сашке, Катише и Кире. <o:p></o:p>

Кира. <o:p></o:p>

Сашка на мгновение как вживую увидел перед собой красивое лицо с сильно подведенными глазами цвета тёмного шоколада. Что-то внутри его опустилось вниз, но память упорно издевалась над Сашкой, посылая одну за другой цветные картинки. Он услышал вдруг, как она смеялась, закинув голову, с такой же, как у него, жар-птицей на шее, и до крови закусил губы. Пальцы стиснули сверток в руке, Сашка как будто проснулся. Его взгляд наткнулся на Алису. <o:p></o:p>

Хватит. <o:p></o:p>

Полина постояла немного на крыльце, закутавшись в шаль, но все-таки села рядом с Тунгусом и Алисой. Сашка знал: его игры с огнём она не любит и никогда не любила. Ещё раньше, на Станции, она всегда держалась ближе к матери и никогда не подходила к шатрам цирка. Сашка не глядя засунул ладонь в наружный карман рюкзака, вытащил несколько коротких, спички в две длиной, стальных прутьев и тоже протянул сестре. Та откинула волосы и, стянув их резинкой на затылке, так, чтобы ни одни волосок не падал на лоб или плечи, сунула полученное в нагрудный карман. <o:p></o:p>

— Номер второй? <o:p></o:p>

— Второй, — кивнул Сашка. Из глубины сада появился Фокс и, пожевывая травинку, неторопливо опустился на траву рядом с крыльцом. Катиша проворно обошла его и расставила вдоль забора, куда не доползал свет фонаря, факелы с белыми ватными головками. <o:p></o:p>

— Дом не подожжешь? – хмыкнул Тунгус, по привычке щуря и без того узкие глаза. Сашка засмеялся и не ответил, глянул только краем глаза на его широкое, терпко смуглое лицо с приятным, дружелюбным выражением. <o:p></o:p>

— Рубашка, — предупредила Катиша, выпрямляясь. Обвешанная цепочками, со стаффом в руке она опять напомнила ему цирк. Сашка поднялся и, стянув рубашку через голову, ушел в дом отнести её. Когда вернулся, во дворе собралась уже большая половина поселка. Сашка знал их всех и каждого по отдельности, знал, как они попали в Заповедник и что пережили до этого. Они, если подумать – последние живые в бескрайней пустыне – были его большой семьёй. Рассмотреть всех в темноте было трудно, но Сашка только улыбнулся. <o:p></o:p>

Сейчас будет светло. <o:p></o:p>

Он молча кивнул и сел на траву, по-турецки скрестив ноги. Катиша замерла рядом, ожидая сигнала, совсем как раньше делала Кира. Сашка закусил губы. Теперь вместо неё – сестра, и ничего с этим не поделаешь. <o:p></o:p>

— Начинаешь, — скомандовал Сашка. Сестра кивнула. Свет фонаря в последний раз отразился в её зрачках, и двор опустился в темную, как черничное варенье, темноту. Сашка не глядя протянул руку, зная, что Катиша сама сделает, что надо, и, уже ощутив в ладони влажный мягкий шар, услышал, как она едва слышно чиркнула спичкой. <o:p></o:p>

Темнота вспыхнула. <o:p></o:p>

Сашка почувствовал себя волшебником. Это эйфорическое состояние, когда пожирающая ночь вокруг себя сила подчиняется тебе, как котенок, он любил больше всего. Сашка перестал замечать кружившуюся вокруг него сестру, зная только, что нужная вещь появится в ладони когда надо, и заставил себя полностью отдаться на волю памяти. Пальцы помнили каждое движение, и рыжий мечущийся круг веера ослепил его. Факелы вдоль забора загорались по очереди, друг от друга, после того как вал огня из Сашкиных рук устремился к первому из них. За считанные секунды они с сестрой оказались в ровном алом круге. Сашка на мгновение поймал взглядом раскрасневшееся, вспотевшее от горячности огня лицо Катиши, но видел не её. Как же давно, кажется, это было!.. Сашка поднялся с земли, усилием воли отодвинув на второй план всё, кроме полыхавшего в ладони огненного клубка. Он подбросил его высоко вверх, чуть ли не до самого козырька второго этажа, и густая рыжая струя устремилась следом. <o:p></o:p>

Сашка улыбнулся. Всё-таки есть за что любить двадцатое июня, подумал он. <o:p></o:p>

Закрывая дверь чердака, Сашка постоял немного, уткнувшись лбом в её холодное жесткое дерево. Руки и лицо ещё помнили тепло огня, но он уже заставил себя задвинуть это ощущение подальше. Повеселились, и хватит. Сашка дернул ручку, проверяя, плотно ли закрылась дверь, и по скрипящим ступеням спустился вниз. Луна оставляла на дощатом полу лимонно-желтые пятна, всё вокруг казалось серым. Дом был погружен в сонную ночную тишину. Не успел Сашка удивиться, что так быстро уснули сестры, как услышал легкие Полинины шаги сзади. <o:p></o:p>

— Ты куда? – спросила она, зевая и прикрывая рукой рот. Сашка обернулся. Зябко ёжась в легкое одеяло, Полина не глядя заплетала толстую русую косу на ночь. Движения быстрые, умелые, повторяющиеся каждый вечер. От кос волосы у сестры всегда волнистые. Перебежав по передней, она проворно перескочила босыми ногами с холодного пола на коврики и, ожидая ответа, вопросительно посмотрела на брата. <o:p></o:p>

— К Фоксу, — отозвался Сашка, переступая порог. – Совсем немного осталось до «Кольца». <o:p></o:p>

Полинины пальцы замерли на мгновение, как будто запутавшись в волосах – хотя, может, Сашке показалось в тонком лунном свете из открытой двери. <o:p></o:p>

— Он всё-таки хочет ехать? – помедлив, спросила сестра. Сашка кивнул. <o:p></o:p>

— Я хотел отговорить. Не получилось. Он же упертый, как осёл, — Сашка почувствовал, что последние слова сказал с заметной досадой в голосе. Полина прощупала запястья в поисках резинки и, не найдя её, опустила незавязанную косу на плечо. Толстые упругие пряди тут же развязались, стоит ей повернуть голову – и они снова упадут на лицо. <o:p></o:p>

— А если я попрошу? <o:p></o:p>

Сашка быстро скользнул взглядом по её лицу. — Ему будет больнее, но он всё равно пойдет, — сказал Сашка тихо, жалея, что не может соврать что-нибудь помягче. Полина вскинула голову, серые глаза сверкнули в темноте. <o:p></o:p>

— Значит, пойдёт? <o:p></o:p>

Сашка опять кивнул. Сестра несколько секунд молчала, только синеватая жилка токала на её виске. Одеяло почти сползло ей на руки, открыв худые бледные плечи и тонкую, как будто мраморную, шею. Полина вдруг шагнула вперед и обняла его руками. Не ожидавший Сашка едва не отшатнулся. <o:p></o:p>

— Я не хочу, чтобы с ним что-нибудь случилось, Саш, — прошептала сестра. Услышав своё имя, Сашка вздрогнул. Двое, знавших это имя, — Полина и Фокс – произносили его только в самых крайних случаях как верный способ показать ему, что дело серьёзное. Сашка ласково провёл рукой по маленькой русой голове сестры. <o:p></o:p>

— Ничего не случится. Я обещаю, — прошептал он тихо. Полина подняла голову, заглянула ему в лицо. <o:p></o:p>

— Как ты можешь обещать? – спросила она недоверчиво. Сашка вздохнул. В такие моменты она казалась ему совсем маленькой. Худенькая, тонкая, сероглазая, как лесная птица, рано вылетевшая из гнезда. Он натянул одеяло ей на плечи и, коснувшись губами лба, кивнул на лестницу. <o:p></o:p>

— Спать. До рассвета совсем ничего. <o:p></o:p>

— А тебя, я чувствую, опять только с рассветом и ждать, — проворчала Полина, откидывая назад окончательно расплетшиеся волосы и снова превращаясь из сестры в мать. – Иди уже, Катю разбудишь… <o:p></o:p>

Сашка улыбнулся ещё шире и вышел во двор. Сзади щелкнула щеколдой дверь. Сашка немного постоял, жадно вдыхая ночной воздух, и, выйдя на улицу, быстрым шагом двинулся к лесу. Лучшего подарка она сделать не могла. Теперь Сашка мог быть полностью спокоен хотя бы за одну сестру. Фоксу он доверял как самому себе. <o:p></o:p>

Как же всё хорошо складывается! <o:p></o:p>

Сашка перешел высохшее русло и, углубившись в лес, свернул влево от дорожки, ведущей к обрыву, на котором он встречал сегодняшнее утро. Ветви были по-ночному холодные, мокро хлестали по лицу, и он застегнул куртку до самого горла. Фокса Сашка увидел, когда тот уже обнаружился метрах в двух от него, и в очередной раз подумал, какое хорошее место они выбрали, чтобы спрятать машину. <o:p></o:p>

Фокс сидел на коленях прямо на траве, весь мокрый от ночной росы. Его куртка висела рядом на мерно покачивающейся сосновой ветке. Он поднял глаза на Сашку и, приветственно кивнув, снова вернулся к работе. <o:p></o:p>

Длинный спортивный автомобиль ослепительно белого цвета, так не вписывающийся в окружающий пейзаж, тускло горел накрытыми какими-то тряпками фарами. Свет они давали, но не обнаруживали машины сквозь густые ветви. Фокс утонул где-то внутри, стуча ключом о железную начинку мотора. Сашка присел рядом, с уважением провел пальцем по широким зеленым полосам, тянущимся от фар до бампера, и подумал о том, как обрадует сейчас друга. Хотя, может, оставить все разъяснения самой Полине? <o:p></o:p>

— Это было классно, — раздался голос Фокса из-под машины. Сашка усмехнулся. Перед глазами у него заплясали огоньки. <o:p></o:p>

— Не обжегся? <o:p></o:p>

Сашка оскорбленно ткнул его локтем в бок. Фокс захохотал, высовывая взъерошенную голову на воздух. <o:p></o:p>

— Да ладно тебе, не обижайся… Послушай вот лучше, — он откинул ключ и, вытирая со лба черные разводы, принялся возиться где-то на переднем сиденье. Машина заурчала низким, неровным гулом. <o:p></o:p>

— Слышишь? Это от влаги, наверное… Понять не могу. С таким звуком на ней за хлебом до ближайшего магазина не доедешь… <o:p></o:p>

В рокоте мотора лично Сашка не слышал ничего неправильного, но, зная свое весьма посредственное отношение к автомобилям, промолчал. <o:p></o:p>

— Сколько осталось? <o:p></o:p>

Фокс вылез с переднего сиденья и, захлопнув дверь, заботливо стер с её блестящей белой поверхности пятно мазута пальцем. <o:p></o:p>

— Два месяца, — отозвался он тихо, меняясь в голосе. Сашка встал. <o:p></o:p>

— Ты точно не передумаешь? – спросил он без надежды в голосе. Фокс покачал головой. <o:p></o:p>

— А если я скажу, что Полина просила уговорить тебя не ехать? – сходу выложил Сашка свой главный козырь. Он ожидал, что друг хотя бы удивится, но тот даже не оглянулся на него. <o:p></o:p>

— Не смешно. <o:p></o:p>

Сашка приподнял брови. <o:p></o:p>

— Это правда! Она подошла ко мне только что! Услышала, как я уходил!<o:p></o:p>

Видимо, что-то было искреннее в Сашкиной интонации, — Фокс замер, перестав вытирать вымазанные мазутом руки. <o:p></o:p>

— И что сказала? – выдохнул он едва слышно. Сашка промолчал, обидевшись, что ему не поверили сразу. <o:p></o:p>

— Саш! – то ли показалось Сашке, то ли действительно дрогнул голос друга. Сашка подошёл к нему сзади, положил руку на плечо. <o:p></o:p>

— Послушай. Давно хотел выложить тебе все начистоту. Блин. Ты прекрасно знаешь, что я думаю обо всём этом, прекрасно знаешь, что я тебя осуждаю, мы говорили об этом тысячу раз, но… <o:p></o:p>

— Рей, — протянул Фокс предупреждающе, попытавшись освободить плечо, но Сашка сжал пальцы. <o:p></o:p>

— Ради Бога, заткнись!  <o:p></o:p>

Напрягшиеся было плечи друга покорно расслабились. Сашка убрал руку и надолго замолчал, усевшись на капот машины. Он столько раз прокручивал в голове, что скажет, но сейчас все хорошие, убедительные фразы, по обыкновению, куда-то пропали. <o:p></o:p>

— Я в тебя верю, это ты тоже знаешь. Верю. Несмотря на то, что идея твоя, мягко говоря, авантюрная, и прочее… И ты сейчас не подумай, что я пессимист или настраиваю тебя на неудачу, но… представь, что будет, если ты не вернешься. <o:p></o:p>

Сашка неловко замолчал, краем глаза видя, как четко, остро обозначились напрягшиеся черты лица Фокса. Он смотрел на белую крышу машины остановившимся взглядом, так и не закрыв бутылку с керосином, которую держал в руке. <o:p></o:p>

— Если ты выиграешь… ну, тут ясно… Если проиграешь – честное слово, я буду счастлив! В этом случае ты хотя бы целым и невредимым вернешься оттуда! Но не мне тебе объяснять, Фокс, что такое «Кольцо» и сколько человек оттуда не вернулось. Я не собираюсь разводить сопли по поводу того, что будет с Полиной, что, чёрт возьми, буду делать я, и…. ты представь только. Когда… если от тебя останется только пятно на асфальте и груда металла. Шлем снимут. Тебя узнают родители, друзья, партнеры отца – да половина Белого Города знает Илью Гордеева, если пошло на то! Они, конечно, замнут это дело, но там, наверху, точно задумаются, где ты был всё это время. Вариантов, сам знаешь, один целых ноль десятых. Начнут выяснять, какого черта ты, целый год пробыв в Мертвом Свете – заметь, мёртвом! – не умер от голода, холода, жары, жажды, от чего угодно… Эти параноики прощупают весь Купол, найдут, разумеется, рано или поздно Разрез. А Разрез, ты и это тоже замечательно знаешь, выходит в Заповедник, — Сашка замолчал. Когда он представлял это себе, сотню раз, страх накатывал не так сильно, как сейчас. – И тогда нас добьют так же, как Ревертетурой добили тех, кто остался после Войны там, — отрезал он, кивнув туда, где, скрытый лесом, лежал Мёртвый Свет. – Всех. И на этот раз нам уже действительно негде спрятаться. <o:p></o:p>

Фокс долго стоял, прежде чем ожить, завернуть крышку на бутылке и поставить её на землю. <o:p></o:p>

— Я не проиграю, — сказал он твердо. Сашка шумно выдохнул через нос. Идиот. <o:p></o:p>

— А если нет? Фокс! Они убьют нас всех! Найдут и прикончат – меня, Алису, Катю, Полину! Это город убийц, Илья, — Сашка оглянулся на поднявшего брови Фокса. – Не смотри на меня так. Знаешь же, что о тебе я так не думаю. <o:p></o:p>

— В семье не без урода, да? – усмехнулся Фокс. – Они, наверное, считают так. <o:p></o:p>

— Плевать мне, как они считают! – выпалил Сашка, чувствуя, что начинает злиться. Ненависть, с самого, казалось, рождения живущая в нём, снова просыпалась. – Они не оставят нас в живых. Никого! Только потому, что мы можем претендовать на их чертов рай! Хотя никто из нас под угрозой смерти не сунет нос в Белый Город! <o:p></o:p>

— И опять я исключение, — нервно засмеялся Фокс. <o:p></o:p>

— Поэтому я тебя и не понимаю, — тут же отозвался Сашка. – Как можно по доброй воле сунуться туда? Я не смог бы даже на это смотреть, я бы взял что-нибудь огнестрельное, и… всех… — он замолчал, успокаивая себя, но ярость не унималась. – Только подумай, Фокс. Они с самого начала, задолго до Войны, знали о ней. Они строили Город, продавая места в нём за деньги! Они право на жизнь продавали за деньги, которые большая часть человечества никогда даже не держала в руках! И с первой бомбой, как крысы, сбежали под свой купол, позволив семи миллиардам человек погибнуть такой смертью, о которой страшно даже подумать! Они могли в два раза больше человек спасти! Так мало этого! Мало! Через полвека они вернулись, чтобы добить окончательно тех, кто по случайности остался в живых! Как там было? «Обезопасим Белый Город от дикарей»? «Остановим заразу»? «Во имя Великой Ревертетуры!»? Да никто бы в здравом уме и не подумал сунуться в этот комарник! Мы же почти восстановились за это время, Фокс… Мы же начали жить и не думать, что каждую секунду с неба может свалиться что-то, что тебя прикончит! Они лишили нас и этого. Они нас всего лишили!  <o:p></o:p>

Фокс постоял немного и сел рядом на холодное железо капота. Сашка медленно успокаивался. <o:p></o:p>

— Представь, — попытался смягчить его Фокс. – Что с детства тебе рассказывают сказки не про Дровосека, который разрубил Волка и освободил бабушку и Красную Шапочку, а про премьер-министра Генри Штирнера, который отважно и самоотверженно борется со злыми зомби за Куполом. Люди в это верят. Люди хотят видеть, как Охотники расправляются с зомби. Это же логично. Охотник – защитник Города. Охотник – национальный герой. <o:p></o:p>

Сашка тихо выругался. <o:p></o:p>

– Так, ладно, — он спрыгнул на траву. – Скажу Полине, что сделал всё, что смог. И всё-таки ты осёл, Фокс. Законченный осёл. Я не понимаю, ради чего. Не понимаю.<o:p></o:p>

Фокс мял в руках пропахшую керосином тряпку. На его лицо падали тени с прикрытого тряпкой фонаря. <o:p></o:p>

— Ты всё поймёшь, — сказал он непривычно тихо и жёстко. – Ты всё поймёшь, когда я выиграю. <o:p></o:p>

Нина<o:p></o:p>

Секретарь подождал, пока дверь за высоким худощавым парнем в клетчатой рубашке закроется, и с наслаждением потянулся в кресле. Стрелки на круглых пузатых часах в углу уже перевалили за три. Секретарь не торопясь повесил на дверь немного помявшуюся в ящике стола табличку «Закрыто» и, стянув очки с уставших глаз, подошёл к окну. Далеко на горизонте, блестя острым, как огромная иголка, серебряным шпилем, возвышалось белоснежное здание Министерства. Рассыпавшиеся вокруг него дома казались цыплятами возле наседки. Секретарь протёр платком вспотевшую лысину и вздохнул. Жарко. Город внизу задыхался от зноя, и прохожие, переговариваясь на улицах, периодически проклинали Гвардейцев: неужели нельзя регулировать температуру получше? <o:p></o:p>

Хлопнула дверь,  и секретарь буркнул не оглядываясь: <o:p></o:p>

— Закрыто! <o:p></o:p>

Ему никто не ответил. Обернувшись, секретарь увидел на пороге огромного, размером с небольшого пони, пса цвета кофе с молоком. Некоторое время секретарь и пёс молча смотрели друг на друга. Затем секретарь озадаченно сморгнул, размышляя, какое отношение имеет пёс к паспортному столу и кто его, собственно, вообще сюда пустил. <o:p></o:p>

— Закрыто, — решив, что всё же никакого, не слишком уверенно сказал он псу. Пёс не ответил и оглянулся назад, в коридор. <o:p></o:p>

— Ты слышал, Чайковский? Нам не рады, — отозвались из коридора. Когда девушка вошла в кабинет, секретарь мгновенно узнал её, крякнул, провёл рукой по лысине, принялся шарить по столу в поисках очков, чуть не снёс кофе и наконец едва ли не упал в кресло. Девушка терпеливо следила за его замешательством. В уголках красивых чувственных губ пряталась насмешка. На ней было белое кружевное платье критической длины и туфли с каблуком критической высоты. Ей шло. Секретарь подумал о том, что если надеть на неё скафандр, ей будет идти ничуть не меньше. Девушка спокойно и молча подождала, пока секретарь усядется, и опустилась на стул у стола. Стул рядом с ней сразу показался секретарю слишком маленьким, слишком потрёпанным и каким-то кривым. <o:p></o:p>

— Я, кажется, напутала с часами работы? – наконец произнесла она вежливо. Секретарь поспешно замотал головой и затем, для пущей убедительности, ещё и руками. <o:p></o:p>

— Нет-нет, что вы, госпожа Скворцова, что вы!.. – пролепетал он. – Да я… мы… вы, Нина Сергеевна, бы только предупредили… <o:p></o:p>

Пёс подошёл к Скворцовой и, косо и предупредительно глянув на секретаря, положил морду ей на колени. Секретарю это показалось кощунственным. Любое прикосновение к ней казалось кощунственным. <o:p></o:p>

— Так могу я получить паспорт? – вежливая улыбка Скворцовой немного дёрнулась и на мгновение потухла. Секретарь хлопнул себя по лбу и, бормоча что-то о рассеянности и возрасте, утонул в нижнем ящике стола. На свет была извлечена толстая полупрозрачная папка светло-салатового цвета, две ручки и внушительных размеров круглая печать. В глазах Скворцовой мелькнуло нетерпение. Секретарь наконец захлопнул ящик и, долго провозившись с колпачком у ручки, который никак не желал сниматься, шумно вздохнул. <o:p></o:p>

— Пы-приступим, — заикнулся он и, поискав глазами на столе диктофон, прежде, чем нажать на кнопку, добавил извиняющимся тоном: — Мне жаль ваше время, но я… обязан… протокол и всё такое… <o:p></o:p>

Болван, подумала Нина. <o:p></o:p>

Она видела паспорт в прозрачной папке под грудой макулатуры. Какого чёрта нужен этот протокол? Сколько времени нужно будет убить на заполнение этих полей? Нина зарылась пальцами в шерсть Чайковского и закусила губу. Отцовская машина уже ждёт её на улице, и каждая минута промедления добавляет в глаза отца каплю яда. Она разглядывала отлипшие в углу обои в противный мелкий цветочек, портрет Генри Штирнера на стене, пыльный ковёр с дурацким животным, похожим на жирафа и козла одновременно, и сгорала от нетерпения, пока секретарь скрупулёзно вписывал буквы в бланк. Поля «ФИО» и «Семейное положение» ему хватило ума заполнить самому. <o:p></o:p>

— ФИО и должность родителей, пожалуйста, — сказал секретарь умоляющим голосом и оглянулся на диктофон. <o:p></o:p>

— Скворцов Сергей Викторович, министр информации Белого Города, — отозвалась Нина нетерпеливо. <o:p></o:p>

— Мать? <o:p></o:p>

Чёртова офисная крыса! Нина представила маленькую комнату на третьем этаже усадьбы, пропитанный лекарствами воздух и безжизненное бледное лицо. <o:p></o:p>

— Скворцова Ирина Ильинична. Временно… не работает. <o:p></o:p>

Секретарь старательно выводил буквы. <o:p></o:p>

— Ваш род занятий? Ну… в том смысле, что… <o:p></o:p>

Нина не удержалась и фыркнула. <o:p></o:p>

— Поставьте прочерк! <o:p></o:p>

Брови секретаря сложились жалобным домиком. Он тяжело вздохнул и послушно провел в бланке длинную черту. Было видно, что отступать от намеченного порядка ему не хочется. Нина нетерпеливо цокала каблуком по паркету. Чайковский от звука раздражался и, шевеля ушами, смотрел на неё с укоризной. <o:p></o:p>

— Вот, Нина Сергеевна, пожалуйста, здесь распишитесь… тут столбик вопросов. Будьте добры… <o:p></o:p>

Нина пробежала глазами по длинному списку, на который указал толстый палец секретаря, и уткнулась глазами в последнюю цифру. Двадцать восемь. Тонкие брови Нины поползли вверх. <o:p></o:p>

Ну, вот ещё. <o:p></o:p>

Она отложила бланк в сторону. <o:p></o:p>

— Чайковский, будь так добр, передай паспорт! <o:p></o:p>

Пёс лениво поднял большую голову, осторожно поставил на стол мягкие передние лапы и, чуть оттолкнувшись задними, легко запрыгнул весь. Секретарь издал короткий неясный звук и зачем-то поднял руки. Чайковский не обратил на него ни малейшего внимания; он осторожно и ловко развернулся среди громоздившихся на столе стопок бумаги, серебряной пепельницы,  органайзера, кружки с кофе, тонувшей в коричневом пятне, и обгрызенных ручек без колпачков. Затём пес неторопливо, прижав папку лапой, засунул внутрь морду и, вытащив паспорт, с достоинством передал хозяйке. <o:p></o:p>

— Ты ж моя умница, — умилилась Нина и, бросив паспорт в сумку, косо глянула на секретаря. Тот во все глаза таращился на диктофон, как если бы тот стал свидетелем страшного преступления. Нина хмыкнула и, потянувшись рукой, выключила запись. Тонкий жужжащий звук оборвался и опустил кабинет в тишину. Нина неспеша поднялась и оправила платье. <o:p></o:p>

— Спасибо! Удачного дня! – улыбнулась она и, махнув рукой Чайковскому, вслед за ним вышла из кабинета. <o:p></o:p>

На улице жара навалилась ещё сильнее. Над всегда влажными узкими тротуарами висело тонкое жаркое марево. Чайковский дышал тяжело и хрипло, свесив набок тяжёлый язык. <o:p></o:p>

— Терпи, малыш, — тихо сказала Нина, и пёс с низким утробным звуком ткнулся носом ей в бедро. Отцовская машина стояла прямо на тротуаре у въезда, но прохожие, едва заметив номера Русского Квартала, предпочитали почтительно обходить её по проезжей части. Как только Нина появилась на ступенях у входа, капризный визгливый гудок велел ей поторапливаться. У двери её ждал Яшер. Чернокожий телохранитель отца стоически выдерживал жару в на все пуговицы застёгнутом костюме, и широкий лоб цвета тёмного шоколада покрылся бисеринками пота. <o:p></o:p>

— Ну как? – спросил он, открывая ей дверь. Нина запустила в машину Чайковского и только затем села сама. <o:p></o:p>

— Чёртова офисная кр-рыса! – проворчала она. Яшер усмехнулся и, обойдя машину, сел назад с другой стороны. <o:p></o:p>

— Стоило ждать двадцать один год ради этой корочки, — пока машина выезжала на дорогу, Нина разглядывала паспорт. Белая обложка из твёрдой кожи с выбитым гербом Города посередине – какая-то птица, обвивающая крыльями трон – и надпись: «CapreDiem». <o:p></o:p>

— Что такое «CapreDiem», Яшер? – спросила Нина без особого интереса. <o:p></o:p>

— Стыдно не знать, госпожа Скворцова, — раздался голос с переднего сиденья. Нина показала язык, так, чтобы видно было в зеркало заднего вида. <o:p></o:p>

— Какие планы на сегодня? – голос отца был каким-то рассеянным, отсутствующим. Нина по привычке зажмурила один глаз, задумываясь. <o:p></o:p>

— Сегодня вроде все пусто. Завтра пресс-конференция. По поводу Охоты. <o:p></o:p>

— «Белое время»? <o:p></o:p>

— Да, вроде они писали, — Нина сунула паспорт в сумку. – Включи кондиционер посильнее. Мы здесь задохнёмся. <o:p></o:p>

Кожаные сиденья намокли от пота. Горячий пушистый бок Чайковского слева работал, как обогреватель, и Нина в первый раз подумала о том, что надо было бы оставить его бежать за машиной. <o:p></o:p>

— Сегодня вечером приедут Гордеевы. <o:p></o:p>

— Блеск, — протянула Нина равнодушно. <o:p></o:p>

— Сними эту вульгарную тряпку и надень что-нибудь поприличнее. То синее платье с закрытым горлом. <o:p></o:p>

— Да у него же длина по колено! – возмутилась Нина, протискиваясь между передними сиденьями, чтобы видеть лицо отца. Он повернулся к ней и недовольно сжал тонкие губы.  <o:p></o:p>

— Сегодня ровно год, как пропал Илья! Мы очень, очень сочувствуем горю Гордеевых, госпожа Скворцова, особенно до тех пор, пока их «Дигиталь» спонсирует мою предвыборную кампанию! <o:p></o:p>

Нина прорычала что-то невразумительное и сердито откинулась на сиденье. Потревоженный Чайковский обиженно заворчал. Яшер скосил на неё глаза и незаметно отодвинулся немного ближе к двери. <o:p></o:p>

— Приедут Бронштейны. Будь добра, возьми на себя Игоря. Мне нужны связи с Немецким Кварталом. <o:p></o:p>

Нина округлила глаза и во всех красках представила себе Игоря: высокого, худощавого, как жеребёнок, и, к сожалению, богатого, как Крёз. Ей стало противно. <o:p></o:p>

  — Фу… может, лучше Штирнер?  <o:p></o:p>

В зеркале заднего вида Нина увидела, как отец в улыбке отец дёрнул краешком губ. <o:p></o:p>

— Закатай губу. Сынок премьер-министра вам не по силам, госпожа Скворцова. На фамилию Скворцовых у Штирнеров аллергия. Ты встанешь в очередь его обожательниц где-то за душечками Анри. <o:p></o:p>

Нина фыркнула и с ненавистью посмотрела на отцовский затылок.  Не по силам ей? Ей, самой роскошной девушке Белого Города? Мысль о том, чтобы заполучить Джеймса в свои сети, особенно сейчас, когда Штирнер-старший вот-вот сложит полномочия и предстоят выборы, пришла Нине в голову впервые. Джеймс, бесспорно, займёт кресло отца. Отец, Картер и прочие зря тратят нолики на выборы. Что может быть лучше, чем стать женой премьер-министра? Она вспомнила, что в этом году Джеймсу тоже исполнилось двадцать один, а это значит, что Большую Охоту они будут проходить вдвоём. <o:p></o:p>

— Это мы ещё посмотрим, кто и в очередь чьих обожателей будет вставать, — сказала она тихо, запуская пальцы в мокрую шерсть Чайковского. Яшер заметил, как сощурились её глаза, и покачал головой. <o:p></o:p>

— Попался Джеймс, — усмехнулся он. Нина хмыкнула и ничего не сказала. В силе своих чар она не сомневалась. Ей вспомнилось всё в красных пятнах, рассеянное и смущённое лицо секретаря, и она широко и хищно улыбнулась. <o:p></o:p>

Машина завернула за знакомый обсаженный берёзами поворот, и перед Ниной раскинулось Лесное. Усадьбу Нина любила любовью трепетной и собственнической, как полюбила Чайковского, когда он в виде маленького клубка бежевой шерсти появился на пороге её комнаты. Здесь всё утопало в зелени, зелени буйной, необстриженной, необрезанной, несформированной, вольной. После строгих, как под копирку построенных зданий Полиса, центра Города, в Лесном, как и во всём Русском Квартале, глаз отдыхал и радовался. Расположенное на самой окраине Квартала, Лесное раскинулось правильной трапецией, одним из оснований которой был высокий белый коттедж. Прямо перед ним – разбитая зеленая лужайка с фонтаном посередине, от неё – четыре вымощенные белым гравием дорожки. Одна, по бокам обсаженная клёнами с почти сплетшимися верхушками, вела к воротам и подъезду для автомобилей. Другая – к самому дому, третья – к летней беседке, площадке для крикета и флигелю для прислуги. Четвертая, почти заросшая дорожка тянулась к парку. Нина вышла из машины, опершись на крепкую руку Яшера. <o:p></o:p>

— К восьми будь готова, — опустив стекло, напомнил отец. Нина кивнула. Чайковский устало выбрался наружу и, низко опустив голову, поплёлся к усадьбе. <o:p></o:p>

— Бедняга моя, — вздохнула Нина. Проходя мимо фонтана, она поставила сумку на траву, зачерпнула воды ладонью и плеснула на пса. Тот лукаво и косо посмотрел на неё, и спустя минуту Нина, хохоча и чертыхаясь, уже сидела в самой середине фонтана. Чайковский убрал лапы с её груди и, обнажив дёсны – ещё и улыбается, подумала Нина – неторопливо, по-царски выбрался на лужайку. Нина стянула туфли и вылезла следом. <o:p></o:p>

— Добрый день, мадмуазель, — у самого бортика с полотенцем в руках её ждал Шато. Дворецкий по обыкновению появился словно из-под земли: невысокий, худой и сухой, с сверкающей в левом ухе золотой серьгой. Нина приняла полотенце и принялась вытирать волосы, вода с которых струйками лилась на лужайку.  <o:p></o:p>

— Чайковский позаботился о твоём душе даже раньше меня, — усмехнулся француз, провожая пса взглядом. Нина засмеялась. <o:p></o:p>

— Он просто вредина. Который час? <o:p></o:p>

— Почти четыре. <o:p></o:p>

Нина охнула и сунула полотенце ему в руки. <o:p></o:p>

— Чёртов болван! Задержал меня так надолго! Готовь моё синее платье… то, что с закрытым горлом… <o:p></o:p>

Француз кивнул, и серёжка в его ухе дёрнулась в такт движению. <o:p></o:p>

— Нина… <o:p></o:p>

Что-то в его голосе заставило Нину насторожиться. <o:p></o:p>

— Что-то случилось? <o:p></o:p>

Шато смотрел на неё снизу вверх, сжимая в маленьких сухих руках полотенце, и щурился от яркого солнца. Нина подумала вдруг, что он очень похож на престарелого пирата. <o:p></o:p>

— Нет, ничего, просто… мать просила тебя зайти. <o:p></o:p>

— Закрой дверь. <o:p></o:p>

Этот голос заставил Нину вздрогнуть. Тихий, едва слышный, но с такой скрытой властью в голосе, что рука сама потянулась назад и прикрыла дверь. Первые несколько секунд Нина стояла, не сделав ни шагу от порога, и смотрела на мать. Что-то внутри у нее переворачивалось при взгляде на это красивое, неестественно худое лицо. Нина видела себя. Видела насмешку, плохо прикрытую обиду в больших, как будто обведенных болезнью глазах. Ещё там, на лестнице, прежде, чем толкнуть дверь, Нина сказала себе: мать не в себе. Она сошла с ума много лет назад. Ничего, что она говорит, не стоит принимать всерьёз. Эти слова – слова отца – Нина повторяла себе часто, каждый раз, когда непонятное желание, как в детстве, забраться на кровать и уткнуться лицом в тонкую белую шею, вдохнуть тонкий запах лимонной вербены, охватывало её по вечерам. Можно считать, что матери уже нет. Её нет. Она умерла. <o:p></o:p>

Нина прислонилась спиной к двери и, скрестив руки на груди, уставилась взглядом в окно. Густые ветви тополя стучались в стекло при порывах ветра. <o:p></o:p>

— Ну?<o:p></o:p>

Мать засмеялась. Этот смех, похожий на кашель, вызвал у Нины сильное желание сбежать. Запах лекарств и спёртый воздух душили её не меньше, чем невыносимая жара на улице. <o:p></o:p>

— А ты изменилась. Как будто приехала из другой страны, а не поднялась выше на этаж, — сказала она негромко. Нина напряглась, услышав незнакомое слово. <o:p></o:p>

— Откуда я приехала? <o:p></o:p>

Мать помрачнела. Тонкие пальцы сжали простыню. <o:p></o:p>

— Где отец? <o:p></o:p>

— Понятия не имею. <o:p></o:p>

Вспомнив об отце, Нина разозлилась еще больше. Она слишком хорошо представляла себе, как он отнесется к этому визиту. Заходить к матери было нельзя. Запрещено. Табу. <o:p></o:p>

— Говори, в чем дело, и я пойду. Собираются гости, — сказала Нина резко. Каждый раз, когда где-то между ребёр у неё начинал возиться крохотный совестливый жучок, Нина испытывала приступы раздражения, холодными волнами окатывавшие её с головы до ног. <o:p></o:p>

— Не волнуйся так. Я же вижу, насколько тебе неприятно мое общество, – уголки губ матери дрогнули, глаза сощурились. <o:p></o:p>

— Прекрати.  <o:p></o:p>

— Ага. Значит, совесть у нас еще есть, — хохотнула мать. — Сядь, — вдруг сказала она снова резким голосом, хлопая тонкой, болезненно бледной ладонью по простыне рядом с собой. <o:p></o:p>

— Я помну платье, — Нина повернулась к матери спиной и отошла к окну, опершись руками о подоконник. Ветки тополя продолжали стучать в окно, как будто чья-то робкая рука скреблась и просила пустить внутрь. <o:p></o:p>

Покончить, как можно быстрее покончить со всем этим, подумала Нина. <o:p></o:p>

— Сегодня приедут Гордеевы? — спросила мать. Нина оглянулась на нее. Она никогда бы не подумала, что мать, запертая в своей комнате, как пленница, знает хотя бы что-то из того, что происходит за пределами усадьбы. <o:p></o:p>

— Да, — отозвалась она рассеянно, снова отворачиваясь. Видеть ее лицо было невыносимо. <o:p></o:p>

— Делать фуршет из пропажи собственного сына. Как это на них похоже… — мать задумчиво помолчала, и Нина в отражении оконного стекла увидела, как она, так знакомо закусив тонкие губы, сдвинула брови до неглубокой морщинки на лбу. Нина зажмурилась. Ее как будто снова отбросило на десять лет назад, когда она пальцем разглаживала эту морщинку каждый раз, когда она появлялась. <o:p></o:p>

— Так что ты хотела? — тут же грубо отталкивая воспоминания, нетерпеливо спросила Нина. Мать внимательно посмотрела на нее, и Нина снова встретилась с ней взглядом в оконном стекле. <o:p></o:p>

— Ты никогда не задумывалась, куда мог деться Илья? И почему его до сих пор не нашли? <o:p></o:p>

Нина передернула плечами. <o:p></o:p>

— Куда он мог исчезнуть? Отдыхает где-то от этих высокопоставленных придурков. Или связался с мафией из Итальянского Квартала, мечтающей свернуть ему шею. Или вообще это все пиар для папаши Гордеева. Отец хотел провернуть нечто подобное, когда была кофейная кампания, но я отказалась. Да зачем он тебе нужен? <o:p></o:p>

Нина обернулась, оглянувшись на мать. Та улыбалась. Улыбка ее Нине не понравилась. Вся эта улыбка ясно говорила, что мать знает явно больше чем она, Нина. <o:p></o:p>

— Он вообще не в Белом Городе, Нина. <o:p></o:p>

Нина осеклась и замолчала. Она сначала долго пыталась уложить в голове эту фразу — "не в Белом Городе", а потом закусила губы. Мать не в себе. Не в се-бе. <o:p></o:p>

Похоже, эти мысли были написаны на Нинином лице, потому что мать подняла на неё уставшие бледные глаза и спросила тихо: <o:p></o:p>

— Нина. Скворчонок. Скажи мне честно. Я действительно похожа на сумасшедшую? <o:p></o:p>

Ветки тополя скреблись и скреблись в оконное стекло, и этот умоляющий робкий звук сводил Нину с ума. Она взяла покрытую пылью ручку и потянула. Окно открылось не сразу, и жаркий душный воздух хлынул в комнату. <o:p></o:p>

Мать долго молчала. <o:p></o:p>

— Послушай, Нина, — вдруг сказала она серьёзно и быстро, — просто выслушай меня. Дай мне две минуты, и ты сможешь идти. Послушай. Люди, которых вы будете гнать на Большой Охоте, никогда не видели Мёртвого Света. Их набирают здесь, в Городе, среди больных Серого Квартала. Людей из-за Купола Гвардейцы отстреливают сами и никогда не показывают живыми, потому что они ничем не… <o:p></o:p>

— Мама, хватит! – крикнула Нина, захлопывая окно. <o:p></o:p>

— Да выслушай же! – мать снова схватилась руками за простыню и судорожно сжала, как будто ей было невыносимо больно. – Штирнеры не ладят с нами не просто так. После того, как Генри сложит полномочия, уже ничего не будет как раньше! Скворцов вырвет из-под Джеймса кресло, сам или с помощью Картера. Не будь марионеткой в руках отца, Нина. Нужно привести Джеймса к власти. Ты слышишь? Во что бы то не стало, нужно… <o:p></o:p>

— Хватит, — коротко сказала Нина. Мать откинулась на подушки и закрыла глаза. <o:p></o:p>

— Иди, — её голос стал пустым и глухим. – Видимо, уже ничего нельзя сделать… Иди, Нина. <o:p></o:p>

По лестнице Нина спускалась, крепко вцепившись руками в перила. Каблуки звонко цокали по ступеням, но этот звук впервые не приносил ей удовольствия, а только бесконечно раздражал. И зачем она только сунулась! Послушать бред сумасшедшей? Блеск. Мать уже десять лет не в себе, пора бы к этому привыкнуть и забыть дорогу к комнату с покрытой пылью дверной ручкой. Нина вздохнула. Из открытых дверей гостиной раздался чей-то басистый раскатистый смех. Бронштейн, узнала Нина и поморщилась. Ну почему Штирнеры не ладят с ними? Почему Джеймс никогда не приезжает в Лесное, как другие? Голоса на улице журчали призывно и успокаивающе; прежде чем выйти, Нина завернула в боковой коридор и остановилась перед зеркалом. <o:p></o:p>

О, это всегда помогает. <o:p></o:p>

Она с удовлетворением оглядела себя с головы до ног, подправила смазавшуюся помаду в уголке губ.  Нина давно – с того, наверное, момента, как они с отцом стали жить вдвоем – поняла, что она чертовски красива, и ей доставляло невероятное удовольствие снова и снова убеждаться в своей безграничной власти над противоположным полом. <o:p></o:p>

Ну-с, покажем, кто тут жемчужина фуршета. <o:p></o:p>

Нина показала своему отражению язык, напустила на лицо восхитительное печальное выражение и собиралась уже выйти в гостиную, как откуда-то сзади на неё налетел отец. <o:p></o:p>

— Нина! Чёрт подери, где тебя носит? <o:p></o:p>

Глаза отца горели; галстук сбился набок и рубашка справа выбилась из-под ремня. Нина приподняла бровь. <o:p></o:p>

— Ты выиграл лотерею? <o:p></o:p>

— Штирнеры здесь! – выплюнул отец. Что-то внутри Нины охнуло и скрутилось. <o:p></o:p>

— Ты шутишь? Штирнеры? В Лесном? Сейчас пойдёт зелёный снег, — пробормотала она рассеянно. Отец что-то говорил торопливо и сбивчиво, но Нина уже не слышала его. Она мысленно прокляла чересчур длинное платье и закрытое горло, но тут же успокоила себя: ты безупречна. Ты, как всегда, безупречна. <o:p></o:p>

На усадьбу уже опускались сумерки. Нина спустилась по ступеням, чуть-чуть улыбаясь уголком рта, — ровно настолько, насколько это было позволительно на такого рода мероприятии. Остановившись, она быстро и бегло оглядела собравшихся гостей. Две фигуры в белом резко выделялись внизу, у подножия лестницы. Едва Нина показалась в дверях, Джеймс отдал отцу бокал и поднялся к ней на несколько ступенек. <o:p></o:p>

— Добрый вечер! <o:p></o:p>

Нина с любопытством смотрела на лицо, сияющее с каждого второго билборда в Городе. Улыбается совсем так же, немного стеснительно, так, что в уголках губ собираются складочки; выше её почти на голову и потому смотрит исподлобья глазами цвета гречишного мёда. Весь словно маленькая фигурка будущего премьер-министра; белый костюм, как у отца, такая же золотая цепочка на руке и на шее, круглой вязи и полая внутри, массивные часы и в петличке – чёрная ленточка. Волосы цвета осеннего листа немного топорщатся на затылке очаровательным хохолком. Нина начала понимать, почему последние пять лет у Джеймса по всему Городу – целый фандом, начиная от прислуги Серого Квартала и заканчивая душечками Анри.  Он осторожно, в наивысшей степени почтительно коснулся губами её руки. Ладонь его была горячей и мягкой, как у врача. <o:p></o:p>

— Я много слышал о вашей красоте, но даже самые смелые сплетни оказались преуменьшены, — улыбнулся он. Дежурную фразу Нина пропустила мимо ушей. Она опустила ресницы, зная, что они бросают на щёки кружевные тени, и заставила себя зардеться. Это был хорошо разыгранный спектакль; в поведении Джеймса было явно не больше искренности, чем в ней. На мгновение Нина ощутила что-то вроде сочувствия. Вот бы остаться с ним наедине. Уж там-то она разыграется. <o:p></o:p>

— Госпожа Скворцова! Как приятно! – Штирнер-старший приложился губами к её руке. – Вы восхитительны, вы, как всегда, восхитительны! <o:p></o:p>

Краем глаза Нина заметила, как в углу у беседки сёстры Анри бросают на неё уничтожающие взгляды. Высокие, худощавые, с волосами цвета сухого льна и пухлыми губками, как у рыбок наполеон, они могли претендовать исключительно на Бронштейна или кого-то из братьев Картеров. Если бы взглядом можно было прожигать, от меня не осталось бы и горстки пепла, подумала Нина и внутренне засмеялась. Посмотрите на своего Джеймса в последний раз, душечки! <o:p></o:p>

— Кхм… Нина. Вы не могли бы пройти со мной в беседку? – спросил Джеймс, переглядываясь с отцом. Нина слегка опешила и, забывшись, позволила себе поднять брови. <o:p></o:p>

— О… да, конечно, разумеется, — отозвалась она поспешно. – Если у вас есть ко мне какое-то дело… <o:p></o:p>

Джеймс улыбнулся и кивнул. До беседки они дошли молча. Под тесно сплётшимися ветвями клёнов было почти темно, и Нина шла осторожно, чтобы не попасть каблуком между плиток брусчатки. В беседке горел свет; шум и говор здесь почти не были слышны. Ещё издалека Нина заметила, что в беседке кто-то есть; она напряглась, мысленно проклиная всех слуг, которые могли в это время оказаться там. <o:p></o:p>

— А вот, собственно, и… Кира! – позвал Джеймс. Нина не успела ничего сообразить, как из беседки вышла девушка. Тонкая и невероятно худая, так что ключицы выпирают из-под водолазки, полностью закрывавшей горло и руки, с узким бледным лицом и длинными тёмными волосами, доходящими почти до поясницы. Во всю левую щёку – широкий розовый шрам от виска и до самого подбородка. Выражение её лица было настолько серьезным, без тени улыбки или обычной напускной учтивости, что Нина сочла это как минимум неприличным. Девушка прямо смотрела на Нину, без капли стеснения разглядывая ее с головы до ног. Нина подняла брови, чувствуя, как испаряется её нервно-смущенное состояние. Она не любила, когда её рассматривали, как дорогую вазу в музее. <o:p></o:p>

Джеймс обошёл Нину кругом и остановился рядом с девушкой. Он заметно нервничал, и тонкие, как у пианиста, худые пальцы теребили ремешок часов. <o:p></o:p>

— Знакомьтесь, Нина. Это Кира, моя… кхм… сестра. <o:p></o:p>

Нина едва удержалась, чтобы не охнуть. Она быстро перевела глаза с Киры на Джеймса, потом обратно, удивляясь, как с самого начала не заметила, насколько похожи их лица. <o:p></o:p>

Но, позвольте. У Штирнера никогда не было сестры. <o:p></o:p>

— Не имела… не имела возможности быть с вами знакомой, — пробормотала Нина, не в силах справиться с удивлением. Кира молча протянула ей руку, но вместо положенного мягкого рукопожатия тряхнула Нинину ладонь сильно, по-мужски. <o:p></o:p>

— Очень приятно, — произнесла она громко. Нина приподняла бровь. Полное отсутствие воспитания. <o:p></o:p>

Джеймс, по-видимому, чувствовал то же самое – Нина едва не улыбнулась, заметив, как порозовело его лицо. <o:p></o:p>

— Да, вы, наверное, не слышали про… <o:p></o:p>

— Я в беседке, если что, — быстро перебила его Кира. Было слышно, как Джеймс глубоко вздохнул в тишине. <o:p></o:p>

— Да, иди, конечно, — отозвался он. Нина отступила в сторону, пропуская ее. Вопреки собственной воле она несколько секунд следила, как Кира быстрым шагом идет по дорожке. Руки в карманах, плечи расслаблены, походка легкая, как будто летящая. <o:p></o:p>

— Ваш отец был так любезен, что проводил  Киру сюда до приезда гостей, — дождавшись, пока Кира скроется из глаз, сказал Джеймс. – Мы с отцом пока… кхм… не выводили её в общество. <o:p></o:p>

Да уж, у вас были основания, подумала Нина. <o:p></o:p>

— У вас, кажется, было ко мне какое-то дело? – она наткнулась глазами на лавочку, стоящую у дорожки, и аккуратно присела, так, что платье задралось немного выше, чем обычно. Эффект был достигнут: взгляд Джеймса задержался на её ногах. <o:p></o:p>

  — Мне… нам, мне и отцу, нужна ваша помощь, Нина. <o:p></o:p>

— Моя помощь? <o:p></o:p>

— Именно. Вы, наверное, удивлены, — Джеймс махнул рукой в сторону беседки. <o:p></o:p>

— Более чем, — хмыкнула Нина, непроизвольно оглядываясь вправо, туда, где еще недавно стояла Кира. Джеймс приподнял уголки рта. <o:p></o:p>

— Понимаете, моя сестра долгое время была в коме. <o:p></o:p>

Что? Нина мысленно хихикнула. Он действительно надеется, что она на это поведётся? Где он откопал вообще эту девчонку? <o:p></o:p>

— Вот как. <o:p></o:p>

— С раннего детства. <o:p></o:p>

— Да что вы говорите!  <o:p></o:p>

— Так вот, ей очень трудно освоиться. <o:p></o:p>

— Неудивительно. <o:p></o:p>

Штирнер не отрывал от неё глаз. Нина прямо встретила его взгляд, продолжая тонко улыбаться уголками губ. Вот он, её шанс. Просто неслыханный шанс. Даже не верится – прямо перед ней, в каких-нибудь двух метрах, стоит Джеймс Штирнер. Нина представила себя с ним под руку на балконе Министерства. <o:p></o:p>

Ещё ни один представитель противоположного пола в возрасте от девяти до девяноста девяти не уходил от неё не очарованным. <o:p></o:p>

Это просто фантастическое везение. <o:p></o:p>

— Понимаете, Нина, её статус… — продолжал тем временем Джеймс, — её статус… <o:p></o:p>

— … первой леди, — помогла Нина вкрадчиво. Ни одно движение его лица не ускользало от её взгляда. <o:p></o:p>

— Да. Требует от неё определенных… <o:p></o:p>

— … обязательств, — промурлыкала Нина. Каждое ее движение получалось само собой, ей не приходилось рассчитывать, какое будет следующим. <o:p></o:p>

— Ах, боже мой, Джеймс, ну конечно, конечно я всё понимаю. Бедной девочке трудно освоиться. Пускай завтра же переезжает жить ко мне! За пару недель, я уверена, она втянется! <o:p></o:p>

— Мы с отцом, — Джеймс улыбнулся, — мы с отцом были бы вам очень благодарны, Нина, — Нина с удовлетворением заметила на его лице такую же улыбку, как у неё. Вызов был принят. <o:p></o:p>

И кто сказал, что этот парень сложнее всех прошлых? <o:p></o:p>

— Ах, ну что вы, — Нина еще на секунду задержалась взглядом на его лице. – Это мой гражданский долг. <o:p></o:p>

О, теперь у него совсем другой взгляд. Нина на мгновение почувствовала даже укол сожаления. Она ожидала, что надеть поводок на сына Штирнера будет сложнее, на порядок сложнее, чем на остальных. А оказалось, как всегда, достаточно пары взглядов и её коронной улыбки. <o:p></o:p>

Они помолчали несколько секунд. Наконец Штирнер улыбнулся несколько шире, чем мог бы себе позволить на людях, и окликнул Киру. Проходя мимо Нины, та одарила её взглядом, в котором читалось такое презрение, что Нине на долю секунду стало не по себе. Интересно, откуда же взялось это чудо, думала Нина, следя, как под руку с Джеймсом Кира исчезает за поворотом дорожки. <o:p></o:p>

С этим мы обязательно разберёмся.  <o:p></o:p>

Нина откинула голову и засмеялась. <o:p></o:p>

— Вот и ты попался, — пробормотала она тихо. Посидев еще минут десять, Нина подождала, пока победная улыбка сойдет с её лица и, поднявшись, вышла следом за ним. <o:p></o:p>

Возвращаться сразу к усадьбе она не стала, решив подождать, пока уедут Штирнеры. Уже завтра, скорее всего, в Лесное приедет Кира – Нина прекрасно понимала, как это выгодно для отца. Будет много плакатов и билбордов, где им обеим придется изображать верную дружбу. Бедная девочка с такой фамилией под его опекой – наивыгоднейшее предприятие, да еще и сам премьер-министр останется у него в долгу. Хотя самой Нине сестра Джеймса «бедной» не показалась. Нина привыкла, что каждого из тех, кого знала в Городе, она видела насквозь. В Кире же было что-то такое, непроницаемо-матовое, на что Нинин взгляд натыкался сразу и дальше проникнуть не мог. <o:p></o:p>

Вместо того, чтобы свернуть ко двору у усадьбы, она пошла направо, вглубь окружавшего ее парка. Где-то слева – небольшой флигель для прислуги, но сейчас, в темноте, сквозь плотные ветви не видно даже его огней. Побродив минут пятнадцать, Нина решила, что этого достаточно, и быстрым шагом двинулась к усадьбе. Машинально подняв руки, чтобы поправить растрепавшиеся волосы, она неаккуратно махнула рукой и услышала, как с тихим звуком на траву упала заколка. Тихо выругавшись про себя, Нина оглянулась, поискав ее на тропинке, и, не найдя, шагнула за пределы выложенной камнем дорожки. Каблуки до середины утонули в мягкой земле. Нина закатила глаза и, наклонившись, лениво пошарила руками во влажной траве. <o:p></o:p>

— Гадость какая, — буркнула она, поднимаясь и едва удерживаясь, чтобы не вытереть руки о платье. Решив, что легкая растрепанность волос может быть даже к лицу, Нина оставила попытки найти заколку и шагнула назад, возвращаясь к тропинке. <o:p></o:p>

Она так и не поняла, за что зацепились туфли. Почувствовала только, что теряет равновесие, беспомощно загребла руками воздух. <o:p></o:p>

Поняв, что падения не избежать, Нина вытянула ладони перед собой и, тонко взвизгнув, вылетела на залитую солнцем пыльную дорогу. <o:p></o:p>

Сашка<o:p></o:p>

Сашка сначала не понял, откуда она взялась. <o:p></o:p>

Она вылетела изниоткуда прямо перед его носом, проехалась по дороге, не переставая верещать, и замерла, свернувшись в клубок. Сашка ошарашенно остановился, услышав, как сзади удивленно выругался Фокс. Ему понадобилось около минуты, чтобы поверить собственным глазам. <o:p></o:p>

Ошибки быть не могло. <o:p></o:p>

Он оглянулся назад, поймав взгляд Фокса. Девушка тем временем резко села и молча смотрела на них широко раскрытыми глазами. Немая сцена продолжалась несколько секунд, прежде чем душераздирающий визг заставил Сашку зажмуриться. Он среагировал молниеносно. Сунув Фоксу куртку, которую держал в руках, Сашка рывком поднял девчонку на ноги и зажал ей рот ладонью. Той это явно не понравилось, Сашка получил внушительных размеров каблуком по коленке и, еще больше разозлившись, без усилия ткнул кулаком туда, где у девчонки должно было находиться солнечное сплетение. Она охнула, согнулась пополам и замолчала, хватая ртом воздух. <o:p></o:p>

— Заткнись, идиотка, — тяжело дыша, прошипел Сашка, хотя необходимости в его словах уже не было, и кинул её на землю. За эти несколько минут он слишком хорошо понял, откуда появилась эта девчонка. <o:p></o:p>

И чем это могло закончиться для Заповедника. <o:p></o:p>

Он поднял глаза на Фокса. Выражение его лица было настолько изумленным, что это насторожило Сашку. Уж кому-кому, а Фоксу, когда-то самому подобным образом вылетевшему из Разреза, всё это не должно было показаться удивительным. <o:p></o:p>

Фокс закинул Сашкину куртку на плечо и, наклонив голову, тихо пробормотал: <o:p></o:p>

— Нина?.. <o:p></o:p>

— Обалдеть. Вы что, еще и знакомы? – присвистнул Сашка. Он уже слышал чьи-то приближающиеся сзади шаги. Еще немного криков, и здесь будет весь Заповедник. <o:p></o:p>

— Скворцова! – повторил Фокс, садясь на корточки рядом с девчонкой. Та сидела на коленках, обхватив голову руками, и делала вид, что ничего не слышит. Потрясающая тактика, подумал Сашка. <o:p></o:p>

— Может, ещё отряхнешь её? – спросил он саркастически. Фокс отмахнулся и швырнул ему куртку. <o:p></o:p>

— Как она здесь оказалась? Нина, ты меня слышишь? <o:p></o:p>

— Как-как! Так же, как и ты! – Сашка начинал терять терпение. Он уже чувствовал, как нарастает внутри горячая волна ярости. Белый Город, Белый Город, Белый Город. От неё просто пахло тем, что Сашка ненавидел больше всего на свете. <o:p></o:p>

Фокс тем временем протянул руку, пытаясь поднять девчонку на ноги, но та вдруг с поразительной резвостью вскочила и рванулась в сторону, тут же, правда, оказавшись в Сашкиных руках. <o:p></o:p>

— Только попробуй еще раз дернуться, — прошипел Сашка сквозь зубы прямо ей на ухо. – Тогда я взорвусь и убью тебя сразу! <o:p></o:p>

— Пусти! – рванулась она, но Сашка снова занес локоть, намереваясь ткнуть им под ребра, и девчонка затихла. <o:p></o:p>

— И что нам делать теперь с этим сокровищем? <o:p></o:p>

Фокс приподнял брови. <o:p></o:p>

— Как что? Сунь её обратно, и все де… <o:p></o:p>

Сашка закатил глаза. <o:p></o:p>

— Я бы с радостью избавился от этой дряни, если бы не знал наверняка, что она побежит трещать на каждом повороте про разрез в Куполе! <o:p></o:p>

Из-под Сашкиной руки, закрывающий рот девчонки, раздались звуки протеста. Сашка испытал сильное желание ударить ее так, чтобы она затихла совсем. <o:p></o:p>

— И что ты предлагаешь? – напрягся Фокс. Сашка нехорошо улыбнулся. <o:p></o:p>

— Ну, это уже не мне решать. Хотя, по-моему, существование Заповедника весит немного больше, чем… <o:p></o:p>

— Рей! В чём дело? <o:p></o:p>

Сашка обернулся на голос Алисы, немного ослабив хватку. Воспользовавшись случаем, девчонка резко вывернулась из его рук, попытавшись ударить его в живот. Сашка снова выругался, схватил ее за талию и, с трудом сдержав желание ударить изо всех сил, легонько сжал пальцами шею. Девчонка схватила ртом воздух и, напрягшись, замерла в его руках. <o:p></o:p>

— У нас большие проблемы, — отозвался он мрачно. <o:p></o:p>

— Это ещё кто? – Алиса с непробиваемым спокойствием на лице оглядела Сашкину пленницу с головы до ног и поморщилась. <o:p></o:p>

— Это дочь министра информации, — подал голос Фокс. Сашка приподнял брови. <o:p></o:p>

— Ого, какая птичка! То-то я смотрю, это не стекло, — добавил он, скосив глаза на серьги девчонки. Та снова пыталась что-то крикнуть, но Сашка сильнее зажал ей рот, и возмущения прекратились. <o:p></o:p>

— Так это из ее усадьбы ты тогда вылетел? – поинтересовалась Алиса. Фокс кивнул. <o:p></o:p>

— Сегодня как раз годовщина, — усмехнулся он. <o:p></o:p>

— Илья?! – выдохнула вдруг девчонка, воспользовавшись тем, что Сашка на мгновение убрал руку. Побледнев, Фокс быстро взглянул на Алису. <o:p></o:p>

— Заткнись, — выпалил он, но было поздно. Алиса наклонила набок голову. <o:p></o:p>

— Иль-кто? – переспросила она. <o:p></o:p>

— Эл, подержи её, пожалуйста, — попросил Сашка. Алиса поджала губы, но возражать не стала. Увидев улыбку на губах Сашкиной пленницы, она усмехнулась. <o:p></o:p>

— Думаешь, тебе повезло? Ошибаешься, — не повторяя Сашкиной ошибки, Алиса быстро сунула руку в задний карман брюк и, мастерским движением раскрыв короткую раскладную финку, притянула девчонку к себе за волосы. Той явно не понравилась излишняя беззащитность шеи, но при виде блеснувшего на солнце толстого лезвия возмущаться она передумала.  <o:p></o:p>

— Кто-кто она там, ты говоришь? – с интересом оглядывая золотой кулон на шее пленницы, поинтересовалась Алиса. <o:p></o:p>

— Нина Скворцова. Дочь правой руки Штирнера, — тихо сказал Фокс. <o:p></o:p>

— Да мой отец… — подала голос Нина, но при приближении ножа к шее осеклась. <o:p></o:p>

— Гроша ломаного за тебя твой отец не даст, — фыркнул Фокс. <o:p></o:p>

— Да как ты сме… <o:p></o:p>

— Тебя будут искать ровно столько же, сколько искали меня, — перебил ее Фокс. – Ну-ка вспомни, долго меня искали? <o:p></o:p>

Нина промолчала. Сашка закинул куртку на плечо и вздохнул сквозь зубы. А всё начиналось так хорошо. <o:p></o:p>

— Так какие предложения? <o:p></o:p>

— Отпустите  меня! <o:p></o:p>

— Эл, заткни ей рот, — с нарастающим раздражением попросил Сашка. Алиса деловито кивнула, проведя пальцем по лезвию. Её загорелые жилистые пальцы сильнее стиснули светлые волосы Нины. <o:p></o:p>

— Эх, жаль платье пачкать, — произнесла она хладнокровно, зажимая пленнице рот. Нина завизжала, едва не вывернувшись из ее рук. Алиса засмеялась. <o:p></o:p>

— Стой ты, — протянула она, убирая лезвие. – Отпускать её туда нельзя. У нас два выхода. Либо оставить её здесь насовсем, либо… — Алиса замолчала, хищно посмотрев на нож. Глаза Нины расширились. <o:p></o:p>

— И, если учитывать, что посёлок вряд ли примет такую фифу… <o:p></o:p>

— Мы не можем её убить, — сказал вдруг Фокс тихо. Сашка не поверил своим ушам. Он медленно обернулся. Фокс перевел глаза с Нины на Алису, а потом на него.  <o:p></o:p>

— Мы не можем её убить, — повторил Фокс. Сашка подошел к нему вплотную. <o:p></o:p>

— И почему же? Мы не можем? – спросил он, четко разделяя слова, с трудом удерживая готовую взорваться внутри бомбу. Фокс смотрел на него прямо, ни на секунду не отводя взгляда. <o:p></o:p>

— Потому что это зверство. <o:p></o:p>

Сашка облизал губы. Успокоиться. Успокоиться. Тишина надавила на уши, слышен был птичий пересвист и журчащий неподалеку ручеек. <o:p></o:p>

— Зверство? – переспросил он медленно. – Зверство? А то, что они делали, не зверство?! <o:p></o:p>

Голос сорвался на крик. Сашка провел рукой по волосам и отвернулся. Спокойное лицо друга с недоуменно приподнятыми бровями выводило его из себя. <o:p></o:p>

— Да что с тобой, Рей? Я тебя таким никогда не видел, — раздался из-за спины негромкий голос Фокса. Сашка посмотрел на Алису, замершую в ножом в миллиметре от Нининой шеи,  шумно выдохнул через нос и, на ходу надевая куртку, двинулся к поселку. <o:p></o:p>

— Ты меня много каким еще не видел, Фокс. Делай что хочешь. Можешь даже ее отпустить. Если вам так мешает собственная жизнь, я тут уже не советчик, — бросил он и, ускорив шаг, скрылся за поворотом. <o:p></o:p>

— Она не заслуживает смерти просто из-за того, что она – дочь своего отца, — произнес Фокс, глядя туда, где только что был Сашка. Алиса опустила нож и убрала в кожух на поясе. <o:p></o:p>

— Только не ори, — поморщилась она и отпустила руку, сжимающую Нинин рот. Пленница, как ни странно, повиновалась. – Так что делать? <o:p></o:p>

— То же самое, что Рей сделал со мной, — отозвался Фокс. – Пошли. Поможешь довести её до машины. <o:p></o:p>

Фокс<o:p></o:p>

Автомобиль завелся с первого раза, красиво заурчал мотором. Фокс благодарно кивнул Алисе, забирая Нину из её рук. Пленница совсем притихла, только молча смотрела на него широко раскрытыми глазами. Красивая, подумал Фокс. Нисколько не изменилась. Что-то внутри у него переворачивалось при взгляде на Нину, как будто призрак его давно забытого прошлого вернулся и теперь смотрит на него, ждет реакции. Фокс потер пальцем переносицу. Когда-то он тоже такой был. Наглый, зарвавшийся. До тех пор, пока не узнал, что на самом деле творится за пределами Белого Города, кого на самом деле отстреливают на Охоте. И не смог остаться. Рванул в единственный Разрез, который знал, и налетел на Сашку ровно на том же месте, где и Скворцова. Машину выкрал позже. <o:p></o:p>

Мда, везёт Рею на знакомства. <o:p></o:p>

— Будешь прилично себя вести? – спросил он. Нина кивнула. <o:p></o:p>

— Захочешь убежать – целый лес в твоем распоряжении. Смотри только, каблучки не сломай, — на тонкий намек, что бежать некуда, Нина тоже ответила кивком. Фокс вздохнул и взглядом указал на дверь машины. Нина послушно села вперед, хотя Фокс заметил, как сильно дрожали ее пальцы, открывавшие дверь. <o:p></o:p>

— Ты точно понимаешь, что делаешь? Эта сволочь нас всех под монастырь подведет, — сдвинув брови, сказала Алиса. Фокс оперся о капот и задумчиво закусил губу. <o:p></o:p>

— Я просто хочу ей это показать. Разве ты не видишь, что ей ничего не рассказали? Так в чём же она виновата тогда? <o:p></o:p>

— Она не поймет. Она – не ты, — категорично заявила Алиса. <o:p></o:p>

Фокс усмехнулся. <o:p></o:p>

— И всё же она не животное. Перерезать горло мы всегда успеем, так ведь? <o:p></o:p>

Алиса не ответила. Фокс сел за руль нетерпеливо урчащего автомобиля и, кивнув ей, выжал газ. Как давно он этого не делал. Машина плавно тронулась с места. Фокс знал дорогу, как свои пять пальцев. Мертвый Свет был единственным местом, где он мог без лишних глаз и ушей тренироваться для «Кольца». <o:p></o:p>

Они выехали на обрыв, когда солнце уже почти скрылось за горизонтом. Нина всю дорогу молчала, закрыв глаза и не двигаясь. Фокс прекрасно понимал её, и сочувствие поднималось в нём несмотря на то, что он прекрасно знал, из какого теста была сделана эта девушка. Он вышел из машины и сильно хлопнул дверью, давая Нине понять, что поездка закончилась. Она открыла глаза и тут же замерла, судорожно втянув ртом воздух. Фокс сел на траву рядом с машиной, зная, какое впечатление производит вид, сейчас открывающийся из лобового стекла. Нина выскочила спустя минуту, едва не сверзившись с обрыва, и остановилась. Фокс закрыл глаза, но пейзаж, расстилавшийся впереди, все равно вставал перед ним. Бесконечное пространство, залитое по-вечернему красноватым светом. Сизая пустыня с редкими пятнами темных воронок. Справа, почти на границе с горизонтом – огромное черное пятно, там, куда упала одна из последних разрывных, как рассказывал Рей. Облака низкие, кирпично-красные. И так – сотни, тысячи километров. Вправо, влево, на юг, на север. Везде только пустыня, следы воронок, остатки кусков искореженного металла — те, что не оплавились после  последних взрывов и не слились с землей. <o:p></o:p>

— Здесь когда-то был город, — вдруг сказал Фокс. – Большой. Мегаполис. Центр мировой торговли. Десятки миллионов людей. На него упала первая бомба. Разнесло капитально, мало кто остался в живых. На тот момент, конечно. Потом был другой город, и тоже пара десятков случайно не отправившихся на тот свет. Всех таких согнали в кучку и перебили тоже. Теперь ничего нет. Только Белый Город. <o:p></o:p>

— Всё верно. Была большая Война. Мы выжившие, — дрожащим голосом подтвердила Нина. Фокс усмехнулся. Конечно. Этой сказочкой кормят всех детишек. <o:p></o:p>

— Всё было не так. Места в Белом Городе продавали за огромные деньги. И поместить могли бы в три раза больше. Но не поместили. Всем, кто не успел или не смог получить пропуск, позволили умереть на Войне. И здесь вовсе не пустота. Здесь люди. Не мутанты и не монстры. Я бы вообще поспорил, с какой стороны Купола чудовища… Они врут тебе, Нина. <o:p></o:p>

Нина замотала головой. <o:p></o:p>

— Почему я должна тебе верить? <o:p></o:p>

— Как минимум потому, что тебе говорили, что здесь – жуткие зомби, верно? Смотри, — Фокс медленно поднялся с земли, взял в ладони ее голову и повернул туда, где лежал Мертвый свет, — смотри… Это все – отцы Штирнера, Картера, Анри, твоего отца. Это все – на их руках. Белый Город – даже не город на кладбище. Он строился задолго до того, как пришла Война. Специально для того, чтобы крысы сбежали с тонущего корабля. Это был пир посреди… <o:p></o:p>

— Прекрати! – крикнула Нина, выворачиваясь из его рук. Фокс схватил ее за локоть. <o:p></o:p>

— Если хоть кто-то узнает, что мы остались здесь, Заповедник станет таким же, — он кивнул в пространство и с надеждой скосил на неё глаза. Нина упорно не смотрела на него, пытаясь вырваться. <o:p></o:p>

— Ты слышишь? <o:p></o:p>

— Почему ты ушёл? – вдруг спросила она, останавливаясь. <o:p></o:p>

— Я не смог. Они все мне противны, — Фокс поджал губы, отпуская ее руку. – Ты понимаешь меня? <o:p></o:p>

Нина покачала головой. <o:p></o:p>

— Отвези меня обратно, — сказала она тихо. Фокс не ответил. <o:p></o:p>

— Я хочу домой! – крикнула Нина, рванувшись к машине. В ее голосе звучали истеричные нотки, и Фокс не стал останавливать ее. Он немного постоял, глядя сквозь лобовое стекло, как она, мелко трясясь всем телом, сидит на переднем сиденье. <o:p></o:p>

— Я не хочу. Я не хочу ничего этого знать. Я ничего не хочу знать! – шептала Нина лихорадочно. Фокс сел на водительское место. <o:p></o:p>

— Ты теперь всё равно окажешься в этом замешана. И знаешь что? – он наклонился, так, чтобы видеть её глаза. В них был страх. Безотчётный животный страх. Фокс испытал что-то вроде разочарования. Она же кукла, подумал он горько, и разозлился на себя. <o:p></o:p>

— Если об этом узнают там, — он кивнул головой в пространство, — мне будет уже нечего терять. И я тебя найду. Слышишь? <o:p></o:p>

*** <o:p></o:p>

Фокс вернулся домой, уже когда стемнело. Плотно прикрыв за собой дверь, он вошел в дом. Уже с порога были слышны такие знакомые, привычные звуки: топот Катишиных ног по дощатому полу, ее неугомонное детское бормотание,  свист чайника на плите и тихий говор Полины и Рея на кухне. Фокс вздохнул. Надеюсь, он меня не убьет, подумал он и прошел на кухню. <o:p></o:p>

— Вкусно пахнет, — попытался улыбнуться он, прислоняясь плечом к косяку, но перевести тему сразу не получилось. Рей поднял голову и, вскинув брови, исподлобья посмотрел на него. <o:p></o:p>

— Только не говори мне, что… <o:p></o:p>

— Да, я её отпустил. Дождался, пока приведет себя в порядок, и отпустил. <o:p></o:p>

Повисла тишина. Фокс спокойно перевел взгляд с Рея на Полину, не посмев даже задержаться на её лице. Вся эта история со Скворцовой испарилась из его головы, стоило только увидеть ее задумчивое лицо, щеку, подпертую маленькой розовой ладонью, упавшую на высокий прямой лоб прядь светло-русых волос. <o:p></o:p>

— В таком случае, мы все здесь смертники, — произнес Рей, откидываясь на спинку стула. Фокс покачал головой. <o:p></o:p>

— Она ничего не расскажет. Клянусь, ничего.  <o:p></o:p>

— Неужели ты действительно так думаешь? Фокс, очнись! Эта гламурная сволочь тут же побежит жаловаться папочке! – выплюнул Рей, резко опираясь лбом о согнутые в локтях руки. – Что мы наделали… <o:p></o:p>

Полина сдвинула брови и долго смотрела на брата. <o:p></o:p>

— Ты правда мог убить ее, Саш? – спросила она тихо. Фокс напрягся. Рей поднял голову. Его глаза красивого василькового цвета как будто потемнели. <o:p></o:p>

— Убил же я Дениса, — ответил он сквозь зубы, глядя куда-то мимо сестры. Фокс первый раз услышал, чтобы Рей прямо говорил о том инциденте. Он сам около полугода назад узнал от Алисы, как в первый месяц Сашки и девочек в Заповеднике какой-то парень из Города, случайно сунувшись в Разрез ночью, зашёл к ним домой и едва не изнасиловал Полину. Ей было всего пятнадцать, и с тех пор уголок её робкого тонкого рта иногда дёргается. <o:p></o:p>

Полина вздохнула немного глубже, но тут же взяла себя в руки и улыбнулась. <o:p></o:p>

— Иди спать. <o:p></o:p>

Рей вскочил с места и вылетел из комнаты. Слышно было, как он бегом поднимается по лестнице наверх. Фокс знал, что сейчас из окна его комнаты будет виден огонь. До самого утра. <o:p></o:p>

Он усмехнулся и сел напротив Полины. <o:p></o:p>

— Ты всегда так ясно видишь его, — заметил он. Полина опустила голову на локти, наклонив ее на бок. От улыбки всё ее лицо мгновенно засветилось. <o:p></o:p>

Какая же хорошенькая. <o:p></o:p>

— Он бесится не столько от того, что мы все оказались в опасности, сколько от того, что ни за что не поднял бы руку на эту девушку, — сказала она с уверенностью. – Сашка не убийца. Он просто… — Полина вздохнула, — он просто… <o:p></o:p>

— Он просто Сашка, — закончил Фокс, вставая и выключая свет. – Даже когда хочет казаться Реем. Иди спать. Спокойной ночи. <o:p></o:p>

Нина<o:p></o:p>

Нина плохо помнила, как оказалась дома. <o:p></o:p>

Она не знала, сколько было на часах, когда она снова обнаружила себя около беседки в парке. Было совсем темно, но круглая полная луна освещала дорожку к усадьбе. Выходя на неё, Нина наткнулась на что-то, блеснувшее в траве. Заколка. Забавно. Нервно хохотнув, Нина оглянулась назад, как будто боялась погони, и бросилась прочь из парка. <o:p></o:p>

Ей повезло. Гости давно разъехались, и двор перед усадьбой был пуст. Не став ломиться сразу в главный вход, Нина решила воспользоваться черным и, свернув направо, обошла усадьбу кругом. Её не покидало ощущение, что все происходящее – сон. Она спит, уже давно спит в своей постели, и утром не будет ничего помнить… <o:p></o:p>

Войдя внутрь, Нина остановилась. Лестница, ведущая на второй этаж, раскинулась прямо перед ней. Минута – и она запрется у себя в комнате.  Нина застонала. Больше всего ей сейчас хотелось так сделать. Смыть кровь с поцарапанной той жилистой девчонкой шеи, снять порвавшееся платье, забыть голос того парня над ухом – только попробуй еще раз дернуться, и я… <o:p></o:p>

По спине пробежали мурашки. Нина еще помнила его пальцы на своей шее. И именно поэтому, стянув туфли, чтобы каблуки не цокали по мраморному полу, она быстро миновала два пролета и двинулась выше. Третий этаж казался мертвым. Пыль была везде – на поручнях лестницы, на подоконниках, на тяжелых бархатных занавесках, сейчас задвинутых и не пропускавших лунный свет. Казалось, уже тысячу лет никто не заходил сюда. Было настолько тихо, что Нина слышала свое собственное неровное дыхание. Вдох-выдох, шаг, второй. Она до сих пор была не уверена, зачем она это делает, но ноги сами несли её к маленькой белой двери в конце этажа. Каких-нибудь пару часов назад Нина была здесь, хотя ей казалось, что прошла целая неделя. Чем ближе она подходила к комнате матери, тем меньше решимости оставалось внутри. Не нарваться на отца. Не нарваться на отца… <o:p></o:p>

Уже у самой двери Нина остановилась. Вместо крашеного белого дерева перед собой она видела залитую солнцем дорогу, лес невдалеке, Илью Гордеева, который давно считался мёртвым, загорелую девчонку с ножом, светловолосого парня, едва не убившего её. На мгновение желание вернуться к себе стало невыносимым, страх сжал горло, но Нина поняла, что не уснет. <o:p></o:p>

Пока не получит объяснений. <o:p></o:p>

Она хотела тихо постучаться, чтобы не разбудить отца, чья комната была внизу, но неожиданно для самой себя изо всех сил забарабанила по двери. Минуту, две, три. Нина пнула дверь босой ногой, взвыв от боли, толкнула плечом… <o:p></o:p>

— Нина? <o:p></o:p>

Дверь открылась так резко, что Нина едва не влетела внутрь. Отец стоял на пороге и строго смотрел на нее. Он даже не разделся, так и остался в вечернем костюме, только узел галстука был чуть ослаблен. <o:p></o:p>

— Что ты здесь делаешь? И где тебя носило весь вечер? <o:p></o:p>

— Я была… с Джеймсом, — уж что-то, а врать Нина умела. Ей оставалось только надеяться, что в темноте отец не увидит синяк на её шее и разодранное сзади платье, слова же вылетали сами с самой искренней интонацией. Тем более имя сына премьер-министра – отличная карт-бланш в любом случае. <o:p></o:p>

— Со Штирнером? – приподнял брови отец. <o:p></o:p>

— Ты знаешь другого? – спросила Нина с претензией, выпрямляясь. Отец хмыкнул, но довольное выражение тут же слетело с его лица. <o:p></o:p>

— Что тебе нужно здесь? – бросил он резко. Нина движением головы откинула волосы назад, пытаясь во время этого жеста заглянуть за спину отца в спальню, но из-за темноты ничего нельзя было рассмотреть. <o:p></o:p>

— Тебя ищу. Начало месяца. Где моя кредитка? – постаравшись вложить в голос как можно больше претензии, ответила Нина. <o:p></o:p>

Боже, как это глупо звучит. <o:p></o:p>

 Тот поджал губы. <o:p></o:p>

— Утром! Иди к себе! <o:p></o:p>

Нина передернула плечами. <o:p></o:p>

— Как скажешь. Что-то случилось? – спросила она как бы невзначай, кивая на дверь комнаты. <o:p></o:p>

— Матери хуже. Иди к себе! – рявкнул отец, захлопывая дверь прямо перед её носом. Нина даже не пошевелилась. Вся её решимость узнать, что происходит, получить объяснения вдруг испарилась от этого хлопка. Шею саднило, ноги гудели от усталости. Зачем ей эти неприятности? Чего она добьется, узнав правду? Что получит? Собственно, правда ясна, как никогда. Нина потерла большим пальцем переносицу и оглянулась на лестницу. Ещё не хватало получить проблем с отцом из-за расспросов; он ведь, скорее всего, так и не узнал об их сегодняшнем разговоре… <o:p></o:p>

«Людей из-за Купола Гвардейцы отстреливают сами и никогда не показывают живыми». <o:p></o:p>

Нина ощутила на шее холодное лезвие. <o:p></o:p>

— И правильно делают, — пробормотала она, натягивая туфли. – Правильно делают! <o:p></o:p>

Кира<o:p></o:p>

Тик-так. <o:p></o:p>

Время близилось к рассвету, а она даже не разделась. Ходила по комнате, старательно обходя разбросанные то тут то там чемоданы, даже не подумав сдвинуть их к стене или засунуть под кровать. На столе тускло горела лампа, наспех завешенная шелковым ночным халатом. Её свет, измененный разноцветными пятнами шелка, пятнами раскрасил пол. Пахло лесом. Кира подошла к окну и в двадцатый раз вдохнула этот запах. Ей снова казалось, что она задыхается. Комната пропахла лежалым и чьими-то приторными духами, а лес так манил, так звал её… Даже не столько сам лес, — окружающий усадьбу парк, не больше, — а осознание того, что где-то там, возле беседки, надежно спрятанный за густыми кронами, Разрез. Какой этаж? Второй? Раз плюнуть, в цирке делала и не такое. Потом прокрасться между желтыми пятнами света из окон, и шагнуть внутрь. Там – Заповедник. За два года, прошедшие с Ревертетуры, Кира только несколько недель назад узнала о существовании Заповедника, и она была уверена — Сашка там. Он просто не мог погибнуть в ту ночь, она бы почувствовала это. Эта мысль не давала ей покоя, мучила её, выворачивала наизнанку. Так просто, так просто. Просто выпрыгнуть из окна. <o:p></o:p>

Только вот это «просто» может слишком плохо закончиться. <o:p></o:p>

Гвардейцы слишком давно не проверяли целостности купола. Последний раз это случилось именно тогда — полумертвая после Ревертетуры, Кира спряталась в одном из них, надеясь отлежаться и вернуться к руинам Станции. Её поймали, Купол прошили, Разрез, тот самый, у сгоревшего цирка, закрыли, а о том, что было с ней потом, Кира предпочла не вспоминать. Появившийся позже второй разрез, здесь, в усадьбе Гордеевых, ещё не нашли. Странно, что Гвардейцы ничего не заподозрили после пропажи Ильи. Если бы она узнала чуть раньше, если бы узнала, что есть второй выход в Заповедник! Разве торчала бы она здесь? Разве нарвалась бы на Штирнера? <o:p></o:p>

Кира Штирнер. Слышал бы Сашка. Вот уж посмеялся бы.  <o:p></o:p>

Кира прислонилась лбом к стеклу. Память издевалась над ней. Вспыхивали перед глазами картинки Станции, цирка, Ревертетуры, тех двух дней после неё, когда хотелось уснуть и не просыпаться, потом – год в плену, подвалы Министерства, двенадцать попыток бегства, удавшаяся тринадцатая, скитания по Белому Городу и, наконец, Джеймс. Кира вспомнила, как забралась в Вайсештадт, усадьбу Штирнеров, через чёрный ход – в больничной сорочке, оборванная и дикая, как уличная кошка; вспомнила, как толкала все двери подряд, в полузабытьи и надежде наткнуться на кухню; вспомнила лицо Джеймса и его гостей, когда очередная дверь вдруг оказалась дверью в холл. Штирнер выкрутился молниеносно и ловко. В его печальную историю о девочке из комы, конечно, верили не больше, чем в летающего крокодила, но за два года в Белом Городе Кира уяснила, что никто здесь не будет трогать твои тайны, если ты не будешь совать свой нос в чужие. <o:p></o:p>

Кира с трудом оторвала глаза от окна и села на кровать. Оглянувшись на дверь и обнаружив отверстие для ключа под ручкой, Кира достала из волос невидимку и добилась сухого щелчка. Ну просто заправская медвежатница. Видел бы её сейчас Сашка. <o:p></o:p>

Сашка. <o:p></o:p>

Катиша, наверное, совсем выросла. А у Полины такие же грустные глаза и маленькие ладони, розовые от стирки. Кира улыбнулась и, сев прямо на пол под дверью, закинула голову назад. Что она здесь делает? Как она оказалась в Лесном? С ума сойти, как все может измениться за какие-нибудь вшивые два года. Еще каких-нибудь два года назад она была циркачкой, работала с Сашкой, и не знала другой жизни, кроме цирка, а теперь… <o:p></o:p>

Теперь она дочь премьер-министра Белого Города. Тьфу. <o:p></o:p>

Кире захотелось огня. Она пошарила по карманам и достала из-за подкладки брюк коробок со спичками. Положила его на ладонь и долго смотрела, прищурив глаза. От одного этого взгляда и прикосновения теплого картона к коже татуировка жар-птицы на изгибе шеи, казалось, загоралась. Это был обычный спичечный коробок, изрядно помятый, со стертыми серными полосками по бокам. Надписи давно уже стерлись, так что ничего невозможно было прочитать. Насмотревшись, Кира бережно, кончиками пальцев приоткрыла коробку. Восемь. Восемь спичек осталось внутри. Она улыбнулась. Их было двадцать шесть. За эти два года в Белом Городе она истратила восемнадцать. Восемнадцать!.. Кира помнила каждую. Помнила свои пальцы, чиркавшие по серной полоске коробка, помнила пламя и черный остов. Первые две она сожгла в день Ревертетуры, когда, вырвавшаяся из пылающего цирка, лежала у самого Разреза с внутренней стороны, не находя сил даже отползти подальше. Кира закрыла глаза и вспомнила дикую боль в обожженных ногах, вспомнила страх быть найденной, не отступавший ни на секунду весь первый день, и равнодушное полузабытье на второй, когда, зажмурившись, она ждала, пока кто-нибудь не прикончит её. Еще одна была сожжена в подвале Министерства Белого Города, когда её, без памяти, без сознания, нашли и притащили туда Гвардейцы. Следующие двенадцать, одну за одной, Кира сжигала перед каждой из двенадцати попыток побега на волю; и только тринадцатая подарила ей удачу. И, наконец, последние две превратились в пепел в больнице после встречи с Джеймсом, когда она не могла поверить в реальность происходящего, в тёплую постель и горячую еду. Кира задрала футболку и с неприязнью посмотрела на опоясывающий живот пояс телесного цвета. Крохотная синяя точка мигала на нём, каждым своим всполохом как будто говоря: «Тебе не убежать, не убежать, не убежать». <o:p></o:p>

— Всё равно убегу, — процедила Кира сквозь зубы, — все равно убегу… <o:p></o:p>

Она еще немного посмотрела на коробок и, вздохнув, отправила его обратно в потайной кармашек за подкладкой брюк. Ей казалось, что от него пахнет Сашкой. Это был, по сути, обыкновенный спичечный коробок, который валялся у него в кармане в день Ревертетуры; Кира помнила, как перед самым выступлением, уже вечером, она не нашла своей зажигалки и Сашка сунул ей его. Кира могла с точностью до движения воспроизвести тот последний вечер в цирке. Она зажгла стафф и небрежно кинула коробок в карман, даже не подозревая, что он – последнее, что целых два года будет соединять её с Сашкой. Тогда она только видела перед собой его широкую мускулистую спину в чёрной рубашке, освещённую красноватым светом с арены, и озабоченно думала, что сегодня в цирке неожиданно много народу. Она вышла на арену как обычно, вслед за ним, а вот потом… <o:p></o:p>

Потом пришли Гвардейцы. <o:p></o:p>

Кира резко тряхнула головой, чувствуя, как холодеет спина от воспоминаний. Она снова порывисто встала. Светлело, и свет лампы становился всё тусклее. Кира вздохнула и заставила себя вернуться в реальность. <o:p></o:p>

— Меня зовут Кира Штирнер, — произнесла она одними губами, закрыв глаза и медленно загибая пальцы. – Мне девятнадцать лет. Я сестра Джеймса Штирнера и дочь Генри Штирнера. Я месяц назад вышла из комы. Я никогда до этого не видела Белого Города. И мне очень хочется стать достойной дочкой премьер-министра, — последнее Кире пришлось произнести с заметным нажимом. <o:p></o:p>

Ну, давай, уговаривала она себя.  Никто ни о чём не догадается.  <o:p></o:p>

К полудню Кира решила, что хождение кругами по комнате сведёт её с ума, и вышла во двор. Жара стояла нестерпимая, но буйная зелень радовала глаз. Кира присела на лавочку у фонтана, наслаждаясь тем, как мелкие брызги сыплются на футболку. Ей безумно хотелось забрать волосы куда-нибудь повыше, чтобы было не так жарко, но она боялась, что будет видна татуировка на шее. В спешке собирая чемоданы вчера вечером, она забыла взять у Джеймса телесный пластырь, который он обычно давал ей, чтобы заклеить жар-птицу. <o:p></o:p>

Со стороны ворот раздался длинный протяжный гудок. Кира оглянулась направо, увидев за оградой красивый автомобиль иссиня-чёрного цвета, приостановившийся напротив ворот. наверное, ждёт Нину или Скворцова, догадалась Кира. Немного помедлив, как будто поняв, что ждать еще долго, тихо ворчавший мотор замолчал. От нечего делать Кира обхватила колени руками и зачерпнула воды из фонтана. Та оказалась неприятно тёплой. Кира отряхнула руку и, выпрямившись, увидела, как по дорожке, ведущей от ворот усадьбы, идет высокий худой парень лет двадцати. Что-то было лёгкое, непринужденное в его летящей походке; Кира напрягла взгляд, рассматривая его жилистую, плотно сбитую фигуру. Парень быстро, почти перейдя на бег, добрался до фонтана и, остановившись около него, оглянулся на Киру. Та по привычке не отвела глаз, а прямо с интересом смотрела на него. <o:p></o:p>

Парень заметил её и, приветственно кивнув, и сел рядом, заняв собой добрую половину скамьи. <o:p></o:p>

— Ты дочка Штирнера, что ли? – спросил он, слегка прищурившись и без капли стеснения рассматривая её. Кира хмыкнула и, выпрямившись, машинальным движением пригладила волосы со стороны татуировки. <o:p></o:p>

— «Что ли», — ответила она, поджав губы  и не глядя на него. Что-то подсказывало Кире, что проницательности в нём не меньше, чем в Нине. <o:p></o:p>

— Это которая из девятнадцати лет тринадцать в коме пролежала? <o:p></o:p>

Кира фыркнула и кивнула. Она не заметила его движения, только уже через секунду горячие пальцы скользнули под волосы и на мгновение прижались к жар-птице на шее. <o:p></o:p>

— А это тебе тоже в коме набили? <o:p></o:p>

Кира вздрогнула и с огромным трудом удержалась от того, чтобы хлестнуть ему хорошенько по морде. <o:p></o:p>

— Да пошёл ты! <o:p></o:p>

Парень расхохотался, убрав руку. Смеялась, казалось, каждая тонкая чёрточка его терпко смуглого лица. <o:p></o:p>

— Не парься ты. Это же Белый Город. Тут у каждого столько секретов, что никто не интересуется чужими, — улыбнулся он. – Дочка так дочка… Железную леди не видела? <o:p></o:p>

— Кого? – переспросила Кира, запоздало понимая, кого он имеет в виду.  <o:p></o:p>

«Железная леди». Точно. <o:p></o:p>

— Нет, — покачала она головой. – А куда она… <o:p></o:p>

— Госпожа Штирнер!<o:p></o:p>

Кира закатила глаза. Неужели нельзя называть её по имени? На ступенях парадной лестницы стол Шато. <o:p></o:p>

— Будь добры, подойдите сюда! Вас хочет видеть Нина! <o:p></o:p>

Кира косо глянула на сидевшего рядом с ней парня и, поднявшись, вслед за Шато поднялась на второй этаж. Здесь было прохладно и полусумрачно; тяжёлые портьеры были плотно задёрнуты, не пропуская солнце. Дверь в комнату Скворцовой была распахнута настежь, и музыка грохотала так, что в окнах коридора дрожали стёкла. Шато косо глянул на Киру и сухо засмеялся. Серьга в левой мочке дёргалась и прыгала в так смеху. <o:p></o:p>

— Нина! – окликнул дворецкий. Музыка оборвалась. Шато отошёл в сторону от двери и жестом велел Кире войти. Она остановилась на пороге, наблюдая с интересом, как Скворцова в одной огромной бесформенной футболке скачет по комнате, переворачивает стулья, открывает пуфики, отодвигает диван. На полу внушительными кучами громоздились кипы одежды, вечерние платья, клатчи, колготки, косметика — вперемешку с мужскими рубашками, джинсами, стойко пахнущими алкоголем и сухим кормом для собак. Посередине всего этого хаоса на каком-то платье нежно-салатового цвета восседал Чайковский и, склонив голову, без энтузиазма смотрел на Киру. Кира вспомнила безупречную девушку вчера вечером, кружившую голову Штирнеру так ловко, так нагло и так умело, и не сдержала улыбки. <o:p></o:p>

— Где этот чёртов ошейник, Шато? – зарычала Нина откуда-то из-за дивана. – Чёрт бы тебя побрал, старый пират, помоги мне! <o:p></o:p>

Шато издал презрительный шипящий звук. <o:p></o:p>

— Не собираюсь! А за старого пирата подсыплю тебе снотворного в кофе! <o:p></o:p>

Нина перелезла через спинку дивана. Голубые глаза дьявольски сверкнули. <o:p></o:p>

— Чайковский обслюнявит твой любимый костюм! Иди к чёрту! Мне нужно поговорить с этой дамочкой. <o:p></o:p>

Нина оглянулась исподлобья на Киру и, затягивая в пучок волосы, ещё сохранившие вчерашние крупные локоны, пошарила по столу в поисках шпилек. <o:p></o:p>

— Доброе утро. Будь добра, закрой дверь покрепче и сядь… эээ…. куда-нибудь. Чайковский, свали с пуфика! Дай ей сесть! <o:p></o:p>

Ещё не до конца переварившая «дамочку» Кира подождала, пока Чайковский с царственной неторопливостью сползёт с пуфика и села. Нина забрала волосы и оглянулась в поисках брюк. <o:p></o:p>

— Значит, так. Буду коротка. Я предлагаю тебе сделку. <o:p></o:p>

Нина перескочила через стул и, пихнув Чайковского руками, достала из-под него изрядно помятые светлые джинсы с кармашками в цветочек. Кира сморгнула. <o:p></o:p>

— Сделку? Мне? <o:p></o:p>

— Ну да, — Нина извлекла из ящика трюмо горсть тюбиков с помадой и, высыпав перед зеркалом, принялась пробовать их на изгибе большого пальца. – Я не выясняю, откуда ты взялась. Ты подыгрываешь мне и не мешаешь делать репутацию. <o:p></o:p>

Кира усмехнулась. Вот как, оказывается, всё делается в Белом Городе. Зря Джеймс старается, придумывая всё новые и новые подробности того, как все долгие тринадцать лет её комы они с отцом страдали и не находили себе места. <o:p></o:p>

— Под «делать репутацию» ты подразумеваешь надеть на Штирнера поводок? <o:p></o:p>

Нина обернулась и косо взглянула на неё. Наполовину накрашенные губы изогнулись в самодовольной улыбке. <o:p></o:p>

— Я уже надела на него поводок, дорогая моя, — сказала она поучительно. Кира усмехнулась про себя. За два месяца, проведённых с Джеймсом в Вайсештадте, она крепко уяснила, что он далеко не так наивен и чист, каким кажется, но разрушать Нинины воздушные замки не стала. <o:p></o:p>

— И как же я должна тебе не мешать? <o:p></o:p>

— Я сделаю из тебя конфетку и научу, чего здесь делать надо, а чего – нет. Ты будешь наивно хлопать глазками на публике, путать, с какой стороны класть нож, а с какой – вилку и любить меня до гроба, — отозвалась Нина рассеянно, приоткрыв рот и сосредоточившись на туши. Чайковский положил лапы на трюмо и попытался заглянуть ей в лицо. <o:p></o:p>

— По крайней мере, пока в комнате находится кто-то, кроме нас двоих… Сгинь, пушистая дрянь! <o:p></o:p>

Кира пожала плечами. <o:p></o:p>

— Да не вопрос, — согласилась она, подворачивая под себя ногу. – А под «конфеткой»… <o:p></o:p>

— Посмотри на себя, дорогая моя, ты похожа на чучело, — перебила её Нина, закрывая тушь и швыряя её в Чайковского. Пёс ловко поймал тюбик зубами и улыбнулся, обнажив дёсны. <o:p></o:p>

Кира вспыхнула. <o:p></o:p>

— Поосторожней с выражениями, красавица! <o:p></o:p>

Нина довольно посмотрела на своё отражение в зеркале и скорчила рожу. <o:p></o:p>

— Да. Ты права. Действительно красавица! <o:p></o:p>

Кира покачала головой. Эгоистичную броню Скворцовой можно было пробить разве что из бронетранспортёра. <o:p></o:p>

— Я уехала к отцу в Министерство. Из усадьбы без меня носа не высовывать, ясно? Натворишь глупостей. Попроси Шато показать тебе всё тут, чтобы не сдохнуть со скуки… Чайковский! Вылезай из-за дивана, плюшевое чучело! <o:p></o:p>

Через мгновение Кира осталась одна посреди абсолютного бардака. Ответить Нине что-то в меру меткое она не успела. Слышала только торопливые шаги на лестнице, ворчливую ругань и басистый лай. <o:p></o:p>

Кира вздохнула и, поднявшись, сочувственно посмотрела на своё отражение в зеркале. <o:p></o:p>

— Ну что, госпожа Штирнер. Добро пожаловать в Белый Город! – сказала она задумчиво. <o:p></o:p>

Нина<o:p></o:p>

Ещё рано утром Шато сообщил Нине, что её хочет видеть отец. Это не предвещало ничего хорошего, а потому в Министерство Нина ехала с тяжёлым сердцем. Посадив Чайковского себе на колени, она положила голову на мягкую пушистую спину и, слушая, как мерно дышит пёс, размышляла, какой сюрприз отец преподнесет ей сегодня. <o:p></o:p>

Доехали быстро. В огромном круглом холле её встретила улыбчивая девушка в бело-зелёном галстуке Министерства и с зашкаливающей вежливостью попросила документ, удостоверяющий личность. Нина фыркнула. Можно подумать, её нельзя узнать в лицо. <o:p></o:p>

Она порылась в сумке и не глядя протянула новенький паспорт, тем временем бегло оглядев холл. С момента, когда она была здесь последний раз с отцом, ничего не изменилось. Та же сверкающая чистота и темные стекла, слегка приглушающие свет. <o:p></o:p>

— Добро пожаловать, Нина Сергеевна. <o:p></o:p>

Нина рассеянно кивнула и свернула в знакомый коридор, ведущий к лифту. Внутри она ещё раз внимательно осмотрела себя и, убедившись, что все в порядке, нажала на кнопку восьмого этажа. К отцовскому кабинету она шла долго, сетью запутанных коридоров, пока не уткнулась наконец в невзрачную с виду тускло-оранжевую дверь. Секретарша отца в приёмной глянула на неё поверх очков и молча пропустила, не спросив даже удостоверения. Нина хмыкнула.<o:p></o:p>

— «Скворцов С. В. Министр информации», — с пафосом в голосе тихо прочитала она и, толкнув дверь, вошла внутрь. <o:p></o:p>

Кабинет у отца огромный. Прямо перед дверью – стол, который тянется вдоль широкого окна от стены до стены и завален документами настолько, что совершенно невозможно понять, как он в них ориентируется. Совершенно свободно только пространство непосредственно рабочего места, отчего создается ощущение, что отец просто раздвинул хлам руками в две стороны, очистив себе небольшой кусочек. Стены, разумеется, белые, завешены плакатами, которыми в разное время был облеплен город. «Обустрой свой квартал – обустрой Город!», «Даёшь Общее Наречие! Даёшь Город без национальностей!», «Все на Охоту с Заразой!», «Да здравствует Великая Ревертетура!». Когда Нина была маленькой, она любила подолгу рассматривать плакаты, удивляясь, как всё это мог придумать папа. <o:p></o:p>

О да. Тогда она действительно думала, что всё это придумывает он. <o:p></o:p>

Отец сидел в кресле, спиной к столу. Закинув ноги на подоконник, он подпер кулаком щеку и, задумчиво вертя в руках телефон, отстукивал какой-то ритм пальцами. Нина громко хлопнула дверью и остановилась, со злорадным наслаждением наблюдая, как он, встрепенувшись, поспешно поворачивается лицом к столу. Его напрягшееся лицо при виде неё снова расслабилось. <o:p></o:p>

— Это ты. Наконец-то. Проходи. <o:p></o:p>

Нина раздвинула себе место среди бумаг и плюхнулась прямо на стол. Чайковский попытался было сунуться за ней, но Нина молча отпихнула его морду ладонью. Отец неприязненно глянул на пса. <o:p></o:p>

— Псину-то зачем с собой притащила? Самое место ей в Министерстве! <o:p></o:p>

Нина проигнорировала раздражение в его голосе. <o:p></o:p>

— В чём дело? Если можно, коротко. Я хотела ещё съездить за платьем для пресс-конференции. <o:p></o:p>

Отец поднялся с кресла. Худое лицо было сосредоточенным и каким-то мрачным, как будто ему предстояла неприятная работа. Нина заметила, что за последнее время отец сильно похудел и стал похож на Кощея Бессмертного в своём чёрном костюме. <o:p></o:p>

— Мне нужно поговорить с тобой. Серьёзно поговорить. <o:p></o:p>

— Ненавижу серьёзные разговоры! <o:p></o:p>

— Замолчи и послушай! – рявкнул отец. Нина вздрогнула; Чайковский поднял голову с лап и проследил за отцом настороженным предупреждающим взглядом. <o:p></o:p>

— Всё хорошо, Чай, смирно, — сказала Нина псу серьёзно и тихо. Тот снова положил на лапы большую голову, но круглые выпуклые глаза продолжали наблюдать за Скворцовым. <o:p></o:p>

Отец подошёл к окну и опёрся руками о подоконник. <o:p></o:p>

— Тебе предстоит Большая Охота. <o:p></o:p>

Перед Ниной мгновенно пронеслась картина худого материного лица, белые простыни, ветка тополя, скребущаяся в окно. А затем – светловолосый парень, удар в солнечное сплетение, Фокс и смуглая девчонка с ножом. Её передёрнуло. <o:p></o:p>

— Я помню. <o:p></o:p>

— Со Штирнером и теперь, скорее всего, с его сестрой, — отец помолчал немного и процедил тише: — Что в два раза уменьшает твои шансы… <o:p></o:p>

— Мои шансы на что? – не поняла Нина. Отец не ответил. Он быстро подошел к доске и, взяв маркер, нарисовал на ней размашистый круг. У верхнего левого угла поставил точку и отошел вправо, давая Нине посмотреть. <o:p></o:p>

— Это, — он ткнул тыльной стороной ладони в большой круг, — Мёртвый Свет. То, перед чем Штирнер пресмыкается уже сорок восемь лет! – А это, — палец уперся в чёрную точку и размазал её по доске, — наш Белый Город, — отец немного помолчал и добавил резко, почти каркнул. – Наша клетка.  <o:p></o:p>

Нина никогда не слышала у отца такого голоса. Как будто он вдруг помолодел лет на двадцать и звенел тихой злобой. Она на мгновение потерялась. Не знала, как реагировать. Она, идеальная, прирожденная актриса, не знала, какую реакцию изображать. Поэтому получилось то, что она испытывала на самом деле – смятение. Нина никогда в жизни не видела отца таким, и это напугало её. Из предсказуемого охотника за репутацией он вдруг превратился в нечто большее, что совершенно сбило Нину с толку. <o:p></o:p>

— Не боишься говорить это так громко? – нашлась она наконец, снова взяв себя в руки. – Генри Штирнеру вряд ли понравились бы твои слова. <o:p></o:p>

— Я говорю так, как думаю. Нас таких мало осталось. <o:p></o:p>

Он выглядел чертовски искренне. Впервые за всё время. Нина всё равно не верила. Прожив всю свою жизнь в Белом Городе, она твердо знала, что здесь не стоит верить словам. <o:p></o:p>

«Это все – отцы Штирнера, Картера, Анри, твоего отца. Это все – на их руках. Белый Город – даже не город на кладбище. Он строился задолго до того, как пришла Война. Специально для того, чтобы крысы сбежали с тонущего корабля», — вспомнились вдруг слова Ильи. Нина как вживую увидела широкую пыльную дорогу, залитую утренним светом, виднеющийся вдалеке лес. <o:p></o:p>

— Я знаю всё это. Война, Мёртвый Свет, Город, зомби, — начала она осторожно. – Ты ведь не напомнить об этом мне хочешь? <o:p></o:p>

Отец мял в руках колпачок от маркера. По впалым щекам ходили желваки. <o:p></o:p>

— Представь себе. Мы уже сорок восемь лет заперты в этой консервной банке, в то время как наши деды владели миром. У них было всё – свобода, простор… Всё! А мы, как мухи в банке… твердим детям, что снаружи – смерть. Мы не знаем, что такое море, океан, мы… <o:p></o:p>

— А чт… — начала было Нина, но отец, снова рывком поднявшись, вскинул ладонь вверх. <o:p></o:p>

— Подожди! Ты даже не представляешь себе, сколького не знаешь! Сколького мы не знаем, и не узнаем никогда, если будем сидеть и ничего не делать! <o:p></o:p>

— Так почему… <o:p></o:p>

— Потому что Штирнер – трус и параноик! – голос отца стал тише и жестче. Его глаза метали молнии, галстук сбился набок, а он не отрывал от Нины глаз, как будто самой главной целью для него было донести до неё все, что он говорил. – Параноик и трус! Пока мы прохлаждаемся здесь, там, снаружи, они набирают силу. <o:p></o:p>

— Кто? <o:p></o:p>

— Те выродки. Снаружи. Ревертетура почти убила их, почти выжгла, но её не довели до конца, и теперь всё начинается заново. Ты можешь не спрашивать меня, какие они – те, кто живёт там. Просто представь, во что превращается человек, который не видит ничего, кроме этого, — медленно отчеканивая последние слова, отец, не отводя взгляда, указал пальцем на доску. Нина против воли закрыла глаза. Она боялась того, с какой точностью помнила вчерашний вечер. Горячие пальцы и холодное лезвие. Осторожный голос Фокса и рычание того светловолосого парня, так рвавшегося перерезать ей горло. Они едва не убили её. <o:p></o:p>

— Могу себе представить, — тихо сказала Нина, поднимая веки. Она только сейчас заметила, что глаза у отца совсем не такие, как у неё. Тёмные, почти чёрные, цвета шоколада, с крохотными вкраплениями у самого зрачка. <o:p></o:p>

— При чём тут Охота? При чём тут я? <o:p></o:p>

— Городу нужна вторая Ревертетура. Больше нельзя бояться высовывать нос за пределы Купола. Штирнер – размазня, и щенок его – размазня… Мёртвый Свет нужно выжечь, продезинфицировать полностью, и заставить работать на себя. Городу нужна сильная рука. <o:p></o:p>

— Дай угадаю, чья это должна быть рука, — хихикнула Нина. Отец посмотрел на неё таким бешеным взглядом, что смех застрял у неё в горле. <o:p></o:p>

— Как только Генри исполнится пятьдесят и он вынужден будет сложить полномочия, ничего уже не будет, как раньше, — отец снова сел в кресло и сплёл пальцы. – Вникни в то, что я сейчас говорю, Нина. Ты взрослая девочка, ты всё поймёшь, как надо. Джеймс не должен сесть в премьерское кресло. Он визгливый зарвавшийся щенок, и место ему в Министерстве не выше пятого уровня… Мы должны взять власть в свои руки; с помощью выборов или революцией – не имеет значения. На моей стороне братья Картеры, Анри и Ричи. Осталось дождаться, пока Нагакава перестанет метаться из стороны в сторону, как ощипанный петух, и у нас будет абсолютное большинство… <o:p></o:p>

От слова «революция» Нине стало не по себе. Она протянула руку и Чайковский ткнулся в неё большим холодным носом. <o:p></o:p>

— При чём тут я? – повторила Нина. <o:p></o:p>

— Я не хочу войны, — отец взял со стола испачканную сгущёнкой кружку с кофе и принялся мешать ложкой, как будто вообще не соображая, что делает; ему, казалось, было всё равно, что у него в руках, лишь бы что-то было. – Большая Охота – не просто ритуал клятвы в верности Белому Городу. Тот из вас, кто загонит Жертву первым, станет идолом. Я позабочусь, чтобы так и было. Это должна быть ты, Нина. Я хочу, чтобы Город восхищался тобой, молился на тебя, слышишь? <o:p></o:p>

Нина смотрела на отца широко раскрытыми глазами. <o:p></o:p>

— Зачем? <o:p></o:p>

Отец отставил кружку, встал и молча обошёл его сзади. Нина ощутила на шее его холодные тонкие пальцы. Они приподняли волосы, откинули их на спину. <o:p></o:p>

— Ты молода, Нина. Ты умна. Ты чертовски красива. А мне уже сорок восемь. Садиться в премьерское кресло мне нет смысла. Поэтому, Нина… поэтому в него сядешь ты. <o:p></o:p>

Из Министерства Нина вышла абсолютно вымотанной. Она впервые в жизни не посмотрела на себя в стекла машины, просто рухнула внутрь и слабо захлопнула дверь. Духота спадала, но Нине казалось, что её только туже закутали в толстое ватное одеяло. Она открыла все окна и, откинувшись на влажную от собственного пота кожаную спинку сиденья, закрыла глаза. Вопрос Грача долетел до неё с третьего раза. <o:p></o:p>

— Да, домой, — кивнула Нина. Мысли были как вязкое месиво. В голове звучали последние слова отца: «Ты не должна позволить Джеймсу или Кире загнать её. Твоя первая жертва сделает тебя идолом. Идолом, на который будет молиться Белый Город». От этих слов Нине казалось, что внутри неё страшный склизкий червь начинает разворачивать кольца. Ей мучительно хотелось прохлады и забвения. Она много думала об Охоте. Она много раз представляла, как загоняет жертву, как торжество от победы наполняет её. О, да, она не отказалась бы сейчас так же прижать нож к шее той девчонки с кожей цвета оливки. Но после разговора с отцом Нина вдруг поняла, что ей придётся сделать на Охоте. Стоило представить, как кровь хлынет ей на руки, всё вокруг кружилось и рушилось. И дело было не в боязни крови, как старательно и безуспешно убеждала себя Нина. <o:p></o:p>

Совсем не в этом. <o:p></o:p>

Премьерское кресло? Ей? Ей бороться с Джеймсом на выборах? Что за сумасшествие? Неужели отец действительно думает, что Город предпочтёт её Штирнеру, идеальному, восхитительному Штирнеру со своей шикарной улыбкой и белым костюмом? А если… революция? Нина притянула к себе Чайковского и обняла его руками. Пёс утробно заворчал. Она видела и раньше кадры Войны, но никогда бы не могла подумать, что Город, её Город, надёжное, нерушимое пристанище посреди наводнённого зомби Мёртвого Света может сам пошатнуться. Наводнённого зомби… Нина вспомнила слова Ильи. Чего греха таить – ни он, ни светловолосый парень, ни девчонка с ножом не были похожи на зомби. На тех, кого Гвардейцы с гордостью привозили с каждой Охоты, демонстрируя на камеры изъеденные болезнью, страшные, нечеловеческие трупы. <o:p></o:p>

«Людей из-за Купола Гвардейцы отстреливают сами и никогда не показывают живыми, потому что они ничем не…»<o:p></o:p>

Нина подумала, что стоит зайти к матери ещё раз. Уверенность в её сумасшествии серьёзно покачнулась. Нина запуталась. Она окончательно запуталась. К тому же, идея заарканить Джеймса и стать его женой всё ещё нравилась ей. Зачем ввязываться в мужскую борьбу, если можно деликатно, по-женски пробраться к власти окольным путём? <o:p></o:p>

Пока ехали в Лесное, Нине то казалось, что они ползут еле-еле, то что Грач страшно лихачит и их вот-вот занесет на ближайшем повороте. Она едва сдерживала себя, чтобы не возмутиться, понимая, что дело не в водителе. Как только автомобиль затормозил у ворот, Нина не стала дожидаться, пока Грач подъедет к дому, и вышла. Близилось к вечеру. Нина остановилась на минуту, слушая, как мягко шуршит вода в фонтане. Усадьба развернулась перед ней широким уютным полотном, такая родная и знакомая, что Нине полегчало. Она даже слегка приподняла уголки обкусанных губ, но это выражение почти сразу смело с её лица. Окликнув Чайковского, Нина направилась прямо к чёрному ходу. Она решила не откладывать даже на завтра то, что собиралась сделать. Нина понимала, что картинка, которая должна сложиться, ещё неполна. Было ясно, что половина рассказа отца – ложь, и вряд ли сказал всю правду Илья, а вот мать может добавить к этому кое-что ещё. <o:p></o:p>

Пока отец в Министерстве, никто не помешает ей поговорить с ней. <o:p></o:p>

Нина пересекла крохотную площадь с фонтаном перед самой лестницей и свернула направо, к дорожке, ведущей в обход усадьбы к черному ходу. Устало опустив плечи и уставившись себе под ноги, Нина медленно брела вдоль забора, как вдруг что-то маленькое кинулось на неё. Она непроизвольно закричала, отшатнулась назад и налетела спиной на горячее железо забора. Только через мгновение, опомнившись от неожиданности, она увидела прямо перед собой растянувшуюся на земле девочку лет шести. Та лежала навзничь, раскинув руки и, приподняв голову, с раскрытым ртом смотрела на Нину. Лицо её было вымазано чем-то чёрным, и платье порвалось на груди. Несколько секунд прошло в молчании, прежде чем девочка с неожиданной резвостью вскочила и ринулась в единственно возможную для неё сторону – налево, к усадьбе. Нина охнула и, стараясь не думать, откуда взялся ребенок – а место, где она вчера вылетела в Мертвый Свет, она помнила прекрасно – бросилась вслед за девочкой. Она догнала её уже у самой лестницы. На крик из усадьбы выбежал Шато, около фонтана Нина увидела замершую Киру. <o:p></o:p>

А напротив входа двое Гвардейцев в бело-зеленой форме швырнули на землю светловолосого парня в черной рубашке. <o:p></o:p>

Сашка <o:p></o:p>

Сашка в один миг понял, что всё кончено. Ещё до того даже, как руки закрутили назад, до того, как уткнули носом в асфальт. Это осознание окатило его ужасом, как из ведра со льдом, но ужас испарился, стоило ему увидеть сестру. Катиша вылетела из-за усадьбы и, споткнувшись на ступеньках, упала, прокатившись с метр по земле. Сашка продолжал автоматически вырываться, не отдавая себе отчета в том, что делает. Он видел, как будто в замедленной съемке, как сестра пытается подняться, вытирая с носа кровь ладошкой, как за её спиной появляется Нина, как на лестницу выбегают ещё двое. Тугой грохот сирены завыл в ушах, но Сашка услышал только отчаянное «Рей!». Катишу подхватил ещё один Гвардеец и, зажав ей рот рукой, едва не свернул шею. Сашка зарычал. С безумием человека, которому уже нечего терять, он рванулся к сестре, чудом сумев освободить руку, за что тут же жестоко поплатился. Глухой удар, и Сашке показалось, что все вокруг стало чёрно-белым. Голова отлетела влево, как будто что-то чужеродное, лицо залило кровью. Сашка не понимал, что делает, какая-то неведомая сила рвала его вперед, к сестре – что угодно, только вырвать её из рук Гвардейца. Он видел, как она вдруг перестала вырываться, потухла, замерла, снова дикий страх накрыл его, снова он попытался вывернуться из железной хватки и снова получил в ответ. Его кинули вниз, на колени, и жёсткая шершавая рука, схватив за шею у самых волос, с силой ткнула голову в асфальт. Только сейчас сознание немного прояснилось. Сашка тяжело задышал ртом, жадно хватая воздух. Он перестал дергаться, зная, что через какую-нибудь минуту ладонь, держащая голову у самой земли, ослабит хватку, если не встретит сопротивления. Так и оказалось. Сашка силком заставил себя успокоиться, хоть внутри всё и кипело жгучим, яростным  желанием переубивать всех, кого видел, и, выждав, позволил себе приподнять голову на пару сантиметров – так, чтобы видеть хотя бы то, что было перед ним. В каких-нибудь трех метрах от него стояла Нина, прижав к груди сумку и во все глаза уставившись на него – ещё явно не осознала, что они поменялись местами. Рядом со Скворцовой замер Гвардеец, держащий на руках Катишу. Удостоверившись, что, кроме разбитого носа, повреждений у сестры нет, Сашка успокоился и только тогда заметил, что Катиша, широко раскрыв и без того немаленькие глаза, неотрывно смотрит на кого-то у лестницы. Он чуть-чуть повернул голову с величайшей осторожностью, чтобы это нельзя было принять за попытку вырваться и не получить очередной тычок, и поднял глаза. <o:p></o:p>

Сначала Сашка решил, что это кровь с разбитого лба мешает ему видеть, но тут же понял, что врёт сам себе. Ошибки быть не могло. Он никогда бы не смог ошибиться, даже увидев это лицо среди тысяч других. <o:p></o:p>

— Кира, — одними губами прошептал Сашка. <o:p></o:p>

Она изменилась. Она не просто изменилась – она стала другим человеком. Этот шрам на щеке, эти волосы, ставшие короче как минимум вдвое, впавшие глаза – такие знакомые, всё так же густо обрамлённые ресницами. Сашка замер, как изваяние, чувствуя, что внутри него снова поднимается волна. Видеть её здесь было всё равно что видеть родителей, или ребят из цирка. Этого не может быть. Ревертетура унесла их туда, откуда не возвращаются… <o:p></o:p>

Но она здесь, ошибки быть не может. В каких-нибудь десяти метрах от него стоит Кира, его Кира, как будто и не было двух лет после их последней встречи в цирке. Сашка вдруг замер. Что она может здесь делать? Здесь? Она, прекрасно знавшая о Разрезе? Эта безупречная, ухоженная девушка была совершено не похожа на его Киру, убитую во время Ревертетуры. Она была такая же, как Нина. Девушка из Белого Города. <o:p></o:p>

Эти мысли пронеслись в Сашкиной голове в мгновение, но он не мог им поверить. Это же его жар-птица. Она не способна на такое предательство. Сашка смотрел на неё в упор, и только тут увидел, что Кира уже давно, широко раскрытыми глазами, смотрит на него. Это длилось всего несколько секунд, пока Нина говорила что-то Гвардейцам, но Сашке было этого достаточно. <o:p></o:p>

Кира быстро огляделась, подняла руку и, вроде бы привычно поправив волосы, скользнула рукой на шею. Её взгляд, последовавший за этим, был красноречивей жеста. Сашка понял и, опустив голову, закусил губы, чтобы не улыбнуться. Если бы он мог освободить руку, он сейчас положил бы её на предплечье. Туда, на тонко нарисованную фигурку жар-птицы. <o:p></o:p>

— Шато, иди в дом. Я сама разберусь, — раздался спереди голос Нины. Сашке показалось, что что-то внутри него оборвалось. Идиот, чему он обрадовался? Его сейчас убьют. Убьют вместе с сестрой. <o:p></o:p>

— Ну-ка поднимите его… <o:p></o:p>

Сашка встал сам, не дожидаясь, пока железные руки вздернут его, и с удовлетворением обнаружил, что выше Нины больше чем на голову. Её лицо было совсем не таким, как несколько минут назад. Оно светилось мрачным торжеством. <o:p></o:p>

— Какая интересная ирония судьбы, правда? – спросила она с вкрадчивостью кошки, не переставая кривить губы в улыбке. Сашка сжал зубы. – Сначала я была в твоей власти, — Нина приподняла подбородок и, пользуясь тем, что руки Сашки были скручены за спиной, брезгливо откинула с его лба намокшую от крови прядь, — а теперь ты в моей.  <o:p></o:p>

— Наслаждайся, — прошипел Сашка. Нина хохотнула. <o:p></o:p>

— О да, поверь, я своего не упущу.  <o:p></o:p>

Сашку снова захлестнуло ненавистью, как тогда, когда он увидел её, вылетевшую на дорогу у посёлка. Он отдал бы, наверное, полжизни, чтобы Гвардейцы отпустили его. Вот уж тогда он точно не поступил бы, как Фокс с его чёртовым гуманизмом… <o:p></o:p>

— Дай только мне высвободить руку, — выдохнул он. Нина удивленно приподняла брови. <o:p></o:p>

— Что-что, ты говоришь? Руку? – она обернулась назад, туда, где Гвардеец крепко держал на руках Катишу. Сашка похолодел. <o:p></o:p>

— Не смей… <o:p></o:p>

— Что-что? – снова переспросила Нина, улыбаясь ещё шире. – А как на тебя похожа… Эй, ну-ка дайте сюда девочку… <o:p></o:p>

Глаза застлало яростной пленой. Сашка снова рванулся вперед, и Гвардейцы от неожиданности позволили ему продвинуться почти до самого Нининого лица, не достав до него несколько сантиметров. Сашка уже почувствовал приторный запах её духов. <o:p></o:p>

— Тварь, — прорычал он. Гвардейцы опомнились, и удар не заставил себя ждать. В ушах зазвенело. Сашка опустил голову, мысленно приказывая себе не терять сознание. Ему на мгновение захотелось окунуться в забытье, только чтобы не видеть заштукатуренного Нининого лица. <o:p></o:p>

— Убери ребёнка… Ей не надо этого видеть, — выдохнул он почти не слышно. Нина поджала губы. Улыбка слетела с ее лица, и теперь она стала похожа на какого-то мелкого злобного зверька с горящим ненавистью взглядом. <o:p></o:p>

— Поверь, она увидит ещё много интересного, — произнесла она медленно и тихо, приблизив свое лицо к его. Сашка не нашёл слов и красноречиво сплюнул кровь с разбитых губ ей под ноги. Ноздри Нины расширились. Она сделала знак глазами, и Гвардеец, державший его справа, поднял руку. Сашка запоздало понял, что ещё одного удара он не выдержит. <o:p></o:p>

— Не трогайте его! <o:p></o:p>

Кира<o:p></o:p>

Кире хотелось кричать. Но она стояла на месте, поражаюсь собственному самообладанию. Это был Сашка. Её Сашка. Боже, как давно она не видела его! Сколько, казалось, десятков лет прошло с тех пор, как он сунул ей спичечный коробок перед выходом на арену!  В голове царил полный хаос, в ушах звенело. Нина, Гвардейцы, Катиша – как повзрослела! -  Шато, зачем-то ринувшийся в усадьбу… От каждого удара, нанесенного Сашке, Кира мелко вздрагивала. Внутри её нарастал ужас от того, что она стояла и не делала ничего, ничего, чтобы ему помочь. Несмотря на чудовищное потрясение, наученная горьким опытом Кира мгновенно просчитала в голове все возможные варианты освободить Сашку, и поняла, что ничего не выйдет. Что бы она не сделала, она здесь… <o:p></o:p>

Решение пришло так быстро, что Кира даже не успела подумать, верное оно или нет. <o:p></o:p>

— Не трогайте его, — она поразилась, насколько холодно и повелительно прозвучал её голос, насколько непроницаемым осталось лицо. Кира увидела, как замерла в воздухе рука Гвардейца, как Сашка поднял голову и с невыразимым удивлением посмотрел на неё. Сашка, милый Сашка… Ты ни за что не поверишь, как я изменилась за эти два года, горько подумала Кира. <o:p></o:p>

Нина бросила на неё негодующий взгляд, но ничего не сказала. Она снова повернулась к Гвардейцу, так порывисто, что русые волосы описали в воздухе круг, и кивнула ему, махнув в сторону Киры рукой. Кира поняла, что Нина ни во что не ставит её приказ. Где-то внутри накатила волна. Да кто она, в конце концов, такая по сравнению с дочкой Штирнера? <o:p></o:p>

Кира собралась уже крикнуть снова, сложив как можно больше власти в свой голос, и уже в последний момент поняла, что такой интонации уже не получится. Единственное, на что она сейчас была способна – громко завизжать и броситься к Сашке… <o:p></o:p>

— Вы слышали, что она сказала? Отпустите его, — раздался над ухом холодный голос. Кира обернулась. На лестнице, на несколько ступенек выше неё, стоял Скворцов. Он был в черных брюках и рубашке с небрежно закатанными рукавами, что делало его моложе лет на десять. Несколько секунд Кира молча смотрела на него во все глаза, пытаясь понять, откуда он взялся и почему ещё не отдал приказа дать Сашке смертельный заряд из электрошока. Скворцов, не остановившись на ней взглядом, оценивающе осмотрел замершую при его появлении немую сцену. Первые несколько секунд он был заметно удивлён, но потом что-то промелькнуло на смуглом сухом лице, и Нина была готова поклясться, что Скворцов слегка приподнял уголки узких губ. <o:p></o:p>

— Вы что, оглохли? Я, кажется, сказал отпустить его, — повторил он негромко. Кира видела, как Сашка, потирая затекшие руки, настороженно смотрит на Скворцова. Ещё большим непониманием светилось лицо Нины. <o:p></o:p>

— Папа! Ты в своем уме? – она вдруг отшатнулась назад, сообразив, что Сашку ничего теперь не держит. Он даже не заметил этого, не отводя взгляд от Скворцова. Тот кивнул одному из Гвардейцев: <o:p></o:p>

— Браслет. <o:p></o:p>

Кира зажмурилась. Сашка рванулся назад в глупой попытке что-то сделать, но его тут же схватили, и до Киры донесся легкий металлический щелчок. Он поднял руку и неверяще посмотрел на обтянувший запястье металлический браслет, принявшийся, как деловитая змея, растекаться по нему, не оставляя ни малейшей щели между кожей и металлом. Наконец, когда с этим было покончено, крохотный зелёный огонёк зажегся там, где обычно измеряют пульс. Он мигал ровно с такой же частотой, как билось Сашкино сердце. Кира пустила в ход всё своё самообладание, чтобы ничем не показать, что чувствовала. Ей было слишком хорошо знакомо это ощущение, когда ты понимаешь, что заперт в Белом Городе, как тигр в клетке. Кире показалось, что она ощущала, как такой же, как у Сашки, пояс телесного цвета отмеряет её пульс на животе. <o:p></o:p>

Скворцов тем временем спустился с лестницы и, подойдя к Сашке, внимательно осмотрел его. Сашка тяжело дышал, Кира видела, что ему больших усилий стоит не терять сознание. Скворцов приподнял бровь и, протянув руку, задрал рукав Сашкиной рубашки. Маленькая красная жар-птица была точно такой же, как у Киры на шее, и она поспешно тряхнула волосами, скрывая её. <o:p></o:p>

— Поверить не могу, — произнес Скворцов, усмехнувшись. – Меченый. <o:p></o:p>

Сашка поднял глаза, его взгляд снова стал осмысленным. На мгновение Кире показалось, что он узнал Скворцова. Что за чёрт? Как они могут быть знакомы? <o:p></o:p>

Скворцов еще немного помолчал, потом оглянулся на Гвардейца, державшего Катишу, и бросил: <o:p></o:p>

— Наденьте ей тоже. А ты, — он приподнял пальцами залитый кровью Сашкин подбородок, заставляя посмотреть себе в лицо, — пошли со мной. <o:p></o:p>

И, обернувшись, стал подниматься наверх. Один из Гвардейцев подтолкнул Сашку в спину, давая понять, что стоит поторопиться. Сашка в последний раз оглянулся на Катишу, даже, кажется, попытался подмигнуть ей. Девочка молча следила за тем, как он подходит к лестнице, не делая попыток сказать ни слова. Проходя мимо Киры, Сашка с заметным усилием заставил себя опустить глаза, но, уже пройдя, не удержался и обернулся. Они встретились взглядами на какое-нибудь мгновение, прежде чем Сашка едва заметно улыбнулся разбитыми губами и исчез за стеклянными дверями. <o:p></o:p>

Сашка<o:p></o:p>

Сашка плохо помнил, как поднялся наверх. Он видел только широкую спину Скворцова, шедшего в нескольких шагах впереди, и старался не думать о том, в какой заманчивой близости от окон находится лестница. Рвануться вправо, сгруппироваться – и вниз с осколками… Второй этаж, костей не переломать. А там от  неожиданности никто не успеет и глазом моргнуть, как Сашка будет уже за Разрезом. Только вот потом Разрез сразу засекут. Да и сзади, под бдительным оком Гвардейца, топает Катиша. <o:p></o:p>

А там, внизу, Кира. <o:p></o:p>

Сашка помотал головой, заставляя себя снова сосредоточиться на спине Скворцова, маячившей впереди. Они поднялись на третий этаж и Скворцов, обернувшись, жестом отослал двоих Гвардейцев, оставив одного, следившего за Катишей. <o:p></o:p>

— Останетесь здесь. С девчонки глаз не спускать, — сказал он тихо. Сашка увидел перед собой длинный широкий коридор с белыми прямоугольниками деревянных дверей без табличек по сторонам. Скворцов, не оборачиваясь, двинулся вперед по коридору. Сашка оглянулся на Катишу. Она стояла, опустив руки, и молча, с выражением стоической покорности на лице, смотрела на него. Сашка знал: она даже не заплачет. Сколько ты натерпелась у меня, вздохнул он про себя, чувствуя, как сильно боится за сестру. Что теперь будет? Что Скворцову нужно от него? Почему их ещё не убили? Когда это сделают? Даже малейшей надежды на «если» он не допускал. <o:p></o:p>

Шаги за спиной ненадолго умолкли, и Скворцов кашлянул. Сашка обернулся и ускорил шаг. <o:p></o:p>

— Рей! <o:p></o:p>

Он остановился как вкопанный. Внутри защемило с чудовищной силой, Сашка бросился назад и, присев на корточки, прижался носом к красному от крови носу сестры. <o:p></o:p>

— Всё будет хорошо. Я тебе обещаю, — сказал он тихо, выдавив из себя улыбку. Гвардеец, стоявший за спиной Катиши, молча смотрел на них. Сашка знал – он не отталкивает его не из-за большой любви или сострадания, а просто потому, что Скворцову это не нужно. Будет приказ – и Гвардеец с таким же каменным лицом прикончит их. <o:p></o:p>

— Как ты можешь обещать? – спросила сестра, совсем как недавно Полина. Сашка закрыл глаза, чувствуя на лице её дыхание и как никогда понимая, какая же она ещё маленькая. <o:p></o:p>

— Просто обещаю, — он наклонился к уху сестры и добавил тихо: — Мы с тобой не узнали Киру. Поняла? <o:p></o:p>

Катиша серьёзно кивнула. Сашка снова растянул губы в улыбке и догнал Скворцова, уже когда тот открывал последнюю в коридоре белую дверь. <o:p></o:p>

— Заходи, — бросил он, пропуская его вперед. Сашка с сомнением посмотрел на него исподлобья. <o:p></o:p>

— Сначала мордой в асфальт, а потом любезничать? <o:p></o:p>

Скворцов пожал плечами. <o:p></o:p>

— Мордой в асфальт тебя тыкал не я. Сам подумай – чужой человек, на частной территории… Мои Гвардейцы действовали по инструкции. <o:p></o:p>

— Твоя дочь, видимо, тоже, — не выдержал Сашка. <o:p></o:p>

— О ней мы поговорим позже, — отозвался Скворцов, закрывая за Сашкой дверь. <o:p></o:p>

Они оказались в маленькой, полупустой комнате с большим пыльным окном в полстены. У окна расположился стол без скатерти, напротив него – два старых кресла, тоже покрытые пылью. На столе, на красной кружевной салфетке, рядом с украшенным гербом Белого Города портсигаром стоял графин с чем-то мутным и два стакана. Скворцов сел, закинув ногу за ногу. <o:p></o:p>

— Присаживайся. <o:p></o:p>

— Я постою. <o:p></o:p>

Скворцов прищурился. <o:p></o:p>

— Отказываешься любезничать? <o:p></o:p>

— Отказываюсь. Говори, что тебе нужно, — ответил Сашка тихо, прислоняясь спиной к стене. Ему стоило больших усилий сохранять невозмутимость, и не только из-за кипевшей злости. В ушах гудело, картинка перед глазами смазывалась – Гвардейцы не жалели сил на удары. Сашка оперся на спасительную стену, откинув голову и попытавшись как можно сильнее сосредоточиться на том, чтобы хотя бы ненадолго продлить жизнь свою и сестры. <o:p></o:p>

— Мне интересно, — услышал он, — как тебе это удается. Ах, прости, – удавалось. <o:p></o:p>

Сашка усмехнулся. Перед глазами встала картина недавней Охоты. Горячий рассвет, греющий спину, кромка обрыва и лицо Гончего со сжатыми губами. Интересная вереница совпадений, подумал Сашка. Именно в последний раз, когда он нарвался на Охотников, Гончим был Скворцов. Именно его лицо было последним, что увидел Сашка, прыгая в пустоту… <o:p></o:p>

— Что удавалось? – спросил он, приоткрывая глаза. Скворцов не глядя протянул руку назад, к столу и, взяв портсигар, принялся неспешно доставать сигару. Его медленные, неторопливые движения раздражали Сашку. <o:p></o:p>

— Как – что?  Тебя знает весь Белый Город, Меченый, — Скворцов закурил, задумчиво разглядывая клубы дыма, повисшие над его головой. – Взрослая половина, разумеется. Тебя здесь звали акробатом, пока я не увидел татуировку. Так, признаться, и не разгадали, в чём твой секрет. Как ты не свернул шею, поделишься? <o:p></o:p>

Сашка молча покачал головой. Скворцов хмыкнул. <o:p></o:p>

— Не сомневался. Ты слишком гордый для этого, так ве… <o:p></o:p>

— Что тебе нужно от меня? – громко оборвал его Сашка. Скворцов вскинул на него глаза. <o:p></o:p>

— Грубо, Меченый. Грубо. <o:p></o:p>

— Не мотивируешь нежничать. <o:p></o:p>

— Хорошо, — голос Скворцова посерьёзнел. Он встал и, повернувшись к Сашке спиной, остановился у окна. – Ты же понимаешь, Меченый, что сейчас полностью в моей власти. Мне даже немного странно, как тебе удалось так вляпаться. Тебе, который так долго водил за нос Охотников… Впрочем, этому когда-то должен был прийти конец, так ведь? – он снова повернулся к Сашке, как бы спрашивая у него подтверждения. Сашка приоткрыл один глаз. <o:p></o:p>

— Хочешь, чтобы я сам себе посочувствовал? <o:p></o:p>

Скворцов усмехнулся. В уголках его тёмных глаз цвета горького шоколада, так непохожих на Нинины – синие, как у куклы – собрались морщинки. Можно было даже подумать, что он смеется искренне. <o:p></o:p>

— И уж кто-кто, а ты, Меченый, — продолжил Скворцов, не обратив внимания на Сашкины слова, — знаешь Охоту во всех её мелочах. <o:p></o:p>

Сашка напрягся. Он, собственно, и не думал расслабляться, но чем дальше заходил разговор, тем меньше Сашка понимал, к чему клонит Скворцов, и это его нервировало. <o:p></o:p>

— Министром Охоты меня хочешь сделать? – спросил он саркастически. На этот раз Скворцов не улыбнулся. Он снова сел в кресло, опершись согнутыми руками на колени, и поднял на Сашку глаза. Пепел с сигары неслышно спорхнул на пол. <o:p></o:p>

— Там, в коридоре, твоя сестра. Где-то на территории моей усадьбы – Разрез, ведущий туда, где вы живете. А за Разрезом – Илья Гордеев, уже давно живущий бок о бок с вами. Я прав? <o:p></o:p>

Сашка едва удержался, чтобы не рвануться и не придушить его. Они были совсем одни в этой маленькой комнате, а то, что только что сказал Скворцов и о чём сам Сашка подумал в первые минуты, оказавшись здесь, означало неминуемую смерть для него и всего Заповедника. Так не лучше ли, погибая, прихватить с собой и его? <o:p></o:p>

Видимо, намерения Сашки были написаны на его лице – Скворцов поднял ладонь, давая понять, что не стоит принимать отчаянных решений. <o:p></o:p>

— В первые  минуты, когда я тебя увидел, я был рад, что смогу без лишних хлопот узнать, где находится Разрез, — произнес он с оттенком задумчивости. Сашка сжал зубы. – Но потом подумал… Что подробный анализ купола выявит это и без твоих рассказов. Я, знаешь, не очень люблю пытки, Меченый. И опять же, сестрёнка твоя ещё совсем ребёнок… <o:p></o:p>

Сашка зарычал. <o:p></o:p>

— Я и сам прекрасно представляю, что нас ждёт, можно без запугиваний, — взревел он. Взгляд Скворцова по-прежнему оставался спокойным. Неужели он нисколько не боится, не верил Сашка. Неужели не понимает, что я смогу убить его раньше, чем он вызовет Гвардейцев? <o:p></o:p>

— Иначе ты не поймешь, Меченый, что тот шанс, что я тебе предложу – хотя это, наверное, слишком свободно сказано – единственно возможный для тебя выход. <o:p></o:p>

Сашка содрогнулся от нехорошего предчувствия. Комната вертелась вокруг него, как на карусели. <o:p></o:p>

— Говори, — он отодвинулся от стены и снова закрыл глаза, держась за неё левой рукой. <o:p></o:p>

Скворцов снова встал, положил сигару на стол и, засунув руки в карманы, подошёл к Сашке. В каждом его движении чувствовалось осознание собственной власти, раскрепощенности. Сашка ощутил тонкий запах одеколона. Его затошнило. <o:p></o:p>

— Через два месяца Нина должна будет пройти свою первую Охоту, — сказал Скворцов неожиданно тихо. – И ты сделаешь так, чтобы первая жертва, убитая на этой Охоте, была её жертвой. За два месяца ты сделаешь из моей дочери идеальную Охотницу. <o:p></o:p>

Сашка резко открыл глаза. Он долго не мог ответить – со стороны, наверное, выглядело, как будто он обдумывал ответ, но на самом деле Сашка пытался совладать с собой и не выбросить кулак в такое близкое лицо Скворцова. <o:p></o:p>

— Да я скорее сдохну, — наконец ответил он отчетливо. Скворцов отпрянул. Сашка больше не закрывал глаз.  <o:p></o:p>

— За этим дело не станет, — ответ как будто не вызвал у Скворцова ни малейшего удивления. Он снова подошел к окну и принялся рассуждать вслух: — Найти Разрез по запросу на такой маленькой территории, как моя усадьба – дело меньше, чем суток. Отряд Гвардейцев быстро найдёт свернутые со времен Ревертетуры флаги. Они наверняка не успели сгнить за два года. Я найду ваш посёлок и… Ты ведь помнишь Ревертетуру, правда, Меченый? <o:p></o:p>

Комната вокруг Сашки резко крутанулась против часовой стрелки. Он знал, что ему нельзя вспоминать этого. Нельзя видеть картинки, смешанные в сознании в одно целое, страшное месиво огня, крови и знакомых лиц, которых он больше никогда не увидит. <o:p></o:p>

— Помнишь, — одобрительно кивнул Скворцов. – Тогда тебе нетрудно представить, что будет с вашим посёлком. Вряд ли там у тебя никого не осталось. Считай, что для них всё уже закончилось, Меченый. Шанс есть только у тебя и твоей крохи. Подумай, от чего ты отказываешься. Очень возможно, что, если Нина удачно пройдет Охоту, я оставлю тебя с сестрой здесь. Подумай! <o:p></o:p>

Сашка почувствовал, что внутри у него что-то захлопнулось. Как будто там, где внутри жили Фокс, Полина, Алиса, закрылись железные двери. И теперь до них было не добраться. <o:p></o:p>

Сашке стало все равно. Остаться в Белом Городе? На всю жизнь? В этом затхлом мешке, пропитанном чужой кровью? <o:p></o:p>

— Я уже сказал. Я лучше сдохну, — повторил он тихо, снова закрывая глаза. <o:p></o:p>

Скворцов резко обернулся. Сашка не увидел, как в его взгляде сверкнуло что-то, чего не было раньше. Он услышал только негромко сказанное слово на незнакомом ему языке. <o:p></o:p>

И пришла боль. <o:p></o:p>

Сашка успел почувствовать только лёгкую пульсацию браслета, как бы ответившего на голос Скворцова, а потом вообще перестал что-либо чувствовать. Расходясь от браслета, боль текла по крови, как расплавленный металл, проникала во все уголки, рвала изнутри и соединяла, чтобы снова рвать. Сашке казалось, что он разделен на кусочки, рассыпан по полу, и каждый кусочек его тела пульсирует, ноет, кричит от боли. Он не заметил, как оказался на коленях, как уткнулся головой между колен и замер, как будто каждое движение, каждая попытка подумать утраивала боль. Сашка не знал, сколько это длилось. Боль ушла резко, неожиданно, как будто её не было, когда Сашка был уже уверен, что умирает. Ну конечно, он же предпочёл умереть, чем чему-то учить гламурную тварь, и Скворцов устроил ему это. Кто говорил, что смерть будет  лёгкой? Внезапно мысль о том, что такая же участь постигнет и Катишу, заставила Сашку на миг забыть о пронизывающем тело токе. Как он мог? Как он мог так беспечно позволить причинить ей боль? Если им и суждено умереть… разве Кира, которая стоит там, на лестнице, не даёт ему надежду одним своим видом? Даже если нет ни единого шанса, даже если он потерял Полину, Фокса, Алису, стоит сделать всё, чтобы хоть ненамного продлить жизнь Катиши. Тем более, они не одни. Сашка совсем забыл о том, что Кира, его жар-птица, здесь. И явно не в роли пленницы. <o:p></o:p>

Сашка позволил себе разогнуться только через несколько секунд после того, как ушла боль. Виски были мокрые от пота, руки тряслись, и Сашка возненавидел себя за это. Да во что он превратился? Из-за чего растекся по полу, как амёба? Из-за трехсекундного удара? Сашка поднял глаза. Скворцов с нескрываемым интересом смотрел на него, как хирург после операции смотрит на пробуждение пациента. <o:p></o:p>

— Помочь? – осведомился он. Сашка зарычал и рывком поднялся, не давая себе ни малейшей поблажки. <o:p></o:p>

— Так ты подумал, Меченый? <o:p></o:p>

Сашка шумно втянул носом воздух. Перед глазами встало злое лицо Нины. Сашку сдавило ненавистью. <o:p></o:p>

— Не боишься, что я перережу твоей дочурке горло в первую же ночь? – прошептал он. Скворцов пожал плечами. <o:p></o:p>

— Тогда можешь считать, что сделал это своей сестре. Да, браслет реагирует на голос Нины тоже. Так что, если ей что-то не понравится, она вряд ли побежит жаловаться ко мне. <o:p></o:p>

— Она убьёт меня. <o:p></o:p>

— Вполне возможно. Но у тебя нет выбора, Меченый. Ты же хочешь остаться в живых? Оставить в живых твою девочку? <o:p></o:p>

Сашка долго молчал. В глазах стояло лицо Киры. Умереть они всегда успеют, а ему так хотелось хотя бы ещё раз увидеть свою жар-птицу… <o:p></o:p>

Скворцов не стал ждать ответа. Он молча обошёл Сашку кругом и, остановившись за спиной, тихо сказал: <o:p></o:p>

— Ты научишь её всему, что знаешь. И ещё… дочь министра – желанная цель для многих, и я хочу, чтобы был человек, который закроет её собой при случае. Ты станешь её тенью, слышишь, Меченый? И тогда, может быть, я оставлю вас в живых. <o:p></o:p>

— Мне нужны гарантии. Что моя сестра будет жить, — спросил Сашка хрипло. На этот раз удар последовал не от браслета – Скворцов просто с неожиданной для его сухого телосложения силой ткнул Сашку между рёбер. <o:p></o:p>

— Гарантии здесь даю я, Меченый, — прошипел голос Скворцова над ухом. – Если захочу. <o:p></o:p>

Часть вторая. Штирнер <o:p></o:p>

Кира <o:p></o:p>

Дом погрузился в тишину. <o:p></o:p>

Кира стояла у двери своей комнаты, чувствуя, как пульсирует каждая клеточка тела. Тиканье часов и биение сердца в висках смешивались, переплетались в ужасный грохот, не дававший ей успокоиться. Кира понимала, что идти к Сашке в таком состоянии – безумство. Впрочем, все её прошлые приключения в Белом Городе тоже пахли этим определением, однако все тринадцать раз она бежала из Министерства со свежей головой и почти отчаянной решимостью человека, которому нечего терять. Сейчас же Кира с ужасом поняла, что ей есть, есть чего терять. <o:p></o:p>

Она ещё долго прислушивалась к шорохам в доме, и только когда убедилась, что все спят, толкнула дверь. <o:p></o:p>

Кира не знала, что будет, если её поймают, и это тоже нервировало её. Станет ли имя Киры Штирнер щитом? Согласится ли Скворцов, как Нина, не копаться в её прошлом и делать вид, что она та, за кого себя выдаёт, чтобы не наносить урон своей репутации? Ведь Штирнерам вряд ли понравится, если они раскроют их секрет. <o:p></o:p>

Легко ступая по светлому паркету, она вышла в коридор и остановилась. Тишина давила на уши. Комнату, где был Сашка, Кира знала – как только они ушли со Скворцовым, она юркнула в холл и под предлогом разболевшейся головы поднялась наверх, проследив за ними почти до самых дверей. Она слышала, как Сашка что-то сказал Катише, а потом девочку увели на второй этаж. Подождав, пока спустятся Гвардейцы, Кира увидела, что там всего несколько комнат, и угадать ту, где была Катиша, оказалось несложно: двое Гвардейцев стояли у белой двери. <o:p></o:p>

— Завтра отвести обоих во флигель, — сообщил один из Гвардейцев другому, когда Кира уже уходила. Она мысленно отметила это про себя – ещё неизвестно, удастся ей пробраться во флигель или нет, и решила прийти к Сашке ночью. <o:p></o:p>

Сейчас она неслышно прокралась к лестнице. Гвардейцы, как каменные изваяния, стояли у двери. Кира остановилась на последних ступеньках и, глубоко вздохнув, выпрямила плечи. <o:p></o:p>

— Не волнуйтесь, Алексей Викторович, я всё сделаю… Нет, не надо Гвардейцев, на нём же браслет. Да, не торопитесь, всё-таки премьер-министр… Ну конечно. Нет, не поздно. До свидания, — она отняла телефон от уха и, громко цокая каблуками, подошла к двери. На Гвардейцев Кира даже не взглянула, и снова поразилась, как спокойно они отнеслись к тому, что она без малейшего стеснения берется за ручку двери. Неужели они действительно не чувствуют, что она сейчас хлопнется в обморок от ужаса? <o:p></o:p>

— Не пускать никого, — бросила Кира, пытаясь совместить командные нотки в голосе с рассеянными, и взялась за ручку двери, до последнего момента ожидая, что вот-вот железные руки в белых перчатках схватят её за плечи. <o:p></o:p>

Первое, что увидела Кира – свернувшийся на кресле тихо посапывающий клубок. Катиша. Кира прикрыла дверь, подумав, что надо было сказать что-нибудь громко, чтобы сбить с толку Гвардейцев, но не смогла. Горло сдавило спазмом. Она молча прислонилась к двери, не найдя в себе сил произнести ни слова. Сашка стоял у окна спиной к ней, засунув руки в карманы, и даже не обернулся на звук скрипнувшей двери. <o:p></o:p>

— Ребёнка не буди. Решил поменять условия, Скворцов? Убьешь нас прямо сейчас? – спросил он приглушенным голосом. <o:p></o:p>

Кира улыбнулась сквозь слёзы. Комната поплыла куда-то в пелене. Надо было сказать, надо было что-то сказать, но она только смотрела на как будто выкованную из железа, напрягшуюся несмотря на усталый тон Сашкину спину и не могла выговорить ни слова. <o:p></o:p>

— Что ж ты мол… — он обернулся и замер. Они молчали почти целую минуту, глядя друг на друга. Наконец Кира оглянулась на дверь и бросилась к нему. <o:p></o:p>

— Тшш… там всё слышно, — прошептала она, закрывая ему рот ладонью. Сашка понял. Кира уткнулась носом ему в шею, чувствуя, как его ладони зарываются ей в волосы. Слёзы душили её. За все два года, проведенные в Белом Городе, Кира не заплакала ни разу, кроме как от боли, и теперь всё, через что ей пришлось пройти здесь, вырвалось наружу. Её трясло от слёз. Она никогда ещё не чувствовала себя настолько маленькой, слабой, беззащитной. <o:p></o:p>

— Сашка, — спустя несколько минут выдавила Кира, отстраняясь и разглядывая его лицо. Как он мог так измениться? Когда появилась эта складка на лбу, когда пропали смеющиеся искорки в глазах? <o:p></o:p>

— Я, — улыбнулся он. Кира облегченно вздохнула, уловив на его серьёзном мрачном лице знакомое выражение. <o:p></o:p>

— Если бы не Катиша, я бы не узнала тебя, — прошептала она, проводя пальцем по складке на его лбу. Сашка нахмурился. <o:p></o:p>

— Я бы тебя тоже не узнал, — отозвался он еле слышно, снова притягивая её к себе. Кира глубоко вздохнула. Нет, как бы он не выглядел, как бы не изменился, пахло от него все равно Сашкой – самый родной на свете запах. <o:p></o:p>

Они постояли немного, пока Кира пыталась взять себя в руки. Неизвестно, сколько у них времени. <o:p></o:p>

— Что мы будем делать? – спросила она, отстраняясь и оглядываясь на завозившуюся под пледом Катишу. Сашка помрачнел и отвернулся. Его плечи опять ощутимо напряглись, как будто отлитые из железа.<o:p></o:p>

— Нечего делать, — отозвался он глухо. Кира поджала губы и села прямо на стол, подогнув под себя ногу. <o:p></o:p>

— Что он тебе наговорил? – спросила она быстро, снова оглянувшись на дверь. Сашка скосил на неё глаза. Кира не поверила сама себе – в них было отчаяние. Самое настоящее, неподдельное. <o:p></o:p>

Сашка снова отвернулся. Рассказ был коротким. Кира слушала, по привычке склонив голову на бок, и теребила в руках хрустальную пепельницу со стало. Чем дальше она слушала, тем больше понимала, что всё гораздо лучше, чем она ожидала.  <o:p></o:p>

— Он найдёт Разрез, — закончил Сашка, кусая губы. Кира ощутила, как внутри растекается облегчение. <o:p></o:p>

— Он блефует, — сказала она с уверенностью. Сашка приподнял брови. <o:p></o:p>

— Что? <o:p></o:p>

Кира вздохнула. Ему сложно было бы объяснить. <o:p></o:p>

— В Белом Городе всё давно не так благополучно, как раньше, Саш. Последние два года, с тех пор как здесь я, Купол не проверяли и уж тем более не прошивали. И это на самом деле не так просто. Для того, чтобы как следует проверить Купол, нужны большие силы, нужно добиться доступа, а им там, — Кира кивнула наверх, на потолок, — не до этого сейчас. Штирнер слишком занят борьбой с Картером, со Скворцовым, ему не до внешних проблем… Понимаешь? – Кира осеклась, увидев Сашкино лицо. На нём одновременно читалось удивление, смятение, надежда и… недоверие. <o:p></o:p>

— Ты так говоришь, как будто живёшь здесь всю жизнь, — сказал он с тоской в голосе. Кира заметалась. Она никак не ожидала увидеть на его лице такую горечь. <o:p></o:p>

— Месяц, — сообщила она, глядя ему в глаза. – Месяц, Саша. <o:p></o:p>

Он сдвинул брови, знакомым движением проведя рукой по волосам. <o:p></o:p>

— А до этого? Я думал, ты погибла, Кира… Я почти полгода пытался найти хотя бы твое тело, — вырвалось у него. У Киры снова защипало в глазах и голова налилась тяжестью.  Только не сейчас… Сейчас надо думать о другом! Но сколько он натерпелся, сколько они натерпелись, все трое, пока она горела на Семи Кругах Министерства… <o:p></o:p>

Кира встала на колени, сравнявшись с его лицом, взяла его в ладони и повернула к себе. <o:p></o:p>

— Ээй. Это я. Это всё ещё я, — прошептала она тихо. – Сашка, слышишь? Это я!  <o:p></o:p>

Она потянулась рукой к карману брюк и, долго провозившись, достала помятый спичечный коробок. Положила на ладонь и протянула ему. <o:p></o:p>

— Видишь? – голос дрожал и срывался. – Видишь? Восемь штук осталось, — сказала она почему-то, робко усмехнувшись. Сашкины глаза стали пронзительными. Его рука скользнула по Кириному лицу, пальцы прошлись по шраму на щеке. <o:p></o:p>

— Как ты изменилась, жар-птица, — услышала Кира. Что-то щелкнуло внутри, заныло, защемило. Она прижала его голову к груди, и сама зарылась лицом в его волосы. <o:p></o:p>

— Я не знаю, что делать, — выдохнул он едва слышно. Кира ощутила, как перестало щипать в глазах и успокоилось истошно колотившееся сердце. Она провела рукой по русой Сашкиной голове и оглянулась на Катишу, спокойно спавшую в кресле. <o:p></o:p>

— Это всё ещё я. И я знаю, — сказала она жёстко, хлестнув себя изнутри за несколько минут слабости. Сейчас явно не время поддаваться отчаянию. – Ты меня слышишь? Очнись, Васнецов! У тебя ребёнок, и ты должен его вытащить! Мы должны! <o:p></o:p>

Сашка резко поднял голову. Он улыбался, и с Кириных плеч как будто упала целая гора. Она ещё ни разу в жизни не видела его в подобном состоянии. <o:p></o:p>

— Вот теперь это точно ты, — хмыкнул он. Кира закатила глаза. <o:p></o:p>

— Стоило только рявкнуть на тебя, — улыбнулась она. Сашка продолжал изучать глазами её лицо. Кира опустила ладони и, спустив ноги, соскочила со стола. <o:p></o:p>

— Я пойду к Джеймсу, — сказала она твёрдо, тут же подумав, что эта затея изначально безумна. – Доступ к управлению Куполом есть только у Штирнеров, и Скворцов не сможет найти Разрез без разрешения, — она оглянулась на Сашку, снова прочитав на его лице изумление. Кира вздохнула и, подойдя к нему, протянула ладонь как для приветствия: <o:p></o:p>

— Знакомься. Кира Штирнер. Дочь премьер-министра, — сказала она. Сашка приоткрыл рот от удивления. <o:p></o:p>

— Что? <o:p></o:p>

Кира невесело усмехнулась и, снова присев на краешек стола, бегло рассказала ему о том, как оказалась в Белом Городе после Ревертетуры, предусмотрительно обойдя подробности двух дней, которые она пролежала около Купола, и пребывания в подвалах Министерства. <o:p></o:p>

— Я сбежала ночью… два дня промоталась, сама не помню где, а потом пробралась в Вайсештадт… усадьбу Штирнеров, — заканчивала Кира. – Там была куча народу… Джеймс оказался в клетке. Ему ничего не оставалось, как заявить, что я его сестра. Тринадцать лет пролежала в коме, а теперь – о чудо! – очнулась. Вот теперь играем. Театр двух актеров. Я его безумно люблю и обожаю, и он тоже, — усмехнулась она и, помолчав, добавила: — Джеймс, он… неплохо ко мне относится на самом деле. Что-то в нём есть такое… не как в Нине, — Кира оглянулась на Сашку и, увидела на его лице с поджатыми губами откровенное недоверие. – Не надо, я его не защищаю. Но он единственный, кто меня не пинал всё это время. <o:p></o:p>

Сашка потер брови пальцем и вздохнул. <o:p></o:p>

— Честно, — начал он. <o:p></o:p>

— Честно, — кивнула Кира. <o:p></o:p>

— У нас есть шанс? <o:p></o:p>

Кира вздохнула. <o:p></o:p>

— Шанс всегда есть, Васнецов! Тебе сейчас надо не бунтовать, а позволить им развязать тебе руки, — она подняла глаза на Сашку. Его глаза метали синие молнии. <o:p></o:p>

— Я её убью, — прошипел он, — честное слово, Кира, я за себя не ручаюсь! <o:p></o:p>

— Тогда ты убьёшь Катю, — спокойно ответила Кира. Взгляд Сашки метнулся к креслу, где спала сестра. <o:p></o:p>

— Нет, — прошептал он. <o:p></o:p>

— В таком случае тебе придётся держать себя в руках, — Кира протянула руки и зажала его грубую ладонь между своих. – Хочешь, я буду с вами? Попрошу Скворцову присутствовать? <o:p></o:p>

Сашка кивнул. <o:p></o:p>

— Хочу. <o:p></o:p>

Кира улыбнулась. <o:p></o:p>

— Хорошо. Завтра, — она понизила голос, — вас отведут  во флигель. <o:p></o:p>

Сашкина рука напряглась. <o:p></o:p>

— Куда? <o:p></o:p>

— Флигель, — Кира успокоительно погладила большим пальцем его ладонь. – Дом около беседки, рядом с Разрезом. Там живёт прислуга. Постарайся найти со здешними общий язык, — она вспомнила Грача и его пальцы на татуировке. – Это может оказаться полезным. И, ещё, — добавила она, спускаясь со стола и оглядываясь на дверь, — не нервируй это, — Кира указала глазами на браслет на Сашкиной руке. Его передернуло. <o:p></o:p>

Внутри у Киры что-то перевернулось. <o:p></o:p>

— Он уже… <o:p></o:p>

Сашка оборвал её кивком и несмело улыбнулся – скорее, дрогнул уголками обкусанных губ. <o:p></o:p>

— Было дело. Эй, не надо, всё вполне терпимо, — заверил он её, но в голосе чувствовалась фальшь. – Хорошо, правда, что тебя это миновало. <o:p></o:p>

Кира криво усмехнулась и, нагнувшись, задрала футболку, открывая живот. Тонкий, телесного цвета пояс почти сливался с кожей. <o:p></o:p>

— Так незаметно, — сказала Кира, как будто извиняясь. <o:p></o:p>

Глаза Сашки стали колючими. <o:p></o:p>

— Когда-нибудь я отомщу. За всё, — прошептал он яростно. Кира быстро выпрямилась и приложила палец к его губам. <o:p></o:p>

— Шшш. Давай сначала попробуем сохранить Полину, — сказала она, вложив в голос как можно убедительности. Кире показалось, что в Сашкиных глазах мелькнуло что-то ещё, но на уже слишком устала, чтобы о чём-то догадываться. <o:p></o:p>

— Я бы сдался, — сказал он вдруг. – Честное слово. <o:p></o:p>

Кира молча показала ему кулак, и, подмигнув, вышла из комнаты. <o:p></o:p>

Сашка <o:p></o:p>

Сашка уснул прямо на подоконнике, откинувшись на оконное стекло. Ближе к рассвету он почувствовал сквозь сон, как что-то мягкое ткнулось ему в колени. <o:p></o:p>

— Рей? Тебе же неудобно! <o:p></o:p>

Катиша, подумал Сашка с нежностью и, не открывая глаз, приподнял сестру за руки и посадил на колени. <o:p></o:p>

— Спи, — шепнул он ей на ухо, притягивая к себе и зарываясь лицом в каштановые кудри. Ничего не давало Сашке такого успокоения, как сестра. Она молча прижалась к нему, обхватив руками за шею, и притихла – видимо, с кресла её согнал страх, что его не было рядом. Сашка чувствовал рукой, как бьётся её маленькое сердце, ощущал на волосах быстрое дыхание, как будто крохотная колибри махала крылышками. Сашка сцепил пальцы, чтобы во сне не разжать рук, и снова провалился в сон. <o:p></o:p>

— Мне, конечно, не хочется этого делать, но тебе вряд ли понравится, если я разбужу вас после приезда Нины. <o:p></o:p>

Сашка резко открыл глаза. Катиша зашевелилась на его руках, но не проснулась. Дверь в комнату была открыта, на пороге стоял невысокий человек лет сорока в костюме и галстуке. В левом ухе задорно блестела круглая золотая серьга. Сашка смутно помнил, что видел его и раньше – кажется, он стоял рядом со Скворцовым вчера. <o:p></o:p>

— Доброе утро, — незнакомец понизил голос, увидев, что Катиша не открыла глаз. – Если поторопишься, успеешь разобраться с делами, пока Нины нет. <o:p></o:p>

Сашка сполз с подоконника, бережно поддержав голову сестры. <o:p></o:p>

— С какими делами? – спросил он настороженно, высвобождая руку и поправляя рубашку. <o:p></o:p>

— Для начала умыться. Тебе не идёт кровь на лице, — мужчина подошёл к Сашке и протянул руку: — Шато. <o:p></o:p>

Дворецкий, понял Сашка. <o:p></o:p>

— Рей, — коротко кивнул он, взглядом показав, что рука занята. <o:p></o:p>

Шато приподнял брови. <o:p></o:p>

— А настоящее? <o:p></o:p>

— А настоящее вас не касается, — спокойно, без тени враждебности произнес Сашка. Что-то ему подсказывало, что дворецкий не желает ему зла. Шато улыбнулся неожиданно открытой улыбкой. <o:p></o:p>

— Я так и думал. Пошли, — уже в дверях он остановился. – Оставь девочку, пусть спит. <o:p></o:p>

Сашка покачал головой. Шато вздохнул. <o:p></o:p>

— Если хочешь, я могу закрыть дверь. С ней не случится ничего плохого. <o:p></o:p>

Сашка снова молча мотнул головой, почти извиняющимся взглядом посмотрев на Шато. <o:p></o:p>

— Она проснётся и испугается без меня. <o:p></o:p>

— Ну хорошо, — согласился француз. Выходя, Сашка оглянулся по сторонам, выискивая взглядом Гвардейцев. <o:p></o:p>

— Их нет, — сообщил Шато, оглядываясь на него. – Ты теперь с браслетом, охрана тебе не нужна. <o:p></o:p>

Сашка скосил глаза на браслет, обтягивающий запястье, и сердце налилось тяжестью. Шато явно заметил перемену в его лице, но промолчал. <o:p></o:p>

— Представляю, с каким сарказмом ты сейчас воспримешь мои слова, но добро пожаловать в Лесное, — сказал француз, когда они спустились вниз, на первый этаж. Сашка фыркнул, Шато продолжил: <o:p></o:p>

— Судя по тому, как ты понравился Нине, ты здесь ненадолго, — вздохнул он. В голосе слышалась натянутость. Сашка приподнял брови. <o:p></o:p>

— Это почему? <o:p></o:p>

Шато пожал плечами. <o:p></o:p>

— Она тебя убьёт. <o:p></o:p>

Сашка остановился прямо посередине холла. <o:p></o:p>

— Что? – переспросил он, приподняв уголки губ. Ему показалось, что в голосе дворецкого была ирония. <o:p></o:p>

Шато обернулся и сделал знак следовать за ним. <o:p></o:p>

— Убьёт браслетом. Это Белый Город, привыкай. Здесь мало кто из прислуги задерживается надолго. В Сером Квартале полно претендентов на наши места. <o:p></o:p>

Сашке показалось, что холл вокруг закружился. Он зажмурился, с трудом удерживаясь, чтобы не рвануть в открытые двери холла на улицу. Вот это больше всего раздражало его – полная видимость абсолютной свободы. <o:p></o:p>

— Реей? – раздался сонный голос, и Катиша зашевелилась. – Кто кого убьёт?..<o:p></o:p>

— Никто, одуванчик. Это шутка, — быстро сказал Сашка, целуя сестру в лоб и спуская на пол. – Просыпайся давай. Пошли, догоним… <o:p></o:p>

Шато уже скрылся за одной из дверей в холле. Сашка прошёл следом, пропуская сестру вперед. Пара коридоров, белых и абсолютно пустых, а потом – большая комната, что-то вроде подсобки. Шато остановился и, помедлив минуту, двинулся к стройным рядам белых шкафов, тянувшимся вдоль правой стены. <o:p></o:p>

— Подождите меня здесь, — бросил он и через минуту вернулся с ворохом одежды. – Вот, держи. Я попробую попросить у Лики что-нибудь для девчушки… Там, — Шато кивнул куда-то влево, — ванная. Умойся и вообще приведи себя в порядок. И сестре мордашку вымой. Ты парень симпатичный, и, чем лучше будешь выглядеть, тем больше шансов. Это я тебе как опытный человек говорю. <o:p></o:p>

— Что? – почти прорычал Сашка. Шато глубоко вздохнул, закатил глаза и остановился.  <o:p></o:p>

— Послушай, — он подошел ближе, заглянув Сашке в лицо. Тонкие брови сошлись на загорелом морщинистом лбу. Слова давались Шато с трудом, говорил он неохотно, но было видно, что не сказать он не может. – Нравишься ты мне. Но с таким характером ты через пару часов получишь заряд из браслета. Побольше молчи и слушай. Своё отношение к Белому Городу расскажешь ночью подушке. У тебя ребёнок, и тебе рисковать ею нельзя, — француз наклонился к Катише и потрепал её по волосам. Сашка весь напрягся от этого движения. – Ты держи брата в узде, хорошо?<o:p></o:p>

Катиша протёрла глаза и настороженно промолчала. Шато снова вздохнул и красноречивым движением указал на двери ванной. <o:p></o:p>

Через двадцать минут Сашка стоял перед зеркалом. <o:p></o:p>

Он не видел своего отражения так давно, — ещё со времён, когда они жили на Станции, в Заповеднике не было зеркал, — что сейчас ему казалось, будто видит он не себя. Из зеркала на него смотрел высокий светловолосый парень с тонкой складкой на широком лбу. Ему давно не мешало бы постричься; на виске и у левого крыла носа виднелись два побуревших за ночь синяка – Сашка решил, что сравнительно легко отделался. Он вдруг подумал, что Кире немудрено было не узнать его – за последние два года Сашка показался себе повзрослевшим лет на десять. Черты лица погрубели, высокие скулы выделялись сильнее и цвет глаз из светло-василькового превратился в тёмно-синий. Сашка провёл рукой по лицу и усмехнулся. Он не сразу понял, что ворох вещей, которые дал ему Шато, на самом деле черный костюм и белая рубашка. Потрясающе. Ещё бы полотенце через руку – и «мадам, вы сделали свой заказ?». Сашка поднял руку и нетерпеливым движением расстегнул ворот. <o:p></o:p>

— Не-не. Это против дресс-кода, — раздался сзади категоричный голос Шато, и француз, привстав на цыпочки, ловко застегнул пуговицу. Сашка поджал губы. <o:p></o:p>

— На кого я похож? – рыкнул он. Шато пожал плечами, собирая джинсы и рубашку, лежавшие рядом, и бросая их в стиральную машину. Сашка подумал, что совершенно отвык от подобных удобств. До Ревертетуры, в бункерах Станции было почти всё; после неё они не смогли спасти практически ничего. <o:p></o:p>

— На телохранителя Нины Скворцовой, — Шато без капли стеснения потрогал Сашкину руку у плеча и уважительно хмыкнул. – Да перестань, Рей. Тебе идёт. Дай синякам пройти, и, возможно, задержишься подольше, — француз ободряюще похлопал Сашку по плечу и сделал знак следовать за собой. <o:p></o:p>

Сашка несколько секунд оставался на месте, глубоко вдыхая и выдыхая. Катиша, склонив голову набок, внимательно наблюдала, как он пытается сам себя успокоить. <o:p></o:p>

— Это лучше, чем запачканная кровью рубашка, — заявила она наконец, старательно изображая из себя взрослую. – Полине бы понравилось. <o:p></o:p>

Улыбнувшийся было Сашка снова помрачнел. Слишком много было вероятности, что они оба больше никогда не увидят Полину… только если Фокс… да что сможет Фокс? Он сам теперь чужой здесь. Заживо похороненный. <o:p></o:p>

— Пошли, — вздохнул Сашка, услышав за дверью многозначительный кашель Шато. Француз снова вывел их в холл, где уже был накрыт стол для завтрака. <o:p></o:p>

— Сейчас спустится Нина, — Шато заметил, как поджались Сашкины губы, и понизил голос: — Она только что приехала и опять уезжает. Держи себя в руках. Её вполне можно терпеть. Несколько дней, и ты втянешься. <o:p></o:p>

— Я. Не собираюсь. Втягиваться, — выдавил Сашка. Шато недовольно посмотрел на него. <o:p></o:p>

— В таком случае, ты смертник. Так вот, что я хотел… <o:p></o:p>

— Ты так спокойно об этом говоришь. <o:p></o:p>

— О чём? <o:p></o:p>

— О том, что я скоро умру. <o:p></o:p>

Шато остановился и, глубоко вздохнув, повернулся к Сашке. <o:p></o:p>

— Послушай. Это Белый Город. Тот, кто не относится к белой расе, — никто. Это закон. Так живут уже сорок восемь лет. Я сам никто, Рей, — он закивал на приподнявшиеся Сашины брови. – Я такой же, как ты и те, кто живёт во флигеле. И наша задача – хотя бы остаться в живых. Кстати, о флигеле, — француз снова заговорил громко. – Туда пойдёшь после того, как… хм… познакомишься с Ниной. Она уедет, как обычно, — тебе пока лучше подождать её тут, — и я передам тебя Лике. <o:p></o:p>

— Кому? <o:p></o:p>

— Узнаешь. Думаю, тебе станет немного лег… — Шато резко остановился напротив стола и, дернув Сашку за руку, отволок к стенке. Шаги на лестнице Сашка услышал только через несколько секунд и удивился тому, как Шато распознал их до него. Он был уверен, что его слух, закалённый многими Охотами, лучше, чем чей-либо ещё. <o:p></o:p>

— Я уведу девочку во флигель, — почти попросил француз. Сашка сверкнул глазами. <o:p></o:p>

— Нет! <o:p></o:p>

Катиша спокойно посмотрела на него. <o:p></o:p>

— Всё будет хорошо. <o:p></o:p>

Откуда  в ней столько серьёзности, поразился Сашка. Приняв его молчание за согласие, Шато взял Катишу за руку и повел к выходу. Сашка прислонился к стене, слушая, как топает по лестнице Нина. Против его ожидания, ярость внутри улеглась. Не то чтобы он смирился, но твёрдое желание не схлопотать ещё один удар браслетом заставило Сашку силой успокоить себя. Кира права. Его цель – сохранить Катишу. И Полину. <o:p></o:p>

Сашка откинул голову и усмехнулся, представив себе Нинину реакцию. Скворцов вряд ли успел предупредить любимую дочь, что теперь у неё есть телохранитель, который сам мечтает свернуть ей шею. Потрясающий парадокс. Сашка глянул на дверь, в которой исчез Шато, и, недолго думая, опять расстегнул ворот рубашки, врезавшейся в горло. Шаги Нины были слышны уже совсем рядом. Сашка прищурился и принялся, негромко насвистывая, закатывать рукава пиджака, стараясь не обращать внимания на браслет. <o:p></o:p>

— Доброе утро, Ша… <o:p></o:p>

Громкий визг, и Сашка улыбнулся ещё шире. Нина, в белом махровом халате, резко вскочила обратно на лестницу, как будто Сашка был мышью. Пауза получилась короткой. Сашка бросил рукава и приподнял голову, скосив на неё глаза. <o:p></o:p>

— Доброе, — бросил он, наблюдая, как испуг на её лице сменяется яростью. <o:p></o:p>

— Что ты здесь делаешь? Шато! – взвизгнула Нина. — Отец давно должен был избавиться от тебя! <o:p></o:p>

— Прости, — картинно опечалился Сашка, заканчивая с нарочитой аккуратностью расправлять рукава. – Он что, не сказал тебе? – Сашка сделал паузу и, засунув руки в карманы, подошел к Нине почти вплотную. Она отшатнулась от него, как от чумного. – Я теперь твой телохранитель. Да, и тренер тоже. Так что убивать меня нельзя. А пока скажи Шато, чтобы булочки со стола убрал. Хочешь стать Охотницей – придётся сесть на диету. <o:p></o:p>

Нина слушала его с круглыми глазами, оперевшись руками о перила лестницы. Когда Сашка замолчал, она ещё секунду смотрела на него, потом на браслет на его руке, а затем ринулась наверх. Заглянув между проемов, Сашка понял, что бежала она на второй этаж – скорее всего, жаловаться отцу. <o:p></o:p>

— Жалуйся-жалуйся. Всё равно я теперь к тебе привязан, — прошептал он тихо, чувствуя, как улыбка сползает с лица. – И кто-нибудь из нас скоро точно умрёт. Это я тебе обещаю. <o:p></o:p>

Кира<o:p></o:p>

Кира хотела уйти утром, чтобы вернуться до того, как все проснутся, и избежать лишних вопросов. Она быстро оделась, как только солнце немного поднялось над парком, взяла сумку и, осторожно прикрыв дверь, спустилась вниз. Шаги по мраморному полу были почти неслышными, усадьба спала. Кира ускорила шаг и, почти бегом спустившись на первый этаж, наткнулась на Шато. Француз, негромко насвистывая себе под нос, стелил на стол новую скатерть. Он стоял к Кире и спиной, и она сделала шаг назад, решив уйти через чёрный ход незамеченной, но, уже повернувшись, услышала: <o:p></o:p>

— Доброе утро, Кира! Выход с другой стороны. <o:p></o:p>

Кира сердито выдохнула и развернулась. Француз даже не посмотрел на неё, разглаживая маленькими морщинистыми ладонями белые волны на скатерти. Каждое его движение было привычным, размашистым, — Кире Шато напомнил Полину. Перед глазами встало милое лицо с серыми, грустными, как у лани, глазами. Кира зажмурилась и, тряхнув головой, заставила себя улыбнуться французу. Впрочем, заметила она с неудовольствием, ей не пришлось сильно напрягать себя. Шато был слишком дружелюбен. <o:p></o:p>

— Доброе утро, Шато… Я хотела… <o:p></o:p>

Француз поднял ладонь и молча указал ей на выход: <o:p></o:p>

— Нина ещё нескоро проснётся. Всё успеешь, если поторопишься. <o:p></o:p>

Кира медленно спустилась с лестницы. Натянутая улыбка на её лице медленно перетекла в искренне-удивлённую. <o:p></o:p>

— Скажи мне, откуда ты… <o:p></o:p>

Шато засмеялся. Он перестал даже равнять края скатерти, заливаясь хохотом. <o:p></o:p>

— Это Белый Город, госпожа Кира, — отсмеявшись, прищурился он и оперся руками о стол. – Если ты не обладаешь должной долей проницательности, ты здесь не живёшь. Впрочем, ты привыкнешь. <o:p></o:p>

Кира вспомнила горячие пальцы Нининого водителя на шее и кивнула. <o:p></o:p>

— Всё больше убеждаюсь в этом, — пробормотала она и, кивнув французу, вышла на улицу. <o:p></o:p>

К Вайсештадту Кира добралась через каких-нибудь двадцать минут. Велев водителю подождать её, она вышла из машины, чувствуя, как каждая клеточка тела расслабляется вдали от Лесного. Кира была уверена, что Штирнера-старшего нет дома – его почти никогда не было, она помнила это ещё по месяцу, прожитому здесь. Почти круглые сутки в усадьбе хозяйничал Джеймс. Кира не знала, где всё время находится его отец – в Министерстве, или ещё где-нибудь, — но была рада, что не придётся выдерживать его холодного взгляда. <o:p></o:p>

Тем более разговор, который ей предстоял, никак не предназначался для ушей премьер-министра. <o:p></o:p>

Она вошла в ворота, ощутив, как невидимое охранное поле пропустило её, сверкнув короткой распознавающей вспышкой по глазам. Усадьба, вдвое больше резиденции Скворцовых, растянулась, насколько хватало взгляда. Сам дом, впрочем, не был баснословно огромным; гораздо больше впечатлял разбитый вокруг него сад, напоминавший замысловатый зелёный лабиринт. Вся резиденция, пестревшая оттенками белого и зелёного, как будто олицетворяла Белый Город. Проходя от ворот к парадному входу по широкой аллее, Кира вспомнила, что каждое дерево, бросающее тень на белую каменную дорожку, выращено искусственно. Ей, которая никогда не видела настоящей зелени, впрочем, и эта казалась райской. В памяти вспыли однообразные пустынные пейзажи Мёртвого Света с редкими пятнами бункеров Станции и ненадолго разбитых шатров, и Кира испытала смутное ощущение то ли тоски, то ли горечи, что эти едва появившиеся за сорок восемь лет после войны признаки жизни теперь снова уничтожены Ревертетурой. Она даже не спросила у Сашки, как они жили те два года, которые она провела здесь. Неужели они — единственные из всей Станции, кого Ревертетура оставила в живых? <o:p></o:p>

— Госпожа Штирнер? <o:p></o:p>

Кира остановилась. Прямо перед ней, в фартуке и с огромными садовыми ножницами в руках, стоял дворецкий Штирнеров. Кира не помнила его имени, поэтому просто кивнула и спросила: <o:p></o:p>

— Где Джеймс? Он в усадьбе? <o:p></o:p>

— Господин Штирнер на поле с самого утра. О вас доложить? <o:p></o:p>

Кира покачала головой. <o:p></o:p>

— Я сама… А Шт…отец? <o:p></o:p>

— Господин премьер-министр уже больше часа назад уехал в Министерство. <o:p></o:p>

Кира кивнула, подтвердив свои предположения, и, свернув налево, двинулась сквозь лабиринт вечнозелёных кустов прямо к левой части усадьбы, туда, где тянулось поле для гольфа. Завидев широкое зелёное полотно в конце лабиринта, Кира ускорила шаг и, приложив руку к глазам, попыталась найти фигуру Джеймса. Поле пустовало. Кира вздохнула, представив, что ей придётся обойти полтерритории Вайсештадта, чтобы найти «братца». Она ещё раз безнадёжно огляделась, развернувшись, свернула вправо и, обойдя поле, оказалась на самом его краю, у беседки и небольшого озерца, граничившего с конюшнями. Мельком глянув в беседку, Кира остановилась, раздумывая, с какой стороны лучше обойти озерцо, чтобы выйти к конюшням, но тут услышала за спиной мягкие шаги. <o:p></o:p>

— Эй, сестрица! Какими судьбами? <o:p></o:p>

Она обернулась. Джеймс, верхом на светло-гнедом коне с коротко остриженной гривой, остановился метрах в пяти от неё. Светло-коричневый костюм для верховой езды сидел на нём, как влитой. Кира испытала короткий приступ отвращения. Нельзя быть таким идеальным. <o:p></o:p>

— Соскучилась, — фыркнула она негромко. Джеймс пожал плечами, легко соскакивая вниз.  <o:p></o:p>

— Мне сказали, ты на поле. <o:p></o:p>

— Был. Минут двадцать назад, — отозвался Джеймс, снимая куртку и перекидывая через седло. – Тебе бы понравилось самой с собой играть в гольф? <o:p></o:p>

— Не знаю. Я вообще никогда не играла в гольф.  <o:p></o:p>

Джеймс хмыкнул, скосив на неё глаза. <o:p></o:p>

— Я думал, госпожа Скворцова выведет тебя из равновесия, — признался он. Кира вопросительно приподняла брови. <o:p></o:p>

— Ну, ты меньше будешь похожа на… статую, — пояснил Джеймс, с трудом подобрав слово. <o:p></o:p>

— Тебе бы понравилось быть запертым в тюрьме? – в тон недавно сказанной им фразе с издёвкой спросила Кира. Штирнер снова пожал плечами, подтягивая подпруги. <o:p></o:p>

— Если говорить твоими словами, мы все тут заперты. Что-то случилось? <o:p></o:p>

Кира глубоко вздохнула, собираясь с мыслями. Вся её затея уже не казалась ей удачной, но, вспомнив, что пообещала Сашке, она разозлилась на себя. <o:p></o:p>

— Есть дело, — сказала она настолько серьёзным тоном, что Джеймс замер и с удивлением посмотрел на неё. <o:p></o:p>

— Меня пугает твой тон… Ну, рассказывай. <o:p></o:p>

Кира мотнула головой. <o:p></o:p>

— Не здесь. Есть место без лишних ушей? <o:p></o:p>

Джеймс повернулся к ней лицом, прислонившись спиной к конскому боку. Его брови поползли вверх. <o:p></o:p>

— Что? <o:p></o:p>

Кира поняла, что если ещё немного простоит вот так, опустив руки, то её решимость совсем испарится. Она подошла к лошади, стараясь не смотреть на Джеймса. Штирнер молча наблюдал, как она гладит шершавую морду, доверчиво тянущуюся к её ладони. <o:p></o:p>

— Если и есть в Вайсештадте место без камер, то, наверное, здесь, — сказал он тихо уже без иронии в голосе. При упоминании названия усадьбы немецкий акцент вдруг прорезался необыкновенно чётко. Кира почти физически чувствовала на себе его настороженный взгляд. Что за авантюру она задумала? С чего решила, что Джеймс пойдёт ей навстречу? Если он не выдал её в тот день, когда она засветилась его гостям, это ещё не значит, что он автоматом записался в друзья… <o:p></o:p>

— Мне нужна твоя помощь, — выдавила Кира едва слышно, уставившись взглядом в выпуклый чёрный глаз лошади. <o:p></o:p>

— Вот как, — произнес Джеймс после короткой паузы. – И какая же? <o:p></o:p>

Кира опустила руку, боясь, что будет видно, как дрожат пальцы. Ну, конечно. Просто так ничего не получится. Это Белый Город, тут никто никому не помогает просто так… <o:p></o:p>

— Когда последний раз прошивался Купол? – собравшись с духом, спросила она резко и повернулась к нему. Лицо Джеймса стало жёстким, совсем как у отца. <o:p></o:p>

— С чего ты решила, что я это знаю? – в его голосе появилась та самая, холодная и вежливая деловая нотка, которую по десять раз в день можно было услышать из любого телевизора. <o:p></o:p>

Кира фыркнула. <o:p></o:p>

— Ты правая рука отца. Без пяти минут премьер-министр Белого Города. Тебе ли не знать? <o:p></o:p>

— Предлагаешь мне раскрыть тебе государственную информацию? Может, ещё к пульту управления Куполом проводить? <o:p></o:p>

Кира коротко выдохнула. Никто и не говорил, что будет просто. <o:p></o:p>

— В Куполе есть Разрез. И в ближайшие дни Скворцов сообщит об этом твоему отцу. <o:p></o:p>

Глаза Штирнера округлились. Он впервые казался искренне ошарашенным. <o:p></o:p>

— Домой, Зевс, — сказал он громко, оттолкнув от себя ладонью морду коня. Зевс переступил с ноги на ногу и, фыркая, неспешно развернулся, едва не хлестнув Джеймса хвостом по лицу. <o:p></o:p>

— Пошли, поговорим, — коротко бросил Джеймс Кире и потянул за собой к беседке на берегу. Кира смахнула листья с деревянной скамьи, но осталась стоять, молча наблюдая, как Джеймс садится, по привычке подвернув под себя ногу. Нина бы с ума сошла от отсутствия этикета, не к месту подумала Кира. <o:p></o:p>

— Ну? – Джеймс изучал её глазами. <o:p></o:p>

— В куполе есть Разрез, — повторила Кира натянуто. <o:p></o:p>

— Это я уже слышал. <o:p></o:p>

— Он ведёт прямо в посёлок… туда, где живут оставшиеся после Ревертетуры. <o:p></o:p>

Джеймс медленно выпрямился, не отводя от неё глаз, приоткрыв рот от удивления. По кончикам пальцев пробежался ток, Кире стало дурно. Она сама только что рассказала сыну премьер-министра Белого Города то, что гарантировало ужасную смерть всему Заповеднику. И если попытка пойти ва-банк провалится… <o:p></o:p>

— В таком случае, они уже мертвы, — сказал Джеймс хладнокровно. Кира поджала губы. Где-то у левого виска токало сердце, мешало думать. <o:p></o:p>

— В ближайшие два-три дня придёт Скворцов и скажет тебе то же самое. Я не могу позволить погибнуть дорогим мне людям, — сказала она сорвавшимся голосом. Лицо Джеймса стало задумчивым. Он снова опустился на скамью, откинувшись на спинку, провёл рукой по волосам и усмехнулся. <o:p></o:p>

— Как ты это здорово. «Не могу позволить». Да ты прямо вжилась в роль, а, сестрица? <o:p></o:p>

Кира промолчала. Джеймс встал и, засунув руки в карманы, прошёлся по беседке. <o:p></o:p>

— Чего ты хочешь от меня? – спросил он голосом человека, прекрасно знающего ответ. <o:p></o:p>

— Ну ты же можешь сделать так, чтобы Купол не был прошит! Скворцов ниже тебя! Да я руку дам на отсечение, что у тебя уже есть ключ управления безопасностью! – сорвавшись, выпалила Кира отчаянно. Джеймс обернулся. <o:p></o:p>

— Есть, — сказал он просто, склонив набок голову. Кира опешила от такой прямоты, замолчала. Штирнер снова сел, оперевшись локтями о колени. <o:p></o:p>

— Подумай только, о чём ты меня просишь, — рассуждал он. – Меня! Без пяти минут, как ты сказала, премьер-министра Белого Города. Моя обязанность сейчас – бежать, спотыкаясь, к отцу и доложить ему, что Город в опасности. А затем, конечно, получить приказ избавиться от источника этой опасности. И ты просишь меня этого не делать? <o:p></o:p>

Кира в упор смотрела на него, в панике удивляясь, как она вообще могла сюда прийти. На что надеялась? Она ведь только приблизила гибель Заповедника… <o:p></o:p>

— Дай мне хотя бы один приличный аргумент, почему я должен сделать так, как ты хочешь, — произнес Джеймс, испытующе глядя на неё. Кира вжалась спиной в плетёную стенку беседки. Она давно не чувствовала такого разочарования. Дура. Самоуверенная дура. Белый Город неисправим… Заповедник обречен. Они все обречены. <o:p></o:p>

Ты сам нарвался, Штирнер. <o:p></o:p>

— Аргумент? – голос Киры стал холодным. – Ты хочешь аргумент? Скажи мне, Джеймс, что будет с твоей репутацией, если твоя неожиданно обретенная сестра вдруг исчезнет? Испарится? А её труп найдут потом во время второй Ревертетуры? Или даже так – если она громко расскажет, откуда на самом деле взялась той ночью в гостиной штирнерской усадьбы? <o:p></o:p>

Джеймс ощутимо напрягся. Кира испытала короткий миг торжества. Да, подёргается он теперь. Поймёт, что его репутация в её руках. <o:p></o:p>

— Что? – переспросил Джеймс. Его голос медленно превращался в рокот. – Ты собралась меня шантажировать? <o:p></o:p>

— А что мне терять? Что терять? Кроме собственной жизни – ничего! И если уж… — в Кире клокотало столько горячих горьких слов, что она не закончила и, развернувшись, бросилась к выходу, задев его плечом. — Я в вас ошиблась, господин Штирнер! – выплюнула она.  <o:p></o:p>

— Кира! <o:p></o:p>

— Всего доброго!  <o:p></o:p>

— Чёрт возьми, стой! <o:p></o:p>

О, Кира знала этот его голос. Если отвернуться и не смотреть – Генри Штирнер собственной персоной. Это ещё больше разозлило её. Кира ненавидела себя за сомнение в том, что каждый, кто принадлежит к белой расе – убийца. Убийца, убийца, убийца. И даже если к ней было проявлено подобное снисхождение, это значит только, что Штирнер спасал собственную шкуру. Быть засвеченным с девчонкой-дичью – что может быть ужаснее для его блестящей карьеры? <o:p></o:p>

Кира выскочила из беседки почти бегом, но уже у озера железные пальцы схватили её за плечо. <o:p></o:p>

— Я сказал: стой! <o:p></o:p>

Кира стремительно развернулась, попытавшись высвободить руку. <o:p></o:p>

— Учишься командовать? Не пройдет! <o:p></o:p>

— О, поверь, мне незачем учиться! Скажи мне, пожалуйста, а  не связана ли твоя просьба со вчерашним появлением в Лесном нового телохранителя Скворцовой и его маленькой сестры? А? <o:p></o:p>

Рука Джеймса ослабла. Кира опешила и с усилием вывернулась, тяжело дыша. Она уже в который раз чувствовала себя загнанной в угол. И, как волчица, сидела в этом углу и щелкала зубами на проходящих. <o:p></o:p>

— Откуда ты знаешь? – прорычала она. Джеймс поморщился. <o:p></o:p>

— Сама сказала, я без пяти минут премьер-министр. Я знаю всё. Это моя обязанность! – он ни на секунду не отрывал от неё глаз, как будто надеялся прочитать, о чём она думает. Кира не могла понять выражения его лица, и это злило её ещё больше. В нём не было ни злости, ни ярости, только какое-то непонимание. Кира опустила глаза и повернулась к нему спиной. Разговаривать так было легче. Что ж, будем говорить начистоту, если он и так все знает. <o:p></o:p>

— Да, связано. Этот человек… — Кира сглотнула, — дорог мне. <o:p></o:p>

Штирнер присвистнул. <o:p></o:p>

— О боги! Какая романтика! <o:p></o:p>

Кира медленно развернулась. <o:p></o:p>

— Он мне как брат, — прошипела она. – Тебе никогда не понять. Уверена, у тебя во всём городе нет ни одного нормального друга! <o:p></o:p>

Джеймс засунул руки в карманы и посмотрел на неё исподлобья. Что-то в выражении его лица смутило Киру. <o:p></o:p>

— Мы, кажется, говорили не обо мне, — сказал Джеймс тихо. Кира снова развернулась к нему спиной. <o:p></o:p>

— Дело не в Сашке. В тех, кто там, за Куполом. <o:p></o:p>

Джеймс молчал. <o:p></o:p>

— Эти люди не заслуживают смерти  только потому, что они снаружи. Только потому, что они не белая раса! Только потому, что спаслись от ваших чертовых Гвардейцев два года назад! – чем больше Кира говорила, тем больше нарастала внутри неё потерянная решимость. Начатое дело надо было доводить до конца. – И, вот что, Штирнер. Весь Белый Город узнает, что ты столько времени пудрил им мозги! Слышишь? Я расскажу всё! <o:p></o:p>

— Тебя убьют. <o:p></o:p>

— Да мне плевать! Если Заповедника не станет… Ты думал, я проживу здесь всю свою жизнь? Да тут каждый камешек на мостовой пахнет кровью! Лучше сдохнуть! — крикнула Кира, задыхаясь. Несколько секунд было только слышно, как щебечут птицы у озера. Кира глубоко вздохнула и молча, почти бегом, бросилась к воротам. Она была уверена, что Джеймс не остановит её, но он снова схватил её за предплечье, на этот раз развернув к себе лицом.  <o:p></o:p>

— Пусти, Штирнер! Я уже двадцать раз пожалела, что посчитала тебя… <o:p></o:p>

Кира осеклась. Джеймс резко отпустил руку. Кире снова показалось, что перед ней другой человек, нежели две минуты назад. В глаза бросился непокорный, как у мальчишки, хохолок волос на затылке. Она не смогла понять выражение его лица, взгляда глаз, испытующе скользящих по её лицу. <o:p></o:p>

— Посчитала каким? – спросил он срьёзно. Несколько секунд они оба молчали. Кира сглотнула и опустила руку, занесённую, чтобы оттолкнуть его. <o:p></o:p>

— Неважно. Я уже сказала, что ошиблась, — повторила она зло.  <o:p></o:p>

— Не таким, как отец, верно? – спросил он, хмурясь и как будто не слыша её слов. Кира сжала зубы и не ответила, отшатываясь назад. Он не стал удерживать. Стоял, опустив руки, и как будто смотрел куда-то внутрь себя. Кира развернулась, снова порываясь уйти, но тут услышала тихий голос Джеймса за спиной: <o:p></o:p>

— И ты готова умереть? Чтобы Заповедник не был сожжён? <o:p></o:p>

Что-то в его голосе было такое, что Кира обернулась. Она ожидала увидеть яростное лицо – ещё бы, девчонка, к которой он проявил такую милость, выкидывает подобные вещи, — но увидела только удивление. Джеймс смотрел на неё широко раскрытыми глазами и молчал. Вопрос повис в воздухе. Кира шагнула к нему вплотную. <o:p></o:p>

— Я никогда не буду жить в Белом Городе, — выплюнула она ему в лицо и, развернувшись, быстро пошла к полю. Её трясло. Джеймс так и остался стоять – когда, уже у самых ворот, Кира обернулась, она увидела его – маленькая копия премьер-министра на фоне конюшен. <o:p></o:p>

 <o:p></o:p>

Нина<o:p></o:p>

Он убьёт меня. <o:p></o:p>

Эта мысль билась в голове Нины с самого утра. Она уехала – сбежала – из дома ещё утром, вдрызг разругавшись с отцом. Он сказал ей слово, активирующее браслет. Нина промоталась по городу почти весь день и сейчас, ближе к вечеру, возвращалась в усадьбу. Убеждая себя, что ездит по делам, Нина пыталась решить, что делать дальше. Она уже не так стремилась поговорить с матерью. Что она узнает нового от этого разговора? Что получит? Да, рассказы Ильи и отца явно расходятся. Но то, что говорил Гордеев, — даже если это и правда, — имеет к ней, Нине, мало отношения. Какая разница, кем была начата Война? Это было кучу лет назад. Уже ничего не изменить. Мертвый Свет так и останется Мёртвым, а вот Белый Город жив… За последние часы Нина совершенно свыклась с мыслью об Охоте. Та даже начала приносить ей удовольствие. У неё есть уникальный шанс получить Белый Город на блюдечке с голубой каёмочкой. Генри Штирнеру сорок девять – а это значит, что, по закону, после своего юбилея он будет обязан сложить полномочия и передать их кому-то другому. И кто решил, что это должен быть Джеймс? Нина улыбнулась про себя. Что бы там ни было, за пределами Купола, этот светловолосый парень явно не похож на измученного и измождённого. И, как бы страшно не выглядел Мёртвый Свет, – от этих мыслей Нину передёрнуло,  — Белый Город имеет полное право сделать его своими владениями. Что может значить кучка оставшихся после Ревертетуры везунчиков? Отряд Гвардейцев, и их можно будет не брать в расчёт. А дальше – огромные перспективы. Отец прав – Штирнер просто боится неизвестности. И их с отцом долг – вывести Город из состояния закрытой консервной банки. <o:p></o:p>

Только вот идея соревнования с Джеймсом и его сестрой на Охоте Нине не нравилась. Вряд ли у неё получится опередить их обоих. Что, если жертва Охоты будет не её жертвой? Весь план насмарку? Нина покачала головой. Её план был несколько другим. И одним из её пунктов была новоиспеченная сестрёнка Джеймса. Сделать из Киры светскую львицу будет несложно, с её-то характером, а Джеймс будет ей обязан. Впрочем, он и так уже попался на крючок… Нина расплылась в улыбке. Мысль о том, что сын премьер-министра добавится к длинному списку её завоеваний, тешила её самолюбие. А, заполучив Джеймса, основного наследника отца, дотянуться до власти будет не так-то уж и сложно. <o:p></o:p>

Длинный настойчивый гудок вывел Нину из раздумий. Машина уже давно остановилась во дворе усадьбы, и Нина вышла, захватив сумку. Проходя мимо фонтана, она остановилась. Внутри всё похолодело. <o:p></o:p>

— Что ты здесь делаешь? – резко спросила Нина. Парень хмуро посмотрел на неё. <o:p></o:p>

— Тебя жду. Как там принято? Ваше Высочество? Ваше Величество? <o:p></o:p>

Нина сжала зубы. <o:p></o:p>

— Желательно никак. <o:p></o:p>

— Да ради Бога, — фыркнул парень, вставая. Нина против воли отшатнулась. Он недобро усмехнулся. <o:p></o:p>

— Боишься? Правильно делаешь. Я бы с радостью с тобой разобрался. Только вот ты – мой билет на свободу. И поэтому пока мне придётся заботиться как раз об обратном. Так что нам придётся друг друга терпеть. <o:p></o:p>

— Отец сумасшедший, — яростно пробормотала Нина. Вид браслета, стягивающего запястье своего нового телохранителя, успокоил её. Страх уходил. В конце концов, можно просто делать вид, что его нет. <o:p></o:p>

Парень тем временем, засунув руки в карманы брюк, вразвалочку подошёл к ней. Нина удивилась, как за такое короткое время с его лица исчезла ярость, — она ещё помнила, как он вывернулся тогда из рук Гвардейцев и едва не достал до неё. Теперь, несмотря на кривую улыбку на лице, он смотрел на неё холодно, с издевкой. Нину это бесило.  На неё, дочь министра информации! Нина много бы отдала сейчас, чтобы смести это выражение с его лица. <o:p></o:p>

— Я говорил с твоим папашей сегодня, — сказал он вдруг. Нина с презрением осмотрела его с головы до ног. Кто ему позволил так издеваться над костюмом? – Так вот, твою подготовку к Охоте надо начать здесь и сейчас. Так что вперёд, переодеваться. <o:p></o:p>

Нина глубоко вздохнула, заставляя себя проглотить его издевательский тон, и быстро пошла к усадьбе. Парень проследовал за ней до самых дверей спальни и явно собирался войти. Нина резко остановилась, обернувшись. <o:p></o:p>

— Послушай. У тебя есть имя? <o:p></o:p>

— Рей. <o:p></o:p>

Нина поморщилась. У них там все имена напоминают клички? <o:p></o:p>

— Так вот… Рей. Ты что, собираешься постоянно ходить за мной хвостом? <o:p></o:p>

Он склонил голову набок, совсем как Чайковский, и усмехнулся. <o:p></o:p>

— Твой отец хочет, чтобы я не отходил от тебя ни на шаг. Ни днём, ни ночью. Так что, прости. <o:p></o:p>

Ночью? Он что, собирается спать на коврике у её кровати? <o:p></o:p>

— Знаешь, что, — прошипела она. – Знаешь, что… <o:p></o:p>

— Ну-ну? – вежливо спросил Рей. Нина зарычала и, пнув дверь ногой, ввалилась в комнату. Внутри всё кипело от ярости. Она отшвырнула сумку в угол. <o:p></o:p>

— Выйди! <o:p></o:p>

— Но госпожа Скворцова! Ваш презренный раб всего лишь выполняет приказание! — произнёсли сзади с зашкаливающей издёвкой. Нина прижала ладони к вискам. <o:p></o:p>

— Чайковский! <o:p></o:p>

Она видела в зеркале, как пёс появился на лестнице и остановился у двери. Рей глянул на него сверху вниз и, улыбнувшись, потрепал между ушей. Чайковский издал низкий утробный звук, как кошка, и пройдя в комнату, вопросительно посмотрел на неё: звала? <o:p></o:p>

Нина потеряла дар речи от ужаса. <o:p></o:p>

— Чайковский!.. Ты!.. Ты… <o:p></o:p>

Рей засмеялся развязно и громко. <o:p></o:p>

— А мы с ним подружились, пока ждали вас, госпожа Скворцова! Он, оказывается, ужасно любят, когда ему чешут лапы. <o:p></o:p>

— Уйдите. Оба. – выдавила Нина. <o:p></o:p>

— Но я не мо… <o:p></o:p>

Горячая душная волна накрыла Нину с головой. Она схватила с комода вазы и, взвизгнув, швырнула её о стену. Осколки задели Чайковского, и пёс, обиженно тявкнув, спрятался за Рея. <o:p></o:p>

Сзади присвистнули. <o:p></o:p>

— О. Мы ещё и истерички. <o:p></o:p>

— Заткнись! – рявкнула Нина, тяжело дыша. – Выйди! Я переоденусь! <o:p></o:p>

— О боги, я же сказал, я не могу выйти, — последовал незамедлительный ответ. – Не положено. Шато-о! Шато! Тащи пылесос! Тут госпожа Скворцова изволит бить посуду! Зря ты. Красивая, редкая ва… <o:p></o:p>

Нина схватила с пола самый крупный осколок и не глядя швырнула назад. Судя по издевательскому смеху, в цель он не попал. <o:p></o:p>

— Может, хватит? Истерить? <o:p></o:p>

Нина сделала несколько коротких выдохов. Терпеть. Придётся терпеть. <o:p></o:p>

— Войди и закрой дверь. <o:p></o:p>

— Ну слава богу. А то уже надоело стоять на пороге. <o:p></o:p>

Нина закрыла глаза. <o:p></o:p>

— Лицом к окну. И только попробуй обернуться. <o:p></o:p>

— Не больно-то и хотелось. Нашлась мне, красавица… <o:p></o:p>

Нина едва не задохнулась от оскорбления. Как он может допускать такое пренебрежение в голосе? Она – самая красивая девушка в Белом Городе! Нина краем глаза проследила, как Рей прикрыл дверь и неспеша подошёл к окну. Его гордо выпрямленная спина казалась железной. Нина отшвырнула ногой осколки и, подойдя к шкафу в углу, переоделась. Руки тряслись. Нина одернула себя. Что это она расклеилась? Да кто он такой, чтобы вывести её из равновесия? Раз отцу хочется, чтобы за ней хвостом таскался «телохранитель» — пусть таскается. Она быстро натянула спортивный костюм, связала волосы и повернулась. Рей сдержал обещание и молча, каким-то спокойным рассеянным взглядом смотрел, как во дворе у фонтана голуби дерутся за какие-то крошки.  <o:p></o:p>

Нина не стала ничего говорить, просто закрыла дверцы шкафа и вышла в коридор. Рей умудрялся идти так мягко, что она не слышала его шагов. Нина спустилась вниз, в холл, и толкнула крайнюю слева дверь, ведущую в проходной коридор. Оказавшись в узком коридоре совершенно одна, Нина снова подумала, что Рею сейчас ничего не стоит свернуть ей шею. А мне ничего не стоит ударить его браслетом, тут же сказала себе она и успокоилась. Кроме того, сзади бесшумно топал Чайковский. <o:p></o:p>

Пройдя по коридору, в конце дававшем развилку – две одинаковые белые двери – они вошли  в спортзал. Нина нечасто бывала здесь и удивилась, насколько отец позаботился о том, чтобы тренировки проходили как следует. Пол и стены застланы чем-то серым и мягким, пружинящим под ногами, на окнах – тонкая белая сетка. Во всю стену, противоположную двери – огромная мишень, нарисованная прямо на серой ткани, рядом с ней – несколько ножей. <o:p></o:p>

Рей сдвинул брови и бегло осмотрелся. Потом его взгляд скользнул на неё, и он мученически вздохнул. <o:p></o:p>

— Ну, и что мне с тобой делать? <o:p></o:p>

Сашка<o:p></o:p>

Что делать с Ниной, Сашка действительно не знал. <o:p></o:p>

Он знал, как уводить Охотников от Заповедника; знал, как сделать так, чтобы его шаги невозможно было различить; знал, как разделить Охотников и заставить их потерять друг друга в лесу. <o:p></o:p>

Как сделать из человека Охотника, он не знал. <o:p></o:p>

Сашка вздохнул. Перед ним стояла избалованная дамочка, смотревшая на него таким взглядом, что, казалось, дай ей волю – тут же расцарапает его лицо в кровь ухоженными ноготками. Зачем ей вообще готовиться к Охоте? Ей никогда не загнать Жертву первой, и гораздо удачнее было бы выскочить замуж за Штирнера, раз ей так хочется добраться до власти. <o:p></o:p>

Сашка вздохнул и подошёл к мишени на стене. Ножи были хороши; он снял один с крепления и с уважением взвесил на ладони. <o:p></o:p>

— Итак, госпожа Скворцова! Урок первый. Если ты видишь что-то с острым лезвием и рукояткой, восемьдесят процентов вероятности, что это называется нож. Его обычно берут за рукоятку, иначе можно порезать пальчики … <o:p></o:p>

— Заткнись, — прорычала Нина. – Я знаю, что такое нож! <o:p></o:p>

— Тогда лови, — Сашка замахнулся одним запястьем. Он метнул нож на добрый метр выше Нининой головы, так, что он не смог бы задеть её, даже вздумайся ей подпрыгнуть. Скворцова взвизгнула и рухнула вниз, закрыв голову руками. Сашка испытал что-то вроде жалости. Легкий щелчок, и нож воткнулся в мягкую стену. Ещё несколько секунд Нина сидела на корточках, закрывшись руками. Когда она наконец решилась поднять голову, то задела затылком рукоятку ножа, торчавшего в стене, и вздрогнула. <o:p></o:p>

— Я смотрю, у тебя такая особенная тактика. Как опасность – ложиться и закрывать руками голову. Ты думаешь, что так станешь незаметнее? – сказал Сашка участливо. Нина вскочила и с третьей попытки вытащила нож из стены. <o:p></o:p>

— Да, реакции у нас никакой. В руках мы ничего тяжелее косметички тоже не держали,- вздохнул Сашка. — Ты точно хочешь стать Охотницей? <o:p></o:p>

Скворцова резко выпрямилась и сжала руки в кулаки. <o:p></o:p>

— Твоя задача — научить меня, — процедила она. Сашка пожал плечами. <o:p></o:p>

— Тогда посмотрим, как ты усвоила урок. <o:p></o:p>

За время разговора он успел спрятать второй нож в левой руке, и теперь бросил его низом. Нина и подумать не успела о том, чтобы что-то поймать, снова придержавшись проверенной тактики. Сашка закусил губы. Что делать? Заняться её физической подготовкой? На то, чтобы эта дурочка смогла отжаться хотя бы двадцать раз, уйдёт, наверное, целый месяц. Ещё столько же нужно на обучение стрельбе, и метанию ножей, и сидеть в седле она вряд ли умеет… Сашка по привычке потёр пальцем складку на лбу. Это же невозможно. <o:p></o:p>

Нина смотрела на него злым пристальным взглядом. Сашка сел на пол, скрестив ноги, и знаком велел ей тоже сесть. <o:p></o:p>

— Послушай, — он немного помолчал, подбирая слова. – Охота для вас что-то вроде крещения. Тебя к ней совсем не готовили? <o:p></o:p>

Что-то в его интонации, кажется, заставило Нину убрать с лица это свирепое выражение. Она опустилась на пол ближе к нему и покачала головой. <o:p></o:p>

— Вообще-то, фишкой Охоты никогда не была загнать жертву первым! <o:p></o:p>

Сашка кивнул. <o:p></o:p>

— Знаю. Так зачем тогда это делать тебе? <o:p></o:p>

Нина мяла тонкими пальцами шнурки у кроссовок. <o:p></o:p>

— Отец хочет… я должна сесть в кресло премьера. Для этого Жертва должна быть моей. <o:p></o:p>

Сашка приподнял брови, но ничего не сказал. Шансов у этой дамочки попасть в кресло Штирнера не больше, чем у него самого. <o:p></o:p>

— И кто участвует с тобой? <o:p></o:p>

— Джеймс и Кира. <o:p></o:p>

Сашка опешил и долго смотрел на Нину круглыми глазами. Кира? Она что, серьёзно? Киру заставят выйти в лес в этом белом комбинезоне и стрелять в беззащитного сумасшедшего из Серого Квартала? <o:p></o:p>

— Ну, Киру как соперника мы сразу убираем со счетов, — выдавил он. – Она никогда не сможет убить… ну, в смысле… после комы. <o:p></o:p>

Цепкие глаза Нины внимательно прошлись по его лицу. Сашка мысленно проклял её проницательность. Он тёр пальцем складку между бровей и думал. Даже если не думать о Кире, у Скворцовой нет шансов пристрелить Жертву раньше Джеймса. Он наверняка полжизни убил на то, чтобы стрелять, как Вильгельм Телль, а Нина при одном виде летящего ножа бросается на пол и закрывает голову руками. <o:p></o:p>

Джеймс Штирнер. При упоминании этого имени что-то в Сашкиной голове начинало ворочаться. Где-то он слышал это имя, ещё до того, как попал сюда; что-то в этом имени было ему призрачно знакомо. Сашка провёл рукой по волосам и поднялся. Нина напряжённо следила за каждым его движением. <o:p></o:p>

— У тебя нет шансов, — сказал он просто и пожал плечами. – Что бы я ни делал. Что бы ты ни делала. <o:p></o:p>

Скворцова вспыхнула, вскочила на ноги. <o:p></o:p>

— Да как ты… твоя задача! Да отец сразу убьёт тебя, если узнает, что ты отказываешься! <o:p></o:p>

Сашка тоже с горечью думал об этом. Скворцова не выиграет Охоты, а значит, им с Катишей не жить. <o:p></o:p>

Он поднялся на ноги. Надо было подумать. Должен быть какой-то выход. <o:p></o:p>

— У тебя час передышки. Летающие ножики потрепали твои бедные нервы, — бросил он с усмешкой. Скворцова прищурила глаза и прорычала что-то, но Сашка уже не услышал. Он потёр большим пальцем складку на лубу и вышел из зала. <o:p></o:p>

В холле шумно и навязчиво разговаривал телевизор. Радуясь, что не наткнулся на Шато, Сашка остановился у дверей. Усадьба тихо млела от зноя. Он расстегнул ещё пару пуговиц у душившей его рубашки. Положение более чем мерзкое. Сашка с грустью подумал о Кире. Ему не хватало трезвого, уверенного взгляда её обведённых карандашом серьёзных глаз. Она бы навела его на мысль. Она бы что-нибудь придумала. <o:p></o:p>

Сашка собрался выйти и пройтись туда, где высокие клёны смыкали свои верхушки, как вдруг обрывочная фраза заставила его остановиться. <o:p></o:p>

— … Джеймс Штирнер сегодня отправился в Американский квартал с визитом к Джону Картеру-младшему. Как сообщает пресса, встреча прошла за закрытыми… <o:p></o:p>

Сашка увидел на экране симпатичное светлое лицо в веснушках, и тут память отбросила его на год назад. Он закусил губы и ясно понял, почему имя Штирнера казалось ему таким знакомым. <o:p></o:p>

И как он раньше не сообразил!.. <o:p></o:p>

Перед Сашкиными глазами встал голый лес. Чуть припорошённые снегом мокрые листья вязкой кашей хлюпают под ногами. Прямо на них, измазанная сизой грязью, лежит девочка. На вид ей лет тринадцать; тонкий носик испуганно краснеет на бледном лице. Она лежит, раскинув руки, и красная куртка, расстегнувшись, открывает зелёную футболку. Коротенькие косички растрепались и почти расплелись. Она дышит тяжело и хрипло, пытается сесть и никак не может. Вокруг девочки ровным кругом стоят Охотники. Их белые комбинезоны пропитаны потом; они гнали её так долго, что сами запыхались, и теперь переглядываются довольно и торжествующе. Это не те Охотники, которые гонят на камеры жертв из Серого Квартала; это настоящие Гвардейцы, прочесывающие Мертвый Свет в поисках тех, кто не успел добраться до Заповедника. В середине круга на мощном толстоногом коне сидит Гончий; рядом с ним – парень лет девятнадцати. Он высок и прекрасно сложен; белый комбинезон сидит на нём, как влитой, да и вообще кажется, что он создан для Охоты. Гончий улыбается тонкими губами и кивает парню. <o:p></o:p>

— Ваш выход, господин Штирнер! <o:p></o:p>

Тот усмехается и изящно соскальзывает с седла. В руке у него – пистолет. Он держит его привычным небрежным движением. Сашка знает эту манеру; так держат оружие люди, со ста метров попадающие белке в глаз. Парень отпускает противную шуточку; Охотники смеются, и он тоже смеётся. Он поднимает пистолет и картинно прищуривает глаз. Девочка вскидывает голову, глаза её расширяются. Она не произносит ни слова, просто молча смотрит прямо в направленно на неё чёрное дуло. Сашке сдавливает грудь, и всё его существо рвётся туда, к ровному кругу Охотников, но он хорошо понимает, что девчонке уже ничем нельзя помочь, а у него, в каких-нибудь трёхстах метрах, в Заповеднике, ещё не оправившиеся от Ревертетуры сёстры. И Сашка зажмуривается, и до крови закусывает кулак, и выстрел отдаётся в его ушах саднящим грохотом. За выстрелом следует странный возглас. <o:p></o:p>

Сашка открывает глаза и видит след от пули во влажном чёрном дереве в метре над головой Жертвы. <o:p></o:p>

На лице парня – смятение; он начинает краснеть пятнами, и бросает виноватый взгляд на Гончего, побелевшего от стыда и гнева; Сашка только сейчас замечает, как они похожи. Гончий вынимает арбалет и одним выстрелом пришивает девчонку к дереву. Не успевший зажмуриться Сашка едва успевает задержать в горле стон. Гончий прожигает сына взглядом и каркающим голосом приказывает возвращаться. На голове у парня глупый хохолок волос треплется от ветра. <o:p></o:p>

Уже потом, когда Сашка отнесёт девчонку в Заповедник и похоронит её за посёлком, там, где русло высохшей речушки исчезает в лесу, он будет долго прокручивать в голове ту сцену. Уже тогда Сашка знал. <o:p></o:p>

Охотники не промахиваются. <o:p></o:p>

И сейчас, жарком холле Лесного, Сашку как будто окатило ледяной водой. Значит, Джеймса уже водили на Охоту. Неужели он действительно не смог выстрелить? Сашке представилось маленькое испуганное лицо с красным носиком. Он потёр пальцем складку на лбу. Вспоминать было больно. Что тогда в нём сыграло? Не иначе, подростковый сентиментализм… Сашка вышел из холла и опустился на ступени парадного крыльца. Поверить в то, что эта маленькая копия Генри Штирнера не способна на убийство, было сложно. Сашка тряхнул головой. Невозможно. С тех пор прошло два года. У Джеймса могло быть двадцать Охот и двадцать таких пристреленных девочек. И в то же время он цеплялся за эту мысль, как за спасательный круг. Если Джеймс не способен на убийство, Нина со своей мерзкой ненавистью ко всему живому даст ему сто очков вперёд. Уж она-то точно не станет колебаться с пистолетом в руке. Значит, ему достаточно научить её стрелять, — и положиться на Штирнера. <o:p></o:p>

Сашка поднялся на ноги. Солнце заходило, и его горячие лучи жгли лицо. Что-то в Сашкином представлении о Белом Городе сдвинулось с места. Неужели Штирнер, один из этих безликих тварей, не смог застрелить девочку? <o:p></o:p>

Сашка тряхнул головой. <o:p></o:p>

Не может быть. Здесь все убийцы. Все до одного. <o:p></o:p>

Возвращаясь в зал, Сашка услышал какие-то крики и остановился у двери. Он чуть-чуть приоткрыл дверь. Скворцова стояла посередине зала, зажав в руке нож. Она убрала волосы в пучок, и её уверенная твёрдая осанка заставила Сашку приподнять брови. Она прижала пальцами лезвие небрежно и крепко и, слегка выставив вперёд левую ногу, несколько секунд примеривалась совершенно профессионально. <o:p></o:p>

— Ненавижу! <o:p></o:p>

Удар – и лезвие впечаталось в мишень почти по основание, сантиметрах в двух от красной середины. <o:p></o:p>

Нина взяла ещё один нож из левой руки. Во всей её фигуре сквозила ненависть и напряжённое раздражение. <o:p></o:p>

— Делать из себя! <o:p></o:p>

Звук получился сочным и плотным. Лезвие полсантиметра не дотянуло до середины мишени. <o:p></o:p>

— Дуру! – рявкнула Скворцова, и последний нож задрожал в мишени ровно посередине. <o:p></o:p>

Сашка открыл дверь и пару раз хлопнул в ладоши. <o:p></o:p>

— Ну и зачем было пудрить мне мозги? <o:p></o:p>

Она обернулась порывисто и зло. <o:p></o:p>

— Какого чёрта ты заходишь без стука?! <o:p></o:p>

Сашка засмеялся. <o:p></o:p>

— Простите, госпожа Скворцова! Ваш преданный раб нижайше просит прощения! <o:p></o:p>

— Оставь свои ужимки, — поморщилась Нина и, вытащив ножи из мишени, вернула на место среди других. <o:p></o:p>

Сашка скрестил руки на груди. <o:p></o:p>

— Это неплохо. Вот только руку слишком далеко уводишь назад. И большой палец не прижимай к лезвию. <o:p></o:p>

Нина фыркнула. Сашка поразился, как ловко она провела его. А ведь она не так проста и пуста, как кажется, подумал он с удивлением. <o:p></o:p>

— Зачем было разыгрывать эту комедию? <o:p></o:p>

Скворцова передёрнула плечами. Её пальцы задумчиво провели по лезвию ножа в креплении. <o:p></o:p>

— Я ещё не решила… не решила, нужно ли мне это, — сказала она тихо, но тут же сменила тон: — Значит, так. Только попробуй сказать что-нибудь отцу. Сделай, будь добр, так, чтобы для него я осталась дурой. <o:p></o:p>

Последние слова Сашка пропустил мимо ушей. <o:p></o:p>

— Что значит – не решила? Моя жизнь зависит от того, загонишь ты Жертву первой или нет. <o:p></o:p>

Нина посмотрела на него исподлобья и усмехнулась. <o:p></o:p>

— Считай, это ещё одна причина, почему я не хочу выигрывать Охоту. <o:p></o:p>

Сашка вспыхнул. Он в два шага оказался около неё и, одним движением руки оттолкнув к стене, схватил руками за шею. Скворцова хватанула ртом воздух, как вытащенная на берег рыба, но не могла произнести ни слова и только молча и беспомощно косила глаза на браслет на его запястье. <o:p></o:p>

— Значит, так, — прошипел Сашка ей в лицо, — Охоту ты выиграешь. Даже при твоём умении играться с ножиками Штирнер готов к ней на порядок лучше тебя. А поэтому ты позволишь ему загнать Жертву, и в самом конце выстрелишь на долю секунду раньше, чем он. Потому что… потому что ты стреляешь лучше. Уяснила? <o:p></o:p>

Она зажмурилась. Лицо её побагровело, и руки лихорадочно шарили по мягкой стене. Сашка ещё немного подержал руку и отпустил. Она согнулась пополам, хватая ртом воздух и яростно хрипя. <o:p></o:p>

— Ответишь! – выдавила она. Сашка ждал, что она ударит его браслетом, как только обретёт возможность говорить, и уже морально готовился к боли, но этого не произошло. Нина откинула намокшие волосы со лба и посмотрела на него с такой ненавистью, что Сашке на мгновение показалось: она сейчас лично вцепится ему  в горло. <o:p></o:p>

— Договорились, — после недолго молчания вдруг сказала Нина. И, подумав, добавила не без мрачного удовольствия: — Но как только я сяду в кресло премьера, Рей… <o:p></o:p>

Сашка усмехнулся уголком рта и, отвесив ей церемонный поклон, вышел из зала. <o:p></o:p>

В холле он наткнулся на Шато. <o:p></o:p>

— Ну как? Позанимались? – спросил француз с лукавой улыбкой. Сашка скривился. <o:p></o:p>

— Скажи своей хозяйке, что она конченая истеричка. У меня всё. <o:p></o:p>

Шато расхохотался. <o:p></o:p>

— Надо просто привыкнуть. <o:p></o:p>

Сашка только фыркнул. <o:p></o:p>

— Где Катиша? <o:p></o:p>

— Девчонка твоя? Во флигеле. Лика была в восторге, — Шато расплылся в улыбке. – Не дёргайся ты, с ней всё в порядке. Пошли, сейчас сам убедишься, — он поманил Сашку за собой к выходу. Сашка вздохнул и, закинув пиджак на плечо, поплёлся за ним. <o:p></o:p>

Они вышли во двор. Уже почти стемнело, и закатное солнце залило усадьбу красным, играя в струях воды в фонтане. Сашка на секунду остановился на лестнице и глубоко вздохнул, представив, как сейчас красиво в Заповеднике. Окна их дома смотрели на запад, и Сашка часто следил за закатом, сидя на траве под окном. Катиша обычно пристраивалась сверху на подоконнике и болтала ногами в опасной близости от его головы. Сашка улыбнулся, но улыбка тут же сползла с его лица. Он подумал, как много бы отдал сейчас, чтобы вернуть это время. <o:p></o:p>

— Эй! – окликнул Шато. Сашка тряхнул головой и, спустившись вниз, свернул вслед за французом налево от фонтана, углубившись в парк. Деревья здесь были высокие, мощные, почти сплетались кронами над головой. Сашка поморщился. Ни одно дерево не выросло бы до таких размеров за сорок восемь лет существования Белого Города. Везде – сплошной обман. Сашка прибавил шагу, догоняя Шато. Через несколько минут быстрой ходьбы им открылся широкий просвет между деревьями, переросший в обширное пустое пространство, заросшее высокой нестриженой травой. Посередине этой поляны, со всех сторон окруженный лесом, стоял большой двухэтажный дом. С усадьбой он, конечно, не мог сравниться, но, прикинув на глаз, Сашка решил, что их дом в Заповеднике будет раз в пять меньше. Весь, разумеется, белый, флигель стоял на небольшом, с полметра, фундаменте. К высокому крыльцу вел небольшой скат, чтобы подниматься было удобнее. Под окнами, выходившими на лес, было расстелено большое зелёное одеяло. Сашка присвистнул. На нём, сосредоточенно сдвинув тонкие бровки, сидела Катиша, с интересом рассматривая что-то в руках. Рядом с ней, согнув одну ногу в колене, Сашка увидел худенькую девушку лет двадцати. Она смеялась, что-то объясняя Катише, и та серьёзно кивала, не отрывая глаз от вещицы в руках. У Сашки что-то сжалось внутри. Девушка с её длинными, ниже плеч, русыми волосами и привычкой забирать их за уши живо напомнила ему Полину. <o:p></o:p>

— Лика! – окликнул Шато. Девушка встрепенулась и, подняв голову, близоруко прищурилась. Услышав голос француза, Катиша тоже вскочила с места и бросилась к Сашке. Сашка поймал её на руки и, коснувшись губами щеки, быстро спросил, всё ли в порядке. Сестра закивала головой. Сашка прикоснулся пальцем к её носу, рассматривая крупный синяк. Слава богу, ничего не сломано, пробормотал он. <o:p></o:p>

— Болит? <o:p></o:p>

— Нет, не болит. Лика сказала, просто синяк, — бодро сообщила Катиша. Сашке не стало легче. Девушка, сидевшая с Катишей, тем временем подошла к ним. Сашка удивился, насколько она худая, насколько тоненькая. Она сильно загорела на солнце, и было видно, что вместо майки, явно размера на два больше нужного, она долго носила футболку – на плечах остались светлые следы. Она склонила голову набок и опять откинула жидкие тёмно-русые волосы назад, заправив за уши. <o:p></o:p>

— Привет, Шато! – она рассеянно глянула на француза и повернулась к Сашке. Её глаза цвета кедрового ореха горели интересом, но Сашка почему-то не испытал своего обычного раздражения, которое он всегда чувствовал, когда его рассматривали подобным образом. – Привет! – она протянула ему тонкую загорелую ладонь, не переставая с интересом изучать лицо. – Я Лика. <o:p></o:p>

— Р… <o:p></o:p>

— А ты правда из-за Купола? <o:p></o:p>

Собственное имя застряло у Сашки в горле. Он оглянулся на Шато и с некоторым промедлением сжал пальцами ладонь Лики. <o:p></o:p>

— А это хорошо или плохо? – спросил он, приподняв брови. Она медленно пожала плечами, раздумывая. <o:p></o:p>

— Я не знаю. Но это… невероятно, — Лика тряхнула головой и снова улыбнулась, заметив замешательство на Сашкином лице. – Пошли. Наверняка с утра не ел ничего. Всё в порядке, Шато, я их устрою! Пошли, пошли. Катиша, слезь с него! Вон уже какая лошадь, сама дойдешь… — она бодро схватила Сашку за руку и потянула за собой к крыльцу. Сашка снова повернулся назад, успев только заметить, как широко улыбается Шато. <o:p></o:p>

— Осторожнее с ним, Личка! Гордый, смерть! – крикнул француз напоследок. – Вышибите из него эту дурь! <o:p></o:p>

Лика сморщилась. <o:p></o:p>

— Само вышибется… А не вышибется – Грач гордых не любит, — добавила она тихо и обратилась к Сашке: — Может, всё-таки представишься? <o:p></o:p>

Сашка не выдержал и засмеялся. Засмеялся и сам удивился собственному смеху. Он был уверен, что никогда не будет способен на искренний смех внутри Купола. <o:p></o:p>

— Рей, — наконец сказал он. Лика кивнула. <o:p></o:p>

— Замечательно, Рей, — она продолжала буксировать его к флигелю.– Добро пожаловать в единственное во всем Белом Городе место, куда никогда ни за какие коврижки не сунется железная леди. Нам в этом плане повезло, но… <o:p></o:p>

— Кто-кто не сунется? <o:p></o:p>

Лика остановилась и резко развернулась к нему. Сашка удивился тому, как она двигалась. Как будто танцевала каждым движением. <o:p></o:p>

— Твои варианты? – она вскинула тонкую пирсингованную бровь и выжидательно уставилась на него. Сашка вздохнул. <o:p></o:p>

— Нетрудно догадаться. <o:p></o:p>

Лика кивнула и, повернувшись, двинулась дальше. <o:p></o:p>

— Так вот. Тебе я в этом плане не завидую. Спрятаться от неё здесь не получится. Ты к ней привязан, как цепной пёс. <o:p></o:p>

— Мне не нравится это сравнение, — хмуро сказал Сашка. Лика передернула плечами, распахивая дверь флигеля. <o:p></o:p>

— Заруливай, — она пропустила его вперёд. – Можешь называть это как угодно. Мне вообще интересно, как так случилось, что тебя оставили здесь…  <o:p></o:p>

— Мне самому интересно, — признался Сашка, проходя внутрь. Они оказались в маленькой круглой прихожей с одной-единственной дверью, ведущей, видимо, в жилую половину. У двери были прибиты несколько стройных рядов крючков для одежды, частично завешенных куртками. <o:p></o:p>

— Оставляй, — распорядилась Лика. Сашка послушно повесил пиджак, который держал в руке, и прошёл за ней в большую просторную комнату. Своей простотой обстановки она живо напомнила ему их дом в Заповеднике. Покрытый линолеумом пол, слегка неровные стены с обоями красноватого цвета. Посередине – несколько поставленных в круг кресел на рыжем ковре. Три стены заняты стеллажами, заваленными книгами; у дальней стены – широкая лестница из тёмного дерева, ведущая на второй этаж. Даже с порога было видно, что деревянные перила мелко изрезаны ножом. Под лестницей брошено несколько подушек – Сашка смутно понял, зачем. На всём виден яркий отпечаток твёрдой хозяйской руки. Если и был тут какой-то беспорядок, то только тот, который принято называть творческим. Стекла блестят чистотой, ковёр чисто выметен. Лика по-хозяйски поправила стопку книг на столе у окна и поманила Сашку за собой, туда, где за лестницей виднелись ещё две двери. <o:p></o:p>

— На книги внимания не обращай. Скинуты сюда из усадьбы ещё чёрт знает когда, нам не до чтения… Там – второй этаж, — она махнула рукой на лестницу. – Ребят ещё нет  никого, так что тихо. <o:p></o:p>

— А где все? – поинтересовался Сашка, обходя кресла и оглядываясь проверить, не отстала ли Катиша. Та забралась на кресло с ногами и всем своим видом дала понять, что подождёт его тут. Сашка цокнул языком.  Подозрительность его, хоть и улеглась немного, не прошла совсем. <o:p></o:p>

— На работе, где же ещё. Мы же тут не просто так, — отозвалась Лика, останавливаясь у лестницы. Её смуглое лицо было сосредоточено, как будто она старалась ничего не забыть. Она махнула рукой налево, потом прямо: — Ванная, кухня. Сразу предупреждаю, едим по принципу полнейшего самообслуживания! Твоё – всё, что первым найдёшь в холодильнике. Кроме того, что забил Грач, разумеется, — Лика не дала Сашке сказать ни слова и, кивнув сама себе, потянула за собой наверх. Лестница по-домашнему уютно скрипнула у них под ногами. Сашка положил ладонь на тёплое, отполированное множеством прикосновений дерево перил и вздохнул. Сжавшееся комком ощущение чужого, враждебного пространства отступало. Здесь пахло домом. Не настоящим домом, конечно, но Сашка чувствовал, что флигель так же чужд Белому Городу, как и он сам. <o:p></o:p>

— Лика? – спросил он тихо. <o:p></o:p>

— М?<o:p></o:p>

— Вы когда-нибудь были снаружи? <o:p></o:p>

Она резко остановилась. Сашка услышал прерывистый вздох, а потом долгое молчание. <o:p></o:p>

— Когда была Война, Рей? <o:p></o:p>

Сашка опешил. Этого нельзя не знать. <o:p></o:p>

— Сорок восемь лет на… <o:p></o:p>

— Так вот каждому, кому меньше сорока восьми, родился здесь, — перебила его Лика и, ещё немного помолчав,  двинулась дальше. Только спина её теперь была прямее. <o:p></o:p>

— Значит, так, — продолжила она через минуту таким же бодрым голосом, — вот второй этаж. Прости, но вам с Катишей место нашлось только выше, под самой крышей… Сам понимаешь, мы не ждали новеньких. Хотя место скоро освободится… <o:p></o:p>

— Почему? <o:p></o:p>

Лика резко обернулась, задев его волосами. Её глаза сверкнули. <o:p></o:p>

— Шато должен был сказать тебе. Привыкай. <o:p></o:p>

Сашка прямо смотрел на неё, не веря, что эта открытая девушка так просто может говорить о том, что половина тех, с кем она живет в одном доме, умрут раньше неё. <o:p></o:p>

— Так нельзя. Я никогда не смогу к этому привыкнуть. <o:p></o:p>

Лика снова порывисто отвернулась. Её длинные коричневые пальцы вжались в перила. <o:p></o:p>

— Разве вас там не отстреливают, как оленей? <o:p></o:p>

Сашка дёрнул головой, не заботясь о том, что она его не видит. <o:p></o:p>

— Там ты можешь бороться! Бежать до последнего! А если повезет, и унести кого-нибудь с собой… А здесь? Вы спокойно ждёте, пока вас не застрелят? <o:p></o:p>

— Тебя убьют, только в случае если ты будешь причинять неприятности. Если делать свою работу так, чтобы этого никто не замечал, ты будешь счастлив, — холодно сказала Лика. Сашка не поверил, что её голос может быть настолько железным. <o:p></o:p>

— Счастлив? В постоянном страхе? <o:p></o:p>

Лика развернулась к нему всем телом и спустилась на ступеньку ниже. Сашка видел её глаза в сантиметре от своих – коричневые, с светлыми крапинками. <o:p></o:p>

— Так что же ты здесь делаешь? Иди! Иди! Ну? Не получается? – выпалила она, махнув жилистой рукой на дверь. Сашка отвел глаза. <o:p></o:p>

— Прости. Я не должен был… <o:p></o:p>

Лика выпрямилась и нервно дернула уголками губ, снова заправив волосы за уши. <o:p></o:p>

— Не парься. Просто… ну, в общем, пошли, — она бегом пронеслась мимо второго этажа, и они оказались перед маленькой угловатой дверью. Лика виновато оглянулась на Сашку и передернула худыми плечиками. <o:p></o:p>

— Она, конечно, не огромная… но здесь классно, — она толкнула дверь. Сашка увидел небольшую мансарду с огромным окном на полстены, сквозь которое было видно, что на двор уже опустились сумерки. Стены, обитые панелью тёмного дерева, сходились уютным уголком прямо над кроватью. У дальней стены, противоположной окну, стоял стол с двумя стульями, над которым нависла массивная книжная полка. Сашка улыбнулся и, подчиняясь мимолётному ребяческому желанию, коснулся ладонью вытянутой руки потолка. <o:p></o:p>

— Как в кукольном домике, — улыбнулся он. – Катиша будет в восторге. <o:p></o:p>

Лика тоже расплылась в улыбке. <o:p></o:p>

— Тебе правда нравится? – она заметно искренне радовалась. Сашка кивнул. <o:p></o:p>

— Правда. <o:p></o:p>

— Тогда пошли. Покажешь Кате, — кивнула Лика радостно и, схватив его за локоть, потащила на первый этаж. Сашка поймал себя на мысли, что она постоянно буксирует его – то вверх, то вниз. Они снова спустились на первый этаж. Лика остановилась на лестнице, уперев руки в боки, и шумно вздохнула, как паровоз. <o:p></o:p>

— Так. Чего я тебе ещё не сказала. Надо спросить у Грача, есть ли у нас что-нибудь для Катиши, — пробормотала она задумчиво. В который раз услышав это имя, Сашка заинтересовался. <o:p></o:p>

— А Грач у нас кто? – спросил он, обходя её кругом. <o:p></o:p>

— А Грач у нас я. <o:p></o:p>

Сашка увидел, как напряглось Ликино лицо, как дрогнули тонкие пирсингованные брови. Она опустила руки и откинула волосы со лба. Сашка, стоявший спиной к двери, скорее ощутил, чем услышал, как в Гостиную вошли. Мягкие шаги по ковру были слышны всего несколько секунд, а потом всё затихло. Сашка медлил, не поворачивался. Он смотрел на Лику, наблюдая, как нарастает тревога на её смуглом лице. <o:p></o:p>

— Эм… Вот и ребята. Знакомься, — произнесла она, неуверенно улыбаясь. Сашка вздохнул, чувствуя, что ничем хорошим сегодняшний вечер не закончится. Он засунул руки в карманы – придало уверенности – и медленно обернулся. <o:p></o:p>

В Гостиной было человек тринадцать. Кто-то толпился её в прихожей, кто-то уже прошёл к креслам, — и все изучали его глазами, рассматривали, оглядывали, переговаривались. Сашке стало не по себе. Сидевшая в кресле Катиша бросила на него беглый взгляд и, вскочив, встала сбоку. Сашка, не опуская глаз, рукой оттолкнул её за себя и услышал, как Лика взяла её за руку и что-то тихо прошептала. <o:p></o:p>

Прямо перед Сашкой, заслонив спиной почти весь проход в прихожую, стоял высокий жилистый парень чуть постарше него, с большим тёмным пятном на правом виске. Стоял в точно такой же позе, засунув руки в карманы и оценивающе, приподняв брови, смотрел на него. На всем его лице, таком же смуглом, как у Лики, было написано выражение рисованного детского удивления. Сашка прищурился. Ему совершенно не нравился этот взгляд. <o:p></o:p>

Грач тем временем вразвалочку подошёл к Сашке и откровенно прошёлся по нему взглядом с ног до головы. Сашка с трудом удержался, чтобы не заехать ему с плеча. Грач вытянул жилистую шею и, заглянув за Сашкину спину, спросил у Лики: <o:p></o:p>

— Это кто? <o:p></o:p>

Сашке захотелось повернуться и посмотреть на её реакцию, но он пересилил себя и остался молча стоять, глядя прямо перед собой. Он уже ощущал, как начинает кипеть кровь, но почему-то не вышел из себя, а наоборот, как недавно с Ниной, расслабился. <o:p></o:p>

— Новенький. Я сама только узнала, — произнесла Лика сзади. Сашка хмыкнул. Уверенности в её тоне явно поубавилось. Да кто он тут такой, интересно? Если здесь вообще можно кем-то быть, если не принадлежишь к белой расе. <o:p></o:p>

— А, — коротко отозвался Грач, снова возвращаясь глазами к Сашке. На этот раз он смотрел уже ему в лицо, как будто понял вдруг, что Сашка не комод и не кресло. <o:p></o:p>

— Новенький, значит? – спросил Грач. Сашка кивнул, нарисовав на лице самое дружелюбное из своих выражений. <o:p></o:p>

— Ага. <o:p></o:p>

Грач тоже кивнул, обошёл его со всех сторон. Сашка заметил, как смеются лица молча наблюдавших за происходящим обитателей флигеля. Не просто смеются – переговариваются, кивают, как будто видят уже не в первый раз. Сашка цокнул языком и усмехнулся. Подобный театр тут явно не впервые. Может, каждый из них это проходил? <o:p></o:p>

Ну, театр, — так будем играть. <o:p></o:p>

— Ну, как? Пойдёт? – громко спросил Сашка, оглядываясь наконец назад. Грач посвистывая вернулся на своё место и пожал плечами. Потом протянул руку и потрогал Сашкино плечо у бицепса. На всём его лице было написано сомнение. Сашка вспомнил, как слышал где-то, что раньше на невольничьих рынках продавали рабов – вот их, наверное, выбирали так же. Ему стало смешно. <o:p></o:p>

— Маловато? – спросил он с сочувствием, кивая на своё плечо. Грач поднял на него глаза, и Сашка понял, что сарказм ему не по душе. <o:p></o:p>

— Ну-ка, — произнес Грач, отходя на шаг назад, — упал-отжался… <o:p></o:p>

Сашка чуть приподнял бровь. Становилось интереснее и интереснее. <o:p></o:p>

— Что-что? <o:p></o:p>

Грач досадливо передернул плечами. <o:p></o:p>

— Упал-отжался, говорю, — повторил он, присаживаясь на подлокотник кресла. Сашка хмыкнул. <o:p></o:p>

— Что-то у меня настроения нет, — поморщился он, чувствуя, как начинают чесаться кулаки. Настал черед Грача поднимать брови. <o:p></o:p>

— Настроения нету? – переспросил он, медленно поднимаясь. Сашка молча развел руками, — ничем не могу помочь. Грач выпрямился и потер ладонями запястья. Его лицо стало жёстким. Смешки вокруг утихли, сменившись молчаливым интересом. <o:p></o:p>

— Олег, — предупреждающе протянула Лика. Так вот, значит – Олег. Грач даже не оглянулся на неё. Сашке стало смешно от скрытой тревоги в Ликином голосе. <o:p></o:p>

— Где ты его такого откопала, Лика? – спросил Грач громко, с натягом. Сашка усмехнулся, вытаскивая руки из карманов. <o:p></o:p>

— Да я как-то сам откопался, — ответил он сам. Надо сказать, Грач оказался быстрее, чем ожидал Сашка, но несмотря на это, он успел выкинуть руку вперед прежде, чем жилистый кулак влетел в его лицо. Сашка улыбнулся. С кем он собирается драться? С человеком, всю жизнь прожившим на бочке с порохом? <o:p></o:p>

Свои силы Сашка всё-таки переоценил – прежде чем Грач уткнулся лицом в стену, он всё-таки успел получить кулаком в живот. Он услышал тонкий вскрик Лики за спиной, увидел, как кто-то из парней вскочил справа. <o:p></o:p>

— Рей! <o:p></o:p>

Сашка помедлил немного с ответом, надеясь, что их сейчас не бросятся разнимать, — Грач снова попытался подбить его под колени и уронить на пол, но ничего не вышло. Сашка покачал головой. Это напомнило ему их первую встречу с Фоксом. Тот тогда тоже полез бить Сашке морду. <o:p></o:p>

Куда уж там… <o:p></o:p>

Сашка стянул руки Грача за спиной и, высвободив руку, поднял её ладонью вверх. К собственному удивлению, он даже слегка задохнулся. <o:p></o:p>

— Да спокойно, Лика. Царапины на твоём Олеге не останется. Обещаю, — он улыбнулся, оглядевшись по сторонам, а потом наклонился к Грачу. Он ожидал встретить отчаянное сопротивление, но ошибся. Грач молча стоял, уткнувшись лбом в стену и, когда настала пауза, сказал с усмешкой: <o:p></o:p>

— Да красавец, красавец. Пусти. <o:p></o:p>

Сашка отпустил не раздумывая, отошёл на шаг назад. Грач растёр красные запястья, уважительно цокнул языком. <o:p></o:p>

— Хватка бульдожья. Вас всех там так учат? <o:p></o:p>

Сашка усмехнулся. Он был удивлен – не ожидал, что противник так быстро сдастся. <o:p></o:p>

— Ревертетура – хороший учитель. <o:p></o:p>

Грач прищурился. <o:p></o:p>

— Ты, значит, оттуда? <o:p></o:p>

Сашка кивнул. Грач покачал головой. <o:p></o:p>

— Сочувствую. С такой-то свободы…  - он не договорил и протянул Сашке руку. Сашка пожал не медля, оценив крепость Грачевой ладони. Что-то в его взгляде, тоскливо скользнувшем по тесно обступавшему их кругу, задело Сашку. Он вдруг подумал, что, будь на Охоте, доверил бы Грачу прикрывать свою спину, и сам удивился, с чего вдруг такой приступ доверия. <o:p></o:p>

— Вы каждого новенького здесь заставляете отжиматься? – широко улыбнувшись, спросил Сашка. Грач засмеялся, снова садясь на подлокотник кресла. <o:p></o:p>

— Простой тест, определяющий, сколько ты здесь продержишься, — ответил он, оглядываясь назад за подтверждением. Лика кивнула и опустилась  рядом. Сашка заметил, как она сжала его ладонь. <o:p></o:p>

— И сколько же? – спросил он с интересом. <o:p></o:p>

— Нет нисколько, — сказал кто-то, и все засмеялись. Сашка закатил глаза. <o:p></o:p>

— Мне это уже говорили. Как это у вас? Смирись и живи? <o:p></o:p>

Грач поднял ладонь. <o:p></o:p>

— Знаешь, что я тебе скажу? <o:p></o:p>

Сашка приподнял брови. <o:p></o:p>

— Каждый здесь, — Грач обвел пальцем собравшийся кружок, — поступил так же, как ты. <o:p></o:p>

— … только тебя к стенке никто не ставил, — со смешком добавила Лика. Грач сощурился.  <o:p></o:p>

— За этим дело не станет! Я потребую реванша! <o:p></o:p>

Снова хохот. Сашка оглядел смеющиеся лица вокруг, и невероятное ощущение, что он вернулся в Заповедник, накрыло его. Он посмотрел на сестру, примостившуюся рядом, и подумал, что всё ещё не закончилось. <o:p></o:p>

Совсем не закончилось. <o:p></o:p>

***<o:p></o:p>

К тому времени, как раздался осторожный стук в дверь, Сашка уже не спал. Он лежал, молча глядя в дощатый, сходящийся углом потолок и стараясь не шевелиться, чтобы не разбудить зарывшуюся в одеяло рядом сестру. <o:p></o:p>

— Рей? – тихо прошептали из-за двери. Сашка вздохнул и поднялся. Катиша открыла один глаз и, встрепенувшись, села на кровати. <o:p></o:p>

— Да, Лика, — крикнул Сашка, натягивая джинсы. – Заходи. <o:p></o:p>

Лика  чуть-чуть приоткрыла дверь и боком протиснулась в щель. В руках у неё была стопка одежды. <o:p></o:p>

— Я тебя разбудила? <o:p></o:p>

Сашка помотал головой. Лика остановилась у двери и, вздохнув, посмотрела на него. <o:p></o:p>

— Вид у тебя… — она цокнула языком и, махнув рукой, улыбнулась. – Вот твой костюм. Кто-нибудь вообще видел, что ты закатывал рукава? Как ты вообще жив после этого? <o:p></o:p>

Сашка вспомнил летящий в него осколок разбитой вазы и усмехнулся. <o:p></o:p>

— Сам удивляюсь. <o:p></o:p>

— Так вот, я всё выгладила, — бойко продолжала Лика, — галстук сам завяжешь? <o:p></o:p>

— Зачем он вообще нужен? – поморщился Сашка. Лика недовольно посмотрела на него. <o:p></o:p>

— Здесь ещё платье для Кати. Эй, ребёнок, ну-ка посмотри на меня? – она подошла к Катише и, приподняв пальцем за подбородок её лицо, бегло осмотрела нос. – Вроде ничего… Я вечером принесу мазь, должно будет совсем пройти. А ты чего стоишь? – Лика оглянулась на Сашку. – Одевайся! Через десять минут тебе уже надо быть у железной леди. <o:p></o:p>

— Чего? – Сашка глянул на часы. Не было и девяти. <o:p></o:p>

— Того, — передразнила Лика. – Между прочим, все уже на своих рабочих местах. Одевайся, говорю. <o:p></o:p>

Сашка вздохнул и, дождавшись, пока Лика выйдет, принялся натягивать брюки. Катиша сползла с кровати и, немного повозившись, открыла окно мансарды. Тёплый воздух хлынул в комнату. Сашка только сейчас подумал  о том, что в Белом Городе на порядок жарче, чем в Мёртвом Свете или даже Заповеднике. Видимо, даже погода здесь регулируется искусственно. <o:p></o:p>

— Кать, отойди от окна, — рассеянно бросил Сашка, протягивая сестре платье. Та долго с восхищением рассматривала похожую на шёлк серовато-голубую ткань с мелким белым рисунком. Одевшись, Сашка завязал поясок вокруг талии Катиши и, забрав с собой галстук, вышел на лестницу. Ему снова вспомнилась Полина. Где она сейчас? Что она делает там, пока он тут в шикарном костюме собирается таскаться хвостом за гламурной сволочью? <o:p></o:p>

— Ну, ты где там? – раздался снизу голос Лики. Сашка закрыл дверь и потянул Катишу за собой вниз. Гостиная была пуста, залитая утренним светом с улицы. Пыль кружилась в воздухе тонкими кружевами. Сашка пошёл на грохот посуды налево, туда, где, по его воспоминаниям со вчерашнего вечера, располагалась кухня. Так и оказалось. Лика бегала вокруг стола, танцующими движениями расставляя тарелки. <o:p></o:p>

— Сколько можно возиться? Давай галстук. А, нет, иди сначала умойся. Ванная справа. Ну, быстрее, — она отобрала у него галстук и легонько подтолкнула между лопаток. Сашка покорно поплелся в ванную. Стараясь не смотреть на себя в зеркало, умылся холодной водой и приложил ладонь к натужно нывшей шее сзади. Вид душа и стиральной машины заставил его вспомнить бункер № 6 и давно позабытые удобства, которые были такими привычными, пока Ревертетура не выгнала их в Заповедник. Сашка вздохнул. Разве думал он, что ещё когда-нибудь увидит стиральную машину? <o:p></o:p>

Он снова вернулся на кухню. На тарелке дымилась яичница. <o:p></o:p>

— Давай, ешь быстрее, — поторопила его Лика, кладя на стол вилку и хлеб. – Если железная леди проснётся и не увидит тебя… <o:p></o:p>

— … она будет счастлива, — усмехнулся Сашка. Лика загрохотала противнем в духовке, повернувшись к нему спиной. <o:p></o:p>

— Да. Счастлива. Получить предлог убить тебя браслетом. <o:p></o:p>

Сашка едва не поперхнулся. <o:p></o:p>

— Потрясающе, — произнес он, теряя аппетит. Лика зашипела, обжегшись о блестящий бок противня. <o:p></o:p>

— Твоя задача – не дать повода для того, чтобы железная леди могла нажаловаться на тебя отцу. Убивать всех подряд из-за капризов не позволено даже ей. Но если Скворцов поймёт, что ты действительно… <o:p></o:p>

— Он ничего не сделает. Я нужен ему. Нужен, чтобы подготовить её к Охоте. <o:p></o:p>

Лика резко обернулась, засунув в рот палец. <o:p></o:p>

— Че-его? <o:p></o:p>

— Того. – Сашка вытер рот салфеткой и встал. – Моя задача – не просто в случае чего набить за неё морду. А сделать так, чтобы первая жертва предстоящей Охоты была её жертвой. <o:p></o:p>

Лика молча слушала его, сдвинув брови. <o:p></o:p>

— Вот как. <o:p></o:p>

— Да. Вот так. <o:p></o:p>

Она покачала головой и, жестом велев подойти, подняла ворот его рубашки. <o:p></o:p>

— Странно всё это. Очень странно, — сказала Лика тихо. Сашка уловил исходящий от неё тонкий запах мыла и порошка. <o:p></o:p>

Совсем как от Полины. <o:p></o:p>

— Почему странно? – спросил Сашка. <o:p></o:p>

Тонкие загорелые пальцы ловко протянули галстук через узел и вернули на место воротник. <o:p></o:p>

— Я не знаю, — отозвалась Лика неуверенно. – Но такого никогда не было. <o:p></o:p>

— Чего? <o:p></o:p>

— Никого… Оттуда. Мне всё это очень кажется… — Лика глянула на часы над дверью и, не договорив, присвистнула. – Так я и знала, что ты опоздаешь! Давай, разворачивайся и беги. Комнату Нины знаешь. А там… там как получится. За Катю не беспокойся, я здесь за ней присмотрю. Ну? <o:p></o:p>

Сашка заставил себя улыбнуться и, потрепав сестру по макушке, вышел на улицу. <o:p></o:p>

Уже у фонтана Сашка увидел Грача. Тот присел на бортик, мало внимания обращая на летящие в спину брызги. Сашка оглянулся, заметив за воротами машину с открытой дверью. <o:p></o:p>

— Где тебя носит столько времени, парень? Десятый час! <o:p></o:p>

Сашка подошёл к нему, склонив голову набок. <o:p></o:p>

— Ты что здесь делаешь? <o:p></o:p>

Грач хмыкнул, прищурившись, поднял на него глаза. <o:p></o:p>

— Пошли, — сказал он негромко, поднимаясь. Сашка сдвинул брови, но решил повиноваться и двинулся следом за Грачом. Тот помолчал немного, а потом сказал: <o:p></o:p>

— Сегодня вечером у Штирнеров большая тусовка. <o:p></o:p>

— По какому это поводу? <o:p></o:p>

Грач засмеялся, оглядываясь на Сашку. <o:p></o:p>

— Повод? Ты в Белом Городе, парень. Здесь празднуют каждый день просто потому, что он единственный в году. Скворцова сейчас поедет за платьем. <o:p></o:p>

— Сама? – не поверил Сашка. Грач кивнул. <o:p></o:p>

— Угу. Такого б никогда не было, вот только на этот раз ей придется везти с собой эту девчонку, сестру Штирнера. <o:p></o:p>

Сашке стало дурно. Он отвернулся от Грача, засунув руки в карманы, и принялся рассматривать кромку деревьев парка. Грач снова прищурился и остановился. <o:p></o:p>

— Чего это с тобой? <o:p></o:p>

— Жарко, — коротко отозвался Сашка. Ему и вправду нестерпимо хотелось снять тяжёлый пиджак, давивший на плечи, и закатать рукава, — жара была нестерпимая. Солнце жгло руки, лицо, волосы, и Сашка с досадой подумал, почему, раз уж в Белом Городе управляют погодой, не могут сотворить что-нибудь потерпимее. <o:p></o:p>

Грач не поверил ему ни на йоту. Это было прямо написано на его смуглом недоверчивом лице. Как и то, что он всё равно докопается до истинной причины. <o:p></o:p>

— Так вот ты поедешь с ними, — продолжил он наконец. – В машине сидишь впереди со мной. Это неправильно, конечно, но водить ты вряд ли умеешь. Это исправим. Когда выйдёшь, откроешь заднюю дверь. Держишься сзади, со стороны левого плеча. Лучше так, чтобы она тебя вообще не замечала. Уяснил? <o:p></o:p>

Сашка остановился, уже на ступеньках у главного входа. <o:p></o:p>

— А что за инструктаж вообще? <o:p></o:p>

— Слушай, пока есть, кому рассказывать, — фыркнул Грач. Сашка поморщился, подумав, что никогда не сможет свыкнуться со ставшей привычной здесь мыслью о нависшем над головой дамокловом мече. – Ходишь за ней до вечера, и оставляешь только у дверей спальни. Тебе принесут сводку правил, которые должен исполнять, но это – основные. Если сможешь сделать так, что железная леди перестанет замечать тебя – останешься здесь надолго. Всё понял? <o:p></o:p>

Сашка сжал зубы. Его уже в который раз пытались убедить, что серые мыши живут дольше лающих собак. <o:p></o:p>

— Я понял. <o:p></o:p>

— Что ты понял? <o:p></o:p>

— Понял, что надолго здесь не останусь, — процедил Сашка тихо. Грач закатил глаза и начал было что-то говорить, но в этот момент в дверях показалась Нина. <o:p></o:p>

Сашка поморщился. Слишком. Слишком короткая юбка. Слишком яркий цвет. Слишком высокие шпильки, слишком много штукатурки на лице. Увидев его у подножия лестницы, Нина скривилась. <o:p></o:p>

— Опять ты. <o:p></o:p>

— Прекрасное утро, правда? – расплылся в улыбке Сашка, плохо осознавая, что делает. Он поймал на себе взгляд Грача, увидел, как он повертел пальцем у виска. Сашка пропустил Нину вперед и покорно пошёл рядом, взглядом спросив у Грача, собирается ли он следовать за ними. <o:p></o:p>

— Уже нет, — хмуро отозвалась Нина, доставая из сумки веер. – Где эта курица? <o:p></o:p>

— А за курицу можно и получить, — хмуро сказали сзади. Сашка обернулся и увидел Киру. Она нарочито медленно спускалась по ступенькам, щурясь на солнце. Сашка удивился её самообладанию. Он бы такое не стерпел. <o:p></o:p>

— У меня вон… охранник, — отмахнулась Нина, не приняв угрозу всерьёз. Сашка подумал, что он бы на её месте не сомневался, кто и у кого получит. <o:p></o:p>

— Пойдём уже. И так опоздали везде, где только могли, — проворчала Нина и молча двинулась к машине. Сашка оглянулся на Киру, — она даже не посмотрела на него, — и покорно двинулся за ней. <o:p></o:p>

Его буквально тошнило от собственной покладистости. Да что это за дурдом? Как может эта разукрашенная павлиниха управлять им и называть как попало его жар-птицу? Куда делось его достоинство? Сашке хотелось ударить самого себя, привести в чувство, но он вспомнил умоляющие глаза Киры вчера и заставил себя снова успокоиться. <o:p></o:p>

Они подошли к машине. Нина остановилась у двери и, скрестив руки на груди, выразительно посмотрела на Сашку. <o:p></o:p>

— Ну? <o:p></o:p>

Сашка участливо склонил голову набок. <o:p></o:p>

— Что-то не так? <o:p></o:p>

— Дверь, — ласково протянула Нина, чуть-чуть отодвигаясь в сторону. Сашка пожал плечами. <o:p></o:p>

— Я телохранитель, а не дворецкий, — отозвался он, чувствуя затылком взгляд Грача. <o:p></o:p>

— А это уже мне решать. Дверь. <o:p></o:p>

Сашка мотнул головой. <o:p></o:p>

— Да с какой стати? Вот если она на тебя нападёт, тогда я с радостью сверну ей шею, — улыбнулся он, стараясь не смотреть на Киру. Нина приподняла подбородок и кивнула на браслет на его руке. <o:p></o:p>

— Не боишься? <o:p></o:p>

Сашка усмехнулся и, обойдя автомобиль, взялся за ручку передней двери. <o:p></o:p>

— Сейчас нет. Ты не ударишь. <o:p></o:p>

Скворцова поджала губы. Сашка ощутил, как внутри разливается злорадное тепло. <o:p></o:p>

— Почему бы и нет? <o:p></o:p>

— Ага? Чтобы потом у тебя спрашивали, что это за трясущееся существо таскается за тобой? – отозвался Сашка, садясь вперед. Нина хотела было ответить, но тут вмешалась Кира. <o:p></o:p>

— Мы, кажется, опаздывали, — сказала она громко, залезая в машину. Скворцова бросила на неё испепеляющий взгляд, — Сашке было видно сквозь опущенное стекло, — и тоже села, так оглушительно хлопнув дверью, что машина покачнулась. <o:p></o:p>

— Ничего себе. А с виду такая худенькая, — не замедлил Сашка. Нина шумно выдохнула. <o:p></o:p>

— Сколько можно стоять? – рявкнула она на Грача. Тот послушно выжал газ. Сашка улыбался, откинувшись на кожаную спинку сиденья. Он чувствовал, как Кира сзади негодующе дышит почти ему в затылок, но вины, как вчера в спортзале, не чувствовал. Он понимал, что не может по-другому. Иначе он просто сойдёт с ума от ненависти. <o:p></o:p>

Теперь это осталось понять остальным. <o:p></o:p>

Сашка скосил глаза на Грача, заметив на себе его взгляд. Тот вёл почти вслепую, до последней кочки зная дорогу. На секунду освободив руку, он снова повертел пальцем у виска. Сашка улыбнулся ещё шире. Я знаю, сказал он одними губами. Грач приподнял бровь и покачал головой, отворачиваясь. <o:p></o:p>

Первые минут десять ехали молча. Сашка старался не смотреть на сверкающие улицы вокруг, сосредоточившись на изучении бардачка. Духота в машине была ещё нестерпимей, чем на улице, несмотря на кондиционер. Сперва Сашка ограничился тем, что ослабил галстук на шее, решив, что со Скворцовой хватит на сегодня, но потом ему снова стало противно. Узел поддался не сразу, но уже через минуту Сашка намотал тонкую ленту галстука на кулак и сунул в карман. Остановившийся на светофоре Грач махнул в его сторону рукой, этим жестом ясно говоря, что за последствия он не ручается. Сашка хмыкнул и, чуть помедлив, стянул пиджак. Стало намного легче. <o:p></o:p>

— Высади нас у Центра, а сам езжай за платьем, — негромко сказала Нина Грачу. – Сначала займёмся тобой, — добавила она с ноткой неприязни, не глядя на Киру. Сашка протянул руку и слегка повернул зеркало заднего вида, чтобы видеть обеих. Лицо Киры было серым. Сашка понимал, чего она боится. И сам не мог сказать, почему не боится он. Он как будто чувствовал, что грань, после которой Скворцова должна была сорваться, была ещё далеко. <o:p></o:p>

— Сегодня вечером У Штирнеров большой приём. В большей мере для прессы, конечно, — объявят дату Охоты, — сообщила Нина, вылезая у машины напротив огромного сверкающего стеклом торгового центра. – Так что тебе нужно выглядеть, как…- она бросила на Киру короткий взгляд и поморщилась, — тебе нужно выглядеть. <o:p></o:p>

— Надеюсь, не как ты, — отозвалась Кира. Нина улыбнулась. <o:p></o:p>

— Этого у тебя, милая, никогда не получится. <o:p></o:p>

— Да ты от скромности не умрёшь, — заметила Кира, усмехаясь. Сашка выходил последним, как вдруг Грач что-то сунул ему в руку. <o:p></o:p>

— Штирнерше передай, — бросил он тихо. Сашка сдвинул брови, и непонимающе посмотрев на него, хотел разжать пальцы, но Грач поспешно накрыл его ладонь своей рукой. <o:p></o:p>

— Цыц. Просто передай. <o:p></o:p>

— Что это? <o:p></o:p>

— Она не дура, поймёт, — нетерпеливо шикнул Грач, проверяя, не смотрит ли на них Нина, но та была слишком занята Кирой. Сашка заупрямился. <o:p></o:p>

— Мне нужно знать! <o:p></o:p>

Грач откинулся на спину кресла и расплылся в улыбке. <o:p></o:p>

— Ты мог бы хотя бы сделать вид, что вы не знакомы. <o:p></o:p>

Сашка подумал, что каждый в этом чёртовом месте врёт лучше него. <o:p></o:p>

— Что это? <o:p></o:p>

— Она перемерит сотню платьев и гарантированно заберёт волосы, а ты со своей козырной татуировкой пропалился уже на всю усадьбу. Связь видишь? <o:p></o:p>

Сашка не понял. <o:p></o:p>

— И как это… <o:p></o:p>

— Твою мать, парень, я не могу разговаривать с тобой вечно! – прорычал Грач, и дверь машины захлопнулась прямо перед Сашкиным носом. <o:p></o:p>

— Послушай, меня могли застрелить уже миллион раз! – раздался за спиной раздражённый голос Нины. Сашка повернулся и, ускорив шаг, догнал их уже у входа в Центр. <o:p></o:p>

— К сожалению, они упустили эту замечательную возможность, — вздохнул он, останавливаясь и пропуская Скворцову вперёд. Та явно удивилась. <o:p></o:p>

— Начинаешь учиться, — проворчала она, проходя первой. Как только она повернулась спиной, Сашка подтолкнул Киру в лопатки и сунул ей в руку то, что передал Грач. Кира не стала задавать вопросов, просто молча сжала пальцы. Сашка мысленно похвалил её за это и, уже входя внутрь, оглянулся, чтобы увидеть, как чёрная машина Грача исчезает за поворотом. <o:p></o:p>

Нина<o:p></o:p>

Нина вошла в холл и, остановившись, ненадолго задумалась. Её сразу узнали – четверо девушек-консультантов мгновенно оказались рядом. <o:p></o:p>

— Кира, милая, что бы тебе хотелось? – самым ласковым из своих голосов спросила Нина, оглядываясь на штирнершу. Та почему-то вдруг сильно посерела лицом и буркнула: <o:p></o:p>

— Что-нибудь закрытое. <o:p></o:p>

Нина закатила глаза. О Боже. <o:p></o:p>

— Пойдём, я покажу тебе мой любимый этаж, — она взяла Киру за руку и потащила за собой к лифту. Ладонь штирнерши была горячей, как будто она только что вынула её из кипятка. В лифте Кира прислонилась спиной к стене и остановившимися глазами следила, как меняется цифра на счетчике этажей. <o:p></o:p>

— Эй, тебе что, плохо? – спросила Нина, подумав, что ещё не хватало какого-нибудь обморока прямо в торговом центре. Кира подняла на неё глаза: <o:p></o:p>

— Мне нужно закрытое платье. Только закрытое и никакое другое. <o:p></o:p>

Нина только сейчас обратила внимание, что за три дня в Лесном она ни разу не видела штирнершу в чём-нибудь, кроме полностью закрывающих горло и руки водолазок. Они, конечно, были явно сшиты на неё, безупречно скроены и подобраны по цвету, но смысл оставался тем же – ни кусочка открытой кожи ниже горла. <o:p></o:p>

— Какого… — начала было Нина, но раздался тонкий звонок, и двери лифта раскрылись на пятом этаже. <o:p></o:p>

— … цвета тебе бы хотелось платье, милая? – она вовремя сменила тон. У дверей их уже ждали человек десять обслуживающего персонала, поспешно расступившиеся, чтобы освободить им проход. Нина кивнула направо, на примерочные: <o:p></o:p>

— Иди пока, раздевайся. Сейчас я что-нибудь принесу. <o:p></o:p>

Кира выдавила из себя крайне неестественную улыбку и послушно отправилась к примерочным; за ней было двинулся Рей, но Нина, велела ему оставаться с собой. <o:p></o:p>

— По твоему, я сама должна таскать платья? <o:p></o:p>

Он возразил что-то в своём духе, но Нина уже не услышала. Она уже давно призналась себе, что на тонкую фигуру штирнерши, как на её собственную, сядет абсолютно любое платье. Нину первый раз в жизни кольнуло завистью, но она быстро успокоила себя. Фигура фигурой, а на лицо не взглянешь. К тому же, совсем скоро можно будет и вовсе избавиться от неё. А пока ей доставляло удовольствие ходить между стеллажей, отыскивая восхитительной красоты наряды. Кира была как кукла, которую Нине нужно было показать во всей своей красе. Если сегодня вечером она будет выглядеть восхитительно, волны благодарности и признания польются на неё, Нину: ещё бы, сделать из невзрачной сестрёнки Штирнера принцессу. Нина металась по Центру, сбив с ног персонал. Первое время за ней волочился Рей, но после того как Нина поняла, что заставить его таскать ворохи платьев невозможно, она со злостью велела ему сидеть у примерочных. Этот нахал выводил её из себя, и гораздо лучше было, когда он не маячил перед глазами со своими комментариями.  <o:p></o:p>

Наконец, подобрав с десяток вариантов, Нина вернулась к примерочным. Кира, одетая, сидела внутри одной из них, откинувшись на спинку стула. <o:p></o:p>

Нина отмахнулась от сунувшихся было девушек-консультантов, велев им убираться к чёрту, и вошла внутрь, раздражённо задвинув штору. <o:p></o:p>

— Я, кажется, сказала тебе раздеться! – прошипела она негромко, чтобы не было слышно снаружи, и швырнула платья на соседний диванчик. Кира проводила ворох взглядом. <o:p></o:p>

— Там есть что-нибудь закрытое? <o:p></o:p>

Нина закатила глаза. <o:p></o:p>

— О Господи! Ты собираешься на приём к премьер-министру, а не на обед в ближайшем монастыре! <o:p></o:p>

На штирнершу её слова не произвели ни малейшего впечатления. <o:p></o:p>

— Я же сказала. Только закрытое. <o:p></o:p>

Нина начинала кипеть. <o:p></o:p>

— Послушай. Моя обязанность – сделать из тебя конфетку. И если ты действительно хочешь выглядеть достойно, тебе придётся делать то, что говорю я! – прорычала она. Кира несколько секунд помолчала, а потом поднялась со стула. <o:p></o:p>

— Хорошо, — сказала она просто, но Нина заметила, как прищурились её глаза. – Хорошо. Имей в виду – я предупреждала. Какое, вот это? <o:p></o:p>

Она вытащила из горы первое попавшееся, шикарное темно-синее платье с открытой спиной. Аккуратно повесила его на плечики, расстегнула молнию, а потом рывком сняла с себя водолазку. <o:p></o:p>

Всё её тело, от ключиц до живота и запястьев, было словно исписано мелкой сеткой. Как будто её завернули в одеяло из металлической проволоки, и отпечатавшиеся следы теперь покрывали каждый сантиметр кожи. Только спустя несколько секунд Нина поняла, что следы эти – тонкие белые шрамы. Сперва Нина едва справилась с отвращением, но потом встретилась со штирнершей взглядом, и поразилась, насколько холодные и пустые были её глаза в ту минуту. Выдержав паузу, Кира дрогнула уголками губ, что можно было принять за улыбку, и повертевшись вокруг своей оси, снова натянула водолазку. <o:p></o:p>

— Ну? – спросила она обезоруживающе холодно. – Ты всё ещё хочешь надеть на меня платье с открытыми плечами? <o:p></o:p>

Нина хотела было что-то ответить, но вдруг понимание того, откуда могли взяться шрамы, навалилось на неё. <o:p></o:p>

— Подожди-ка, — пробормотала она, всё больше уверяясь в своей догадке, — так ты… <o:p></o:p>

— Пятый Круг. Раскалённая сетка, — отозвалась Кира без интонации, повернувшись к зеркалу и поправляя волосы. <o:p></o:p>

Нина опустилась на диван, прям на только что подобранные ей платья. Тысячи мыслей пронеслись в её голове. Пятый Круг. Министерство.  Ниже Третьего Круга проходят только люди оттуда. Так вот откуда у Джеймса взялась сестра. Какого чёрта он вытащил её оттуда? Какого чёрта она, оказавшись в Белом Городе, ещё жива? Мало того, она, человек из-за Купола, крутится в высшем обществе Белого Города! Значит, она зачем-то нужна Штирнерам? Изменница? Помощница в новой Ревертетуре? Нина откинула волосы со лба. Весь её мир, казалось, перевернулся с ног на голову в этот момент. Но одно она уяснила точно: если Джеймс хочет, чтобы Киру считали его сестрой, ей ничего не остаётся, как подыграть ему. <o:p></o:p>

А вот рассказывать кому-либо об этом или нет, она уже решит сама. <o:p></o:p>

Проследив, чтобы Кира оделась, Нина открыла штору и велела консультантам забрать платья. <o:p></o:p>

— Несите сюда всё, что есть с закрытым горлом и спиной, — распорядилась она. <o:p></o:p>

*** <o:p></o:p>

Выходя из машины во дворе усадьбы, Нина чувствовала себя необыкновенно уставшей, но как никогда довольной собой. <o:p></o:p>

— У нас осталось каких-нибудь два часа, — она повернулась к Кире, — надо успеть сделать что-нибудь приличное с твоим лицом. <o:p></o:p>

— Может, собой займешься? – фыркнула та. Нина язвительно улыбнулась. <o:p></o:p>

— Мной, в отличие от некоторых, не надо заниматься. <o:p></o:p>

— Там уже ничего не поможет, понимаешь, — раздался за спиной голос Рея. Нина остановилась. <o:p></o:p>

Нет, он определённо нарывается. <o:p></o:p>

— Знаешь, что, — рявкнула она, делая резкий шаг назад. — Если я терплю твои шутовские выходки, это не значит, что моё терпение бесконечно! <o:p></o:p>

Он слушал её молча, засунув руки в карманы и даже не отодвинувшись назад. Нине безумно хотелось ударить его, сбить с лица эту полуулыбку, это спокойно-самоуверенное выражение. Она вспомнила его руки на своей шее и вся затряслась от бессильного желания сделать ему больно. <o:p></o:p>

— Твоё дело – молчать и делать то, что тебе положено делать! Или тебе стоит напомнить, что твоя маленькая обезьянка по-прежнему в моей власти? <o:p></o:p>

— Нина! <o:p></o:p>

Нина только сейчас поняла, что последние несколько секунд он смотрел мимо неё, туда, где начинались ступеньки усадьбы. Прежде чем обернуться, она закрыла глаза и медленно сосчитала до пяти. <o:p></o:p>

— Да, пап, — Нина откинула волосы назад, зная, что они задели лицо неподвижно замершего Рея. Отец спустился вниз, прищурив глаза. Присмотревшись, Нина с ходу определила, что он на предпоследней стадии перед окончательным выходом из себя, и улыбнулась уголками губ. <o:p></o:p>

Сейчас кому-то не поздоровится. <o:p></o:p>

— Тебе доставляет удовольствие кричать на него? – поинтересовался отец сухо, останавливаясь перед Реем. Тот, разумеется, воздержался от комментариев, — понял, что не время и не место шутить, со злостью подумала Нина. <o:p></o:p>

— Я с каждой минутой убеждаюсь, что твоя идея – явно не то, что мне нужно, — сказала она натянуто. Отец скосил на неё глаза. В них ясно читалось удивление. <o:p></o:p>

— Мальчик не слушается? <o:p></o:p>

— У него слишком длинный язык. <o:p></o:p>

— Так укороти его, — пожал плечами отец. Он сказал это так небрежно, что Нина никак не ожидала того, что последовало за словами. Губы отца чуть шевельнулись, и Рей рухнул на колени, как будто потерял сознание. Но уже через мгновение Нина поняла, что это было бы слишком просто. Секунду его трясло мелкой агоничной дрожью, потом настала такая же короткая пауза. А потом всё началось сначала, и ещё, и ещё раз. Нина смотрела на это с удовлетворением, которое оказалось далеко не таким сладким, как она ожидала. Она не раз видела, как отец наказывал слуг, и в её голове отчетливо пронеслась мысль, почти уверенность, что Рей сейчас не разогнётся. Так же, как многие другие, упадёт набок и замрёт насовсем. Она не отрываясь смотрела на его светлую голову, уткнувшуюся лбом в колени, до того самого момента, как над её ухом раздался звенящий от ярости шёпот Киры: <o:p></o:p>

— Прекрати это немедленно, Скворцова… Прекрати это, или… <o:p></o:p>

— Пожалуй, хватит с него. Мне ещё ехать к Штирнерам сегодня, — сказала Нина ровным голосом и с ужасом поймала себя на мысли, что говорит это не только из-за Киры. Отец молча усмехнулся и кивнул. <o:p></o:p>

— Этот быстро очухается. Пойдём, мне нужно поговорить с тобой. Пойдёмте, Кира. <o:p></o:p>

Нина оглянулась на Киру и поразилась выражению её лица. На мгновение ей даже стало не по себе, столько ненависти было в её взгляде. <o:p></o:p>

— Я прогуляюсь немного, если вы не против, — произнесла Кира совершенно спокойным голосом. <o:p></o:p>

— Конечно, — слегка улыбнулся отец и, повернувшись, потянул Нину за собой. Она поднималась по ступенькам на второй этаж, уткнувшись взглядом в спину отца и пытаясь понять, что такого могло случиться, чтобы он был настолько зол, — своей улыбкой он мог пудрить мозги кому угодно, только не ей. Как только дверь его кабинета захлопнулась, эта маска, как и предполагалось, канула в никуда. Отец швырнул на подоконник пиджак, который держал перекинутым через локоть, и яростно прорычал что-то. <o:p></o:p>

— … чёртов щенок! – уловила Нина. <o:p></o:p>

Становилось всё интереснее и  интереснее. Она приподняла брови и, всё ещё пытаясь справиться со странным жгущим ощущением в груди о только что увиденного, опустилась в белое, выстланное мехом кресло напротив стола. <o:p></o:p>

— О ком это ты отзываешься так лестно? <o:p></o:p>

— Я был сегодня у Штирнеров, — бросил отец, рухнув за стол. На его висках вздулись толстые, как трубки, синие вены. <o:p></o:p>

— По поводу? – не поняла Нина, чувствуя, что дело на самом деле серьёзное. Просто так отец никогда не наведывается в резиденцию. <o:p></o:p>

— По поводу Разреза в нашей усадьбе! – прорычал отец, явно раздражённый тем, что она понимает не сразу. Нина приподнялась в кресле. <o:p></o:p>

— Тот, что ведёт в этот комарник? – уточнила она. – И что же? <o:p></o:p>

— А то! Я сообщил о Разрезе ещё вчера и сегодня надеялся услышать, что Гвардейцы уже снесли это чёртово логово! <o:p></o:p>

— И что оказалось? – Нина уже улыбалась, предчувствуя фееричный финал. Отец встал с кресла и оперся руками о стол. <o:p></o:p>

— Этот щенок заявил мне, что после тщательной проверки никаких повреждений в Куполе на территории Лесного не обнаружено! <o:p></o:p>

— Щенок?- глаза Нины расширились. – Джеймс? <o:p></o:p>

— Представь себе! Он со сладкой улыбкой заявил мне, что ключи безопасности уже переданы ему, а отец занят более важными делами! Его служба проверила всё до последнего квадратного сантиметра и ничего не нашла! Не знаю, кем он куплен, но он сильно пожалеет, что врал мне в лицо! <o:p></o:p>

Нина снова откинулась на спинку кресла и расхохоталась. Отец замер и со злостью посмотрел на неё. <o:p></o:p>

— Что здесь смешного, позволь спросить? <o:p></o:p>

Нина долго не могла говорить, заикаясь от смеха. <o:p></o:p>

— Великого и неподражаемого министра информации сделал Джеймс Штирнер! <o:p></o:p>

— Лучше замолчи, Нина, — прошипел отец. – Здесь нужно плакать! Это всё значит не только что логово этих тварей останется нетронутым, но что есть кто-то, кто хочет, чтобы это было так! Штирнер не просто так открыто лжет мне! <o:p></o:p>

Нина наконец успокоилась. <o:p></o:p>

— Это просто значит, что он расставляет приоритеты, прежде чем стать премьером, — сказала она. – И ты явно не в первых числах. Джеймс всего лишь показывает, что не собирается считаться с тобой, вот и всё. Собственно, как и его отец. <o:p></o:p>

Отец снова сел в кресло, взяв себя в руки. Его длинное сухое лицо было красноватого оттенка, и Нина с удивлением поняла, что большая часть задуманного им плана действительно сорвалась. <o:p></o:p>

— Нам нужны ключи. Мёртвый Свет должен быть чистым, особенно в такой непосредственной близости от Купола. <o:p></o:p>

С Нины мгновенно слетела вся весёлость. <o:p></o:p>

— Ты хоть понимаешь, что говоришь? Ты что, хочешь выкрасть ключи безопасности? – тихо спросила она, приподнимаясь в кресле и всё ещё не веря, что он действительно готов на такое. Отец внимательным, прожигающим взглядом смотрел на неё. <o:p></o:p>

— Ты всё ещё хочешь стать королевой Белого Города, Нина? <o:p></o:p>

Его взгляд заставлял Нину нервничать. Она вдруг ощутила с необыкновенной чёткостью, что стоит на пороге чего-то. И не могла сказать, чего – пропасти или тронного зала. <o:p></o:p>

— У нас, кажется, демократия, — отозвалась она, глядя в сторону. <o:p></o:p>

— Пока демократия, Нина. Пока, — не медля ни секунды, ответил отец. <o:p></o:p>

Кира <o:p></o:p>

 <o:p></o:p>

Все два с небольшим часа, пока Нина кружилась вокруг неё, Кира едва сдерживала себя. Она не ожидала, что наказание настигнет Сашку так быстро. Чёртов самоуверенный идиот! Кира мысленно ругала его, как могла, признаваясь себе, что едва не потеряла сознание от ужаса в ту минуту. Его свернувшаяся в клубок фигура до сих пор стояла перед её глазами. Кира уже видела подобное в Вайсештадте, и но каждый раз её всё равно окатывало ненавистью. <o:p></o:p>

Ну ничего. Настанет момент, когда браслет будет на Скворцове. Посидит волк в заячьей шкуре… <o:p></o:p>

— Губы не поджимай. <o:p></o:p>

— Почему этого не мог сделать визажист? – спросила Кира хмуро. Склонившаяся над ней Нина выпрямилась и посмотрела на неё взглядом, ясно говорящим, как она относится к визажистам.  <o:p></o:p>

— Ни один визажист Белого Города не справится с этим лучше меня, — фыркнула она, меняя карандаш на тушь. – Вверх смотри. И только попробуй дёрнуться. Глаз выколю. <o:p></o:p>

— Я тебе выколю. <o:p></o:p>

— Мне не понадобится, — Скворцова повозилась ещё минут десять и наконец довольно улыбнулась. – Отлично. Мне удалось сделать конфетку даже из тебя. <o:p></o:p>

— Иди ты к чёрту, — бросила Кира устало. – Где зеркало? <o:p></o:p>

— Цыц! – Нина хлопнула по Кириной руке, потянувшейся за зеркалом. – Только попробуй. Сначала платье. <o:p></o:p>

Кира, поморщившись, посмотрела на лежавшее на кровати кроваво-красное полотно. <o:p></o:p>

— О Боги. Что за пошлятина… <o:p></o:p>

Скворцова молча швырнула ей платье и, проворчав, что провозилась и так больше, чем Кира была достойна, вышла. Кира услышала, как за дверью она наткнулась на Сашку, и опять завязалась словесная перепалка. <o:p></o:p>

— Уж сейчас-то молчи, дубина, — пробормотала Кира, зная прекрасно, что даже сейчас Сашка не будет молчать. Чёрт бы побрал эту его гордость! Кира встала с кровати и устало провела рукой по лицу. Меньше всего ей сейчас хотелось ехать к Штирнерам. Она подошла к окну и, повозившись с задвижками, открыла его. Было уже совсем темно, и Кира увидела, как у ворот разворачивается машина. За ними. Она почти застонала. Играть в любящую сестру ей порядком надоело, тем более после вчерашнего разговора с Джеймсом. Кире вообще не хотелось видеть его больше. Она последними словами ругала себя за то, что позволила себе хотя бы немного понадеяться на него. Дура. <o:p></o:p>

Кира отвернулась от окна и со вздохом потянулась к платью. Она плохо помнила, когда в последний раз надевала что-то, кроме джинсов. Ещё до Ревертетуры, когда по выходным они с Сашкой изредка наведывались в бункер-66. Кира улыбнулась. Она вспомнила широкую площадь перед железными воротами бункера, тёмное небо без звёзд, воздух, который пьянил больше алкоголя. И много таких же, как они двое, вокруг, — уставшие за неделю, вымотанные, но счастливые от возможности хотя бы ненадолго забыть о низком потолке бункера и его спёртом воздухе. Им сильно влетало за ночи, проведенные вне бункера, — сам воздух Мёртвого Света пропитан ядом, если умолчать о прочих неприятностях, — но всё это было мелко и незначительно. Кира вздохнула и непроизвольно сжала красную ткань в кулаке. Нет больше ни площади, ни бункеров. <o:p></o:p>

Ничего больше нет. <o:p></o:p>

Она сняла платье с вешалки и, не глядя в зеркало, натянула на себя. Мягкая ткань приятно холодила тело. Она была почти прозрачна, но даже между деталями узора не было видно кожи. Кира вздохнула. Ей совсем не хотелось, чтобы Скворцова знала, откуда она взялась, но, видимо, обойтись без этого было нельзя. Стук в дверь заставил её вздрогнуть. Кира оглянулась, чтобы увидеть, как рука Скворцовой швырнула в комнату пару туфель. <o:p></o:p>

— Ах, спасибо большое, — фыркнула Кира, надевая туфли. Стоять на каблуках было чертовски непривычно после стольких лет перерыва, но она чувствовала, что справится. <o:p></o:p>

— Где ты застряла? <o:p></o:p>

Кира не ответила и, так и не глянув на себя в зеркало – видеть в себе копию Скворцовой было противно – вышла в коридор. <o:p></o:p>

Нина ждала её у лестницы, возясь с волосами, красиво забранными сбоку. <o:p></o:p>

— Шагай аккуратнее, грохнешься ещё, — буркнула она и, повернувшись, окинула Киру беглым взглядом. По удовлетворённой улыбке, скользнувшей по её лицу, Кира поняла, что выглядит в лучших традициях Белого Города, и ей стало ещё хуже. Она только сейчас увидела Сашку, стоящего у подоконника. Кире захотелось обнять его. Его глаза были совсем пустые, в них не было ничего, ни ярости, ни сарказма. Он поднял голову и долго смотрел на неё с выражением лица, которого Кира не поняла. Ей захотелось спросить у него, что не так, но, пока с ними была Нина, она молчала.<o:p></o:p>

— Ай да я, — довольно сказала Нина, продолжая осматривать Киру с головы до ног. – Показала бы тебя отцу, жаль, он не в духе. <o:p></o:p>

— С чего вдруг? – спросила Кира рассеянно. Скворцова засмеялась. <o:p></o:p>

— Джеймс обвёл его вокруг пальца. Почему-то не хочет видеть Разреза в Куполе. <o:p></o:p>

Киру как будто ударили по голове чем-то тяжёлым. <o:p></o:p>

— Что, прости? – переспросила она быстро. Нина медленно повернула к ней голову. <o:p></o:p>

— Ты что, глухая? <o:p></o:p>

Кира не ответила, быстро переглянувшись с Сашкой. Она едва сдержала улыбку. <o:p></o:p>

Она не могла поверить. Кира наблюдала, как прихорашивается Нина, с ужасом вспоминая, как накричала на Джеймса вчера. Нет, ну этого просто не может быть… Если Скворцов настолько зол – какого врага нажил себе Штирнер? Отец Нины не из тех, кто прощает подобное… <o:p></o:p>

Длинный гудок раздался с улицы. Нина последний раз бросила на себя взгляд в отражение стеклянных дверей холла, – Кира в очередной раз поразилась, как можно настолько любить себя, — и, махнув рукой, вышла на улицу. Кира отправилась за ней, чувствуя, что былого желания зарыться под одеяло уже нет. Если Разрез не найдут – Полина и весь Заповедник в безопасности. А это значит, что всё действительно ещё не потеряно. <o:p></o:p>

Спускаясь по лестнице, Кира неуверенно улыбнулась, не смея верить такому счастью, и тут же услышала над ухом Сашкин тихий голос: <o:p></o:p>

— Так-то лучше, — чувствовалось, что он тоже улыбался. <o:p></o:p>

— На нашу судьбу это мало повлияет, — отозвалась она вполголоса.  <o:p></o:p>

— Эй, перестань! Теперь нам осталось только самим убраться отсюда. <o:p></o:p>

«Я за два года не смогла этого сделать», — хотелось сказать Кире, но она промолчала. Он так искренне верил в это. <o:p></o:p>

— Саш… Я не хочу туда ехать, — прошептала она тихо. Сашка вдруг взял её за локоть и резко развернул к себе. <o:p></o:p>

— Ты сумасшедший! – охнула Кира, оглядываясь назад, на прямую спину Скворцовой в двух метрах от них. <o:p></o:p>

— Эй, кто из нас жар-птица, ты или я? <o:p></o:p>

Кира отвернулась. <o:p></o:p>

— Я давно уже не… <o:p></o:p>

— Шш! Брось это, слышишь? Вспомни шестьдесят шестой бункер, — Сашкины глаза горели совсем так же, как они горели в цирке, когда в них отражались мечущиеся огоньки. Кира не могла поверить, неужели все эти три дня он казался совсем сдавшимся только из-за того, что так боялся за Полину? <o:p></o:p>

— Его больше нет, Сашка. Нет больше шестьдесят шестого бункера, — тихо сказала Кира, снова отворачиваясь. Сашка пальцами повернул её подбородок к себе. <o:p></o:p>

— Будет. Всё ещё будет, ты слышишь меня? <o:p></o:p>

Кира горько улыбнулась. Милый наивный Сашка. <o:p></o:p>

— Там только пыль и воронки теперь. <o:p></o:p>

— Знаешь что? Мы снесём Белый Город к чертям и отстроим всё заново, — Кира подумала, что чертовски давно не видела этой его улыбки. <o:p></o:p>

— А ну посмотри на меня! Я хочу видеть тебя там такой, какой видел в бункере-66, ясно? Ты это заслужила, и ты чертовски красивая сегодня. Ты меня слышишь? <o:p></o:p>

Кира засмеялась и, на секунду уткнувшись лбом в его плечо, бросилась догонять Нину. <o:p></o:p>

— Ты же огонь, я же знаю тебя, — бросил Сашка, проходя мимо и садясь в машину. У Киры что-то сжалось внутри. Она взялась за ручку двери и села рядом с Ниной. <o:p></o:p>

— Только попробуй сделать что-нибудь не так, — заявила Скворцова, как только машина тронулась. Кира усмехнулась и ничего не сказала. <o:p></o:p>

Уже на подъезде к Вайсештадту Кира услышала музыку. Она посмотрела на Нину и увидела расплывавшуюся на её лице улыбку. <o:p></o:p>

— Ну, и где твои наставления? Что делать, как говорить? – поинтересовалась Кира. Нина фыркнула. <o:p></o:p>

— Обойдёшься пока без них. Если ты будешь что-то путать, это будет даже мило. Главное, что ты выглядишь, как надо. И не забудь, пожалуйста, что ты очень соскучилась по брату. <o:p></o:p>

Кира вспомнила Джеймса, и ей снова стало неловко. Отметив про себя, что неплохо бы извиниться, она увидела за окном резной забор Вайсештадта. Машина остановилась. Нина выскочила первой, следом, оглянувшись на Киру, — Сашка. За минуту до этого она увидела, как парень, сидевший за рулём, что-то тихо сказал ему. Сашка кивнул, усмехнувшись уголком губ. Кира вышла последней, тут же сощурившись от яркого света метавшихся тут и там огней. Музыка грохала по ушам, и она к собственному удивлению обнаружила, что это не так уж противно, — по крайней мере, лучше, чем щелканье затворов. <o:p></o:p>

— Я совсем заждался вас, — голос Джеймса был неожиданно чётко слышен сквозь грохот. Она обошла машину, увидев его у ворот. Джеймс, в брюках и белой рубашке, стоял, прислонившись плечом к створкам, и ждал, пока они подойдут. <o:p></o:p>

— Вы сегодня необыкновенно прекрасны, Нина, — улыбнулся Штирнер, касаясь губами её руки. Скворцова сделала вид, что смутилась, и несколько секунд гипнотизировала его взглядом. <o:p></o:p>

Кире казалось, что улыбаться шире невозможно, но у Джеймса получилось. <o:p></o:p>

— Я вижу, мои ожидания оправдались, — он наконец повернулся к Кире и, взяв её за руку, легким намекающим движением заставил сделать круг вокруг себя. Она подумала, что неплохо было бы таки глянуть на своё отражение. <o:p></o:p>

— Да что ты, Кира даже в ночной рубашке выглядит принцессой. <o:p></o:p>

Кира едва сдержалась, чтобы не засмеяться. <o:p></o:p>

— Соглашусь, — кивнул, Джеймс отпуская её руку. – Проходите, все уже собрались. <o:p></o:p>

Нина кивнула и, не глядя махнув рукой Сашке, отправилась по дорожке к самой усадьбе, откуда сквозь музыку прорывались смех и говор. Кира двинулась за ними, стараясь не смотреть на Джеймса, но он упорно шёл рядом. <o:p></o:p>

— Выглядишь слегка… виноватой, — произнес он негромко. Кира подняла глаза, чтобы увидеть, как он довольно, как прищуривший глаза сытый кот, улыбаясь смотрит на неё. <o:p></o:p>

— Всё ещё считаешь, что ошиблась во мне? Я был уверен, что Скворцов задушит меня собственными руками. <o:p></o:p>

Кира закусила губы. <o:p></o:p>

— Интересно, зачем ты это сделал, — пробормотала она и сравнялась с Ниной, не увидев обиженного выражения его лица. Кира не верила, что её просьба вот так вот заставила его пойти на подобное напряжение отношений со Скворцовым. Значит, есть что-то ещё, — что-то, чего она не знает. <o:p></o:p>

Стоило Скворцовой бросить на Киру косой взгляд, как она тут же со всей силы хлопнула её ладонью по лопаткам. <o:p></o:p>

— Спину прямо держи! Не знаю, кто ты на самом деле, но сейчас ты девушка на каблуках, а не это сгорбившееся чудовище, на которое смахиваешь, — оборвала её Нина. – И помни, пожалуйста, что мы с тобой лучшие подруги. <o:p></o:p>

— Да я скорее возьму в лучшие подруги табуретку, — расплывшись в улыбке, произнесла Кира как что-то невыразимо приятное. Нина в ответ тоже улыбнулась. <o:p></o:p>

— Взаимно, милая. Я тоже очень привязалась к тебе, — сказала она несколько громче: их догнал Джеймс.  <o:p></o:p>

— Скоро всё начнётся. Отец сегодня должен объявить дату нашей Охоты. Надеюсь, ждать придётся не так долго, верно? <o:p></o:p>

— Я тоже очень надеюсь! – расцвела Нина. <o:p></o:p>

— Да, — сдавлено выдавила Кира. Джеймс бросил на неё быстрый взгляд, но промолчал. <o:p></o:p>

— Превосходно организовано, — щебетала Нина, но Кира пропускала её порожнюю болтовню мимо ушей. Вайсештадт изменился до неузнаваемости. Причудливый зеленый лабиринт выглядел каменным в темноте; украшенные невидимыми диодами, его стены мерцали, как будто светлячки перемигивались между собой, оставляя на лицах короткие вспышки теней. Туда-сюда шмыгали официанты; народу было так много, что Джеймсу то и дело приходилось останавливаться и, вежливо улыбаясь, просить позволения пройти вперёд, к лестнице самой усадьбы, где между колонн, на самых дверях, было спроецировано огромное табло, сейчас темневшее чёрными провалами вместо цифр. Каждый раз, ныряя вслед за Джеймсом в услужливо освобожденный для них проход, Кира ловила на себе любопытные взгляды. Это замечала и Нина, негодующе поводившая тонким точёным носом. Ага, не нравится, засмеялась Кира про себя. <o:p></o:p>

Больше надо было наряжать меня в в красные тряпки… <o:p></o:p>

С приближением к толпе возле самой усадьбы, где собралось не в пример больше народу, чем в узких коридорчиках зелёного лабиринта, Кира всё острее чувствовала привычное желание сбежать отсюда подальше ко всем чертям. Она с живостью человека, уже не раз проходившего через все это, представляла, как все подряд начнут пожимать ей руки, осведомляться о здоровье, делать невпопад чересчур льстивые комплименты и всячески обращать на себя внимание. Ну ещё бы – дочка самого Штирнера, без пяти минут сестра премьер-министра. Напоминание об Охоте тоже не подняло настроения. Кира с ужасом осознавала, что ей никак не избежать этого. Не избежать темного леса, и свиты, и оружия за спиной… <o:p></o:p>

— Кира, милая, ты в порядке? <o:p></o:p>

Кира не сразу поняла, что необычного было в этом голосе. Она тряхнула головой и увидела перед собой истекающее сладостью лицо Нины. <o:p></o:p>

Ну конечно. <o:p></o:p>

— Нет, не волнуйся, я просто задумалась, — отозвалась Кира, растягивая губы в улыбку. <o:p></o:p>

— Я о ней позабочусь, Нина, спасибо, — секунда, и рука Штирнера легла на талию. Кира округлила глаза и едва удержалась, чтобы не вывернуться. <o:p></o:p>

— Ты соображаешь, что делаешь?! – прошипела она звенящим от ярости голосом, приподнявшись до уровня его уха. <o:p></o:p>

— Так надо, — бросил он в ответ. Кира шумно выдохнула и, незаметно скользнув рукой за спину, изо всех сил ущипнула его за запястье. Джеймс тихо ойкнул, и в следующую секунду Кира отодвинулась от него как минимум на шаг. <o:p></o:p>

— Спасибо, Джеймс, мне уже легче, — произнесла она, одновременно бросая гораздо тише: — Только попробуй ещё раз вытворить что-нибудь вроде этого! <o:p></o:p>

Штирнер беззвучно смеялся, прикрыв лицо тыльной стороной ладони. Кира оглянулась на Сашку и увидела, что он тоже едва сдерживает улыбку. Эти двое что, находят это смешным? <o:p></o:p>

— Послушай, ты что, не умеешь расслабляться? – негромко поинтересовался Джеймс, наклоняясь над её ухом. – Или у вас там, за Куполом, не принято веселиться? <o:p></o:p>

Киру снова, как вживую, оглушили воспоминания. <o:p></o:p>

— Так, как веселятся там, вам и не снилось, — отозвалась она. Джеймса кто-то окликнул из толпы, и он бросил, уходя: <o:p></o:p>

— Так покажи мне? <o:p></o:p>

Кира поджала губы и, сдернув с подноса проходящего мимо официанта бокал с чем-то прозрачным, принялась сердито покачивать его из стороны в сторону. <o:p></o:p>

— Он что, пытается поймать меня на слабо? – фыркнула она недовольно стоящему рядом Сашке. Нина отошла куда-то, отмахнувшись от него, и он предпочёл сделать вид, что объект охраны поменялся. <o:p></o:p>

— Ну да. И почему бы тебе не повестись? – пожал он плечами. Кира оглянулась на него, забыв о том, что ей не стоило бы разговаривать с телохранителем. <o:p></o:p>

— Что, прости? <o:p></o:p>

Сашка вздохнул. Кира снова отвернулась, краем глаза следя, как прыгают по его лицу разноцветные огоньки со сцены. <o:p></o:p>

— Всё просто, — Сашка понизил голос. – Они любят тебя – они любят Джеймса. Любят Джеймса – и его авторитет летит вверх, а следовательно, летят вверх его шансы быть выбранным премьер-министром. А только в этом случае у Заповедника есть шансы остаться в живых. Видишь связь? <o:p></o:p>

Кира видела, удивившись, как сама не додумалась до этого. <o:p></o:p>

— Я не умею нравиться людям, — пробормотала она, пробуя прозрачную жидкость из бокала. Привкус алкоголя на языке оказался настолько непривычным, что Кире показалось, будто она вообще пробует его в первый раз. <o:p></o:p>

Сашка скосил на неё глаза и улыбнулся. <o:p></o:p>

— Ты? Не скромничай. Хоть Скворцова и сделала из тебя куклу, здесь это, похоже, всем нравится. <o:p></o:p>

— Саша, — тихо сказала Кира. – Я не хочу. Я не хочу нравиться. <o:p></o:p>

В следующую секунду Сашка поднял её подбородок пальцами и повернул к себе. <o:p></o:p>

— Значит, сделай это через силу. <o:p></o:p>

Киру бросило в жар. Она поспешно вывернула голову. <o:p></o:p>

— Будь осторожнее! – прошипела она. Сашка поморщился. <o:p></o:p>

— Тут уже половина вместо двух пальцев видят четыре. И потом, ты сама говорила, что всем плевать на чужие тайны. <o:p></o:p>

Кира не ответила, прижав бокал к губам. Она уже подумала о том, чтобы сослаться на головную боль и закрыться у себя, в комнате, где она жила до переезда в Лесное, но тут кто-то неожиданно положил ей руку на плечо. Кира резко повернулась, едва не задев волосами лицо Генри Штирнера. Тот стоял очень близко, как всегда безупречный в своём белом костюме. Кира машинально отвела руку с бокалом назад, где его забрал понявший Сашка. <o:p></o:p>

— Ну, как дела, дочка? – спросил Штирнер с непонятным выражением. Кира скосила глаза вправо и заметила за его спиной черный овал камеры. <o:p></o:p>

— Неплохо, папа. Спасибо, — отозвалась она сдавленно, выдавливая из себя улыбку. Вести себя естественно не получалось — каждый раз, разговаривая со Штирнером, она чувствовала, как его взгляд прошивал её насквозь. — Я всё ещё не считаю, что это хорошая идея – показывать меня, как куклу, — понизив голос, сказала Кира. Штирнер усмехнулся, глядя куда-то в бок, мимо неё. <o:p></o:p>

— Тебя никто не просит считать, — едва слышно отозвался он с полуулыбкой. Его взгляд скользил мимо неё, куда-то вдаль, по головам толпы. Кира кивнула и покорно развернулась к усадьбе, надеясь увести его за собой, — она молилась, чтобы он не заметил Сашку, но он заметил. <o:p></o:p>

— Оу. Меченый, — приподнял брови премьер-министр. Короткий взмах его руки, и камера сзади выключилась, а вскоре и совсем исчезла в толпе. Сашке хватило ума повернуться к Штирнеру лицом и не выдать что-нибудь в своём духе. Кира вся сжалась от напряжения. <o:p></o:p>

Только сделай всё, как надо… <o:p></o:p>

— Господин премьер-министр. <o:p></o:p>

— Наслышан о тебе. Хоть лично и не видел, — склонив голову набок, произнес Штирнер не спеша. – Где же твоя подопечная? <o:p></o:p>

Сашка оглянулся назад, пару секунд поискав Нину глазами в толпе и, не найдя, пожал плечами: <o:p></o:p>

— Сбежала. Она от меня не в восторге, — улыбнулся он сокрушенно. Кира сделала страшные глаза из-за спины премьер-министра, но Сашка не смотрел на неё – специально отводил глаза. <o:p></o:p>

Штирнер усмехнулся. <o:p></o:p>

— Я слышал, ты тренируешь её? Для Охоты?- понизил он голос. <o:p></o:p>

— Их обеих. <o:p></o:p>

Штирнер покачал головой и, склонившись над Сашкиным ухом, что-то сказал ему. Тот несколько секунд молчал, а потом ответил: <o:p></o:p>

— Там не сила и ловкость правят бал. <o:p></o:p>

— А что же? <o:p></o:p>

— Способность убивать, — сказал Сашка одними губами. Штирнер поднял голову и прищурил глаза. Кира не знала, что Сашка имел в виду, но премьер-министр явно понял. <o:p></o:p>

Штирнер молча повернулся к Сашке спиной и явно собирался уйти, когда Сашкина фраза догнала его: <o:p></o:p>

— Так что у Скворцовой в два раза больше шансов, чем у них обоих. <o:p></o:p>

Штирнер остановился. Его чуть сгорбленная спина в белом пиджаке ощутимо напряглась. Кира закрыла глаза и тихо молилась, чтобы эта минута не стала последней в Сашкиной жизни. <o:p></o:p>

— Именно поэтому, дорогой мой, — сказал Штирнер настолько тихо, что Кира удивилась, как они вообще его слышат, — именно поэтому ей совсем недолго осталось. <o:p></o:p>

Как только Штирнер скрылся в толпе, Сашкино лицо изменилось. Наповал сражённая последними словами премьер-министра Кира вздрогнула, когда он взял её за предплечье. <o:p></o:p>

— Надо поговорить. <o:p></o:p>

Кира испуганно оглянулась вокруг – не заметил ли кто. <o:p></o:p>

— Обязательно сейчас?  <o:p></o:p>

— Обязательно, — на его лице было задумчивое каменное выражение, и только глаза перебегали с одного предмета на другой. Кира отдала официанту бокал и высвободила руку. <o:p></o:p>

— Прямо и направо, обойдёшь лабиринт, там конюшни и озеро, рядом беседка, — сказала она тихо. <o:p></o:p>

Кира надеялась, что Сашка выждет хотя бы десять минут, но он появился почти сразу. Лунный свет отражался в озёрной глади, и размытые водные блики играли на Сашкином лице. Кира терялась в догадках, что может беспокоить его так, что он даже не дождался конца вечера, чтобы ей сообщить. В её голове всё ещё пульсировала сказанная Штирнером фраза: «Ей совсем недолго осталось». <o:p></o:p>

— Давай быстрее. Если Джеймс потеряет меня… <o:p></o:p>

Сашка хотел было присесть на траву, но, видимо, вспомнил про брюки и, чертыхнувшись, ограничился тем, что засунул в карманы руки. <o:p></o:p>

— Расскажи мне о Штирнере, — сказал он вдруг и, помолчав, уточнил: — О Джеймсе. <o:p></o:p>

Кира округлила глаза. Она была почти уверена, что он заговорит о Нине, попытается разобраться, действительно ли Штирнер способен убить её. <o:p></o:p>

— Ты жила с ним в усадьбе месяц. Он готовится к Охоте? <o:p></o:p>

Кира кивнула. <o:p></o:p>

— Да. Много. Я часто видела его с утра на поле, — перед её глазами встал образ Джеймса в сером теннисном поло. Каждое утро, когда она выходила из усадьбы подышать воздухом перед завтраком, он уже возвращался с тренировки и неизменно говорил ей «Доброе утро» со своей фирменной штирнеровской улыбкой. <o:p></o:p>

Сашка мял пальцами складку между бровей – признак крепкой задумчивости. <o:p></o:p>

— По-твоему, он готов? К Охоте? <o:p></o:p>

— Больше, чем кто-либо другой, — Кира вспомнила, что если Нина не загонит Жертву первой, Сашке с Катишей не жить, и начала понимать причину Сашкиного беспокойства. <o:p></o:p>

— А ты когда-нибудь видела, как он стреляет? <o:p></o:p>

Кира фыркнула. <o:p></o:p>

— Сотню раз. Он меток, — она скосила глаза на Сашку. – Очень. <o:p></o:p>

Сашка задумчиво кивнул, как будто какие-то его внутренние догадки подтверждались с каждым её словом. <o:p></o:p>

— В чём дело? – так и не дождавшись от него объяснений, снова спросила Кира. Сашка рассказал ей историю двухлетней давности быстро и едва ли не сквозь зубы. Кира как вживую представила её: маленькую девочку в красной куртке, растянувшуюся в осенней слякоти. Она сглотнула ком в горле. Неужели ей и вправду придётся самой участвовать в этом кошмаре? <o:p></o:p>

Сашка ходил кругами вокруг неё, оставляя на влажной траве ровные дорожки своих следов. <o:p></o:p>

— Я специально сказал. Я специально ему сказал. Я должен был понять, что это было тогда, два года назад. Я должен был. А теперь он сказал мне это в лицо, а я не верю. Так не бывает. Это сказка какая-то!.. – Сашка резко остановился и посмотрел на неё прямо, вопрошающе.  Кира кусала губы. После того, что Джеймс сделала для Заповедника, она была готова поверить во что угодно, но… мало ли какие причины могли быть у Штирнера? Здесь, в Белом Городе, нельзя было верить улыбкам. Здесь вообще ничему нельзя было верить. <o:p></o:p>

— Я не знаю, — Кира покачала головой. – Я не знаю… На что он тогда надеется? Неужели действительно на то, что Нину убьют? <o:p></o:p>

Сашка нервно прощёлкал пальцы. <o:p></o:p>

— Если Скворцову не убьют, у неё есть шансы. При таком… раскладе. А значит, есть шансы и у нас с Катишей… <o:p></o:p>

Кира недоверчиво посмотрела на него. <o:p></o:p>

— Ты действительно думаешь, что в борьбе за премьерское кресло Джеймс не сможет сделать над собой усилие и сделать один выстрел? <o:p></o:p>

— Значит, не сможет, раз Штирнер решился пойти на такие меры! Убить дочку Скворцова – тоже, знаешь ли… <o:p></o:p>

— И с чего это он вообще вот так взял и сказал всё те… <o:p></o:p>

— Кира! Какого чёрта ты здесь! <o:p></o:p>

От неожиданности Кира вздрогнула. Джеймс стоял у лабиринта, и его высокая фигура чётко очерчивалась на фоне огней Вайсештадта. Кира кивнула Сашке и быстро, насколько позволяли туфли, подошла к нему. <o:p></o:p>

— Извини, — она искоса смотрела на его сердитое лицо, пытаясь понять, действительно ли правда то, что сказал Сашка. <o:p></o:p>

— Почему я должен искать тебя по всей усадьбе?! – прошипел Джеймс, ускоряя шаг. – Вы не могли выбрать другое время для разговора?! <o:p></o:p>

Кира смолчала, и за несколько минут, пока они вернулись к толпе, Джеймс остыл. Остановившись, он протянул было пальцы к её руке и, помедлив, объяснил: — Это обязательно. Отец велел. Отстоим у табло – отпущу, — он помолчал немного и добавил слегка с обидой: — Хотя вообще-то, моя рука не пропитана ядом. <o:p></o:p>

— Это Белый Город. Я сама уже пропитана ядом, — пробормотала Кира и, мужественно вздохнув, натянула на лицо улыбку. Протискиваться к табло уже не приходилось – перед ними расступались, и в образовавшемся широком коридоре Кира чувствовала себя ещё неуютнее. Этот приторный запах духов, и тихое позвякивание бокалов, и тонкий шелестящий шёпот… Кира кивала на приветствия едва-едва, чувствуя себя Маргаритой на балу у сатаны. Она поднялась вслед за Джеймсом по ступеням, наверх, к самому подножию табло. Там уже стояли Штирнер и Нина, а рядом с ними видна была высокая фигура Скворцова. Кира оглянулась назад, в толпу, ища глазами Сашку, но это оказалось не проще, чем найти иголку в стоге сена – народу было столько, что весь зелёный лабиринт Вайсештадта казался живым, колышущимся, дышащим. Кира развернулась к нему лицом и теперь была даже благодарна Джеймсу за его крепкую сухую ладонь – свет был слишком ярким, а повышенное оценивающее внимание слишком ощутимым. Кира уже не удивлялась, что её узнавали: ещё вчера первые полосы газет на весь Город светили её фотографией. <o:p></o:p>

— Вот они, наши герои, — грохнул сзади голос Штирнера-старшего, и Джеймс оттянул Киру за собой чуть вправо, чтобы не загораживать табло; Нина отодвинулась вбок напротив них. Обернувшись к табло, Кира увидела своё размытое отражение в его чёрном стекле – на белых мраморных ступенях стояла не Кира. <o:p></o:p>

Кира Штирнер. <o:p></o:p>

Кира ожидала, что будут много и долго говорить, но табло вдруг полыхнуло, и беспорядочные цифры заметались, запрыгали на чёрном фоне. Над усадьбой повисла тишина. Скосив глаза, Кира увидела, как фиолетовые блики отражаются в глазах Джеймса. Это продолжалось с минуту, и огромная цифра восемнадцать, помигав несколько раз, замерла на месте. Потом были аплодисменты; снова глянув на Джеймса, Кира вспомнила, что ей положено радоваться и, улыбнувшись, помахала рукой в сторону зеленого лабиринта. <o:p></o:p>

Кто-то взял слово, — кажется, Скворцов. Кира пропускала его слова мимо ушей. Она посмотрела на Нину, стоящую напротив неё, расплывавшуюся в улыбке, в своём голубом платье с тонким пояском на талии, — какая чудовищная разница между внешним и внутренним лицом! Вот уж кто здесь действительно ждёт Охоты, вот уж кто предвкушает, как будет биться в истерике загнанная жертва, вот уж кто спит и видит себя на троне Белого Города. Заслуживает ли она смерти только за это? Конечно, заслуживает – она убийца, пусть не сейчас, но в будущем обязательно ею станет. В голове Киры постепенно, по частичкам, как мозаика на тысячу деталей, складывалась картина. Значит, в Белом Городе действительно разлад. Значит, то, что Джеймс окажется на посту премьера, уже не так очевидно. Вполне логично, что Штирнер хочет убрать Скворцову. Его шансы на продолжение династии Штирнеров тают с каждым днём. И, если Нина умрёт, угроза устранится сама собой. Но тогда роль Сашки совсем потеряет смысл. <o:p></o:p>

Скворцов избавится от него. <o:p></o:p>

О него и от Катиши. <o:p></o:p>

Эта мысль ударила Киру почти ощутимо; она как будто другими глазами посмотрела на Скворцову, что-то говорящую в микрофон. Ей нельзя умереть. <o:p></o:p>

Как же всё запуталось. <o:p></o:p>

— Посмотри на экран. Хотя бы для приличия, — сказал тихий недовльный голос Джеймса над ухом. Кира повернула голову, и сперва не поняла, что увидела; под победную музыку на экране листались несколькосекундные кадры, и только через минуту до неё дошло, что это кадры Охоты. Кира была уверена, что, пройдя через Ревертетуру, проведя два года в подвалах Министерства, она готова ко всему, и всё же была застигнута врасплох. С первого взгляда могло показаться, что это кадры какого-то фильма, фантастического и слишком дурно снятого, и Кира с холодом в сердце пыталась убедить себя в этом. Темнота навалилась на неё; заплясали огни зелёного лабиринта, пол под ногами поехал куда-то вправо. Наверное, она пошатнулась – руки Джеймса придержали за плечи, и через секунду перед глазами встало его испуганное лицо. <o:p></o:p>

— Тебе плохо? <o:p></o:p>

Кира кивнула. Она чувствовала, как внутри поднимается что-то густое, тугое, жгучее. То, что она стоит на сцене на виду у всего Белого Города, отошло на второй план. В конце концов, все можно списать на недавнюю кому. <o:p></o:p>

— Потерпи минуту, и мы уйдём, — попросил Джеймс, склонившись над её ухом. Кире стало жаль его. Она сглотнула и заставила себя выпрямиться, широко раскрыв глаза. Она не могла оторвать взгляда от экрана. Каждые несколько секунд картинка сменялась, и снова кто-то падал, проткнутый, застреленный, растоптанный копытами лошадей. Кира закусила губы и зажмурилась, надеясь, что в этот момент камеры не поймают её лицо в крупный план. Всё закончилось так же неожиданно, как и началось; и на последнем кадре, завершающем подборку, Кира увидела себя – сразу же после мелькнувших лиц Джеймса и Нины. <o:p></o:p>

Толпа взорвалась аплодисментами. Кира заметила краем глаза, как Джеймс вопросительно смотрит на отца, и через секунду он аккуратно подтолкнул её к ступеням. То время, пока они были у всех на виду, Кира послушно шла перед ним, но как только они оказались за усадьбой, где задняя часть зелёного лабиринта была отгорожена забором и охраной, она вырвалась из рук Джеймса и, прижав руку к лицу, быстро бросилась куда-то вперёд. <o:p></o:p>

— Уйди. Пожалуйста, уйди, — бросила она коротко, заставляя себя не срываться на Джеймса – он, в сущности, был ни в чём не виноват. <o:p></o:p>

— Ну уж нет. <o:p></o:p>

— Джеймс, пожалуйста. Вернись к гостям… <o:p></o:p>

— Как только буду уверен, что ты собралась покончить с собой, — упрямо заявил Джеймс. <o:p></o:p>

— Штирнер, — низко прорычала Кира, останавливаясь и стряхивая туфли. Не ожидавший этого Штирнер налетел на неё сзади. – Оставь меня! <o:p></o:p>

Крик вырвался сам, настолько истеричный, что Кира испугалась собственного голоса. Джеймс оглянулся назад и отмахнулся от двух фигур в чёрном, попробовавших было сунуться за ним. Когда он снова обернулся, его широко раскрытые глаза удивленно и немного испуганно блестели в темноте. <o:p></o:p>

— Я не думал, что это на тебя так повли… <o:p></o:p>

— Я не собираюсь в этом участвовать. <o:p></o:p>

— Кира? <o:p></o:p>

— Я не собираюсь убивать тех, на чьём месте должна была быть сама! Я не собираюсь даже смотреть на это! – Кира дошла до самый высокой ноты, на которую была способна и, закашлявшись, отшвырнула подвернувшиеся под ноги туфли в раздражавшие её подстриженные кусты. – Уйди, — снова повторила она голосом, сорвавшимся на спокойный до холодности, и, давясь слезами, пошла в сторону, противоположную усадьбе. Шаги Джеймса раздались через несколько секунд. Он шёл сзади, но на приличном расстоянии. Кира закусила палец до крови и всё равно не могла заставить себя перестать плакать. Господи. Они этим гордятся. Убивают и гордятся. <o:p></o:p>

— Послушай, — мягко начал Джеймс. Кира истерично замотала головой. <o:p></o:p>

— Я много видела. Очень много, Джеймс. Как мутант на Станции разорвал отца, видела. Ревертетуру видела. <o:p></o:p>

— Ревертетура… <o:p></o:p>

— Подвалы вашего чёртового Министерства видела! – крикнула Кира, разворачиваясь к нему. Она уже почти не контролировала себя. Он же не виноват ни в чём, твердил голос где-то в крохотной части сознания, которая ещё оставалась здравой, но Кира не слышала этого голоса. Он был почти шёпотом по сравнению с диким криком несправедливости, который терзал, рвал её изнутри. <o:p></o:p>

— Где меня два года трясли! Как кошелёк с мелочью! Хотя я ничего, ничего не знала! – рычала она, снова бросаясь вперёд. – Я видела! И электронные браслеты, и калёные ножницы! Но такого, — голос Киры почти охрип, она не могла больше кричать, — но такого я не видела никогда!.. Там – зверство! Голая животная ярость! А здесь – здесь я не знаю, что. Это хуже. Это хуже, в тысячу раз хуже! Зачем было покупать место в этом чёртовом раю? Чтобы научиться со смехом смотреть на это? Это же… Колизей! «Хлеба и зрелищ!»Я не буду в этом участвовать! Лучше сунусь в Разрез и меня убьёт током! <o:p></o:p>

Кира ускорила шаг, она почти бежала, не чувствуя, как гравий дорожки больно впивается в ноги. Джеймс упорно и молча шёл за ней, а Кире так хотелось, чтобы она осталась одна. Сашка. Вот, кто ей нужен. Его очередь успокаивать её истерику. <o:p></o:p>

Она плелась так минут пять, пока не уткнулась носом в забор, ограничивающий усадьбу. Кира стояла перед ним несколько секунд, прижавшись лицом к холодным крашеным прутьям. За забором был лес, и Кире почему-то казалось, что этот лес уже не принадлежит Белому Городу. Ей безумно, до стона хотелось раздвинуть прутья и рвануться туда. Домой. На волю. <o:p></o:p>

— Кира. <o:p></o:p>

Кира не ответила. Пусть он уйдёт. <o:p></o:p>

— Кира. Нам всё равно придётся быть там. <o:p></o:p>

— Я просила тебя уйти! – заорала Кира, резко обернувшись и едва не погнув прутья забора. Лицо Штирнера было до удивления спокойным, но Кире он был противен как никогда. Кровью, он тоже пахнет кровью. Она сползла вниз, прижав ладонь к лицу. Джеймс подошёл, попытался поднять её. Кира отчаянно вырывалась, плохо соображая, что делает, от слёз. <o:p></o:p>

— Не трогай меня! Уйди, уйди, уйди, Штирнер, уйди! Вы все убийцы… Убийцы! И ты, ты один из ни… <o:p></o:p>

Договорить Кира не успела. Железные пальцы Джеймса вдруг схватили её за подбородок и вздёрнули голову вверх. Кира совсем близко увидела, как прищурились его глаза, как чётко обозначились скулы. <o:p></o:p>

— Не смей, — сказал он ровно, с таким напряжением в голосе, что Кире на мгновение стало страшно. – Я в жизни. Ещё никогда. Никого. Не убил!  <o:p></o:p>

Кира разом обмякла. Истерика испарилась: то ли от вида его спокойного холодного взгляда, то ли от железных горячих пальцев, сжавших подбородок. Здравое понимание вернулось к ней вместе с осознанием того, что они не ошиблись.  <o:p></o:p>

— Значит, это правда? – прошептала она тихо, смаргивая с ресниц последнюю слезу. Джеймс резко отпустил руку и отошёл на несколько шагов, повернувшись к ней спиной.<o:p></o:p>

— Что – правда? <o:p></o:p>

— Тогда… два года назад. На Охоте… <o:p></o:p>

Джеймс передёрнул плечами и даже не спросил, откуда ей было это известно. Он явно пожалел о том, что сказал, и теперь бестолково переминался с ноги на ногу, пачкая чёрные ботинки. <o:p></o:p>

— Правда, — ответил он почти неслышно. Кира молча смотрела на его прямую спину в белой рубашке и не знала, что сказать. Она провела руками по лицу, размазав макияж. Боже, на что она похожа сейчас – без туфель, в этом красном платье, с разодранными волосами. <o:p></o:p>

— Джеймс, я… прости. Вот за… это, — выдавила Кира. Он немного нервно усмехнулся, поворачиваясь к ней лицом. <o:p></o:p>

— Бывает. Я должен был сам подумать о том, что тебе будет… — он замялся, — неприятно это видеть. <o:p></o:p>

Кира кивнула, снова облокотившись спиной о забор. Рука скользнула на бедро, туда, где под подкладкой её брюк обычно был спрятан коробок со спичками, но наткнулась только на шершавую ткань платья. <o:p></o:p>

— У тебя есть зажигалка? – спросила Кира тихо. Штирнер приподнял брови.<o:p></o:p>

— Зажигалка? <o:p></o:p>

Она кивнула. Джеймс пошарил в кармане и молча передал ей зажигалку. Кира слабо улыбнулась и, ощупав её пальцами, щёлкнула кнопкой. Огонёк вспыхнул сначала несмело, но потом разошёлся, и Кира улыбнулась шире. Ей немедленно захотелось поджечь что-нибудь, метнуть вверх, чтобы всё вокруг было красным, горячим, пылающим. Она сжала зажигалку в ладонях  на несколько секунд, улыбаясь, смотрела на её пляшущее пламя, едва не опалив себе волосы. Потом её взгляд скользнул на Джеймса,  с высшей степенью удивления наблюдавшего за ней. Кира усмехнулась, почему-то смутившись, и выключила огонь. <o:p></o:p>

— Мне так легче. Ты не поймёшь. Просто прими за очередное моё сумасшествие, — пояснила она, протягивая ему зажигалку и снова серьёзнея. — Я всё испортила? <o:p></o:p>

Джеймс пожал плечами. <o:p></o:p>

— Отец уже наверняка выкрутился. Первое время тебе будут прощать чудачества. <o:p></o:p>

Кира кивнула. <o:p></o:p>

— Джеймс? <o:p></o:p>

— Да? <o:p></o:p>

— Это правда, что он хочет убрать Нину? – выпалила она на одном дыхании, решив сразу выяснить все, в чём ещё сомневалась. Джеймс посмотрел на неё исподлобья. <o:p></o:p>

— Откуда ты знаешь? <o:p></o:p>

— Он сам сказал мне! Только что. <o:p></o:p>

 Джеймс развернулся к усадьбе. <o:p></o:p>

— Если твой парень поднатаскает Скворцову, она окажется серьёзным конкурентом на Охоте, — сказал он неохотно. <o:p></o:p>

Кира чувствовала, что эта затея ему не по душе. Это было слышно уже по одной только интонации – он как будто сам себя убеждал в том, что убить Нину необходимо.  <o:p></o:p>

— После отставки отца уже ничего не будет, как раньше, — тихо сказал Джеймс. – Скворцов заберёт место, которое должно было принадлежать ещё его отцу. Он предпочтёт, конечно, посадить вместо себя марионетку и ближайшие тридцать лет управлять ею из-за трона. Но если ничего не выйдет, он устроит революцию. Анри, Нагакава, Ричи, — все только ждут его сигнала. <o:p></o:p>

— А Картер? – Кира быстро перебрала в голове всех потомков шестёрки, стоявшей у основания Города. <o:p></o:p>

По мрачному лицу Джеймса скользнула тонкая мальчишеская улыбка. Он посмотрел на Киру исподлобья: <o:p></o:p>

— По поводу Картера можешь пока не беспокоиться. <o:p></o:p>

— Если Скворцова окажется на твоём месте, Заповеднику конец, — прошептала она. – Если она умрёт, конец Сашке. <o:p></o:p>

Джеймс остановился и, обернувшись к Кире, пристально посмотрел на неё. Они уже почти подошли к усадьбе, и её огни отражались на его худом лице. <o:p></o:p>

— Если Скворцова окажется в премьерском кресле, уже через неделю из подвалов Министерства достанут запылившиеся зеленые флаги. Конец не просто Заповеднику. Вторая Ревертетура весь Мёртвый Свет засунет под его каблук! <o:p></o:p>

При упоминании Ревертетуры мурашки поползли по Кириным плечам. Она зажмурилась. <o:p></o:p>

— Джеймс, ты же ведь… <o:p></o:p>

— Если первая Жертва будет нашей, я стану премьером и найду способ оставить его в живых, — сказал он с расстановкой. Кира несколько секунд молча смотрела на него, медленно осознавая, что это значит для неё. <o:p></o:p>

— Я не смогу. Ты же знаешь, что я не смогу, — прошептала она со стоном. <o:p></o:p>

— Значит, нам придётся смочь, — почти просил её Джеймс, подойдя ближе. Его голос становился громче, убедительнее, глаза казались чёрными в темноте. – Пойми, своими принципами ты убьёшь … <o:p></o:p>

— Отойди от неё. <o:p></o:p>

Кира вздрогнула. В конце аллеи, освещенный прожекторами с усадьбы со спины, стоял Сашка. Было видно, что она давно искал её и уже задохнулся. Джеймс послушно сделал шаг в сторону и развёл руками, показывая, что не имеет на Киру никаких претензий. Сашка сверкнул на него взглядом и, подойдя к Кире, с такой знакомой серьёзной заботой осмотрел её с головы до ног. Широкие пшеничные брови поползли вверх. <o:p></o:p>

— Что случилось? Почему ты в таком виде? Тебе стало плохо? <o:p></o:p>

Кира покачала головой и, шагнув вперёд, уткнулась носом ему в плечо. Она ожидала, что спокойствие привычно опустится на неё, но вместо этого последние слова Джеймса продолжали токать в голове. Сашка притянул её к себе, и Кира почувствовала, что сердце у него колотится, как бешеное. <o:p></o:p>

— Всё хорошо. Я просто видела… это в первый раз, — прошептала она, окунаясь в воспоминания о кадрах на табло. Сашка тихо выругался. Его плечи напряглись. <o:p></o:p>

— Ты больше никогда этого не увидишь, — сказал он уверенно, успокаивающе, но Кира покачала головой. Она знала, что Джеймс смотрит на неё и знала, что у неё нет выбора. Он прав. Кому-то из них придётся загнать Жертву. <o:p></o:p>

Кира судорожно вздохнула и подняла голову. Ради Заповедника, ради Сашки она была готова на всё. <o:p></o:p>

— Увижу, Саша, — прошептала она, не глядя на него. — Я пойду на Охоту. <o:p></o:p>

Ночь была по-настоящему летней. Тихой, безветренной, как будто её промочили мягкой прохладной губкой. Кира спустилась по лестнице, радуясь, что усадьба пуста и никто не будет нервировать её расспросами. Она шла медленно, смакуя каждый шаг по белому гравию дорожки. Приняв решение пойти на Охоту, Нина неожиданно для себя успокоилась. Вот всё и устаканилось. Джеймс станет премьером. Заповедник останется в целости и сохранности, а Белый Город пусть продолжает тонуть в собственном яде, — её, Киру, это мало волнует. Джеймс что-нибудь придумает, и Сашка с Катишей вернутся в Заповедник, к Полине. А она? Неужели нельзя устроить красивую сцену, как Жертва в последнем безумном порыве приканчивает дочь премьер-министра метким ударом? О, Город будет рыдать от горя. Камера всё стерпит, а Кира вернётся к Сашке. Нужно только убить Жертву, и всё. <o:p></o:p>

И всё. <o:p></o:p>

Проходя мимо ворот усадьбы, Кира вытянула шею, — посмотреть, нет ли Сашки, но подъездная дорога была пуста. И куда она его завела, подумала Кира беспокойно. Нина забрала Сашку почти сразу после того, как Кира сообщила ему о том, что идёт на Охоту. Он даже не успел возмутиться. Сорвётся на Скворцову, — опять получит… Кира вздохнула. Она устала от осознания собственного бессилия. Почти пустила всё на самотёк. В конце концов, пора и ей наконец расслабиться. Впервые, наверное, за два года после Ревертетуры. <o:p></o:p>

Она свернула влево, на узенькую, полузаросшую дорожку, ведущую к флигелю. Через несколько минут показались и его уютные желтые огоньки. Кира остановилась, боясь, что её могут увидеть из окон. Там, должно быть, очень уютно… не спят ещё? Кира закрыла глаза и на минутку позволила себе воскресить в памяти яркие огни Станции, её шумный гомон, шатры, раскинувшиеся на рыжем ржавом песке. Как хорошо там было. Как радостно было осознавать, что ты – часть большого целого, умудрившегося выбраться из адской молотилки и теперь начинавшего новую жизнь. Как спокойно и уверенно думалось о будущем. <o:p></o:p>

И как неожиданно всё оборвалось. <o:p></o:p>

— Кира! <o:p></o:p>

— Катя? – этот голос Кира узнала бы из тысячи детских голосов. Она огляделась по сторонам – Катиша бежала к ней прямо из распахнутых дверей флигеля, в которых виднелась чья-то тонкая фигура. Красное платьице в белый горошек трепыхалось по бокам, как крылышки у бабочки. Кира не выдержала и, плюнув на конспирацию, бросилась навстречу девочке. <o:p></o:p>

— Рей сказал, мы тебя не узнали… но я же… я же помню, — задыхаясь от быстрого бега, протараторила Катиша, обнимая её руками за шею. Кира улыбнулась ей в волосы, — открыто, искренне улыбнулась. <o:p></o:p>

— Как ты выросла, милая, — прошептала она, перебирая пальцами русые кудри. Цвет – совсем как у Сашки, только курчавятся большими кольцами, как у барашка. <o:p></o:p>

— А где Рей? Уже много времени, — спросила Катиша серьёзно. Кира вздохнула. Самой бы знать. <o:p></o:p>

— Скоро будет, — заверила она и ткнулась носом в маленький нос Катиши. Та захихикала сначала, но потом ойкнула и убрала голову.  <o:p></o:p>

— Болит ещё, — пояснила она, по-детски гордо демонстрируя большое синее пятно на левом крыле. Кира нахмурилась. <o:p></o:p>

— Надо чем-нибудь… <o:p></o:p>

— Долго будете там стоять? Холодно уже, идите сюда, — раздался нетерпеливый молодой голос с крыльца флигеля. Кира напряглась и опустила Катишу на землю. Та схватила её за пальцы и потянула за собой, маша рукой девушке в дверях: <o:p></o:p>

— Мы сейчас, Лика! Ну, — она остановилась и удивлённо посмотрела на Киру, не сдвинувшуюся с места. Кира думала. Судя по голосу, во флигеле уже давно знают о том, что она – не сестра Джеймса. Но стоит ли? Хотя… если Сашка вернётся – она увидит это первой. Решившись таким образом, Кира несмело подошла к флигелю. Где-то под дощатым крыльцом стрекотали сверчки. Висевшая под козырьком лампа осветила лицо худенькой симпатичной девушки с пирсингом в правой брови. Она улыбнулась и, не скрываясь, осмотрела Киру с головы до ног. <o:p></o:p>

— Так это ты – Кира? – спросила она с улыбкой, настолько дружелюбно, что Кира позволила себе немного расслабиться. <o:p></o:p>

— Я, — кивнула она, пожимая протянутую ладонь. <o:p></o:p>

— Лика, — представилась девушка. – Это очень хорошо, что ты пришла… Я как раз Катю за тобой послала. Заходи. <o:p></o:p>

— За мной? – не поняла Кира. Катиша протиснулась в дверь и исчезла в доме. Лика передёрнула худыми плечами. <o:p></o:p>

— Угу. Это, наверное, ужасно глупо, но… ты единственный человек, который… в общем, пройди, пожалуйста, — она отошла немного в сторону и красноречивым жестом пригласила Киру войти. Кира неуверенно переступила порог, оказавшись в небольшой круглой прихожей с единственной дверью; сзади кашлянула Лика.  <o:p></o:p>

— Проходи, чего стоишь. <o:p></o:p>

Кира толкнула дверь. Ей открылась залитая ярким светом просторная комната, уставленная книжными стеллажами, с широкой деревянной лестницей на второй этаж. Сперва Кире показалось, что комната пуста; она оглянулась на вошедшую следом Лику и только тут слева, у окна, заметила высокого темноволосого молодого человека. Богатырский разворот плеч и родинка над верхней губой. Услышав, что открылась дверь, он поднял голову, испуганно дернулся, как будто в порыве убежать, но потом, видимо, взял себя в руки и только молча смотрел на Киру круглыми глазами. <o:p></o:p>

— Вот, это… Кира, — раздался сзади растерянный голос Лики. Взгляд незнакомца перестал быть удивлённым; в нём появилось странное выражение, которого Кира не поняла. Он немного наклонил голову набок, потом порывисто подошёл к Кире и, вынув из кармана широкую ладонь, протянул ей: <o:p></o:p>

— Фокс, — сказал он коротко. Кира настороженно смотрела на протянутую руку. <o:p></o:p>

— Лика? <o:p></o:p>

Ответ последовал не сразу. <o:p></o:p>

— Знаете, что… разбирайтесь сами, — выпалила Лика, и Кира, не оборачиваясь, по скрипу лестницы поняла, что она поднялась наверх. <o:p></o:p>

— Катя, иди спать, — вспомнила Кира. Девочка попыталась возразить, но тут произошло нечто странное. Фокс строго посмотрел на неё. <o:p></o:p>

— Катиша! <o:p></o:p>

Катя нехотя повиновалась. Кира напряглась. Они знакомы? Значит, он из Заповедника? Когда Фокс повернулся в профиль, Кира заметила, что глаз его у виска немного дёргается. Он проследил за Катишей взглядом, а потом снова перевёл его на свою всё ещё протянутую ладонь. <o:p></o:p>

— А… я понял, — вдруг вздохнул он, опуская руку. – Как-то я… отвык от всего этого. Я… как бы это объяснить… мне нужен Рей. <o:p></o:p>

Кира молчала.  <o:p></o:p>

— Саша Васнецов, — добавил Фокс немного тише. Повисла пауза. Кира напряжённо пыталась найти подвох, но не могла. <o:p></o:p>

— Ты его знаешь? – наконец спросила она, всё ещё подозрительно. Фокс смотрел на неё открытым, прямым взглядом. <o:p></o:p>

Нет, он не врёт. <o:p></o:p>

— Я пытаюсь понять, жив ли он вообще. <o:p></o:p>

Кира облегчённо выдохнула через нос. <o:p></o:p>

— Ты из Заповедника? И решился прийти сюда? А если бы попался? – она инстинктивно оглянулась на дверь и за рукав оттащила Фокса от окна. Потом, вспомнив, что дверь открывается вовнутрь, прислонилась к ней спиной и только тогда протянула ему руку. <o:p></o:p>

— Кира. <o:p></o:p>

Фокс улыбнулся. <o:p></o:p>

— Я знаю. <o:p></o:p>

— А, ну да. Лика. <o:p></o:p>

Он дернул головой. <o:p></o:p>

— Не в Лике дело. Я бы тебя из многих узнал. Где Рей? <o:p></o:p>

Кира провела рукой по лицу. <o:p></o:p>

— Сама была бы рада знать. Он с Ниной, наверное, на очередной её попойке. <o:p></o:p>

Широкие брови Фокса поползли вверх.  <o:p></o:p>

— С Ниной? <o:p></o:p>

Кира усмехнулась. Для него это звучало безумно. Это просто звучало безумно. <o:p></o:p>

— Тебе нужно многое знать, — сказала она устало. <o:p></o:p>

— Да уж, хотелось бы, — Фокс настороженно смотрел, как она садится в кресло, подпирает голову рукой. Кира представила себе, как выглядит сейчас со стороны. Губы искусаны, под глазами мешки, и этот шрам. Она задумчиво провела по нему пальцем. Да уж, не такой, наверное, представлял себе Фокс жар-птицу. Не такой. <o:p></o:p>

— Он ничего не говорил мне о тебе. Ты из спасшихся после Ревертетуры? – она вдруг вспомнила про Полину. – Как Поля? Считает нас мёртвыми? <o:p></o:p>

Фокс рвано кивнул. Что-то в его лице изменилось, он закусил губу и присел на подлокотник стоящего напротив кресла. <o:p></o:p>

— Почему они живы? Разве… Почему ты…  <o:p></o:p>

— Всё сложно, — оборвала его Кира, подумав, как действительно всё запуталось. – Ты очень рискуешь. Ты очень рискуешь тем, что явился сюда. <o:p></o:p>

— Я должен знать, в чём дело, — его голос снова стал строгим, как несколько минут назад. – Я должен забрать с собой Рея. <o:p></o:p>

Кира усмехнулась. <o:p></o:p>

— Ты сам-то в это веришь? <o:p></o:p>

Сашка<o:p></o:p>

Сашка возвращался во флигель уже под утро. Он собирался довести Нину до дверей её комнаты, но она отмахнулась от него уже у машины. Сашке захотелось ударить её чем-нибудь со спины за этот небрежный жест. Дорожка к флигелю была мокрой от росы. Сашка медлённо шёл в предрассветных сумерках, перевесив пиджак через плечо и думая о том, как могла Нина, влив в себя такое количество спиртного, остаться абсолютно, ошеломляюще трезвой. Он поморщился. Она бесилась не меньше других – они сменили за ночь шесть или семь ночных заведений – но Сашка отчётливо видел трезвую ясность в её глазах. Это было такое странное выражение, как будто она всё время находилась где-то отдельно от своего охмелевшего тела. И всё окружающее было потехой только для тела, — не для неё. Он морально готовил себя тащить её домой еще в середине ночи, но даже из последнего клуба в подвале какого-то двухэтажного здания далеко от центра она вышла сама, босиком, весело напевая себе что-то под нос, размахивая туфлями в одной руке и какой-то бутылкой в другой. Сашка шёл немного позади и пытался понять, как ей это удаётся. Может быть, они здесь придумали какое-то средство, чтобы пить и не становиться пьяным? Или просто многолетний опыт? Сашка вдруг подумал, что даже Скворцова когда-то была ребенком. Такой маленькой русой девочкой, и вместо бутылки в руках у неё была кукла. Что же, получается, Белый Город сделал её такой? <o:p></o:p>

В машине она завалилась на заднее сиденье прямо с ногами, высоко задрав худые колени, и Сашка в зеркале заднего вида заметил, как она прижала к носу облитый чем-то спиртным рукав платья и вдруг сморщилась с непритворным отвращением. <o:p></o:p>

— Это тебе, — буйно сверкнув глазами, бросила она Грачу, кинула недопитую бутылку на переднее сиденье через его плечо и захихикала. – В меня больше не лезет. Домой! <o:p></o:p>

А потом, нимало не смущаясь, стянула с себя пропитанное отвратительным запахом платье и осталась в одной надетой под него тонкой нижней сорочке. Сашка приподнял брови. Грач усмехнулся и скосил на него глаза. Для него это явно – обычное дело. Нина вышла из машины, захлопнула дверь и, холодно велев Сашке убираться к чёрту, быстрым шагом, качаясь, пошатываясь, с безумным смехом что-то шепча себе под нос отправилась к усадьбе. <o:p></o:p>

— Она что, совсем не пьянеет? – спросил Сашка у Грача, прежде чем тот поехал ставить машину. Грач непритворно удивился. <o:p></o:p>

— Шутишь? Она пьяна в стельку! Ты видел, сколько она выпила? <o:p></o:p>

Сашка недоверчиво поджал губы. Нет, она не была пьяна. <o:p></o:p>

Сашка не заметил, как добрался до флигеля. К его удивлению, в окнах первого этажа горел свет. Грач вряд ли успел вернуться раньше него. Катя не спит? Он ускорил шаг и, наскоро вытерев промокшие ноги на крыльце, вошёл в гостиную. Они оба вздрогнули от звука хлопнувшей двери – Кира и Фокс. Сашка остановился как вкопанный. Тысячи мыслей пронеслись в его голове. Фокс. Как он попал сюда? Он очень, очень рискует. Кира. Что она здесь делает? Когда они успели познакомиться? Он, наверное, долго здесь. Весь флигель его видел? Где Лика? Вот ирония. Фокс всегда думал, что Кира мертва. И он ведь уверен, что он, Сашка, тоже мёртв. Полина!.. В груди у Сашки что-то ухнуло вниз. <o:p></o:p>

— Илья, — наконец выговорил он. Фокс шумно, с облегчением вздохнул, неясно бегло улыбнулся и, оглянувшись на Киру, подошёл к нему. <o:p></o:p>

— Я до последнего момента не верил, — пробормотал он. Сашка порывисто обнял его. От Фокса пахло Заповедником, Полиной, старым деревом их маленького дома, хлебом и лесом, и Сашке захотелось выть. <o:p></o:p>

— Ты представляешь, что делаешь? – спросил он строго. <o:p></o:p>

— Ты представляешь, в каком состоянии Полина? <o:p></o:p>

Сашка закусил губы. Перед глазами встало её худое бледное лицо, большие, как у лани, серые глаза. <o:p></o:p>

— Ради бога, скажи ей, что мы в порядке, — прошептал он. Фокс кивнул на кресло. <o:p></o:p>

— Сядь. Надо поговорить. <o:p></o:p>

Сашка провёл рукой по лицу. <o:p></o:p>

— Сколько же тебе нужно знать, — он оглянулся на дверь. – Надо… <o:p></o:p>

— Поднимитесь наверх. В мансарде не застанут врасплох, — голос Грача заставил Сашку вздрогнуть. Фокс побледнел и заметно напрягся. Грач стоял у чёрного входа, поигрывая ключами от машины в руке. <o:p></o:p>

— Да не дергайся ты. Я друг. Идите наверх, — повторил он. Сашка почувствовал, как что-то тёплое разлилось внутри. Уж где-где, а в Белом Городе он никак не ожидал услышать от кого-то это слово. Друг.  <o:p></o:p>

— Пошли, — он дал знак следовать за собой и, первым поднявшись в мансарду, наткнулся на Лику. Она держала на руках спящую Катю. <o:p></o:p>

— Я положу её у себя, — прошептала она и, подмигнув ему, тонкой худенькой тенью исчезла на лестнице. Сашка открыл дверь и пропустил Киру и Фокса перед собой. На улице было уже почти светло, свет включать он не стал. Кира села на кровати, скинув кроссовки и скрестив ноги по-турецки. Сашка вдруг ясно вспомнил, как она сидела в точно такой же позе на его кровати на Станции, когда возвращалась с вечернего дежурства, грела руки о кружку с отбитой ручкой и, активно жестикулируя, что-то рассказывала. Где теперь та Кира? Когда она успела превратиться в эту сильно повзрослевшую девушку со шрамом на щеке? <o:p></o:p>

— А ты неплохо выглядишь, — немного нервно хихикнул Фокс, садясь прямо на ковёр. Сашка прошёл к окну и опустил шторы. Комната опустилась в полумрак.  <o:p></o:p>

— Я всё рассказала ему, Саш, — подала голос Кира. <o:p></o:p>

— Так ты давно здесь? – Сашка опустился на пол рядом с Фоксом. Тот кивнул. <o:p></o:p>

— С темноты. Ты не представляешь, каких усилий мне стоило понять, на сколько здесь темнеет позже, чем в Заповеднике. Я уже совсем забыл. <o:p></o:p>

— Что значит – забыл? – спросила Кира настороженно. Сашка переглянулся с Фоксом. Мда, тяжело ей будет понять. <o:p></o:p>

— Понимаешь, Кира… — начал он мягко, но Фокс оборвал его. <o:p></o:p>

— Вообще-то меня зовут Илья Гордеев. Сын Владислава Гордеева, если знаешь. <o:p></o:p>

— Владелец «Белиза», — пробормотала Кира. Фокс кивнул, не глядя на неё. Он смотрел  куда-то перед собой и теребил пальцами оторванный от ковра кусочек бахромы.  <o:p></o:p>

— Я случайно наткнулся на Разрез около года назад, а потом сбежал в Заповедник. Уже давно живу там, здесь считаюсь без вести пропавшим, — закончил он так быстро, легко и просто, что Сашка понял: он уже давно знал, что скажет. Мысленно строил эти несколько предложений в голове, отшлифовывал их и заучил наизусть. <o:p></o:p>

Кира посмотрела на Фокса совсем другими глазами, а потом улыбнулась и потрепала его по плечу. <o:p></o:p>

— Ты молодец. Все бы были такие… — она вздохнула. Фокс помолчал немного и спросил: <o:p></o:p>

— Как вы собираетесь выбираться отсюда? <o:p></o:p>

Сашка переглянулся с Кирой. Ему вдруг стало неудержимо смешно. Он поднялся на ноги и, смеясь, принялся наворачивать круги по мансарде. <o:p></o:p>

— Выбираться? Выбираться отсюда? Видел? – он закатал рукав рубашки и продемонстрировал Фоксу браслет. Крохотная зелёная точка методично отмеряла его пульс. – Как я, по-твоему, могу выбраться отсюда?<o:p></o:p>

Лицо Фокса стало серым. Неужели он не мог сам догадаться, что я сижу здесь не просто так, подумал Сашка раздражённо. Взгляд Фокса остановился на пустых запястьях Киры. Она молча похлопала по животу. <o:p></o:p>

— Не смотри на меня так. У меня пояс. <o:p></o:p>

Повисло молчание. Фокс всё мял пальцами краешек ковра, кустистые брови сошлись в одну линию. Сашка продолжал мерить шагами мансарду, скрестив руки на груди. Кира тёрла пальцем шрам на щеке, как будто пыталась его разгладить. <o:p></o:p>

— Скоро светает, — наконец напомнил Фокс. – Я уйду. Если Полина проснётся одна… Что мы будем делать? <o:p></o:p>

— Всё просто, — сказала Кира голосом ровным и бесцветным. – Я иду на Охоту. Я убиваю жертву. Штирнер становится премьером. <o:p></o:p>

— И Скворцов убивает меня и Катю, — подытожил Сашка язвительно. – Отличный план. <o:p></o:p>

Кира покачала головой. <o:p></o:p>

— Нет. Джеймс обещал мне, что он что-нибудь… <o:p></o:p>

Сашка резко остановился. <o:p></o:p>

— Ах, это Джеймс тебе обещал? А больше он ничего не обещал?  - бросил он зло и тут же пожалел о своих словах. Кира выглядела потерянной. Она всё гладила пальцами шрам и даже не подняла на него глаз. При виде её лица Сашка сам занервничал ещё больше. Кира никогда не терялась. <o:p></o:p>

— Прости, — смягчился он. – Но, даже после того, что мы узнали сегодня… я не склонен вот так вот слепо доверяться… <o:p></o:p>

— У тебя на примете есть ещё пара человек, кому можно довериться? – она подняла лицо и сердито прищурилась. Сашка облегчённо вздохнул. Вот они, эти строгие нотки в её голосе, слава богу, они никуда не делись. <o:p></o:p>

— Я не знаю… А если Скворцову не убьют? Что тогда? <o:p></o:p>

— Тогда… тогда я её обыграю, — Кира сказала это тоном, не терпящим возражений, но Сашка чувствовал, что для неё значат эти слова. <o:p></o:p>

— В обоих случаях это будешь ты, а не Штирнер, — подал голос Фокс. – Какой в этом смысл? <o:p></o:p>

Кира устало пожала плечами. <o:p></o:p>

— Это должна быть не Нина. Вот и всё. Хотя на самом деле мне кажется… — она замялась. <o:p></o:p>

— Ну? – бросил Сашка нетерпеливо. <o:p></o:p>

— Дело не дойдёт до Охоты. Пока Штирнеры собираются убрать Нину, Скворцов тоже не сидит на месте. Штирнера спихнут с кресла ещё раньше, чем он сам сложит полномочия. Там, — Кира кивнула наверх, — от напряжения просто воздух искрится. Мне кажется, бомба взорвётся до конца лета. <o:p></o:p>

Сашка шумно выдохнул через нос. <o:p></o:p>

— Нет смысла гадать. Если ты решила, — он с беспокойством глянул на Киру, — значит, тебе нужно начать готовиться. Скворцова, как оказалось, тоже не лыком шита. А если Штирнеру удастся удержаться у  власти, ты всегда сможешь надавить на него. Его репутация ещё в твоих руках. <o:p></o:p>

Кира эта идея заметно не понравилась. <o:p></o:p>

— Это мерзко, — выдавила она. Сашка фыркнул. Фокс поднялся с пола. <o:p></o:p>

— А я? <o:p></o:p>

Сашка вздохнул. <o:p></o:p>

— А ты, ради бога, береги Полину, — сказал он тихо.<o:p></o:p>

Фокс кивнул. Широкий лоб прорезала глубокая складка. <o:p></o:p>

— Сберегу, — он помолчал и добавил: — По крайней мере, до «Кольца». <o:p></o:p>

Часть третья. Горлинка <o:p></o:p>

Кира <o:p></o:p>

 <o:p></o:p>

Потянулись дни в Лесном. <o:p></o:p>

Это были вялые тягучие дни, душные, жаркие и, как казалось Кире, абсолютно бессмысленные. После её официального представления Городу и объявления даты Охоты они постоянно разъезжали по гостям с Джеймсом и Ниной. Кира настолько часто улыбалась, что к концу дня у неё сводило скулы. Плакаты с их счастливыми лицами красовались на каждом повороте. Рейтинги Джеймса взлетели так высоко, что каждый раз, когда он выходил из машины, где-нибудь неподалёку его ждала преданная группка фанаток; он улыбался им своей восхитительной улыбкой со складочками в уголках губ, но в последнее время это выходило у него как-то вымученно. Джеймс стал задумчивым; он часто сидел в машине, подогнув под себя ногу, и, по привычке взъерошивая волосы руками, подолгу смотрел в одну точку. В такие моменты можно было вылить ему за шиворот ведро воды, и он не повёл бы носом. <o:p></o:p>

Но стоило Джеймсу выйти из машины и оказаться на людях, как он сразу расцветал. Скворцова флиртовала с ним так безбожно открыто, что Кира морщилась, а Штирнер, кажется, забавлялся этим. Он с лёгкостью поддавался Нине, её улыбкам и складочке на мраморном лбу, когда она кокетливо поднимала бровь, но Кира видела, что каждый раз, когда Нина ненадолго переставала бомбардировать его своими флюидами, лицо Джеймса снова становилось пространным и мысли улетали куда-то совершенно в другом направлении. <o:p></o:p>

Сашка был зол. С того самого дня, когда Фокс заявился в Лесное и Сашка понял, что он не собирается отказываться от участия в «Кольце», находиться рядом с ним было трудно. Каждый раз утром и вечером Кира, сидя на лавке у фонтана с книгой или просто тормоша Чайковского за ушами, ждала, пока Сашка с Ниной выйдут из зала. Нина кипела от ярости и едва ли не искрилась, Сашка был как всегда спокоен и язвителен. Кира знала, что кроется за его спокойствием; знала, что высшая степень злости у Сашки всегда превращается в холодный кусок льда где-то между рёбер. Он ужинал всегда молча и, доведя Нину до двери и пожелав ей увидеть во сне, как Штирнер женится на ком-то из душечек Анри, уходил во флигель. Кира только вздыхала и молча отправлялась к себе. <o:p></o:p>

Ночами она не спала. Ещё в первую неделю после побега из Министерства Кира крепко уяснила, что спать в темноте теперь не её история. Стоило ей забыться, как перед глазами вставали белые коридоры, кипельный флуоресцентный свет, огромные круглые комнаты и руки в белых врачебных перчатках, тянущиеся к ней. <o:p></o:p>

«Хватит кричать, Семь-Семь-Одиннадцать. От твоего крика у меня закладывает в ушах». <o:p></o:p>

Этот голос ни на минуту не покидал Киру во сне, и, не успев заснуть, она просыпалась в холодном поту, с уголками простыни, судорожно зажатыми во влажных пальцах. Темнота комнаты шевелилась, надвигалась на неё. Киру начинало трясти мелкой лихорадочной дрожью, и холодный язвительный голос в голове заставлял её зажимать уши руками. <o:p></o:p>

«Поднимайся, Семь-Семь-Одиннадцать! Ты вовсе не умираешь! Мы не дошли и до половины твоего болевого порога! Это всего лишь Пятый Круг, а ты кричишь, как будто уже Восьмой!»<o:p></o:p>

В такие моменты ещё тогда, в Вайсештадте, ей ужасно хотелось закричать, чтобы кто-то пришёл и развеял все эти ужасы, но она остро чувствовала пустоту холодных пыльных комнат и потому приучила себя ложиться спать с рассветом, когда внизу, в зелёном лабиринте усадьбы, становилось слышно, как мерно и успокаивающе щёлкают ножницы садовника. На просьбу убрать всё белое из комнаты Джеймс взглянул на неё косо и пристально, но не сказал ни слова. <o:p></o:p>

Теперь, в Лесном, её комната снова полностью, от постельного белья до подоконников, избавилась от белого цвета, но, несмотря на это, спокойно спать ей становилось всё сложнее. Ежедневно, а порой и еженощно, разъезжая по усадьбам всех шести Кварталов, Кира уже не могла позволить себе засыпать с первыми лучами солнца. Она поговорила с Шато, и на прикроватной тумбочке обосновалась коробка с ровными пачками маленьких светло-синих таблеток. Принося ей на ночь стакан воды, француз качал головой, и золотая серьга в ухе укоризненно покачивалась в такт. Кира улыбалась ему вымученной улыбкой и пила двойную дозу. От таблеток под глазами у неё провисли круги, а лицо приняло бледноватый оттенок. Сашка несколько раз останавливал её где-нибудь в коридоре и, приподняв за подбородок лицо, с подозрением разглядывал его, но Кира молчала и ссылалась на усталость. Он сам был похож на привидение, и складка между широких бровей цвета спелой пшеницы становилась  всё глубже и глубже. <o:p></o:p>

В то утро Кира сидела в маленькой гостиной Вайсештадта, залитой бледно-жёлтым светом, и, подперев рукой щёку, ждала, пока приедет Джеймс. По словам дворецкого, он уехал куда-то рано утром и обещал вернуться с минуты на минуту.  Они должны были ехать в Итальянский Квартал к Ричи – вдвоём; Нину на приём не пригласили, и Скворцова билась в молчаливой злой истерике, как ребёнок, не получивший любимой игрушки. У Киры затекла спина, и жёсткий воротник бежевого костюма неприятно резал шею сзади. Она то и дело просовывала палец, чтобы отодвинуть его, и чувствовала на коже горячую полосу. <o:p></o:p>

Из открытых дверей донесся резкий звук завизжавших на асфальте автомобильных шин. Кира вытянула шею, пытаясь рассмотреть подъездную дорогу. В размеренной рутине Вайсештадта подобные звуки были явлением редким и из ряда вон выходящим. Джеймс ворвался в гостиную спустя минуту. От удивления Кира привстала в кресле. Весь его светлый костюм был вымазан чем-то, похожим на сажу; рукава неровно закатаны по самый локоть, галстук почти развязан и закинут за плечо. <o:p></o:p>

Руки Джеймса были по локоть в крови. <o:p></o:p>

За ним, едва успевая и подпрыгивая на лестнице, вбежала Марта. С Мартой Кира познакомилась пару дней назад на приёме у Картеров. Это была маленькая бойкая женщина лет двадцати семи, полненькая, с кудрявой светлой головой и живыми синими глазами. Она была женой Джона Картера-младшего, но носила звонкую фамилию Горлица. Рядом с огромным, как глыба, главой Американского Квартала Картером Марта казалась крохотной колибри; она постоянно порхала вокруг мужа и управляла им так ловко, как опытный наездник управляет тяжеловозом. Марта всё время держала мужа под руку, и мягкого прикосновения её коротких, обвешанных кольцами пухленьких пальчиков хватало для того, чтобы он остановился на середине фразы или движения. Марта много смеялась, запрокидывая голову, так, что светлые кудри прыгали в такт, и любила теребить Джеймса за щёку. Штирнер относился к ней с нескрываемой нежностью, как к любимой сестре, и Кира часто замечала, как на приёмах они приглушённо разговаривают о чём-то в уголке. В такие моменты лицо Джеймса становилось сосредоточенным, а Марта теряла свою весёлость, и её круглое приятное лицо принимало жёсткие очертания. <o:p></o:p>

Вот и сейчас Марта остановилась в дверях и строго посмотрела на Джеймса. <o:p></o:p>

— Остановись и выдохни! <o:p></o:p>

Кира ещё не видела Джеймса в таком состоянии. Он остановился посередине гостиной и, сунув в карманы измазанные кровью руки, дышал тяжело и хрипло. Его лицо было бледным и жестким, чётко очертились высокие скулы и уголки губ опустились вниз, — совсем как тогда, на приёме в честь объявления даты Охоты, когда он схватил Киру за подбородок. В этот момент он его можно было бы принять за отца, если бы не хохолок волос на затылке. <o:p></o:p>

— Звони Джульетте, — выдавил он сквозь зубы таким голосом, что где-то между ребёр у Киры завозилось что-то холодное. Марта вскинула голову, и тугие крупные кудри подпрыгнули. <o:p></o:p>

— Сначала успокойся и сядь. <o:p></o:p>

Джеймс шумно втянул носом воздух и, стянув пиджак так резко, что едва не порвал рукава, швырнул его в кресло, соседнее с тем, в котором сидела Кира. Белая рубашка была пропитана потом. <o:p></o:p>

— Джульетта должна быть здесь через десять минут! – рявкнул Джеймс. Марта приподняла бровь. <o:p></o:p>

— Я десять лет живу в одном доме с пещерным медведем, так что можешь не пытаться удивить меня рычанием, Джейми, — сказала она холодно и, подойдя к нему, заметила Киру. <o:p></o:p>

— Ты свободна. Вы никуда не поедете сегодня. <o:p></o:p>

Кире чертовски хотелось выяснить, откуда кровь на руках Штирнера, но она молча поднялась с кресла. Джеймс мутным взглядом проследил, как она идёт к лестнице. <o:p></o:p>

— Пусть останется, Марта. Кира! <o:p></o:p>

Кира остановилась уже в дверях. Марта посмотрела на неё, а потом перевела взгляд на Джеймса. <o:p></o:p>

— Тебе не кажется, что… — она замялась. Джеймс грубо вырвал руку из её пальцев, державших его за предплечье. <o:p></o:p>

— Уже нет времени, Марта! Пора бросать к чёртовой матери все эти примочки! Ты видишь, я был прав? Всё начинается гораздо раньше, и первый ход мы уже упустили! – его взгляд упал на измазанные кровью руки, и Джеймс издал низкий звук, похожий на стон. Марта покорно опустила светлую голову. <o:p></o:p>

— Возможно. Наверное. Сядь, Кира. <o:p></o:p>

Кире не нравился её командный тон, но, взглянув на Джеймса, она решила не попадаться под горячую руку. Штирнер снова сунул руки в карманы и принялся широкими шагами колесить по гостиной, закусив губы. Марта молча следила за ним глазами, а потом опустилась в кресло рядом с Кирой. <o:p></o:p>

— Они подорвали дорогу в метре от машины Джеймса. Прямо у пешеходного перехода. Там была школа рядом, — тихо сказала она, не глядя на Киру. Услышав её слова, Джеймс остановился и со всей силы врезал кулаком в стену, а потом уткнулся в неё лбом и тихо выругался. У Киры на затылке волосы встали дыбом. <o:p></o:p>

— Это за Разрез, — вдруг холодно сказал Джеймс. – За то, что я соврал ему. <o:p></o:p>

Марта медленно кивнула. <o:p></o:p>

— Да. Что-то вроде предупреждения. <o:p></o:p>

— Я засуну эти чёртовы предупреждения ему… Джульетту, Марта, — выдавил Джеймс сквозь зубы. Марта смотрела на него спокойно и мягко. <o:p></o:p>

— Рано, Джейми. Дать знак Джульетте мы всегда успеем. В твоих руках все козыри. <o:p></o:p>

— Козыри? Козыри в моих руках? – прорычал Джеймс и снова посмотрел на вымазанные кровью руки. – А это? Это тоже в моих руках?! <o:p></o:p>

Марта порывисто поднялась в кресле и положила ладони ему на плечи. <o:p></o:p>

— Я говорила тебе об этом. Этого не избежать, Джейми. Это нельзя избежать. Ты слышишь? <o:p></o:p>

Джеймс обернулся и, прислонившись к стене спиной, закрыл глаза. На висках его вздувались вены. <o:p></o:p>

— Дети, — сказал он глухо. <o:p></o:p>

— Я знаю. <o:p></o:p>

— Обещай мне, Марта. Обещай мне. Обещай, что я своими руками… — он сделал в воздухе движение, как будто сворачивал кому-то шею, и Кире стало жутко. Джеймс открыл глаза и глубоко вздохнул. Взгляд его прояснился. <o:p></o:p>

— Надо собраться, — он задел глазами Киру и нахмурился. Несколько секунд прошло в молчании. <o:p></o:p>

— Марта?.. <o:p></o:p>

— Подумай хорошо, Джейми. <o:p></o:p>

Джеймс взъерошил грязными руками волосы, и было заметно, как он пытается сосредоточиться. Он вытер руками влажные от пота виски, посмотрел на Киру исподлобья и чуть виновато. <o:p></o:p>

— Кира, — было видно, что он старается говорить как можно мягче, но голос его всё равно клокотал, — тебе правда лучше поехать в Лесное. <o:p></o:p>

Что-то внутри у Киры полыхнуло. Она резко поднялась и вышла, не сказав ни слова и до последнего чувствуя на себе взгляд Джеймса. На лестнице она столкнулась с дворецким и увидела в окно чью-то чёрную машину с номерами Русского Квартала. Остановившись у дверей, Кира против воли прислушалась. <o:p></o:p>

— Господин Штирнер! Вас желает видеть Сергей Скворцов. <o:p></o:p>

Голос Джеймса после паузы был страшно тихим. <o:p></o:p>

— Что? <o:p></o:p>

— Скажите господину Скворцову, что господин Штирнер встретится с ним в следующий раз, — быстро выпалила Марта. <o:p></o:p>

— Нет! Передай, что я увижу его через пять минут, и проводи в гостиную. И принеси коньяк. <o:p></o:p>

— Джейми! – воскликнула Марта испуганно. – Тебе нельзя… сейчас… <o:p></o:p>

— Я хочу посмотреть ему в глаза, Марта. Езжай домой! Мне интересно, что он скажет… Отпусти, я вполне владею собой! Марта! <o:p></o:p>

Было слышно, что он оттолкнул её. Услышав шаги и сообразив, что Марта сейчас окажется на лестнице, Кира поспешно нырнула на улицу и, быстро завернув за угол усадьбы, прижалась к стене. Она видела, как на дороге к воротам Марта столкнулась со Скворцовым. <o:p></o:p>

— Добрый день, госпожа Горлица, — улыбнулся он, чуть наклонив голову. <o:p></o:p>

Марта ничего не ответила и, вскинув кудрявую голову, молча прошла мимо. <o:p></o:p>

В машине Кира первым делом включила радио. Ей достаточно было послушать несколько минут, чтобы понять, почему Джеймс был в таком состоянии. Взрыв в Немецком Квартале. Взрывчатка под асфальтовым полотном у пешеходного перехода. Чудом не задела машину сына премьер-министра. <o:p></o:p>

Двенадцать погибших детей. Восемь в больнице. <o:p></o:p>

Кира откинулась на спинку сиденья и попросила водителя объехать место трагедии. Тот согласился с охотой. От жары в голове у Киры громко токала кровь. Это она виновата. Она их убила. Конечно, у её не было выбора, но чёрт, это ведь она попросила Джеймса соврать! Значит, все эти двенадцать детей на её руках тоже… Кира сжала пальцами подол пиджака. Скворцов. Неужели это действительно было предупреждением Джеймсу? Ненавязчивым намёком убраться с дороги, пока не поздно? <o:p></o:p>

Едва Кира вышла из машины у Лесного, откуда-то слева выскочил Сашка с белым лицом. Он притянул её к себе, и Кира чувствовала рукой, как лихорадочно бьётся у него сердце. <o:p></o:p>

— Я думал, ты была с ним, — выдавил он задыхаясь. – Кира! <o:p></o:p>

У Киры внутри всё потеплело от нежности. <o:p></o:p>

— Эй, — она взяла его лицо в ладони и улыбнулась бодро, как могла. – Я была в усадьбе. Всё в порядке! <o:p></o:p>

Сашка настороженно смотрел на неё. <o:p></o:p>

— Что случилось? – он провёл пальцем по её лбу, и Кира только сейчас заметила, что всё это время хмурилась. <o:p></o:p>

— Надо поговорить, — сказала она тихо, оглядываясь на двери усадьбы. <o:p></o:p>

Вечером у Скворцовых опять собрались гости. <o:p></o:p>

Обвешанная фонариками, усадьба переливалась и играла всеми цветами радуги. В Лесном было уютно, и Кира, за последнюю неделю почти отделавшись от отвращения к подобным мероприятиям, сидела немного в отдалении, на лавочке у  тропинки, ведущей к флигелю. Она так и не успела поговорить с Сашкой. Едва узнав о приезде гостей, Нина потащила их за одеждой, и всё, что они смогли, это обменяться парой взглядов в машине. Кира ощущала крепкую потребность отправиться к себе и, вооружившись ручкой и листом бумаги, хорошенько расписать, расставить по полочкам всё, что происходит вокруг. Она не могла собрать мысли в кучку; перед глазами мелькало бледное от ярости лицо Джеймса, машина Скворцова на подъездной алее Вайсештадта, кадры новостей, непрекращающимся полотном гудевших в телевизоре. Кира откинулась на спинку скамейки. Значит, она была права. Всё действительно начинается раньше. <o:p></o:p>

На ступенях усадьбы появилась Нина в красивом светло-сером платье, затянутым ремешком. Сашка за её плечами выглядел огромной мрачной глыбой. Он так и не смирился с костюмом и продолжал закатывать рукава и расстегивать ворот, отчего у Киры всегда неприятно сосало под ложечкой. Нарвётся же ведь, рано или поздно нарвётся, идиот!.. Она поднялась со скамейки и направилась к Нине, чтобы хоть как-то быть поближе к Сашке. Гости ещё только приезжали, и Нина весело щебетала о чём-то с душечками Анри, жадно ловившими каждое её слово. Близняшки были младше Нины на два года  и считали её чем-то вроде идола, которому можно и нужно поклоняться. Нина от этой роли только цвела и улыбалась шире. <o:p></o:p>

Автомобиль с номерами Американского Квартала Кира заметила сразу. Она настороженно следила, как Картер открывает Марте дверь, и она вылетает наружу, хохоча и едва ли не вприпрыжку. Джон смотрел на неё преданным, немного глуповатым взглядом. Кира вспомнила фильм про Кинг-Конга, который видела на Станции, кажется, лет двести назад. Марта ловко просунула маленькую белую ручку под его бугристую руку и потащила за собой, как крохотный бойкий буксир, не замолкая ни на минуту. Её появление заметно удивило Скворцову; Нина на мгновение приподняла брови, но тут же опомнилась и расцвела сладкой улыбкой. <o:p></o:p>

— Марта, дорогая! Какой приятный сюрприз! <o:p></o:p>

Кира готова была поклясться, что Марта скривилась, но всего лишь на мгновение. Она расцеловала Нину в обе щёки, не отпуская при этом руки мужа. <o:p></o:p>

— А мы вот решили заскочить, да-да!.. Джон совсем зачах дома, скоро закопается в своих бумагах! Правда, Джон? <o:p></o:p>

— Правда, — глухо отозвался Картер. Костюм на нём едва застёгивался и, казалось, вот-вот треснет по швам на плечах, там, где мускулы бугрились под лоснящейся чёрной тканью. Марта кивнула и продолжила щебетать что-то, попутно успевая клюнуть в щёку всех, кого встречала на пути. Маленький полненький вихрь с белыми кудрями, подумала Кира, и вспомнила её строгое бледное лицо сегодня утром в Вайсештадте. <o:p></o:p>

Какие все здесь двуличные. <o:p></o:p>

— Кира! Боже мой, ты прекрасно выглядишь! – Кира бессознательно улыбнулась. На улыбку Марты невозможно было не ответить улыбкой. Марта отпустила пару комплиментов по поводу её платья и, уже пролетев мимо, вдруг вернулась. <o:p></o:p>

— Ты должна быть в Вайсештадте в течение получаса, — её губы почти коснулись Кириного уха, и в голосе было напряжение. – Джеймс хочет видеть тебя. Видит небо, я бы предпочла, чтобы ты осталась здесь, но если ты не приедешь, он убьёт сначала меня, а потом тебя. Он в ужасном состоянии. <o:p></o:p>

Кира открыла было рот, но Марта глухо зашипела на неё. <o:p></o:p>

— Молчи, глупая!.. Просто выдумай предлог и езжай немедленно. Ради того, чтобы это тебе сказать, я притащилась в это отвратительное место!.. <o:p></o:p>

Кира заметила на себе взгляд Нины и, расхохотавшись, закивала головой. Марта тоже засмеялась и растворилась где-то в толпе гостей позади. Кира глубоко вздохнула. Выдумай предлог!.. Даже вздумайся ей сослаться на головную боль, чтобы уйти в усадьбу, она не сможет уехать незамеченной. <o:p></o:p>

Хотя зачем ей скрываться? Что предосудительного в том, чтобы навестить горячо любимого брата после ужасного происшествия? <o:p></o:p>

Красное платье Марты мелькнуло около Нины, и через несколько минут возле них собрался маленький кружок. Кира тоже подошла и, нетерпеливо покачивая в руке бокал, ждала, пока разговор дойдёт до нужной точки. Усадьба чудно украшена. Гвардейцы наконец-то устроили нормальную погоду. Полным ходом идёт подготовка к Большой Охоте… <o:p></o:p>

— Вы слышали про эту ужасную катастрофу в Немецком Квартале? <o:p></o:p>

Кира с облегчением вздохнула и возблагодарила Марту за проницательность. Скворцова изобразила на лице высшую степень сочувствия и закивала головой. <o:p></o:p>

— О да! Бедный Джеймс, бедные дети!.. Я так переживала! <o:p></o:p>

Кира вспомнила, как Нина мельком пробежала заголовок в газете сегодня днём и, удостоверившись, что с Джеймсом всё в порядке и её планы не нарушились, отправилась по магазинам. <o:p></o:p>

— Чудовищно, — закивали душечки Анри. Кира лихорадочно соображала, как бы перевести разговор в нужное русло, как на помощь ей снова пришла Марта. <o:p></o:p>

— Кира! А вы были сегодня у Джеймса? Как он себя чувствует? Говорят, его машина не была задета, но при одной только мысли… — она надула пухлые губки и опустила глаза вниз. <o:p></o:p>

На пару секунд Кира замялась. <o:p></o:p>

— Мм… Да, мы должны были ехать в гости сегодня утром, но, после того, как всё случилось… Мне не позволили его увидеть, ведь его сразу отвезли в больницу, чтобы удостовериться, что всё в порядке, и… <o:p></o:p>

Марта вскинула голову. Синие глаза сверкнули в полумраке. <o:p></o:p>

— Так поезжайте же, Кира! О небо, поезжайте же прямо сейчас! Я думаю, наша милая Нина будет не против, если вы поедете к нему и, вернувшись, всё нам расскажете! Мы так беспокоимся за нашего Джеймса, верно ведь? – она оглядела кружок вокруг, ища поддержки, и получила её; только Нина помедлила с улыбкой. <o:p></o:p>

— Конечно, — наконец протянула она. – О, конечно, Кира, поезжайте. Поезжайте сейчас же. <o:p></o:p>

Вайсештадт был пуст. <o:p></o:p>

По зелёному лабиринту Кира шла почти в полной темноте. Усадьба хмуро смотрела на неё пустыми тёмными окнами, и только в правом крыле на втором этаже свет пробивался сквозь занавешенное окно. Кира никогда не была в правом крыле; её поселили в левом, абсолютно пустом, в то время как гостиная и спальни обоих Штирнеров находились в правом. Кира поднялась по ступеням, кивнула дворецкому и попросила проводить её к Джеймсу. Дворецкий остановился в коридоре на втором этаже и почтительно склонил голову. <o:p></o:p>

— Дальше нельзя, госпожа Штирнер. Мне запрещено. <o:p></o:p>

Кира нахмурилась и кивнула. Коридор был длинный и пыльный. Зачем столько комнат, если в половине из них никогда никто не поселится, подумала Кира раздражённо. Она сразу прикинула, что на одном только втором этаже можно было бы с удобством поместить половину Станции, и только потом в голову запоздало пришла горькая мысль о том, что Станции больше нет. <o:p></o:p>

Кира направилась к единственной открытой двери, свет из которой оставлял на полу чёткий желтый прямоугольник. Запах алкоголя и сигаретный дым остановил её на пороге. В комнате был полумрак; единственная лампа на маленьком кофейном столике была завешена пиджаком. Окна были закрыты и плотно зашторены, и густой дым клубами вился под потолком. Джеймс стоял у окна, сунув руки в карманы, и разглядывал узоры на шторах. Он даже не переоделся, только вымыл руки и лицо, хотя на карманах светлых брюк ещё остались следы крови. Услышав шаги, он оглянулся на неё мутным взглядом. <o:p></o:p>

— Привет. Проходи. <o:p></o:p>

Кира не сдвинулась с места. <o:p></o:p>

— Джеймс? Ты пьян? <o:p></o:p>

Он пожал плечами, не оборачиваясь. <o:p></o:p>

— Да, — и, помедлив, добавил, — но не настолько, чтобы не соображать, что делаю. Сядь, пожалуйста. <o:p></o:p>

— Теперь я понимаю, что Марта имела в виду, — пробормотала Кира, в полумраке ища глазами кресло. Джеймс сухо засмеялся. <o:p></o:p>

— Она до сих пор относится ко мне, как к ребёнку. Когда-нибудь она разочаруется, — он повернулся к ней и, прислонившись спиной к подоконнику, нахмурился. <o:p></o:p>

— Что у тебя с лицом? Последнюю неделю ты похожа на привидение. Не хочу показаться циничным, но рано или поздно в прессе это заметят. <o:p></o:p>

Кира отвела взгляд, разглядывая пятна света на толстом красном ковре. <o:p></o:p>

— Устала, — бросила она коротко. Джеймс улыбнулся уголочком губ. <o:p></o:p>

— В Белом Городе быстро учишься врать, верно? – он подошёл к столу и, найдя среди окурков нетронутую сигару, отрезал кончик. – Думаешь, я не знаю ничего про таблетки? Кира, я сын премьер-министра. Я знаю все. <o:p></o:p>

Кира быстро вскинула на него глаза. <o:p></o:p>

— Зачем тогда спрашиваешь? <o:p></o:p>

Джеймс не ответил. За полтора месяца знакомства с ним она ни разу не видела его курящим, и количество окурков, в беспорядке разбросанных на столе, привело её в ужас. Кира молча наблюдала, как Джеймс садится в кресло. Он задел стол, и в полупустом заляпанном графине на самом дне шевельнулось то-то мутное. Выражение лица у Штирнера было совершенно отсутствующее, и только глаза лихорадочно блестели в свете лампы. <o:p></o:p>

— Насчёт взрыва, — сказал он вдруг. Кира опустила голову. <o:p></o:p>

Ну, конечно. Он не может не сказать, что это всё из-за неё. Она не выдержала и поднялась с кресла, но Джеймс движением руки велел ей вернуться обратно. <o:p></o:p>

— Сейчас ты скажешь, что это ты виновата. <o:p></o:p>

Кира быстро оглянулась на него, удивляясь, как он предугадал фразу, вертевшуюся на её языке. Джеймс задумчиво посмотрел на сигару в руке, повертел её в тонких пальцах.<o:p></o:p>

— То, что я сделал для Заповедника… ты не имеешь к этому никакого отношения, Кира. Я всё равно сделал бы это. <o:p></o:p>

От неожиданности Кира шумно втянула ртом воздух и закашлялась от дыма. Джеймс встал, вылил из графина почти всё и протянул ей бокал; вдохнув терпкий запах спирта, Кира отвела его рукой. Штирнер улыбнулся и, отставил бокал, снова отошёл к окну. <o:p></o:p>

— Молодец. Посмотри, что алкоголь делает с людьми. Видели бы меня сейчас корреспонденты «Белого Времени». Проглотили бы фотоаппараты от ужаса, — он засмеялся. Кира наконец откашлялась. От духоты на висках выступил пот, и она закрутила волосы наверху, открыв телесный пластырь на шее. Джеймс сдвинул брови и потёр переносицу пальцем, пытаясь сосредоточиться. <o:p></o:p>

— Марта не сказала, зачем я хотел тебя видеть? <o:p></o:p>

Кира покачала головой. Джеймс усмехнулся. <o:p></o:p>

— Она считает тебя беспросветной тупицей, да к тому же ещё и трусихой, — произнёс он медленно. – Странно. Марта никогда раньше не ошибалась в людях. <o:p></o:p>

Кира подавила желание встать и уйти; Джеймс заметил это и замотал головой. <o:p></o:p>

— Нет-нет. Подожди. Извини. Я же пьян, видишь. Я не соображаю, что говорю. <o:p></o:p>

Кира зло посмотрела на него и отвернулась. <o:p></o:p>

— Говори быстрее, пожалуйста. Я сейчас здесь задохнусь. <o:p></o:p>

Джеймс вздохнул и снова сел. Его лицо стало серьёзным. <o:p></o:p>

— Мы не договорили тогда. Твой парень оказался на удивление бойким. Я думал, что он прикончит меня прямо там, в лабиринте. По-моему, он не выносит меня на интуитивном уровне. <o:p></o:p>

— Он не мой парень, — процедила Кира. Она ведь уже говорила ему об этом в тот день, когда рассказала о Заповеднике. Джеймс приподнял бровь. <o:p></o:p>

— Нет? А жаль. Это было бы романтично. <o:p></o:p>

— Штирнер, — угрожающе протянула Кира. Джеймс сморщил нос и прижал пальцы к вискам.<o:p></o:p>

— Ты всегда так произносишь мою фамилию… как будто это что-то мерзкое. Надо было всё же послушать Марту и поговорить с тобой трезвым. Мысли перескакивают туда-сюда… То, что сегодня случилось, Кира, — помолчав, произнёс он, тщательно подбирая слова, — это начало. Первый ход Скворцова на шахматной доске. Эти двенадцать детей, — голос его дрогнул, — эти двенадцать детей – первые в длинной веренице. Сколько человек в Заповеднике? <o:p></o:p>

— Восемьдесят четыре, — отозвалась Кира рассеянно. Джеймс засмеялся, откидывая голову на подлокотник кресла. <o:p></o:p>

— Забавно. Забавно, что здесь умрёт гораздо больше, — он вдруг резко поднялся и сделал несколько шагов по комнате. – Мне важен каждый человек. Каждый человек, которому я могу доверять. Начинается война, Кира. Скворцов ни перед чем не остановится. <o:p></o:p>

— Тебе не кажется, что я и так полностью в твоих руках? – колко спросила Кира. Джеймс посмотрел на неё с непонятным выражением лица. <o:p></o:p>

— Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной мне из-за Заповедника, — он сделал рукой неопределённое движение. – Мне нужны люди, которым я мог бы доверять. Доверять, понимаешь? <o:p></o:p>

Джеймс походил по комнате, разглядывая обои. Кира хмурилась.  <o:p></o:p>

— Ты собираешься воевать со Скворцовым? <o:p></o:p>

Лицо Джеймса стало жёстким, совсем как сегодня утром. <o:p></o:p>

— Я уже начал воевать со Скворцовым. Да я скорее сдохну, чем позволю ему сесть в отцовское кресло, — выдавил он сквозь зубы, и было видно, как пальцы его в карманах сжались в кулаки. – Эта дрянь не оставит камня на камне от Мёртвого Света. Затопит Город кровью. <o:p></o:p>

Джеймс вдруг улыбнулся. <o:p></o:p>

— Я до сих пор свято жду момента, когда моя милая Джульетта взнесёт его грязный комарник на воздух, — пробормотал он и снова тряхнул головой, собираясь с мыслями. – Так вот, о чём я… Чёртов виски… Да. Я хочу, чтобы ты была на моей стороне. <o:p></o:p>

Кира с сомнением поджала губы. <o:p></o:p>

— Ты сам сказал. Из шести Кварталов четыре только ждут его сигнала. Неужели ты думаешь, что в случае… <o:p></o:p>

Джеймс улыбнулся лукаво и тонко и посмотрел на неё исподлобья. <o:p></o:p>

— Ты забыла про Серый Квартал, — сказал он мягко. Кира округлила глаза. Серый Квартал, опасное грязное место на окраине Города, то самое, откуда набирали прислугу и сумасшедших для Большой Охоты. <o:p></o:p>

Джеймс заметил выражение её лица и кивнул довольно, как сытый кот. <o:p></o:p>

— Правильно. Именно такие мысли вызывает упоминание о Сером Квартале. Он один стоит трёх Японских и десяток Итальянских, — он плюхнулся в кресло и прищурился. – Я не настолько глуп, Кира, что бы переться к власти в гордом одиночестве. И уж точно не настолько наивен, как считает наш уважаемый Сергей Викторович. <o:p></o:p>

Кира скинула туфли на ковёр и поджала под себя ноги, натянув на них юбку. <o:p></o:p>

— Зачем тогда вся эта заморочка с Охотой? <o:p></o:p>

Джеймс пожал плечами. <o:p></o:p>

— Всё вполне может разрешиться выборами. Точнее, Скворцов надеется, что так выйдет, — в его пользу, разумеется. Но тут уже мне придётся вставить слово, — он усмехнулся. – Вот она, несправедливость. Ты двадцать один год строишь себе безупречную репутацию, улыбаешься направо и налево, и за полгода до часа икс какая-то смазливая пустышка, полжизни шляющаяся по ночным клубам, начинает не просто прокрадываться на твоё место, так ещё и откровенно пытается женить тебя на себе!.. <o:p></o:p>

От подобного откровения у Киры брови поползли на лоб. Джеймс скосил на неё глаза и поморщился. <o:p></o:p>

— Я, кажется, опять говорю лишнего. Надеюсь, вы с Ниной ещё не успели сдружиться так, как на билбордах, иначе моя репутация в опасности. <o:p></o:p>

Кира пропустила его слова мимо ушей. <o:p></o:p>

— Если я… если всё сложится хорошо, ты… обещаешь отпустить меня с Реем в Заповедник? <o:p></o:p>

Джеймс смотрел на неё долго и пристально. Что-то было в его взгляде такое, что Кире стало не по себе. Он был пьян, но глаза смотрели спокойно и ясно. Джеймс поднялся с кресла и долго ходил по комнате, покачивая в пальцах бокал, пока наконец не остановился у окна. Слова как будто не решались сорваться у него с языка. <o:p></o:p>

— Марта убьёт меня, наверное… Если я стану премьер-министром… Если я стану премьер-министром, я открою Купол, Кира.  <o:p></o:p>

До Киры его слова дошли не сразу. Она медленно спустила ноги на пол и подошла к нему босиком. Джеймс отодвинул штору, и свет фонарей из лабиринта осветил его усталое лицо. <o:p></o:p>

— Ты шутишь? – спросила Кира тихо. Он молча покачал головой. Кира откинула со лба волосы. Всё, что она так тщательно раскладывала по полочкам в голове, вдруг свалилось и смешалось в одну кошмарную жужжащую кучу. Кира принялась ходить по комнате, прижав ладони к вискам. Этого не может быть. <o:p></o:p>

— Скажи, что говоришь это не потому, что ты пьян, — прошептала она. <o:p></o:p>

Джеймс усмехнулся. <o:p></o:p>

– Я почти трезв. Начинает болеть голова. <o:p></o:p>

Кира остановилась. <o:p></o:p>

— Я… <o:p></o:p>

Джеймс обернулся и поднял руку. <o:p></o:p>

— Тише. Не надо ничего говорить. <o:p></o:p>

Кира покорно замолчала. Джеймс подошёл к ней и, вынув из кармана ладонь, протянул ей. <o:p></o:p>

— По рукам? <o:p></o:p>

Кира кивнула, пожав ему руку. Джеймс улыбнулся – первый раз за всё это время, широко. У Киры пересохло в горле, то ли от дыма, то ли от мысли о том, что она только что услышала. Джеймс указал глазами на дверь. <o:p></o:p>

— Иди. <o:p></o:p>

Кира кивнула и, подобрав туфли, уже вышла в коридор, как голос Джеймса нагнал её. <o:p></o:p>

— Кира! Подожди-ка! <o:p></o:p>

Он вернулась. Джеймс отряхнул руки о брюки и, подойдя к ней, глянул исподлобья. <o:p></o:p>

— Покажи мне пояс. <o:p></o:p>

— Чего? – опешила Кира. Джеймс шумно вздохнул. <o:p></o:p>

— Пояс. Очень удачно, что на тебе не платье сегодня. <o:p></o:p>

Кира молча смотрела на него. <o:p></o:p>

— Ты хочешь, чтобы я… — выдавила она, осекшись. Джеймс закатил глаза. <o:p></o:p>

— О боги, Кира, я не собираюсь тебя насиловать! Для этой цели я могу выбрать любую смазливую девочку с улицы, и она ещё будет мне благодарна! <o:p></o:p>

Кира ясно ощутила, что краска бросилась ей в лицо. Штирнер заметил это и мимолётно улыбнулся. <o:p></o:p>

— Краснеешь. Боги, когда я в последний раз видел девушку, которая краснеет… Ну. Пока я ещё не передумал. Марта и так снесёт мне голову за всё, что я наделал сегодня. <o:p></o:p>

Кира не глядя кинула туфли на пол и подняла кофту ровно настолько, чтобы пояс на животе был виден. Красная точка пульсировала сбоку. Джеймс поморщился. <o:p></o:p>

— Какая дрянь, — пробормотал он и едва слышно произнёс что-то по-немецки. Кира ощутила лёгкий щелчок, и привычное тянущее ощущение исчезло. Пояс легко упал в руки Джеймсу, и он откинул его куда-то в угол. Кира опустила голову, невидящими глазами глядя на белую полосу от пояса на животе. На коже в нескольких местах уже проступили синяки, — там, где в неё вжимались металлические детали. Лицо Джеймса скривилось, как от боли. <o:p></o:p>

— Должно скоро пройти, — Кира видела, что он старался не замечать тонкой сетки, до последнего миллиметра покрывавшей её кожу. Он поднял голову и коротко глянул на неё. <o:p></o:p>

— Это чтобы ты поняла, что я доверяю тебе, — сказал он спокойно. – И чтобы бы ты доверяла мне. <o:p></o:p>

Джеймс помолчал, потом поднял бокал со стола и кивнул на дверь. <o:p></o:p>

— Иди. <o:p></o:p>

Сашка <o:p></o:p>

Гости разъехались заполночь, и во флигель Сашка вернулся поздно ночью. Лика уже спала, и на столе на кухне Сашка нашёл прикрытую пёстрым клетчатым полотенцем тарелку с картошкой. Он улыбнулся, развязывая галстук, и непроизвольно оглянулся на лестницу. <o:p></o:p>

— Спасибо, — прошептал он тихо, вспоминая, как в заповеднике Полина вот так же оставляла ему ужин каждый раз, когда он до ночи засиживался с Фоксом в лесу. Сашка стянул пиджак и, прикрыв дверь, включил свет. Было очень тихо, только холодильник гудел негромко и ровно. Сашка поставил чайник и сел на табуретку, положив подбородок на согнутые руки. Спать совсем не хотелось; он посидел немного, прислушиваясь, как шуршат за окном влажные листья. Дождь пошёл очень вовремя, и Нина, к невероятному Сашкиному облегчению, решила провести ночь дома. За неделю ему порядком надоело таскаться за ней по прокуренным клубам. Нина ходила по ним каждую ночь с пугающей систематичностью и абсолютно без эмоций, как на работу. Сашка так и не разгадал её загадки, так и не разобрался, действительно ли она не пьянеет и, если да, зачем тогда ей вообще нужны все эти тусовки. Впрочем, Скворцова как личность была абсолютно пуста и потому Сашке неинтересна.<o:p></o:p>

Когда входная дверь хлопнула, Сашка вздрогнул. Он отложил вилку и, выйдя в гостиную, увидел там Киру. У неё был такой вид, что сердце у Сашки ухнуло. Она была бледна, как смерть, и чёрные круги под глазами обозначились ещё сильнее. Волосы собраны на затылке, и пластырь на шее отклеился, обнажив красную татуировку. Блузка выбивается из-под юбки, и, в довершение картины, расстегнутые туфли болтаются в руках. <o:p></o:p>

— Что случилось? – выдохнул Сашка, не смея даже сделать шага ей навстречу. Кира быстро оглянулась назад, на окно, одним движением задвинула шторы и вдруг, прислонившись спиной к дверному косяку, прижала руки к лицу. Сашка понял, что дело совсем плохо, и, попытавшись притянуть её к себе, ощутил, что её трясёт мелкой лихорадочной дрожью.<o:p></o:p>

Сашке стало не на шутку страшно. Она плакала навзрыд, задыхаясь, но при этом так тихо, что об этом можно было догадаться только по тому, насколько судорожно она втягивала воздух. Сашка прижал рукой её голову к своему плечу и молча ждал, пока она успокоится. Уставшая голова отказывалась работать. Сашка быстро перечислял про себя, что могло случиться. <o:p></o:p>

Штирнер! <o:p></o:p>

Она ездила к Штирнеру!<o:p></o:p>

В Сашкиной памяти как вживую вспыхнула картинка двухлетней давности. Маленькая Полина, вот так же беззвучно трясущаяся в истерике, и огромная по сравнению с ней тёмная фигура в рваном костюме, валяющаяся на мокрой ночной траве. Сашка вспомнил, как будто посмотрел на стороны, как вынимал нож из-за пояса, и как Полина глухо вскрикнула… Волосы на загривке встали дыбом. У Сашки онемели руки, и он отстранил Киру от себя. <o:p></o:p>

— Скажи мне, что случилось, — прошептал он почти одними губами, холодея от нехорошего предчувствия. Она отняла руки от лица и Сашка увидел, что она улыбается.  Кира отошла на шаг назад и, прижав руку ко лбу, засмеялась вдруг совершенно диким смехом. <o:p></o:p>

— Господи… господи, два года, два года, — прошептала она и вдруг, как будто снова заметив его, остановилась. Сашка молча следил, как она поднимает футболку. Сперва он не понял, что значит белая, с синими пятнами полоса на её животе, но потом осознание медленно, толчками, дошло до него. <o:p></o:p>

— Он снял с тебя пояс?.. <o:p></o:p>

Кира кивнула несколько раз, так, что пучок растрепался на её голове. <o:p></o:p>

— Да, да… Саш, я два года… два года пыталась отсюда… представляешь… и вот теперь  я могу, просто встать и… — она то смеялась, то плакала, и Сашка снова обнял её. <o:p></o:p>

— Шшш. Всё хорошо. Тише, — бормотал он рассеянно, пытаясь понять, что такого могло случиться, чтобы Штирнер так рискнул своей репутацией. С его стороны было бы чрезвычайной глупостью надеяться, что Кира не уйдёт в Заповедник просто от благодарности. Хотя, он же знает, что я держу её здесь, думал Сашка. Неужели действительно положился на её привязанность к нему? <o:p></o:p>

— Кира, успокойся, пожалуйста. Мне кажется, я должен что-то узнать, — сказал Сашка тихо. Кира вздохнула глубоко и судорожно. <o:p></o:p>

— Да. Ой, Саша… господи, всё теперь ужасно перевернулось. Джеймс… господи, неужели он действительно… — Кира откинула со лба волосы и заново стянула из резинкой. – Иди на кухню, я сейчас умоюсь и всё тебе расскажу. <o:p></o:p>

Она прошла в ванную торопливой неуверенной походкой, и Сашка потёр пальцем складку на лбу. На кухне он убрал тарелку в раковину и сел на табуретку. Кира вошла через несколько минут. Она явно взяла себя в руки. Выражение лица у неё было очень светлое. Сашка вдруг вспомнил, что вот так она в последний раз улыбалась перед выходом на арену в день Ревертетуры. Внутри у него защемило. <o:p></o:p>

Кира подвинула стул поближе к столу, стараясь не скрипеть ножками, и, потянув салфетку с хлебницы, принялась мять её руками. <o:p></o:p>

— Я всё поняла. Поняла, почему Скворцовы на дух не переносят Штирнеров. Почему они постоянно смотрят друг на друга, как будто… как будто сейчас глотки друг другу перегрызут. Почему Джеймс не отдал Заповедник Скворцову. Какая же я дура, конечно, не потому, что я его попросила… — она подняла на него глаза и глубоко вздохнула. – Джеймс собирается открыть Купол, Саш. <o:p></o:p>

И прежде, чем Сашка успел понять смысл её слов, Кира добавила: <o:p></o:p>

— А теперь – с самого начала. <o:p></o:p>

*продолжение следует*

Похожие статьи:

Авторская проза → Рентгеновские стихи. Принцип Художественного Соответствия. (Писульки Эспри де Л'Эскалье)

Авторская проза → Нехватка. (Писульки Эспри де Л'Эскалье)

Авторская проза → ГОРОД ДЛЯ СЕЛЬВЫ. Рассказы

Авторская проза → Любаша.

Авторская проза → Писатели в Стране Пустоты.Внутренней. (Писульки Эспри де Л'Эскалье)