Эта крепость - моя.

Эта крепость - моя. Эти стены - до самых Богов.
А за стенами тихий, растрепанный яблочный сад.
Здесь не видно ни звезд, ни луны. Здесь не слышно шагов.
Здесь одиннадцать месяцев в год ветки гнёт снегопад.

А в двенадцатом - хлопковый снег сменит ветер мистраль.
Ему нравится путать наушники, волосы, след.
Он срывает шарфы из ангорки и старую шаль,
оставляя легчайшее платье. Проклятый эстет.

Его фетиш - медовый загар и простые цвета,
кружева, беззаботные майки, из примул венки...
Жаль. Мистраль не теплее ни снега, ни серого льда,
да и мне больше зимы и стужи, пожалуй, близки.

Мне близки не песочные замки, а белый завал
на дорожках безмолвного сада, что спит круглый год.
Этот сад никогда не смеялся и не танцевал.
В нём никто [только я] много долгих веков не живёт.

Среди яблонь здесь взлётные полосы тянутся вдаль.
У меня были сотни билетов без визы назад.
Только если я не возвращалась, ревнивый мистраль
сам бросал меня в крепость, в закрытый заснеженный сад.

Я сижу на земле и смотрю в полотно над собой.
Оно серое, будто асфальт, будто чьи-то глаза,
будто в самый безудержный шторм неприступный прибой,
будто странника, верить уставшего, флаг-паруса.

Эти стены - до самых Богов, а ворот вроде нет.
Ты попробуй их преодолеть, перепрыгнуть, сломать.
Я люблю этот сад. Я люблю свой мистраль много лет...

Ты попробуй. Я буду смотреть в полотно
и ждать.