В руках у нее был календарик с Пуппером, недавно и уже навсегда сменивший фотографический портрет Гэ Пэ.
– Знаешь, у меня такое странное чувство, будто Пуппер ко мне неплохо относится. Я его приручила. Смотри, когда я беру календарик, он сразу улыбается! – мечтательно сказала Пипа, когда Таня выдвигала из-под кровати футляр с контрабасом.
– Ты ему просто надоела. А улыбается он из вежливости. Это раньше в книжках англичане были холодные, сейчас они все вежливые, как официанты, – сказала Таня.
Хотя ей и удалось вразумить мадам Цирцею – это была лишь малая победа. В сердце у нее все еще глубоко сидела заноза страсти к Пупперу. Магия вуду не та магия, от которой можно легко излечиться. Единственным прогрессом было то, что Таня сумела обуздать свое чувство. Теперь она не боялась, что выдаст себя, даже если встретит Пуппера.
Если раньше, в первые дни, когда магия только-только была наложена, Таня не могла смотреть на Ваньку без раздражения, то сейчас она вновь привязалась к нему. Их отношения стали такими же, как раньше, а возможно, в чем-то даже более доверительными. Должно быть, от того, что Таня в чем-то ощущала себя виноватой. Вина или, точнее, ощущение вины делает отношения нежнее – это истина стара, как мир, и бородата, как Сарданапал.
– Ты не понимаешь, – сказала Пипа. – Я, конечно, знаю, что это только календарик, но дело не в нем. У меня есть чутье. Я знаю, что Пуппер будет мой, и никуда ему не деться. Я это чувствую, понимаешь, просто чувствую. Я закрываю глаза и вижу, что происходит у Гурия в душе.
– Мысли, что ли, читаешь? – спросила Таня.
– Не-а, не мысли. Я же не телепатка. Но то, что у него в душе, я вижу: чувства, эмоции, образы… Не знаю, как объяснить. Да и не хочется мне тебе объяснять… Есть вещи, которые, чем больше объясняешь – тем больше путаницы, – миролюбиво сказала Пипа, затуманенно разглядывая портрет.
Таня Гроттер задумчиво посмотрела на Пенелопу. Пипа тоже была какая-то другая – спокойная и уверенная. Нет, она не врала, не блефовала – она действительно знала или чувствовала нечто особенное.
Ни Таня, ни тем более Пипа не догадывались, что ползунки, в которые Пуппер по недоразумению вложил столько магии и столько чувства, давали обратный отток. “Магия – это не камень, который можно бросить и который будет лежать на том месте, где он упал. Магия текуча, как река, и легка как ветер. Рано или поздно она всегда возвращается к тому, кто ее послал. Ненависть возвращается ненавистью. Зависть – завистью, а любовь возвращается любовью”, – любил порой повторять Сарданапал.
То же самое произошло теперь и с Гурием. С каждым новым днем, изможденный тренировками и замученный тетями, Пуппер все больше привязывался к Пипе. Но и привязываясь к Дурневой, он продолжал любить Таню и пить по воскресеньям традиционный английский чай у своих теть.
В комнату забарабанил Ванька. Спохватившись, Таня взяла футляр и выскочила из комнаты. А Пипа осталась созерцать портрет.
– Гурочка, ты такой худенький, такой бледненький! Подложить тебе еще овощного рагу?.. А вот если ты не будет менять носки каждый день, то умрешь смертью храбрых! – репетируя их будущую семейную жизнь, проворковала она нежнее, чем это делала даже незабвенная тетя Нинель.
* * *Уже смеркалось, когда Таня и Ванька поднялись на стену и стали готовить инструменты к полету. Ванька, не слишком доверяя Ягуну, проверил талисманы и амулеты. Минуту спустя контрабас и пылесос оторвались от стены и, держась рядом, взяли направление на Заповедную Рощу.
На Буян решительно и на всех фронтах наступала весна. Земля – еще влажная, темная после таянья снега – была уже полна скрытых сил. Кое-где эти силы уже пробились свежей травой и клейкой листвой на деревьях. Одна лишь старая Заповедная Роща сонливо сопротивлялась весне.
Страницы: << < 101 102 103 104 105 106 > >>