Самой жгучей тайной для человека всегда была и остается тайна времени. Чтобы в этом убедиться, достаточно попытаться ответить на вопрос – что такое время. Очень скоро мы обнаружим, что сделать это не так-то просто: дальше фразы «время – это…» дело у нас не пойдет. Как писал в своей «Исповеди» христианский писатель и богослов IVвека нашей эры Августин Блаженный: «Пока меня не спрашивают, я знаю. А если спросят, я теряюсь...».
Как известно, чтобы дать определение тому или иному процессу, этот процесс надо наблюдать. Но время не поддается наблюдению: оно невидимо, неслышимо, не имеет, ни запаха, ни вкуса, его нельзя потрогать или почувствовать. Мы можем наблюдать его лишь косвенно, по тому, как оно воздействует на другие процессы, само же оно остается абсолютно неуловимым. Мы видим, что все движется из прошлого в будущее, все имеет свое начало и свой конец и объясняем это воздействием времени. Но что такое само время, почему оно действует именно так, а не иначе – сказать не можем.
Таким образом, как показывает практика, все попытки дать определение времени обречены на неудачу. «Время – это то, что показывают часы», – сказал А. Эйнштейн, подчеркнув тем самым безнадежность этих попыток. Будучи самой реальной вещью на свете, время просто ускользает от определения. По-видимому, оно относится к числу тех фундаментальных категорий, которые, наряду с категориями «бог» и «единое», составляя основу мироздания, тем не менее не имеют образа, а, значит, и слов в языке для своего отражения. Бергсон сказал как-то, что время является главной проблемой метафизики: разрешив эту проблему, мы разрешили бы все загадки мира.
В своих попытках понять, что такое время, человек пришел к понятию вечности: оказалось, что через представление о вечности феномен времени становится более доступным для понимания. Причем, все существующие концепции вечности можно свести к двум основным. Согласно первой, вечность – это просто бесконечно длящееся время, которое никогда не начиналось и никогда не закончится. Согласно второй, вечность представляет собой некий замкнутый континуум, в котором время пребывает как в своем едином.
Этим двум представлениям о времени соответствует и два представления о месте человека во вселенной. Если вечность – это просто бесконечно длящееся время, то все происходящие во времени события просто теряют смысл, так как по отношению к бесконечности их длительность стремится к нулю. В этом случае теряет смысл и человеческая жизнь, превращаясь в бесцельное существование затерянного в бесконечности существа. Если же вечность – это континуум, в котором события запечатлены как в своем едином, то все, что происходит в мире, включая и человеческую жизнь, становится содержанием этого континуума, придавая им цель и смысл.
Следует сказать, что представление о вечности, как о бесконечной длительности могло удовлетворять человека только до тех пор, пока не стало ясно, что у вселенной было начало. Но с момента открытия расширяющейся вселенной стало ясно, что мир отнюдь не бесконечен, ни в пространстве, ни во времени. А если мир не бесконечен, значит, у него было начало. А было начало – значит, была и цель. Так что теперь, в поисках ответа на вопрос, что такое время, есть смысл остановиться именно на второй концепции вечности.
Думаю, что самым лучшей метафорой, наглядно иллюстрирующей эту концепцию, является книга. Ведь процесс чтения для ее персонажей и есть не что иное, как их существование во времени. В самом деле, стоит только читателю раскрыть книгу, и запечатленные в ней события волшебным образом оживают. Ее герои начинают движение, у них появляются судьбы. Вместе с тем, пока книга стоит на полке, она как бы содержит в себе начало и конец любого события в единовременности. В этом смысле можно сказать, что закрытая книга представляет собой модель вечности. Если же представить себе некую огромную библиотеку, в которой были бы запечатлены судьбы всех живущих с сотворения мира на Земле людей, такая библиотека, по-видимому, самым наилучшим образом отражала бы идею вечности. Тогда, существование во времени можно было бы представить как прочитывание содержащихся в вечности событий сознанием читающего.
Но книга не просто является красивой метафорой времени. Фактически она является уникальным инструментом преодоления ограниченности человека во времени. По мнению С. Цвейга, благодаря изобретению книги человек получил реальную возможность путешествовать во времени так же, как, в результате изобретения колеса он получил возможность путешествовать в пространстве.
И действительно, чтобы совершить путешествие во времени не нужно изобретать машину времени. Достаточно просто протянуть руку, взять с полки книгу и погрузиться в чтение. Если, например, в руках у вас Арриан – вы примете участие в походе Александра Македонского, если Гомер – услышите в гекзаметре его стихов, как набегают на берег Трои волны древнего моря. А если это будет, скажем, Платон – перенесетесь в 421 год до нашей эры, чтобы в доме Крития, внучатого племянника знаменитого в Греции законодателя Солона, присутствовать на встрече Сократа со своими друзьями – Тимеем и Гермократом. Это событие, малозаметное для современников,на тысячи лет останется в памяти потомков. Ведь друзья соберутся здесь для того, чтобы весь мир затем услышал рассказ Крития об Атлантиде.
Надо сказать, что идея вселенной как книги не нова и имеет весьма давнюю и прочную традицию. Например, в «Сефер Ецира» («Книге Творения»), одной из главных книг Каббалы, прямо сказано, что «Ях, Повелитель Духов, живой Элохим, Царь Вселенной, Всемогущий, Милосердный, Благочестивый Бог, чье обиталище есть Вечность, начертал свое Имя и сотворил Вселенную в 32 таинственных шага мудрости тремя Серафимами: Числами, Буквами и Звуками». Причем, под 32-я шагами мудрости здесь подразумеваются именно 22 буквы древнееврейского алфавита и 10 цифр числового ряда.
Казалось бы, этот текст, который, согласно преданию, был создан раввином Акибой в 120 году христианской эры, не заслуживает, чтобы относиться к нему всерьез. Нов самом начале ХVIIвека,с подобным же высказыванием выступил не кто иной, как Галилей. Он написал, что вся философия записана в огромной книге природы, раскрытой перед нашими глазами. Она написана на языке математики, буквами которой являются «треугольники, четырехугольники, круги, шары, конусы, пирамиды и другие геометрические фигуры, без помощи которых ум человеческий не может понять в ней ни слова».
Примерно тогда же, в своем «Введении в учение», аналогичную точку зрения высказывает и сэр Френсис Бэкон. По его словам, Бог дал нам две книги: первая – свиток Писания, открывающий Его волю, вторая – свиток творений, открывающий Его могущество. Вторая представляет собой ключ к первой. Причем, как и Галилей, Бэкон полагал, что мир можно свести к неким основным формам (температура, плотность, вес, цвет), ограниченное число которых соответствует ряду букв, составляющих универсальный текст вселенной.
Не утратила своей привлекательности эта идея и в последующие века. 200 лет спустя Томас Карлейль в своем эссе о Калиостро провозгласил, что всемирная история – это Священное Писание, которое мы расшифровываем и пишем ощупью, и в котором также пишут нас. Леон Блуа считал историю огромным литургическим текстом, где йоты и точки имеют не меньшее значение, чем строчки и целые главы, но важность и тех, и других для нас неопределима и глубоко скрыта. А в ХХ веке идею вселенной как библиотеки активно развивали Хорхе Луис Борхес и Умберто Эко, в своем романе «Имя Розы».
Но если вселенная действительно представляет собой литературный текст, в котором все мы пребываем в качестве персонажей, а движение во времени есть процесс его прочтения, то это может означать только одно: есть некто этот текст читающий!
Нет комментариев. Ваш будет первым!
Свежее в блогах