Глава XIX. Универсальный штемпель (Илья Ильф и Евгений Петров)

 
      К двенадцати часам следующего дня по "Геркулесу" поползслух о том, что начальник заперся с какимто посетителем в своемпальмовом зале и вот уже тря часа не отзывается ни на стукСерны   Михайловны, ни на  вызовы по внутреннему телефону,Геркулесовцы терялись в догадках. Они привыкли к тому, чтоПолыхаева весь день водят под ручку в коридорах, усаживают наподоконники или затаскивают под лестницу, где и решаются вседела. Возникло даже предположение, что начальник отбился откатегории работников, которые "только что вышли", и примкнул квлиятельной группе "затворников", которые обычно проникают всвои кабинеты рано утром, запираются там, выключают телефон и,отгородившись   таким   образом   от   всего   мира,   сочиняютразнообразнейшие доклады.     А между тем работа шла, бумаги требовали подписей, ответови резолюций.   Серна   Михайловна   недовольно   подходила    кполыхаевской двери и прислушивалась. При этом в ее больших ушахраскачивались легкие жемчужные шарики.     — Факт, не имеющий прецедента, — глубокомысленно сказаласекретарша.     — Но кто же, кто это у него сидит? — спрашивал Бомзе, откоторого несло смешанным запахом одеколона и котлет. - Может,кто-нибудь из инспекции?     — Да нет, говорю вам, обыкновенный посетитель.     — И Полыхаев сидит с ним уже три часа?     — Факт,   не   имеющий прецедента, -- повторила СернаМихайловна.     — Где же выход из этого исхода? — взволновался Бомзе. -Мне срочно нужна резолюция Полыхаева. У меня подробный доклад онеприспособленности   бывшего   помещения "Жесть и бекон" кусловиям работы "Геркулеса". Я не могу без резолюции.     Серну Михайловну со всех сторон осадили сотрудники. Всеони держали в руках большие и малые бумаги. Прождав еще час, впродолжение которого гул за дверью не затихал, Серна Михайловнауселась за свой стол и кротко сказала:     — Хорошо, товарищи. Подходите с вашими бумагами.     Она извлекла из шкафа длинную деревянную стоечку, накоторой покачивалось тридцать шесть штемпелей с толстенькимилаковыми головками, и, проворно вынимая из гнезд нужные печати,принялась   оттискивать   их   на    бумагах,    не    терпящихотлагательства.     Начальник   "Геркулеса" давно  уже не подписывал бумагсобственноручно. В случае надобности он вынимал из жилетногокармана печатку и, любовно дохнув на нее, оттискивал противтитула сиреневое факсимиле. Этот трудовой процесс очень емунравился и даже натолкнул на мысль, что некоторые наиболееупотребительные резолюции не худо бы тоже перевести на резину.     Так появились на свет первые каучуковые изречения:     "Не возражаю. Полыхаев". "Согласен. Полыхаев". "Прекраснаямысль. Полыхаев". "Провести в жизнь. Полыхаев".     Проверив новое приспособление на практике,   начальник"Геркулеса" пришел к выводу, что оно значительно упрощает еготруд и нуждается в дальнейшем поощрении и развитии. Вскоре былапущена в работу новая партия резины. На этот раз резолюции былимногословнее:     "Объявить выговор в приказе. Полыхаев". "Поставить на вид.Полыхаев".     "Бросить на периферию. Полыхаев". "Уволить без выходногопособия. Полыхаев".     Борьба, которую начальник "Геркулеса" вел с коммунотделомиз-за помещения, вдохновила его на новые стандартные тексты:     "Я коммунотделу не подчинен. Полыхаев". "Что они там, сума посходили? Полыхаев". "Не мешайте работать. Полыхаев". "Явам не ночной сторож. Полыхаев". "Гостиница принадлежит нам-иточка. Полыхаев".  "Знаю я ваши штучки. Полыхаев". "И кроватейне дам и умывальников. Полыхаев".     Эта серия была заказана в трех   комплектах.   Борьбапредвиделась длительная, и проницательный начальник не безоснований опасался, что с одним комплектом он не обернется.     Затем был заказан набор резолюций для внутригеркулесовскихнужд.     "Спросите у Серны Михайловны. Полыхаев". "Не морочьте мнеголову. Полыхаев". "Тише едешь — дальше будешь. Полыхаев". "Ану вас всех! Полыхаев".     Творческая мысль  начальника не ограничилась, конечно,исключительно   административной стороной дела. Как человекшироких взглядов, он не мог обойти вопросов текущей политики. Ион заказал прекрасный универсальный штамп, над текстом котороготрудился несколько дней. Это была дивная резиновая мысль,которую Полыхаев мог приспособить к любому случаю жизни. Помимотого, что она давала возможность немедленно откликаться насобытия, она также освобождала его от необходимости каждый размучительно   думать.   Штамп   был построен так удобно, чтодостаточно было лишь заполнить оставленный в нем промежуток,чтобы получилась злободневная резолюция:     В ответ на................     мы, геркулесовцы, как один человек, ответим:     а) повышением качества служебной переписки,     б) увеличением производительности труда,     в) усилением борьбы с бюрократизмом, волокитой, кумовствоми подхалимством,     г) уничтожением прогулов и именин,     д) уменьшением накладных расходов на календари и портреты,     е) общим ростом профсоюзной активности,     ж) отказом от празднования рождества, пасхи, троицы,благовещения, крещения, курбан-байрама, йом-кипура, рамазана,пурима и других религиозных праздников,     з) беспощадной борьбой с головотяпством, хулиганством,пьянством, обезличкой, бесхребетностью и переверзевщиной,     и) поголовным вступлением в ряды общества "Долой рутину соперных подмостков",     к) поголовным переходом на сою,     л) поголовным переводом делопроизводства на латинскийалфавит, а также всем, что понадобится впредь.     Пунктирный промежуток Полыхаев заполнял лично, по меренадобности, сообразуясь с требованиями текущего момента.     Постепенно Полыхаев разохотился и стал все чаще и чащепускать в ход свою универсальную резолюцию. Дошло до того, чтоон   отвечал ею на выпады, происки, вылазки и бесчинствасобственных сотрудников.     Например: "В ответ на наглое   бесчинство   бухгалтераКукушкинда, потребовавшего уплаты ему сверхурочных, ответим..." Или: "В ответ на мерзкие происки и подлые выпады сотрудникаБорисохлебского, попросившего внеочередной отпуск, ответим..." — и так далее.     И на все это надо было немедленно ответить повышением,увеличением,   усилением,   уничтожением,   уменьшением, общимростом,   отказом   от,   беспощадной    борьбой,    поголовнымвступлением, поголовным переходом, поголовным переводом, атакже всем, что понадобится впредь.     И   только   отчитав   таким    образом    Кукушкинда    иБорисохлебского, начальник пускал в дело коротенькую резинку:"Поставить на вид. Полыхаев", или: "Бросить на периферию.Полыхаев".     При первом знакомстве с резиновой резолюцией отдельныегеркулесовцы опечалились. Их   пугало   обилие   пунктов.   Вособенности смущал пункт о латинском алфавите и о поголовномвступлении в общество "Долой рутину с оперных подмостков! "Однако все обернулось мирно. Скумбриевич, правда, размахнулся иорганизовал, кроме названного общества, еще и кружок "ДолойХованщину! ", но этим все дело и ограничилось.     И покуда за полыхаевской дверью слышался вентиляторныйрокот голосов, Серна Михайловна бойко работала. Стоечка соштемпелями, расположившимися по росту-от самого маленького: "Невозражаю. Полыхаев", до самого большого -- универсального,напоминала мудреный цирковой инструмент, на котором белый клоунс   солнцем   ниже   спины играет палочками серенаду Брага.Секретарша выбирала приблизительно подходящий по содержаниюштемпель и клеймила им бумаги. Больше всего она налегала наосторожную резинку: "Тише едешь-дальше будешь", памятуя, чтоэто была любимейшая резолюция начальника.     Работа шла без задержки. Резина отлично заменила человека.Резиновый Полыхаев нисколько не уступал Полыхаеву живому.     Уже опустел "Геркулес" и босоногие уборщицы ходили покоридору с грязными ведрами, уже ушла последняя машинистка,задержавшаяся на час, чтобы перепечатать лично для себя строкиЕсенина: "Влача стихов злаченые рогожи, мне хочется вам нежноесказать",   уже   Серна   Михайловна, которой надоело ждать,поднялась и, перед тем как выйти на улицу, стала массироватьвеки холодными пальцами, — когда дверь полыхаевского кабинетазадрожала, отворилась и оттуда лениво вышел Остап Бендер. Онсонно посмотрел на Серну Михайловну и пошел прочь, размахиваяжелтой папкой с ботиночными тесемками. Вслед за ним из-подживительной тени пальм и сикомор вынырнул Полыхаев. Сернавзглянула на своего высокого друга и без звука опустилась наквадратный матрасик, смягчавший жесткость ее стула. Как хорошо,что сотрудники уже разошлись и в эту минуту не могли видетьсвоего начальника! В усах у него, как птичка в ветвях, сиделаалмазная слеза. Полыхаев удивительно быстро моргал глазами итак энергично потирал руки, будто бы хотел трением добыть огоньпо способу, принятому среди дикарей Океании, Он побежал заОстапом, позорно улыбаясь и выгибая стан.     — Что же будет? — бормотал он, забегая то с одной, то сдругой стороны. — Ведь я не погибну? Ну, скажите же, золотоймой, серебряный, я не погибну? Я могу быть спокоен?     Ему хотелось добавить, что у него жена, дети. Серна, детиот Серны и еще   от   одной   женщины,   которая   живет   вРостове-на-Дону, но в горле его что-то само по себе пикнуло, ион промолчал.     Плачевно подвывая, он сопровождал Остапа   до   самоговестибюля. В опустевшем здании они встретили только двухчеловек. В конце коридора стоял Егор Скумбриевич. При видевеликого комбинатора он схватился за челюсть и отступил в нишу.Внизу, на лестнииге, из-за мраморной девушки с электрическимфакелом выглядывал бухгалтер Берлага. Он раболепно поклонилсяОстапу и даже молвил: "Здравствуйте", но Остап не ответил наприветствие вице-короля.     У самого выхода Полыхаев схватил Остапа за рукав ипролепетал:     — Я ничего не утаил. Честное слово! Я могу быть спокоен?Правда?     — Полное спокойствие может дать человеку только страховойполис, — ответил Остап, не замедляя хода. - Так вам скажетлюбой агент по страхованию жизни. Лично мне вы больше не нужны.Вот государство, оно, вероятно, скоро вами заинтересуется.

Похожие статьи:

Проза → Глава II. Бравый солдат Швейк в полицейском управлении (Похождения Швейка. Роман. Я. Гашек)

Проза → ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. В ТЫЛУ. Глава I. Вторжение бравого солдата Швейка в мировую войну (Похождения Швейка. Роман. Я. Гашек)

Проза → Глава IV. Швейка выгоняют из сумасшедшего дома (Похождения Швейка. Роман. Я. Гашек)

Проза → Глава III. Швейк перед судебными врачами (Похождения Швейка. Роман. Я. Гашек)

Проза → УИЛЬЯМ ФОЛКНЕР. ОСКВЕРНИТЕЛЬ ПРАХА. Необычный детектив