Глава XVI. Ярбух фюр психоаналитик (Илья Ильф и Евгений Петров)

      Рабочий   день   в финансово-счетном отделе "Геркулеса"начался, как обычно, ровно в девять часов.     Уже Кукушкинд поднял полу пиджака, чтобы протереть еюстекла своих очков, а заодно сообщить сослуживцам, что работатьв банкирской конторе "Сикоморский и Цесаревич" было не в примерспокойнее, чем в геркулесовском содоме; уже Тезоименицкийповернулся на своем винтовом табурете к стене и протянул руку,чтобы сорвать листок календаря, уже Лапидус-младший разинул ротна кусок хлеба, смазанный форшмаком из селедки, — когда дверьрастворилась и на пороге ее показался не кто иной, какбухгалтер Берлага.     Это   неожиданное   антре   вызвало   в   финсчетном залезамешательство. Тезоименицкий поскользнулся на своей винтовойтарелочке, и календарный листок, впервые, может быть, за тригода, остался несорванным. Лапидус-младший, позабыв укуситьбутерброд, вхолостую задвигал челюстями. Дрейфус, Чеважевская нСахарков безмерно удивились. Корейко поднял и опустил голову. Астарик Кукушкинд быстро надел очки, позабыв протереть их, чегос ним за тридцать лет служебной деятельности никогда неслучалось. Берлага как ни в чем не бывало уселся за свой столи, не отвечая на тонкую усмешку Лапидуса-младшего, раскрыл своикниги.     — Как здоровье? — спросил все-таки Лапидус. -Пяточныйнерв?     — Все прошло, — отвечал Берлага, не поднимая головы. --Я даже не верю, что такой нерв есть у человека.     До обеденного перерыва весь финсчет ерзал на   своихтабуретах и подушечках, томимый любопытством. И когда прозвучалавральный звонок, цвет счетоводного мира окружал Берлагу. Нобеглец почти не отвечал на вопросы. Он отвел в сторону четырехсамых верных и, убедившись, что поблизости нет никого лишнего,рассказал им о своих необыкновенных похождениях в сумасшедшемдоме. Свой рассказ беглый бухгалтер сопровождал множествомзаковыристых выражений и междометий, которые здесь опущены вцелях связности повествования.     РАССКАЗ БУХГАЛТЕРА БЕРЛАГИ, СООБЩЕННЫЙ ИМ ПОД СТРОЖАЙШИМСЕКРЕТОМ     БОРИСОХЛЕБСКОМУ,     ДРЕЙФУСУ,     САХАРКОВУ     ИЛАПИДУСУ-МЛАДШЕМУ, О ТОМ, ЧТО СЛУЧИЛОСЬ С НИМ В СУМАСШЕДШЕМДОМЕ     Как уже сообщалось, бухгалтер Берлага бежал в сумасшедшийдом, опасаясь чистки. В этом лечебном заведении он рассчитывалпересидеть тревожное время и вернуться в "Геркулес", когда громутихнет и восемь товарищей с серенькими глазами перекочуют всоседнее учреждение.     Все дело сварганил шурин. Он достал книжку о нравах ипривычках душевнобольных, и после долгих споров из   всехнавязчивых идей был выбран бред величия.     — Тебе ничего не придется делать, — втолковывал шурин, -ты только должен всем и каждому кричать в уши: "Я Наполеон! ",или: "Я Эмиль Золя! ", или: "Магомет! " если хочешь.     — А   вице-короля   Индии можно? -- доверчиво спросилБерлага.     — Можно,     можно.     Сумасшедшему      все      можно.Значит-вице-король Индии?     Шурин говорил так веско, словно бы по меньшей мере состоялмладшим ординатором психобольницы. На самом же деле это былскромный агент по распространению роскошных подписных изданийГосиздата, и от прошлого коммерческого величия в его сундучкесохранился только венский котелок на белой шелковой подкладке.     Шурин побежал к телефону вызывать карету,   а   новыйвице-король    Индии   снял   толстовку,   разодрал   на   себемадеполамовую сорочку и на всякий случай вылил на головубутылочку   лучших копировальных железисто-галлусовых чернилпервого класса. Потом он лег животом на пол и, дождавшисьприбытия санитаров, принялся выкрикивать:     — Я не более как вице-король Индии! Где мои верные наибы,магараджи, мои абреки, мои кунаки, мои слоны?     Слушая этот бред величия, шурин с сомнением качал головой.На его взгляд абреки и кунаки не входили в сферу действияиндийского короля. Но санитары только вытерли мокрым платкомлицо бухгалтера, измазанное чернилами первого класса, и, дружновзявшись, всадили его в карету. Хлопнули лаковые дверцы,раздался тревожный медицинский гудок, и автомобиль   умчалвице-короля Берлагу в его новые владения.     По дороге больной размахивал руками и что-то болтал, непереставая со страхом думать о первой встрече с настоящимисумасшедшими. Он очень боялся, что они будут его обижать, аможет быть, даже убьют.     Больница оказалась совсем иной, чем   представлял   ееБерлага. В длинном светлом покое сидели на диванах, лежали накроватях и прогуливались люди в голубоватых халатах. Бухгалтерзаметил, что сумасшедшие друг с другом почти не разговаривают.Им некогда разговаривать. Они думают. Они думают все время. Уних множество мыслей, надо что-то вспомнить, вспомнить самоеглавное, от чего зависит счастье. А мысли разваливаются, исамое главное, вильнув хвостиком, исчезает. И снова надо всеобдумать, понять, наконец, что же случилось, почему стало всеплохо, когда раньше все было хорошо.     Мимо Берлаги уже несколько раз прошел безумец, нечесаный инесчастный. Охватив пальцами подбородок, он шагал по однойлинии — от окна к двери, от двери к окну, опять к двери, опятьк окну. И столько мыслей грохотало в его бедной голове, что онприкладывал другую руку ко лбу и ускорял шаги.     — Я вице-король Индии! — крикнул Берлага, оглянувшись насанитара.     Безумец даже не посмотрел в сторону бухгалтера. Болезненноморщась, он снова принялся собирать свои мысли, разбежавшиесяот дикого крика Берлаги. Но зато к вице-королю   подошелнизкорослый идиот и, доверчиво обняв его за талию, сказалнесколько слов на птичьем языке.     — Что? — искательно спросил перепугавшийся Берлага,     — Эне, бэнэ, раба, квинтер, финтер, жаба, -- явственнопроизнес новый знакомый.     Сказавши   "ой",   Берлага   отошел подальше от идиота.Произведя эту эволюцию, он приблизился к человеку с лимоннойлысиной. Тот сейчас же отвернулся к стене и опасливо посмотрелна бухгалтера.     — Где мои магараджи? -- спросил его Берлага, чувствуянеобходимость поддержать репутацию сумасшедшего.     Но тут больной, сидевший на кровати в глубине покоя,поднялся на тоненькие и желтые, как церковные свечи, ноги истрадальчески закричал:     — На волю! На волю! В пампасы! Как бухгалтер узналвпоследствии, в пампасы просился старый учитель географии, поучебнику которого юный Берлага знакомился в свое время свулканами, мысами и перешейками. Географ сошел с ума совершеннонеожиданно: однажды он взглянул на карту обоих полушарий и ненашел на ней Берингова пролива. Весь день старый учитель шарилпо карте. Все было на месте: и Нью-Фаундленд, и Суэцкий канал,и Мадагаскар, и Сандвичевы острова с главным городом Гонолулу,и даже вулкан Попокатепетль, а Берингов пролив отсутствовал. Итут же, у карты, старик тронулся. Это, был добрый сумасшедший,не причинявший никому зла, но Берлага отчаянно струсил. Крикнадрывал его душу.     — На волю! — продолжал кричать географ. — В пампасы!     Он лучше всех на свете знал, что такое воля. Он былгеограф, и ему были известны такие просторы, о   которыхобыкновенные,   занятые   скучными   делами   люди даже и неподозревают. Ему хотелось на волю, хотелось скакать на потноммустанге сквозь заросли.     В палату вошла молодая докторша с жалобными голубымиглазами и направилась прямо к Берлаге.     — Ну, как вы себя чувствуете, голубчик? — спросила она,притрагиваясь теплой рукой к пульсу бухгалтера. — Ведь вамлучше, не правда ли?     — Я вице-король Индии! -- отрапортовал он краснея. -Отдайте мне любимого слона!     — Это у вас бред, -- ласково сказала докторша, — вы влечебнице, мы вас вылечим.     — О-о-о! Мой слон! — вызывающе крикнул Берлага.     — Но ведь вы поймите, — еще ласковей сказала докторша,— вы не вице-король, все это бред, понимаете, бред!     — Нет, не бред, — возразил Берлага, знавший, что первымделом нужно упрямиться.     — Нет, бред!     — Нет, не бред!     — Бред!     — Не бред!     Бухгалтер, видя, что железо горячо, стал его ковать. Онтолкнул добрую докторшу и издал протяжный вопль, взбудоражившийвсех больных, в особенности маленького идиота, который сел напол и, пуская слюни, сказал:     — Эн, ден, труакатр, мадмазель Журоватр. И Берлага судовлетворением   услышал   за своей спиной голос докторши,обращенный к санитару:     — ----" По имеющимся у авторов сведениям, на карте,которая   свела с ума бедного географа, Берингова проливадействительно не было. Отсутствие   пролива   было   вызваноголовотяпством издательства "Книга и полюс". Виновники понеслизаслуженное наказание. Глава издательства был снят с должностии   брошен   на   низовку, остальные отделались выговором спредупреждением.     — Нужно будет перевести его к тем трем, не то он нам всюпалату перепугает.     Два терпеливых санитара отвели сварливого вицекороля внебольшую палату для больных с неправильным поведением, гдесмирно лежали три человека. Только тут бухгалтер понял, чтотакое настоящие сумасшедшие. При виде посетителей больныепроявили необыкновенную активность. Толстый мужчина скатился скровати, быстро встал на четвереньки   и,   высоко   поднявобтянутый, как мандолина, зад, принялся отрывисто лаять иразгребать паркет задними лапами в больничных туфлях. Другойзавернулся в одеяло и начал выкрикивать: "И ты, Брут, продалсябольшевикам! " Этот человек, несомненно, воображал себя КаемЮлием Цезарем. Иногда, впрочем, в его взбаламученной головесоскакивал какой-то рычажок, и он, путая, кричал: "Я ГенрихЮлий Циммерман! "     — Уйдите! Я голая! - закричал третий. — Не смотрите наменя. Мне стыдно. Я голая женщина. Между тем он был одет и былмужчина с усами. Санитары ушли. Вице-королем Индии овладелтакой страх, что он и не думал уже выставлять требования овозврате любимого слона, магараджей, верных наибов, а такжезагадочных абреков и кунаков. "Эти в два счета придушат", -думал он леденея. И он горько пожалел о том, что наскандалил втихой палате. Так хорошо было бы сейчас сидеть у ног доброгоучителя географии и слушать нежный лепет маленького идиота:"Эне, бэнэ, раба, квинтер, финтер, жаба". Однако   ничегоужасного не случилось. Человексобака тявкнул еще несколько рази, ворча, взобрался на свою кровать. Кай Юлий сбросил с себяодеяло, отчаянно зевнул и потянулся всем телом. Женщина с усамизакурил трубку, и сладкий запах табака "Наш кепстен" внес вмятежную душу Берлаги успокоение.     — Я вице-король Индии, — заявил он, осмелев.     — Молчи, сволочь! — лениво ответил на это Кай Юлий. И спрямотой римлянина добавил: — Убью! Душу выну!     Это   замечание   храбрейшего   из императоров и воиновотрезвило беглого бухгалтера. Он спрятался под одеяло и,грустно размышляя о своей полной тревог жизни, задремал. Утромсквозь сон Берлага услышал странные слова:     — Посадили психа на нашу голову. Так было хорошо втроем-ивдруг… Возись теперь с ним! Чего доброго, этот проклятыйвице-король всех нас перекусает.     По голосу Берлага определил, что слова эти произнес КайЮлий Цезарь. Через некоторое время, открыв глаза, он увидел,что   на   него   с   выражением   живейшего интереса смотритчеловек-собака. "Конец, — подумал вице-король, — сейчас укусит!" Но человек-собака неожиданно всплеснул руками и спросилчеловечьим голосом:     — Скажите, вы не сын Фомы Берлаги?     — Сын, -- ответил бухгалтер и, спохватившись, сейчас жезавопил: — Отдайте несчастному вице-королю его верного слона!     — Посмотрите на меня, — пригласил человек-дворняга. --Неужели вы меня не узнаете?     — Михаил    Александрович!   --   воскликнул   прозревшийбухгалтер. — Вот встреча!     И вице-король сердечно расцеловался с человекомсобакой.При этом они с размаху ударились лбами, произведя бильярдныйстук. Слезы стояли на глазах Михаила Александровича.     — Значит, вы не сумасшедший, — спросил Берлага. -- Чегоже вы дурака валяли?     — А вы чего дурака валяли? Тоже! Слоновому подавай! Ипотом должен вам сказать, друг Берлага, что вице-король дляхорошего сумасшедшего — это слабо, слабо, слабо.     — А мне шурин сказал, что можно, — опечалился Берлага.     — Возьмите,    например,    меня,    --   сказал   МихаилАлександрович, — тонкая игра. Человек-собака. Шизофреническийбред, осложненный маниакально-депрессивным психозом, и притом,заметьте, Берлага, сумеречное состояние души. Вы думаете, мнеэто легко далось? Я работал над источниками. Вы читали книгупрофессора Блейлера "Аутистическое мышление"?     — Н-нет, - ответил Берлага голосом   вице-короля,   скоторого сорвали орден Подвязки и разжаловали в денщики.     — Господа! — закричал Михаил Александрович. — Он не читалкниги Блейлера! Да не бойтесь, идите сюда. Он такой же король,как вы — Цезарь.     Двое остальных питомцев небольшой палаты для лиц   снеправильным поведением приблизились.     — Вы не читали Блейлера? — спросил Кай Юлий удивленно, -Позвольте, по каким же материалам вы готовились?     — Он, наверно, выписывал немецкий журнал "Ярбух фюрпсихоаналитик унд психопатологик", -- высказал предположениенеполноценный усач.      Берлага стоял как оплеванный. А знатоки так и сыпалимудреными   выражениями   из   области   теории   и    практикипсихоанализа. Все сошлись на том, что Берлаге придется плохо ичто главный   врач   Титанушкин,   возвращения   которого   изкомандировки ожидали со дня на день, разоблачит его в пятьминут. О том, что возвращение Титанушкина наводило тоску на нихсамих, они не распространялись.     — Может быть, можно переменить бред? — трусливо спрашивалБерлага. — Что, если я буду Эмиль Золя или Магомет?     — Поздно, — сказал Кай Юлий. — Уже в истории болезнизаписано, что вы вице-король, а сумасшедший не может менятьсвои мании, как носки. Теперь вы всю жизнь будете в дурацкомположении короля. Мы сидим здесь уже неделю и знаем порядки.     Через час Берлага узнал во всех подробностях подлинныеистории болезней своих соседей по палате.     Появление Михаила Александровича в   сумасшедшем   домеобъяснялось   делами довольно простыми, житейскими. Он былкрупный нэпман, невзначай не доплативший сорока трех тысячподоходного налога. Это грозило вынужденной поездкой на север,а дела настойчиво требовали присутствия Михаила Александровичав Черноморске. Дуванов, так звали мужчину, выдававшего себя заженщину, был, как видно, мелкий вредитель, который не безоснования опасался ареста, Но совсем не таков был Кай ЮлийЦезарь, значившийся в паспорте бывшим присяжным поверенным И.Н. Старохамским.     Кай Юлий Старохамский пошел в сумасшедший дом по высокимидейным соображениям.     — В Советской России, — говорил он, драпируясь в одеяло,— сумасшедший дом — это единственное место, где может житьнормальный человек. Все остальное — это сверхбедлам. Нет, сбольшевиками я жить не могу. Уж лучше поживу здесь, рядом собыкновенными сумасшедшими. Эти по крайней мере не строятсоциализма. Потом здесь кормят. А там, в ихнем бедламе, надоработать. Но я на ихний социализм работать не буду. Здесь уменя, наконец, есть личная свобода. Свобода совести. Свободаслова.     Увидев проходившего мимо санитара, Кай Юлий Старохамскийвизгливо закричал:     — Да здравствует Учредительное собрание! Все на форум! Иты, Брут, продался ответственным работникам! — И, обернувшиськ Берлаге, добавил: -- Видели? Что хочу, то и кричу. Апопробуйте на улице!     Весь   день   и большую часть ночи четверо больных снеправильным поведением резались в "шестьдесят шесть" бездвадцати   и сорока, игру хитрую, требующую самообладания,смекалки, чистоты духа и ясности мышления.     Утром вернулся из командировки профессор Титанушкин. Онбыстро осмотрел всех четверых и тут же велел выкинуть их избольницы. Не помогли ни книга Блейлера и сумеречное состояниедуши, осложненное маниакально-депрессивным психозом, ни "Ярбухфюр психоаналитик унд психопатологик". Профессор Титанушкин неуважал симулянтов.     И они побежали по улице, расталкивая прохожих локтями.Впереди шествовал Кай Юлий. За ним поспешали женщина-мужчина ичеловек-собака. Позади всех плелся развенчанный вице-король,проклиная шурина и с ужасом думая о том, что теперь будет.     Закончив эту поучительную историю, бухгалтер   Берлагатоскливо   посмотрел   сначала на Борисохлебского, потом наДрейфуса, потом на Сахаркова и, наконец, на Лапидуса-младшего,головы которых, как ему показалось, соболезнующе качаются вполутьме коридора.     — Вот видите, чего вы добились своими фантазиями, --промолвил жестокосердый Лапидус-младший, — вы хотели избавитьсяот одной чистки, а попали в другую. Теперь вам плохо придется.Раз вас вычистили из сумасшедшего дома, то из "Геркулеса" васнаверно вычистят.     Борисохлебский, Дрейфус и Сахарков ничего не сказали. И,ничего не сказавши, стали медленно уплывать в темноту.     — Друзья! — слабо вскрикнул бухгалтер. — Куда же вы!     Но друзья уже мчались во весь дух, и их сиротские брюки,мелькнув в последний раз на лестнице, скрылись из виду.     — Нехорошо,   Берлага, -- холодно сказал Лапидус, --напрасно вы меня впутываете в свои грязные антисоветскиеплутни. Адье! И вице-король Индии остался один. Что же тынаделал, бухгалтер Берлага? Где были твои глаза, бухгалтер? Ичто сказал бы твой папа Фома, если бы узнал, что сын его насклоне лет подался в вице-короли? Вот куда завели тебя,бухгалтер,   твои   странные   связи   с   господином   Фунтом,председателем многих акционерных обществ со   смешанным   инечистым капиталом. Страшно даже подумать о том, что сказал быстарый Фома о проделках своего любимого сына. Но давно ужележит Фома на втором христианском кладбище, под каменнымсерафимом с отбитым крылом, и только мальчики, залегающие сюдаворовать сирень, бросают иногда нелюбопытный взгляд на гробовуюнадпись: "Твой путь окончен. Спи, бедняга, любимый всеми Ф.Берлага". А может быть, и ничего не сказал бы старик. Ну,конечно же, ничего бы не сказал, ибо и сам вел жизнь неочень-то праведную.   Просто   посоветовал   бы   вести   себяпоосторожнее и в серьезных делах не полагаться на шурина. Да,черт знает что ты наделал, бухгалтер Берлага!     Тяжелое раздумье, охватившее экс-наместника Георга Пятогов Индии, было прервано криками, несшимися с лестницы:     — Берлага! Где он? Его кто-то спрашивает. А, вот онстоит! Пройдите, гражданин!     В коридоре показался уполномоченный по копытам. Гвардейскиразмахивая ручищами, Балаганов подступил к Берлаге и вручил емуповестку:     "Тов. Бэрлагэ. С получэниэм сэго прэдлагаэтся нэмэдлэнноявиться для выяснэния нэкоторых обстоятэльств".     Бумажка была снабжена штампом Черноморского отделенияАрбатовской конторы по заготовке рогов и копыт и круглойпечатью, содержание которой разобрать было бы трудновато, дажеесли бы Берлаге это пришло в голову. Но беглый бухгалтер былтак подавлен свалившимися на него бедами, что только спросил:     — Домой позвонить можно?     — Чего там звонить, — хмуро сказал заведующий копытами.     Через два часа толпа, стоявшая у кино "Капиталий" вожидании первого сеанса и от нечего делать глазевшая посторонам, заметила, что из дверей конторы по заготовке роговвышел человек и, хватаясь за сердце, медленно пошел прочь. Этобыл бухгалтер Берлага. Сперва он вяло передвигал ноги, потомпостепенно начал ускорять ход. Завернув за угол, бухгалтернезаметно перекрестился и побежал очертя голову. Вскоре онсидел уже за своим столом в финсчетном зале и ошалело глядел в"главную книгу". Цифры взвивались и переворачивались в егоглазах.     Великий комбинатор захлопнул папку с "делом Корейко",посмотрел   на   Фунта,   который сидел под новой надписью:"председатель правления", и сказал:     — Когда я был очень молод, очень беден и кормился тем,что   показывал на херсонской ярмарке толстого, грудастогомонаха, выдавая его за женщину с бородой -- необъяснимыйфеномен природы, -- то и тогда я не опускался до такихморальных низин, как этот пошлый Берлага.     — Жалкий, ничтожный человек, -- подтвердил Паниковский,разнося чай по столам. Ему было приятно сознание того, что насвете есть люди еще более мелкие, чем он сам.      — Берлага — это не голова, — сообщил зицпредседатель сосвойственной ему неторопливостью. — Макдональд — это голова.Его идея классового мира в промышленности...     — Хватит, хватит, -- сказал Бендер. -- Мы назначимспециальное заседание, чтобы   выяснить   ваши   взгляды   наМакдональда и других буржуазных деятелей. Сейчас мне некогда.Берлага — это действительно не голова, но кое-что он намсообщил о жизни и деятельности самовзрывающихся акционерныхобществ. Внезапно великому комбинатору стало весело. Все шлоотлично.   Вонючих рогов никто больше не приносил. РаботуЧерноморского отделения можно было считать удовлетворительной,хотя очередная почта доставила в контору кучу новых отношений,циркуляров и требований, и Паниковский уже два раза бегал набиржу труда за конторщицей.     — Да! - закричал вдруг Остап. - Где Козлевич? Где"Антилопа"? Что за учреждение без автомобиля? Мне на заседаниенужно ехать. Все приглашают, без меня жить не могут. ГдеКозлевич? Паниковский отвел глаза и со вздохом сказал:     — С Козлевичем нехорошо.     — Как это — нехорошо? Пьян он, что ли?     — Хуже, — ответил Паниковский, - мы уже боялись вамговорить. Его охмурили ксендзы.     При этом курьер посмотрел на уполномоченного по копытам, иоба они грустно покачали головами.

Похожие статьи:

Проза → Глава III. Швейк перед судебными врачами (Похождения Швейка. Роман. Я. Гашек)

Проза → Глава IV. Швейка выгоняют из сумасшедшего дома (Похождения Швейка. Роман. Я. Гашек)

Проза → УИЛЬЯМ ФОЛКНЕР. ОСКВЕРНИТЕЛЬ ПРАХА. Необычный детектив

Проза → ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. В ТЫЛУ. Глава I. Вторжение бравого солдата Швейка в мировую войну (Похождения Швейка. Роман. Я. Гашек)

Проза → Глава II. Бравый солдат Швейк в полицейском управлении (Похождения Швейка. Роман. Я. Гашек)