Глава XXVIII. Потный вал вдохновенья (Илья Ильф и Евгений Петров)

 
      На утро четвертого дня пути поезд взял на восток. Мимоснеговых цепей -- Гималайских   отрогов,   --   с   грохотомперекатываясь через искусственные сооружения (мостики, трубыдля пропуска весенних вод и др. ), а также бросая трепетнуютень на горные ручьи/литерный поезд проскочил городок подтополями и долго вертелся у самого бока большой снеговой горы.Не будучи в силах одолеть перевал сразу, литерный подскакивал кгоре   то   справа,   то   слева, поворачивал назад, пыхтел,возвращался снова, терся о гору пыльно-зелеными своими боками,всячески хитрил -- и выскочил, наконец, на волю. Исправнопоработав колесами, поезд молодецки осадил на последней станцииперед началом Восточной Магистрали.     В клубах удивительного   солнечного   света,   на   фонеалюминиевых гор, стоял паровоз цвета молодой травы. Это былподарок станционных рабочих новой железной дороге.     В течение довольно долгого времени по линии подарков кторжествам и годовщинам у нас не все обстояло благополучно.Обычно дарили или очень маленькую, величиной в кошку, модельпаровоза, или, напротив того, зубило, превосходящее размерамителеграфный столб. Такое мучительное превращение маленькихпредметов в большие и наоборот отнимало много времени и денег.Никчемные паровозики пылились на канцелярских   шкафах,   атитаническое    зубило,    перевезенное   на   двух   фургонах,бессмысленно и дико ржавело во дворе юбилейного учреждения.     Но паровоз ОВ, ударно выпущенный из капитального ремонта,был совершенно нормальной величины, и по всему было видно, чтозубило, которое, несомненно, употребляли при его ремонте, тожебыло обыкновенного размера. Красивый подарок немедленно впряглив поезд, и "овечка", как принято называть в полосе отчужденияпаровозы серии ОВ, неся на своем передке плакат "Даешь смычку",покатил к южному истоку Магистрали-станции Горной.     Ровно два года назад здесь лег на землю первый черно-синийрельс, выпущенный уральским заводом. С тех пор из прокатныхстанов завода беспрерывно вылетали огненные полосы рельсов.Магистраль требовала их все больше и больше.   Укладочныегородки,, шедшие навстречу друг другу, в довершение всегоустроили соревнование и взяли такой темп, что всем поставщикамматериалов пришлось туго.     Вечер на станции Горной, освещенной розовыми и зеленымиракетами, был настолько хорош, что старожилы, если бы они здесьимелись, конечно, сказали бы, что такого вечера они   незапомнят. К счастью, в Горной старожилов не было. Еще в 1928году здесь не было не только что старожилов, но и домов, истанционных   помещений,   и   рельсового пути, и деревяннойтриумфальной арки с хлопающими на ней лозунгами и флагами,неподалеку от которой остановился литерный поезд.     Пока под керосино-калильными фонарями шел митинг и всенаселение столпилось у трибуны, фоторепортер Меньшов с двумяаппаратами, штативом и машинкой для магния кружил вокруг арки.Арка казалась фотографу подходящей, она получилась бы на снимкеотлично. Но поезд, стоявший шагах в двадцати от нее, получилсябы слишком маленьким. Если же снимать со стороны поезда, томаленькой вышла бы арка. В таких случаях Магомет обычно шел кгоре, прекрасно понимая, что гора к нему не пойдет. Но Меньшовсделал то, что — показалось ему самым простым. Он попросилподать поезд под арку таким же легким тоном, каким просят втрамвае немножко подвинуться. Кроме того, он настаивал, чтобыиз трубы паровоза валил густой белый пар. Еще требовал он,чтобы машинист бесстрашно смотрел из окошечка вдаль, держаладонь козырьком над глазами. Железнодорожники растерялись и,думая, что так именно и надо, просьбу удовлетворили. Поезд слязгом  подтянулся к арке, из трубы валил требуемый пар, имашинист, высунувшись в окошечко, сделал зверское лицо. ТогдаМеньшов произвел такую вспышку магния, что задрожала земля и насто   километров   вокруг залаяли собаки. Произведя снимок,фотограф сухо поблагодарил железнодорожный персонал и поспешноудалился в свое купе.     Поздно   ночью   литерный   поезд шел уже по ВосточнойМагистрали. Когда население поезда укладывалось спать,   вкоридор   вагона вышел фотограф Меньшов и, ни к кому необращаясь, скорбно сказал:     — Странный случай! Оказывается, эту проклятую арку яснимал на пустую кассету! Так что ничего не вышло.     — Не беда, - с участием ответил ему Лавуазьян, — пустоедело. Попросите машиниста, и он живо даст задний ход. Всеголишь через три часа вы снова будете в Горной и повторите свойснимок. А смычку можно будет отложить надень.     — Черта с два теперь снимешь!   -   печально   молвилфоторепортер. -- У меня вышел весь магний, а то, конечно,пришлось бы вернуться.     Путешествие по Восточной Магистрали доставляло великомукомбинатору много радости. Каждый час приближал его к Северномуукладочному городку, где находился Корейко. Нравились Остапу илитерные пассажиры. Это были люди молодые, веселые,   безбюрократической     сумасшедшинки,     так    отличавшей    егогеркулесовских знакомых. Для полноты счастья не хватало денег.Подаренную провизию он съел, а для вагон-ресторана требовалисьналичные. Сперва Остап, когда новые друзья тащили его обедать,отговаривался отсутствием аппетита, но вскоре понял, что такжить нельзя. Некоторое время он присматривался к Ухудшанскому,который весь день проводил у окна в коридоре, глядя нателеграфные столбы и на птичек, слетавших с проволоки. При этомлегкая сатирическая улыбка трогала губы Ухудшанского.   Онзакидывал голову и шептал птицам: "Порхаете? Ну, ну". Остаппростер свое любопытство вплоть до того, что ознакомилея дажесо статьей Ухудшанского "Улучшить работу лавочных комиссий".После этого Бендер еще оглядел диковинного журналиста с ног доголовы, нехорошо улыбнулся и, почувствовав знакомое волнениестрелка-охотника, заперся в купе,     Оттуда он вышел только через три часа, держа с рукахбольшой разграфленный, как ведомость, лист бумаги.     — Пишете? — вяло спросил Ухудшанский.     — Специально для вас, -- ответил великий комбинатор. -Вы, я замечаю, все время терзаетесь муками творчества. Писать,конечно, очень трудно. Я, как старый передовик и ваш собрат поперу, могу это засвидетельствовать. Но я изобрел такую штуку,которая избавляет от необходимости ждать, покуда вас окатитпотный вал вдохновения. Вот. Извольте посмотреть.     И Остап протянул Ухудшанскому лист, на котором былонаписано:     ТОРЖЕСТВЕННЫЙ КОМПЛЕКТ     НЕЗАМЕНИМОЕ   ПОСОБИЕ   ДЛЯ СОЧИНЕНИЯ ЮБИЛЕЙНЫХ СТАТЕЙ,ТАБЕЛЬНЫХ ФЕЛЬЕТОНОВ, А ТАКЖЕ ПАРАДНЫХ СТИХОТВОРЕНИЙ. ОД ИТРОПАРЕЙ     Раздел I. Словарь     Существительные     1. Клики 11. Час     2. Трудящиеся 12. Враг     3. Заря 13. Поступь     4. Жизнь 14. Вал     5. Маяк 15. Пески     6. Ошибки 16. Скок     7. Стяг (флаг) 17. Конь     8. Ваал 18. Сердце     9. Молох 19. Прошлое     10. Прислужник     Прилагательные     1. Империалистический 5. Индустриальный     2. Капиталистический 6. Стальной     3. Исторический 7. Железный     4. Последний     Глаголы     1. Пылить 6. Вершить (ся)     2. Взметать (ся) 7. Петь     3. Выявлять 8. Клеветать     4. Рдеть 9. Скрежетать     5. Взвивать (ся) 10. Грозить     Художеств. эпитеты     1. Злобный 2. Зубовный     Прочие части речи     1. Девятый 4. Пускай!     2. Двенадцатый 5. Вперед!     3. Пусть!     (Междометия,   предлоги,   союзы,   запятые,   многоточия,восклицательные знаки и кавычки и т. п. )     Примеч. Запятые ставят перед "что", "который" и "если".Многоточия, восклиц. знаки и кавычки-где только возможно.     Раздел II. Творческая часть (Составляется исключительно изслов раздела 1-го)     1. ПЕРЕДОВАЯ СТАТЬЯ     Девятый вал     Восточная   Магистраль -- это железный конь, который,взметая стальным скоком пески прошлого, вершит поступь истории,выявляя очередной зубовный скрежет клевещущего врага,   накоторого уже взметается девятый вал, грозящий двенадцатымчасом, последним часом для прислужников империалистическогоМолоха, этого капиталистического Ваала, но, невзирая на ошибки,пусть   рдеют,   а   равно   и   взвиваются   стяги   у   маякаиндустриализации, пылающего под клики трудящихся, коими подпение сердец выявляется заря новой жизни: вперед!     2. ХУДОЖЕСТВ. ОЧЕРК-ФЕЛЬЕТОН     ПУСТЬ!..     — Вперед!     Он пылает под клики трудящихся...     Он выявляет зарю новой жизни...     — Маяк!     Индустриализации!     Пусть отдельные ошибки. Пусть. Но зато как рдеют… какнесутся… как взвиваются… эти стяги! Эти флаги!..     — Пусть — Ваал капитализма! Пусть — Молох империализма!Пусть!     Но на прислужников уже взметается:     — Последний вал!     — Девятый час!     — Двенадцатый Ваал!     Пусть клевещут. Пусть скрежещут. Пусть выявляется злобныйзубовный враг!     Вершится историческая поступь. Пески прошлого взметаются     скоком стали.     Это-"железный" "конь"!..     Это:     — Восточная!     — Магистраль!     "Поют сердца"...     3. ХУДОЖЕСТВ. СТИХОТВОРЕНИЕ     А) Тринадцатый Ваал     Поют сердца под грохот дней,     Дрожит зарей маяк.     Пускай индустрии огней     Трепещет злобный враг.     Железный конь несет вперед     Исторьи скок взметать,     Семью трудящихся несет     Ошибки выявлять.     Взвивается последний час.     Зардел девятый вал,     Двенадцатый вершится час     Тебе, Молох-Ваал!     Б) Восточный вариант     Цветет урюк под грохот дней,     Дрожит зарей кишлак.     А средь арыков и аллей     Идет гулять ишак.     Азиатский орнамент     1. УРЮК (абрикосы)     2. АРЫК (канал)     3. ИШАК (осел)     4. ПЛОВ (пища)     5. БАЙ (нехороший человек)     6. БАСМАЧ (нехороший человек)     7. ШАКАЛ (животное)     8. КИШЛАК (деревня)     9. ПИАЛА (чашка)     10. МЕДРЕСЕ (духовное училище)     11. ИЧИГИ (обувь)     12. ШАЙТАН (черт)     13. АРБА (телега)     14. ШАЙТАН-АРБА (Средне-Азиатская ж. д. )     15. ТВОЯ-МОЯ НЕ ПОНИМАЙ      16. МАЛА-МАЛА / выражения     Добавление     При помощи материалов раздела 1-го по методам раздела 2-госочиняются также: романы, повести, поэмы в прозе, рассказы,бытовые зарисовки, художеств, репортаж, хроника, эпопея, пьесы,политобозрения, игра в политфанты, радиооратории и т. д.     Когда Ухудшанский ознакомился с содержанием документа,глаза его, доселе мутные, оживились. Ему, пробавлявшемуся досих пор отчетами о заседаниях, внезапно открылись сверкающиестилистические высоты.     — И   за   все-двадцать   пять тугриков, двадцать пятьмонгольских рублей, — нетерпеливо сказал великий комбинатор,томимый голодом.     — У меня нет монгольских, — молвил сотрудник профоргана,не выпуская из рук "Торжественного комплекта".     Остап согласился взять обыкновенными рублями, пригласилГаргантюа, которого называл уже "кум и благодетель", и вместе сним отправился в вагон-ресторан. Ему принесли блистающий льдоми ртутью графин водки, салат и большую, тяжелую, как подкова,котлету. После водки, которая произвела в его голове легкоекружение,   великий   комбинатор таинственно сообщил куму иблагодетелю, что в Северном укладочном городке он надеетсяразыскать человечка, который должен ему небольшую сумму. Тогдаон созовет всех корреспондентов на пир. На это Гаргантюаответил длинной убедительной речью, в которой, по обыкновению,нельзя было разобрать ни слова. Остап подозвал буфетчика,расспросил, везет ли тот шампанское, и сколько бутылок везет, ичто еще имеется из деликатесов, и в каких количествах имеется,и что все эти сведения ему нужны потому, что дня через два оннамерен дать банкет своим собратьям по перу. Буфетчик заявил,что сделано будет все, что возможно.     — Согласно   законов   гостеприимства,   -   добавил   онпочему-то.     По мере приближения к месту смычки кочевников становилосьвсе больше. Они спускались с холмов наперерез поезду, в шапках,похожих на китайские пагоды. Литерный, грохоча, с головойуходил    в   скалистые   порфировые   выемки,   прошел   новыйтрехпролетный мост, последняя ферма которого была надвинутатолько вчера, и принялся осиливать знаменитый Хрустальныйперевал.   Знаменитым   сделали   его   строители   Магистрали,выполнившие все подрывные и укладочные работы в три месяцавместо восьми, намеченных по плану.     Поезд постепенно обрастал бытом. Иностранцы, выехавшие изМосквы в твердых, словно бы сделанных из аптекарского фаянсаворотничках, в тяжелых шелковых галстуках и суконных костюмах,стали распоясываться. Одолевала жара. Первым изменил формуодежды один из американцев. Стыдливо посмеиваясь, он вышел изсвоего вагона в странном наряде. На нем были желтые толстыебашмаки, чулки и брюки-гольф,   роговые   очки   и   русскаякосоворотка хлебозаготовительного образца, вышитая крестиками.И чем жарче становилось, тем меньше иностранцев оставалосьверными идее европейского костюма. Косоворотки, апашки, гейши,сорочки-фантази, толстовки, лжетолстовки   и   полутолстовки,одесские сандалии и тапочки полностью преобразили работниковпрессы капиталистического мира. Они приобрели   разительноесходство со старинными советскими служащими, и их мучительнохотелось чистить, выпытывать, что они делали до 1917 года, небюрократы ли они, не головотяпы ли и благополучны ли породственникам.     Прилежная "овечка", увешанная флагами   и   гирляндами,поздней ночью втянула литерный поезд на станцию Гремящий Ключ,место смычки. Кинооператоры жгли римские свечи. В их резкомбелом свете стоял начальник строительства, взволнованно глядяна поезд. В вагонах не было огней. Все спали. И толькоправительственный салон светился большими квадратными окнами.Дверь его быстро открылась, и на низкую землю спрыгнул членправительства.     Начальник Магистрали сделал шаг вперед, взял под козырек ипроизнес   рапорт,   которого   ждала   вся страна. ВосточнаяМагистраль, соединившая прямым путем Сибирь и Среднюю Азию,была закончена на год раньше срока.    Когда формальность была выполнена, рапорт отдан и принят,два немолодых и несентиментальных человека поцеловались.     Все корреспонденты, и   советские   и   иностранные,   иЛавуазьян, в нетерпении пославший телеграмму о дыме, шедшем изпаровозной   трубы,   и   канадская   девушка,   сломя   головупримчавшаяся из-за океана, — все спали. Один только Паламидовметался по свежей насыпи, разыскивая телеграф. Он рассчитал,что если молнию послать немедленно, то она появится еще вутреннем номере. И в черной пустыне он нашел наспех сколоченнуюизбушку телеграфа.     "Блеске звезд", — писал он, сердясь на карандаш, - отданрапорт окончании магистрали тчк присутствовал историческомпоцелуе начальника магистрали членом правительства паламидов".     Первую часть телеграммы редакция поместила, а поцелуйвыкинула. Редактор сказал, что члену правительства неприличноцеловаться.

Похожие статьи:

Проза → Глава II. Бравый солдат Швейк в полицейском управлении (Похождения Швейка. Роман. Я. Гашек)

Проза → Глава IV. Швейка выгоняют из сумасшедшего дома (Похождения Швейка. Роман. Я. Гашек)

Проза → УИЛЬЯМ ФОЛКНЕР. ОСКВЕРНИТЕЛЬ ПРАХА. Необычный детектив

Проза → ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. В ТЫЛУ. Глава I. Вторжение бравого солдата Швейка в мировую войну (Похождения Швейка. Роман. Я. Гашек)

Проза → Глава III. Швейк перед судебными врачами (Похождения Швейка. Роман. Я. Гашек)