Глава XXXIII. Индийский гость (Илья Ильф и Евгений Петров)

 
      В четырехугольном замкнутом дворе "Гранд-Отеля" слышалиськухонные стуки, шипение пара и крики: "Два чайных комплекта вшестнадцатый! ", а в белых коридорах было ясно и тихо, как враспределительном зале электростанции. В ста пятидесяти номерахспал конгресс почвоведов, вернувшись из поездки, тридцатьномеров было отведено для заграничных коммерсантов, которыевыясняли наболевший вопрос, можно ли в конце концов прибыльноторговать с Советским Союзом, лучший апартамент из четырехкомнат занимал знаменитый индусский поэт и философ, а вмаленьком номере, отведенном дирижеру симфонического оркестра,спал Остап Бендер.     Он лежал на плюшевом одеяле, одетый, прижимая к грудичемодан с миллионом. За ночь великий комбинатор вдохнул в себявесь кислород, содержащийся в комнате, и оставшиеся в нейхимические   элементы можно было назвать азотом только извежливости. Пахло скисшим вином, адскими котлетами и еше чемтонепередаваемо гадким. Остап застонал и повернулся. Чемодансвалился на пол. Остап быстро открыл глаза.     — Что ж это было? -- пробормотал он, гримасничая. --Гусарство   в ресторанном зале! И даже, кажется, какое-токавалергардство! Фу! Держал себя как купец второй гильдии! Божемой, не обидел ли я присутствующих? Там какой-то дурак кричал:"Почвоведы, встаньте! "-а потом плакал и клялся, что в душе онсам почвовед. Конечно, это был я! Да, но по какому этоповоду?..     И он вспомнил, что вчера, решив начать подобающую жизнь,он постановил выстроить себе особняк в мавританском стиле. Утроон провел в грандиозных мечтах. Он представлял себе дом сминаретами,   швейцара   с лицом памятника, малую гостиную,бильярдную и какой-то конференц-зал. В земельном отделе Советавеликому комбинатору разъяснили, что участок получить можно. Ноуже в строительной конторе все рухнуло. Упал швейцар, гремякаменной мордой, зашатался золотой конференц-зал и развалилисьминареты.     — Вы частное лицо? — спросили миллионера в конторе.     — Да,    -    ответил    Остап,    -   резко   выраженнаяиндивидуальность.     — К сожалению,   строим   только   для   коллективов   иорганизаций.     — — Кооперативных,   общественных   и   хозяйственных? -спросил Бендер с горечью.     — Да, для них.     — А я?     — А вы стройте сами.     — Да, но где-же я возьму камни, шпингалеты? Наконец,плинтусы?     — Добудьте-- как-нибудь. Хотя это трудно. Контингенты ужераспределены по заявкам промышленности и кооперации.     По всей вероятности, это и было причиной безобразногоночного гусарства.     Остап лежа вынул записную книжечку и стал подсчитыватьрасходы со времени получения миллиона. На первой страничке былапамятная запись:     Верблюд… 180 р.     Баран 30 р.     Кумыс 1 р. 75 к.        -----------Итого — 211 р. 75 к.     Дальнейшее было не лучше. Шуба, соус, железнодорожныйбилет, опять соус, опять билет, три чалмы, купленные на черныйдень,   извозчики, ваза и всякая чепуха. Если не считатьпятидесяти тысяч Балаганова, которые не принесли ему счастья,миллион был на месте.     "Не дают делать капитальных вложений! — возмущался Остап.— Не дают! Может, зажить интеллектуальной жизнью, как мой другЛоханкин? В конце концов материальные ценности я уже накопил,надо прикапливать помаленьку ценности духовные. Надо немедленновыяснить, в чем заключается смысл жизни".     Он вспомнил, что в гостиничном вестибюле весь   деньтолкутся девушки, стремящиеся поговорить с приезжим индусскимфилософом о душе.     "Пойду к индусу, — решил он, -- узнаю, наконец, в чемдело. Это, правда, пижонство, но другого выхода нет".     Не разлучаясь с чемоданом, Бендер, как был, в смятомкостюме, спустился в бельэтаж и постучал в дверь комнатывеликого человека. Ему открыл переводчик.     — Философ принимает? — спросил Остап.     — Это смотря кого, — ответил переводчик вежливо. — Вычастное лицо?     — Нет, нет, — испуганно сказал великий комбинатор, -- яот одной кооперативной организации.     — Вы с группой? Вас сколько человек? А то~, знаете,учителю трудно принимать всех отдельных лиц. Он предпочитаетбеседовать...     — С коллективом? -- подхватил Остап. -- Меня как разколлектив уполномочил разрешить один важный принципиальныйвопрос насчет смысла жизни.     Переводчик ушел и через пять минут вернулся. Он отдернулпортьеру и пышно сказал:     — Пусть войдет   кооперативная   организация,   желающаяузнать, в чем смысл жизни.     На кресле с высокой и неудобной резной спинкой сиделвеликий философ и поэт в коричневой бархатной: рясе и в такомже колпаке. Лицо у него было смуглое и нежное, а глаза черные,как у подпоручика. Борода, белая и  широкая, словно фрачнаяманишка, закрывала грудь. Стенографистка сидела у его ног. Двапереводчика, индус и англичанин, разместились по бокам.     При виде Остапа с чемоданом философ заерзал на кресле ичто-то встревоженно зашептал переводчику. Стенографистка сталаспешно записывать,   а   переводчик   обратился   к   великомукомбинатору:     — Учитель желает узнать, не содержатся ли в чемоданепришельца песни и саги и не собирается ли пришелец прочесть ихвслух, так как учителю прочли уже много песен и саг и он большене может их слушать.     — Скажите учителю, что саг нету, — почтительно ответилОстап.     Черноглазый старец еще больше обеспокоился и, оживленноговоря, стал со страхом показывать на чемодан пальцем.     — Учитель   спрашивает,   --   начал переводчик, -- несобирается ли пришелец поселиться у него в номере, потому что кнему на прием еще никогда не приходили с чемоданом.     И только после того, как Остап успокоил переводчика, апереводчик философа, напряжение прошло и началась беседа.     — Прежде чем ответить на ваш вопрос о смысле жизни, --сказал переводчик, — учитель желает сказать несколько слов онародном образовании в Индии.     — Передайте учителю, -- сообщил Остап, — что проблеманародного образования волнует меня с детства.     Философ закрыл глаза и принялся неторопливо говорить.Первый час он говорил по-английски, а второй час-по-бенгальски.Иногда он начинал петь тихим приятным голосом, а один раз дажевстал и, приподняв рясу,   сделал   несколько   танцевальныхдвижений, изображавших, как видно, игры школьников в Пенджабе.Затем он сел и снова закрыл глаза, а Остап долго слушалперевод. Сперва Остап вежливо кивал головой, потом сонносмотрел в окно и, наконец, начал развлекаться -- перебирал вкармане мелочь, любовался перстнем и даже довольно явственноподмигнул хорошенькой стенографистке, после чего она   ещебыстрее зачиркала карандашом.     — А как все-таки будет со смыслом жизни? — спросилмиллионер, улучив минуту.     — Учитель желает прежде, -- объяснил переводчик, --познакомить пришельца с обширными материалами, которые онсобрал при   ознакомлении   с   постановкой   дела   народногообразования в СССР.     — Передайте его благородию, -- ответил Остап, - чтопришелец не возражает.     И машина снова пришла в движение. Учитель говорил, пелпионерские песни, показывал стенгазету, которую ему поднеслидети сто сорок шестой трудовой школы, и один раз   дажевсплакнул. Переводчики бубнили в два голоса, стенографисткаписала, а Остап рассеянно чистил ногти.     Наконец, Остап громко закашлял.     — Знаете, — сказал он, — переводить больше не нужно. Ястал ка-то понимать по-бенгальски. Вот когда будет насчетсмысла жизни, тогда и переведите.     Когда философу подтвердили настойчивое желание Остапа,черноглазый старец заволновался.     — Учитель говорит, -- заявил переводчик, — что он самприехал в вашу великую страну, чтобы узнать, в чем смысл жизни.Только там, где народное образование поставлено на такуювысоту, как у вас, жизнь становится осмысленной. Коллектив...     — До свиданья, -- быстро сказал великий комбинатор, --передайте учителю, что пришелец просит разрешения немедленноуйти.     Но филосов уже пел нежным голосом "Марш Буденного",которому он выучился у советских детей. И Остап удалился безразрешения.     — Кришна! -- кричал великий комбинатор, бегая по своемуномеру. — Вишну! Что делается на свете? Где сермяжная правда?А может быть, я дурак и ничего не понимаю, и жизнь прошлаглупо, бессистемно? Настоящий индус, видите ли, все знает пронашу обширную страну, а я, как оперный индийский гость, долблювсе одно и то же: "Не счесть алмазов пламенных в лабазахкаменных". До чего же гадко!     В этот день Остап обедал без водки и в первый раз оставилчемодан в номере. Потом он смирно сидел на подоконнике, синтересом рассматривая обыкновенных прохожих, которые прыгали вавтобус, как белки.     Ночью великий комбинатор вдруг проснулся и сел на кровати.Было тихо, и только из ресторана через замочную скважинупробирался меланхолический бостон.     — Как же я забыл! -- сказал он сердито. Потом  онзасмеялся, зажег свет и быстро написал телеграмму:     "Черноморск. Зосе Синицкой. Связи ошибкой жизни готовлететь Черноморск крыльях любви, молнируйте ответ   МоскваГрандотель Бендер".     Он позвонил и потребовал, чтобы телеграмма была отправленанемедленно молнией.     Зося не ответила. Не было ответа и на другие телеграммы,составленные в том же отчаянном и лирическом, роде.

Похожие статьи:

Проза → УИЛЬЯМ ФОЛКНЕР. ОСКВЕРНИТЕЛЬ ПРАХА. Необычный детектив

Проза → ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. В ТЫЛУ. Глава I. Вторжение бравого солдата Швейка в мировую войну (Похождения Швейка. Роман. Я. Гашек)

Проза → Глава IV. Швейка выгоняют из сумасшедшего дома (Похождения Швейка. Роман. Я. Гашек)

Проза → Глава II. Бравый солдат Швейк в полицейском управлении (Похождения Швейка. Роман. Я. Гашек)

Проза → Глава III. Швейк перед судебными врачами (Похождения Швейка. Роман. Я. Гашек)