Глава XXXVIII. Под облаками (Илья Ильф и Евгений Петров)

 

      Через три дня после сделки концессионеров с монтеромМечниковым театр Колумба выехал по железной дороге черезМахачкалу   и   Баку.   Все   эти   три дня концессионеры неудовлетворившиеся содержанием вскрытых на Машуке двух стульев,ждали   от   Мечникова третьего, последнего из колумбовскихстульев. Но монтер, измученный нарзаном, обратил все двадцатьрублей на покупку простой водки и дошел до такого состояния,что содержался взаперти в бутафорской.     — Вот вам и Кислые воды! -- заявил Остап, узнав оботъезде театра. — Сучья лапа этот монтер! Имей после этого делос теаработниками!     Остап   стал гораздо суетливее, чем прежде. Шансы наотыскание сокровищ увеличились безмерно.     — Нужны деньги на поездку во Владикавказ, сказал Остап. --Оттуда мы поедем в Тифлис на автомобиле по Военно-Грузинскойдороге. Очаровательные виды! Захватывающий пейзаж!   Чудныйгорный воздух! И в финале всего — сто пятьдесят тысяч рублейноль ноль копеек. Есть смысл продолжать заседание.     Но выехать из Минеральных Вод было не так-то легко.Воробьянинов оказался бездарным железнодорожным зайцем, и таккак попытки его сесть в поезд оказались безуспешными, то емупришлось   выступить   около   "Цветника" в качестве бывшегопопечителя учебного округа. Это имело весьма малый успех. Дварубля за двенадцать часов тяжелой и унизительной работы. Сумма,однако, достаточная для проезда во Владикавказ.     В Беслане Остапа, ехавшего без билета, согнали с поезда, ивеликий комбинатор дерзко бежал за поездом версты три, грозя нив чем не виновному Ипполиту Матвеевичу кулаком.     После этого Остапу удалось вскочить на ступеньку медленноподтягивающегося к Кавказскому хребту поезда. С этой позицииОстап   с любопытством взирал на развернувшуюся перед нимпанораму Кавказской горной цепи.     Был четвертый час утра.   Горные   вершины   осветилисьтемно-розовым солнечным светом. Горы не понравились Остапу.     — Слишком много шику, -- сказал он. -- Дикая красота.Воображение идиота. Никчемная вещь.     У владикавказского вокзала приезжающих   ждал   большойоткрытый автобус Закавтопромторга, и ласковые люди говорили:     — Кто поедет по Военно-Грузинской дороге, тех в городвезем бесплатно.     — Куда же вы. Киса? — сказал Остап. — Нам в автобус. Пустьвезут нас бесплатно.     Подвезенный автобусом к конторе Закавтопромторга, Остап,однако, не поспешил записаться на место в машине. Оживленнобеседуя с Ипполитом Матвеевичем, он любовался   опоясаннойоблаком Столовой горы и, находя, что гора действительно похожапа стол, быстро удалился.     Во Владикавказе пришлось просидеть несколько дней. Но всепопытки достать деньги на проезд по Военно-Грузинской дорогеили совершенно не приносили плодов, или давали средства,достаточные лишь для дневного пропитания. Попытка взимать сграждан гривенники не удалась. Кавказский хребет был настольковысок и виден, что брать за его показ деньги не представлялосьвозможным. Его было видно почти отовсюду. Других же красот воВладикавказе не было. Что же касается Терека, то протекал онмимо "Трека", за вход в который деньги взимал город без помощиОстапа. Сбор подаяний, произведенный Ипполитом Матвеевичем,принес за два дня тринадцать копеек.     — Довольно, — сказал Остап, — выход один: идти в Тифлиспешком. В пять дней мы пройдем двести верст. Ничего, папаша,очаровательные горные виды, свежий воздух!.. Нужны деньги нахлеб   и   любительскую колбасу. Можете прибавить к своемулексикону несколько итальянских фраз, это уж как хотите, но квечеру вы должны насбирать не меньше двух рублей! Обедатьсегодня не придется, дорогой товарищ. Увы! Плохие шансы...     Спозаранку концессионеры перешли мостик через   Терек,обошли казармы и углубились в зеленую долину, по которой шлаВоенно-Грузинская дорога.     — Нам повезло, Киса, — сказал Остап, — ночью шел дождь, инам не придется глотать пыль. Вдыхайте, предводитель, чистыйвоздух. Пойте. Вспоминайте кавказские стихи. Ведите себя какполагается!..     Но Ипполит Матвеевич не пел и не вспоминал стихов. Дорогашла на подъем. Ночи, проведенные под открытым небом, напоминалио себе колотьем в боку, тяжестью в ногах, а любительскаяколбаса -- постоянной и   мучительной   изжогой.   Он   шел,склонившись набок, держа в руке пятифунтовый хлеб, завернутыйво владикавказскую газету, и чуть волоча левую ногу.     Опять идти! На этот раз в Тифлис, на этот раз покрасивейшей в мире дороге. Ипполиту Матвеевичу было все равно.Он не смотрел по сторонам, как Остап. Он решительно не замечалТерека, который начинал уже погромыхивать на дне долины. Итолько сияющие под солнцем ледяные вершины что-то смутно емунапоминали: не то блеск брильянтов, не то лучшие глазетовыегробы мастера Безенчука.     После Балты дорога вошла в ущелье и двинулась узкимкарнизом, высеченным в темных отвесных скалах. Спираль дорогизавивалась кверху, и вечером концессионеры очутились на станцииЛаре, в тысяче метров над уровнем моря.     Переночевали в бедном духане бесплатно и даже получили постакану молока, прельстив хозяина и его гостей карточнымифокусами.     Утро было так прелестно, что даже Ипполит Матвеевич,спрыснутый горным воздухом, зашагал бодрее вчерашнего. Застанцией Ларе сейчас же встала грандиозная стена Боковогохребта. Долина Терека замкнулась тут узкими теснинами. Пейзажстановился все мрачнее, а надписи на скалах многочисленнее.Там, где скалы так сдавили течение Терека, что пролет мостаравен всего десяти саженям, концессионеры увидели стольконадписей на скалистых стенках ущелья, что Остап, забыв овеличественности Дарьяльского   ущелья,   закричал,   стараясьперебороть грохот и стоны Терека:     — Великие люди! Обратите внимание, предводитель. Видите?Чуть повыше облака и несколько ниже орла! Надпись: "Коля иМика, июль 1914 г.". Незабываемое зрелище! Обратите внимание нахудожественность исполнения! Каждая буква величиною в метр инарисована масляной краской! Где вы сейчас, Коля и Мика?     — Киса, — продолжал Остап, — давайте и мы увековечимся.Забьем Мике баки. У меня, кстати, и мел есть! Ей-богу, полезусейчас и напишу: "Киса и Ося здесь были".     И Остап, недолго думая, сложил на парапет, ограждавшийшоссе от кипучей бездны Терека, запасы любительской колбасы истал подниматься на скалу.     Ипполит Матвеевич сначала следил за подъемом великогокомбинатора,   но потом рассеялся и, обернувшись, принялсяразглядывать фундамент замка Тамары, сохранившийся на скале,похожей на лошадиный зуб.     В это время, в двух верстах от концессионеров, со стороныТифлиса в Дарьяльское ущелье вошел отец Федор. Он шел мернымсолдатским шагом, глядя вперед себя твердыми алмазными глазамии опираясь на высокую клюку с загнутым концом.     На последние деньги отец Федор доехал до Тифлиса и теперьшагал на родину пешком, питаясь доброхотными даяниями. Припереходе через Крестовый перевал (2345 метров над уровнем моря)его укусил орел. Отец Федор замахнулся на дерзкую птицу клюкойи пошел дальше.     Он шел, запутавшись в облаках, и бормотал:     — Не корысти ради, а токмо волею пославшей мя жены!     Расстояние между врагами сокращалось. Поворотив за острыйвыступ, отец Федор налетел на старика в золотом пенсне.     Ущелье раскололось в глазах отца Федора, Терек прекратилсвой тысячелетний крик.     Отец Федор узнал Воробьянинова. После страшной неудачи вБатуме, после того как все надежды рухнули, новая возможностьзаполучить богатство повлияла на отца Федора необыкновеннымобразом.     Он схватил Ипполита Матвеевича за тощий кадык и, сжимаяпальцы, закричал охрипшим голосом:     — Куда девал сокровища убиенной тобой тещи? ИпполитМатвеевич, ничего подобного не ждавший, молчал, выкатив глазатак, что они почти соприкасались со стеклами пенсне.     — Говори! — приказывал отец Федор. — Покайся, грешник!     Воробьянинов почувствовал, что теряет дыхание. Тут отецФедор, уже торжествовавший победу, увидел прыгавшего по скалеБендера. Технический директор спускался вниз, крича во всегорло:         Дробясь о мрачные скалы,          Кипят и пенятся валы!..     Великий испуг поразил сердце отца Федора. Он машинальнопродолжал держать предводителя за горло, но колени у негозатряслись.     — А,   вот   это   кто?! — дружелюбно   закричал   Остап. --Конкурирующая организация!     Отец Федор не стал медлить. Повинуясь благодетельномуинстинкту, он схватил концессионную колбасу и хлеб и побежалпрочь.     — Бейте его, товарищ Бендер! — кричал с земли отдышавшийсяИпполит Матвеевич.     — Лови его! Держи! Остап засвистал и заулюлюкал.     — Тю-у-y! — кричал он, пускаясь вдогонку. -- Битва припирамидах, или Бендер на охоте! Куда же вы бежите, клиент? Могувам предложить хорошо выпотрошенный стул!     Отец Федор не выдержал муки преследования и полез насовершенно отвесную   скалу.   Его   толкало   вверх   сердце,поднимавшееся к самому горлу, и особенный, известный толькоодним трусам зуд в пятках. Ноги сами отрывались от гранита инесли своего повелителя вверх.     — У-у-у! — кричал Остап снизу. — Держи его!     — Он   унес   наши припасы! — завопил Ипполит Матвеевич,подбегая к Остапу.     — Стой! — загремел Остап. — Стой, тебе говорю! Но этопридало только новые силы изнемогшему было отцу Федору. Онвзвился и в несколько скачков очутился сажен на десять вышесамой высокой надписи.     — Отдай колбасу! — взывал Остап. — Отдай колбасу, дурак!Я все прощу!     Отец Федор уже ничего не слышал. Он очутился на ровнойплощадке, забраться на которую не удавалось до сих под ниодному человеку. Отцом Федором овладел тоскливый ужас. Онпонял, что слезть вниз ему никак не удастся. Скала опускаласьна шоссе перпендикулярно, и об обратном спуске нечего было идумать. Он посмотрел вниз. Там бесновался Остап, и на днеущелья поблескивало золотое пенсне предводителя.     — Я отдам колбасу! -- закричал отец Федор.-- Снимитеменя!     В ответ грохотал Терек и из замка Тамары неслись страстныекрики. Там жили совы.     — Сними-ите меня! — жалобно кричал отец Федор. Он виделвсе маневры концессионеров. Они бегали под скалой и, судя пожестам, мерзко сквернословили.     Через час легший на живот и спустивший голову вниз отецФедор увидел, что Бендер и Воробьянинов уходят в сторонуКрестового перевала.     Спустилась быстрая ночь. В кромешной тьме и в адском гулепод самым облаком дрожал и плакал отец Федор. Ему уже не нужныбыли земные сокровища. Он хотел только одного: вниз, на землю.     Ночью он ревел так, что временами заглушал Терек, а утромподкрепился любительской колбасой с хлебом и сатанински хохоталнад пробегавшими внизу автомобилями. Остаток дня он провел всозерцании гор и небесного светила — солнца. А следующей ночьюон увидел царицу Тамару. Царица прилетела к нему из своегозамка и кокетливо сказала:     — Соседями будем.     — Матушка! — с чувством сказал отец Федор. — Не корыстиради...     — Знаю,   знаю, --   заметила   царица, -- а токмо волеюпославшей тя жены.     — Откуда-ж вы знаете? — удивился отец Федор.     — Да уж знаю. Заходили бы, сосед. В шестьдесят шестьпоиграем! А?     Она засмеялась и улетела, пуская в ночное небо шутихи.     На третий день отец Федор стал проповедовать птицам. Онпочему-то склонял их к лютеранству.     — Птицы, — говорил он им звучным голосом,-- покайтесь всвоих грехах публично!     На четвертый день его показывали уже снизу экскурсантам.     — Направо — замок Тамары, — говорили опытные проводники, — аналево живой человек стоит, а чем живет и как туда попал, тоженеизвестно.     — И дикий же народ! — удивлялись экскурсанты. Дети гор!     Шли облака. Над отцом Федором кружились орлы. Самый смелыйиз них украл остаток любительской колбасы и взмахом крыласбросил в пенящийся Терек фунта полтора хлеба.     Отец Федор погрозил орлу пальцем и, лучезарно улыбаясь,прошептал:   — Птичка божия не знает ни заботы, ни труда, хлопотливо не свивает долговечного гнезда.     Орел покосился на отца Федора, закричал "ку-ку-ре-ку" иулетел.     — Ах, орлуша, орлуша, большая ты стерва! Через десять дней из Владикавказа прибыла пожарная команда с надлежащим обозом и принадлежностями и сняла отца Федора.     Когда его снимали, он хлопал руками и пел лишеннымприятности голосом:     И будешь ты царицей ми-и-и-и-рра, Подр-р-руга вe-е-чнаямоя!     И   суровый   Кавказ многократно повторил слова М. Ю.Лермонтова и музыку А. Рубинштейна.     — Не корысти ради, — сказал отец Федор брандмейстеру, — атокмо...     Хохочущего священника на пожарной лестнице увезли   впсихиатрическую лечебницу. 

Похожие статьи:

Проза → Глава III. Швейк перед судебными врачами (Похождения Швейка. Роман. Я. Гашек)

Проза → УИЛЬЯМ ФОЛКНЕР. ОСКВЕРНИТЕЛЬ ПРАХА. Необычный детектив

Проза → ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. В ТЫЛУ. Глава I. Вторжение бравого солдата Швейка в мировую войну (Похождения Швейка. Роман. Я. Гашек)

Проза → Глава IV. Швейка выгоняют из сумасшедшего дома (Похождения Швейка. Роман. Я. Гашек)

Проза → Глава II. Бравый солдат Швейк в полицейском управлении (Похождения Швейка. Роман. Я. Гашек)