ЗОЛОТОЙ ТЕЛЁНОК. ЧАСТЬ ВТОРАЯ. ДВА КОМБИНАТОРА. Глава Х. Телеграмма от братьев Карамазовых (Илья Ильф и Евгений Петров)

      С некоторого времени подпольный миллионер почувствовал насебе чье-то неусыпное внимание. Сперва ничего определенного небыло. Исчезло только привычное и покойное чувство одиночества.Потом стали обнаруживаться признаки более пугающего свойства.     Однажды, когда Корейко обычным размеренным шагом двигалсяна службу, возле самого "Геркулеса" его остановил нахальныйнищий с золотым зубом. Наступая на волочащиеся за ним тесемкиот кальсон, нищий схватил Александра Ивановича за руку и быстрозабормотал:     — Дай миллион, дай миллион, дай миллион! После этогонищий высунул толстый нечистый язык и понес совершенную ужечепуху. Это был обыкновенный нищий полуидиот, какие частовстречаются в южных городах. Тем не менее Корейко поднялся ксебе, в финсчетный зал, со смущенною душой. С этой вот встречиначалась чертовщина. В три часа ночи Александра Ивановичаразбудили.   Пришла   телеграмма. Стуча зубами от утреннегохолодка, миллионер разорвал бандероль и прочел:   "Графиняизменившимся лицом бежит пруду".     — Какая   графиня? - ошалело прошептал Корейко, стоябосиком в коридоре.     Но никто ему не ответил. Почтальон ушел. В дворовом садикестрастно мычали голуби. Жильцы спали. Александр   Ивановичповертел в руках серый бланк. Адрес правильный. Фамилия тоже.     "Малая   Касательная   16   Александру   Корейко   графиняизменившимся лицом бежит пруду".     Александр Иванович ничего не понял, но так взволновался,что сжег телеграмму на свечке.     В семнадцать часов тридцать пять минут того же дня прибылавторая депеша:     "Заседание продолжается зпт миллион поцелуев". АлександрИванович побледнел от злости и разорвал телеграмму в клочки. Нов эту же ночь принесли еще две телеграммы-молнии. Первая;     "Грузите апельсины бочках братья Карамазовы". И вторая:     "Лед тронулся тчк командовать парадом буду я". После этогос Александром Ивановичем произошел на службе обидный казус.Умножая в уме по просьбе Чеважевской девятьсот восемьдесят пятьна тринадцать, он ошибся и дал неверное произведение, чего сним никогда в жизни не случалось. Но сейчас ему было не доарифметических упражнений. Сумасшедшие телеграммы не выходилииз головы.     — Бочках, -- шептал он,  устремив глаза на   старикаКукушкинда. — Братья Карамазовы. Просто свинство какое-то.     Он пытался успокоить себя мыслью, что это милые шуткикаких-то друзей, но эту версию живо пришлось отбросить. Друзейу него не было. Что же касается сослуживцев, то это были людисерьезные и шутили только раз в году-первого апреля. Да и вэтот   день   веселых   забав   и радостных мистификаций ониоперировали только одной печальной шуткой: фабриковали намашинке фальшивый приказ об увольнении Кукушкинда и клали емуна стол. И каждый раз в течение семи лет старик хватался засердце, что очень всех потешало. Кроме того, не такие это былибогачи, чтобы тратиться на депеши.     После телеграммы,   в   которой   неизвестный   гражданинуведомлял, что командовать парадом будет именно он, а некто-либо другой, наступило успокоение. Александра Ивановича нетревожили три дня. Он начал уже привыкать к мысли, что всеслучившееся нисколько его не касается, когда пришла толстаязаказная бандероль. В ней содержалась книга под названием"Капиталистические   акулы"   с    подзаголовком:    "Биографияамериканских миллионеров".     В другое время Корейко и сам купил бы такую занятнуюкнижицу, но сейчас он даже скривился от ужаса. Первая фразабыла очеркнута синим карандашом и гласила:     "Все крупные современные состояния нажиты самым бесчестнымпутем".     Александр Иванович на всякий случай решил пока что ненаведываться на вокзал к заветному чемодану. Он находился ввесьма тревожном расположении духа.     — Самое   главное,   - говорил Остап, прогуливаясь попросторному номеру гостиницы "Карлсбад", — это внести смятениев лагерь противника. Враг должен потерять душевное равновесие.Сделать это не так трудно. В конце концов люди больше всегопугаются непонятного. Я сам когда-то был мистиком-одиночкой идошел до такого состояния, что меня можно было испугать простымфинским ножом. Да, да. Побольше непонятного. Я убежден, что мояпоследняя телеграмма "мысленно вместе" произвела на нашегоконтрагента   потрясающее   впечатление. Все это-суперфосфат,удобрение. Пусть поволнуется. Клиента надо приучить к мысли,что ему придется отдать деньги. Его надо морально разоружить,подавить в нем реакционные собственнические инстинкты.     Произнеся эту речь, Бендер строго посмотрел на своихподчиненных. Балаганов, Паниковский и Козлевич чинно сидели вкрасных плюшевых креслах с бахромой и кистями. Они стеснялись.Их смущал широкий образ жизни командора, смущали золоченыеламбрекены, ковры, сиявшие яркими химическими колерами, игравюра "Явление Христа народу". Сами они вместе с "Антилопой"остановились на постоялом дворе и приходили в гостиницу толькоза получением инструкций.     — Паниковский, -- сказал Остап, -- вам было порученовстретиться сегодня с нашим подзащитным и вторично попросить унего миллион, сопровождая эту просьбу идиотским смехом?     — Как    только   он   меня   увидел,   он   перешел   напротивоположный тротуар, — самодовольно ответил Паниковский.     — Так. Все идет правильно. Клиент начинает нервничать.Сейчас он переходит от тупого недоумения к беспричинномустраху. Я не сомневаюсь, что он вскакивает по ночам в постели ижалобно лепечет: "Мама, мама". Еще немного, самая чепуха,последний удар кисти — и он окончательно дозреет. С плачем онполезет в буфет и вынет оттуда тарелочку с голубой каемкой...     Остап   подмигнул    Балаганову.    Балаганов    подмигнулПаниковскому, Паниковский подмигнул Козлевичу, и хотя честныйКозлевич ровно ничего не понял, он тоже стал мигать обоимиглазами.     И долго еще в номере гостиницы "Карлсбад" шло дружелюбноеперемигивание, сопровождавшееся смешками, цоканьем языком идаже вскакиванием с красных плюшевых кресел.     — Отставить веселье, — сказал Остап. — Пока что тарелочкас деньгами в руках Корейко, если только она вообще существует,эта волшебная тарелочка,     Затем Бендер услал Паниковского и Козлевича на постоялыйдвор, предписав держать "Антилопу" наготове.     — Ну, Шура, — сказал он, оставшись вдвоем с Балагановым,— телеграмм больше не надо. Подготовительную работу можносчитать законченной. Начинается активная борьба. Сейчас мыпойдем смотреть на драгоценного теленочка при исполнении имслужебных обязанностей.     Держась в прозрачной тени акаций, молочные братья прошлигородской сад, где толстая струя фонтана оплывала, как свеча,миновали несколько зеркальных пивных баров и остановились науглу улицы Меринга. Цветочницы с красными матросскими лицамикупали свой нежный товар в эмалированных мисках. Нагретыйсолнцем асфальт шипел под ногами. Из голубой кафельной молочнойвыходили граждане, вытирая на ходу измазанные кефиром губы.     Толстые макаронные буквы деревянного золота, составлявшиеслово   "Геркулес", заманчиво светились. Солнце прыгало посаженным стеклам вертящейся двери. Остап и Балаганов вошли ввестибюль и смешались с толпой деловых людей. 

Похожие статьи:

Проза → Глава II. Бравый солдат Швейк в полицейском управлении (Похождения Швейка. Роман. Я. Гашек)

Проза → УИЛЬЯМ ФОЛКНЕР. ОСКВЕРНИТЕЛЬ ПРАХА. Необычный детектив

Проза → ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. В ТЫЛУ. Глава I. Вторжение бравого солдата Швейка в мировую войну (Похождения Швейка. Роман. Я. Гашек)

Проза → Глава III. Швейк перед судебными врачами (Похождения Швейка. Роман. Я. Гашек)

Проза → НОВИКОВ-ПРИБОЙ. ЦУСИМА. Роман, Книга вторая БОЙ (начало)