СОЧИНЕНИЯ по трагедии Шекспира "Ромео и Джульетта"

 

Ромео и Джульетта. Краткое содержание Действие трагедии охватывает пять дней одной недели, в течение которых происходит роковая череда событий. Первый акт начинается с потасовки слуг, которые принадлежат к двум враждующим семьям — Монтекки и Капулетти. Неясно, что послужило причиной вражды, очевидно лишь, что она давняя и непримиримая, втягивающая в водоворот страстей и молодых, и старых. К слугам быстро присоединяются знатные представители двух домов, а затем и сами их главы. На залитой июльским солнцем площади закипает настоящий бой. Горожанам, уставшим от розни, с трудом удаётся разнять дерущихся. Наконец прибывает верховный правитель Вероны — князь, который приказывает прекратить столкновение под страхом смерти, и сердито удаляется. На площади появляется Ромео, сын Монтекки. Он уже знает о недавней стачке, но мысли его заняты другим. Как и положено в его возрасте, он влюблён и страдает. Предмет его неразделённой страсти — некая неприступная красавица Розалина. В разговоре с приятелем Бенволио он делится своими переживаниями. Бенволио добродушно советует обратить взор на прочих девушек и посмеивается над возражениями друга. В это время Капулетти наносит визит родственник князя граф Парис, который просит руки единственной дочери хозяев. Джульетте ещё не исполнилось и четырнадцати, но отец соглашается на предложение. Парис знатен, богат, красив, и о лучшем женихе нельзя мечтать. Капулетти приглашает Париса на ежегодный бал, который они дают в этот вечер. Хозяйка отправляется в покои дочери, чтобы предупредить Джульетту о сватовстве. Втроём — Джульетта, мать и кормилица, вырастившая девочку, — они живо обсуждают новость. Джульетта пока безмятежна и послушна родительской воле. На пышный бал-карнавал в доме Капулетти под масками проникают несколько молодых людей из вражеского лагеря — в том числе Бенволио, Меркуцио и Ромео. Все они горячи, остры на язык и ищут приключений. Особенно насмешлив и речист Меркуцио — ближайший друг Ромео. Сам Ромео охвачен на пороге дома Капулетти странной тревогой. Добра не жду. Неведомое что-то,Что спрятано пока ещё во тьме,Но зародится с нынешнего бала,Безвременно укоротит мне жизньВиной каких-то странных обстоятельств.Но тот, кто направляет мой корабль,Уж поднял парус...В толчее бала, среди случайных фраз, которыми обмениваются хозяева, гости и слуги, взгляды Ромео и Джульетты впервые пересекаются, и, подобно ослепительной молнии, их поражает любовь. Мир для обоих моментально преображается. Для Ромео с этого мгновенья не существует прошлых привязанностей: Любил ли я хоть раз до этих пор?О нет, то были ложные богини.Я истинной красы не знал отныне...Когда он произносит эти слова, его по голосу узнает двоюродный брат Джульетты Тибальт, немедленно хватающийся за шпагу. Хозяева упрашивают его не поднимать шум на празднике. Они замечают, что Ромео известен благородством и нет беды, даже если он побывал на балу. Уязвлённый Тибальт затаивает обиду. Ромео тем временем удаётся обменяться с Джульеттой несколькими репликами. Он в костюме монаха, и за капюшоном она не видит его лица. Когда девушка выскальзывает из зала на зов матери, Ромео от кормилицы узнает, что она — дочь хозяев. Через несколько минут Джульетта делает такое же открытие — через ту же кормилицу она выясняет, что Ромео — сын их заклятого врага! Я воплощенье ненавистной силыНекстати по незнанью полюбила.Бенволио и Меркуцио уходят с бала, не дождавшись друга. Ромео в это время неслышно перелезает через стену и прячется в густом саду Капулетти. Чутье приводит его к балкону Джульетты, и он, замирая, слышит, как она произносит его имя. Не выдержав, юноша отзывается. Разговор двух влюблённых начинается с робких восклицаний и вопросов, а заканчивается клятвой в любви и решением немедля соединить свои судьбы. Мне не подвластно то, чем я владею.Моя любовь без дна, а доброта — как ширь морская.Чем я больше трачу, тем становлюсь безбрежней и богачеТак говорит Джульетта о поразившем её чувстве. «Святая ночь, святая ночь… / Так непомерно счастье...» — вторит ей Ромео. С этого момента Ромео и Джульетта действуют с необычайной твёрдостью, отвагой и вместе с тем осторожностью, полностью подчиняясь поглотившей их любви. Из их поступков непроизвольно уходит детскость, они вдруг преображаются в умудрённых высшим опытом людей. Их поверенными становятся монах брат Лоренцо, духовник Ромео, и кормилица, наперсница Джульетты. Лоренцо соглашается тайно обвенчать их — он надеется, что союз юных Монтекки и Капулетти послужит миру между двумя семьями. В келье брата Лоренцо совершается обряд бракосочетания. Влюблённые переполнены счастьем. Но в Вероне по-прежнему жаркое лето, и «в жилах закипает кровь от зноя». Особенно у тех, кто и без того вспыльчив как порох и ищет повода показать свою храбрость. Меркуцио коротает время на площади и спорит с Бенволио, кто из них больше любит ссоры. Когда появляется задира Тибальт с приятелями, становится ясно, что без стычки не обойтись. Обмен едкими колкостями прерван приходом Ромео. «Отстаньте! Вот мне нужный человек, — заявляет Тибальт и продолжает: — Ромео, сущность чувств моих к тебе вся выразима в слове: ты мерзавец». Однако гордец Ромео не хватается в ответ за шпагу, он лишь говорит Тибальту, что тот заблуждается. Ведь после венчанья с Джульеттой он считает Тибальта своим родственником, почти братом! Но никто этого ещё не знает. А Тибальт продолжает издевательства, пока не вмешивается взбешённый Меркуцио: «Трусливая, презренная покорность! / Я кровью должен смыть её позор!» Они дерутся на шпагах. Ромео в ужасе от происходящего бросается между ними, и в эту минуту Тибальт из-под его руки ловко наносит удар Меркуцио, а затем быстро скрывается со своими сообщниками. Меркуцио умирает на руках у Ромео. Последние слова, которые он шепчет: «Чума возьми семейства ваши оба!» Ромео потрясён. Он потерял лучшего друга. Мало того, он понимает, что тот погиб из-за него, что Меркуцио был предан им, Ромео, когда защищал его честь… «Благодаря тебе, Джульетта, становлюсь я слишком мягок...» — бормочет Ромео в порыве раскаянья, горечи и ярости. В этот миг на площади вновь появляется Тибальт. Обнажив шпагу, Ромео налетает на него в «огненнооком гневе». Они бьются молча и исступлённо. Через несколько секунд Тибальт падает мёртвым. Бенволио в страхе велит Ромео срочно бежать. Он говорит, что смерть Тибальта на поединке будет расценена как убийство и Ромео грозит казнь. Ромео уходит, подавленный всем происшедшим, а площадь заполняют возмущённые горожане. После объяснений Бенволио князь выносит приговор: отныне Ромео осуждён на изгнанье — в противном случае его ждёт смерть. Джульетта узнает о страшной новости от кормилицы. Сердце её сжимается от смертной тоски. Скорбя о гибели брата, она тем не менее непреклонна в оправдании Ромео. Супруга ль осуждать мне?Бедный муж, где доброе тебе услышать слово,Когда его не скажет и жена на третьем часе брака...Ромео в этот миг мрачно выслушивает советы брата Лоренцо. Тот убеждает юношу скрыться, подчинившись закону, пока ему не будет даровано прощение. Он обещает регулярно посылать Ромео письма. Ромео в отчаянье, изгнанье для него — та же смерть. Он изнывает от тоски по Джульетте. Лишь несколько часов удаётся провести им вместе, когда ночью он тайком пробирается в её комнату. Трели жаворонка на рассвете извещают влюблённых, что им пора расставаться. Они никак не могут оторваться друг от друга, бледные, терзаемые предстоящей разлукой и тревожными предчувствиями. Наконец Джульетта сама уговаривает Ромео уйти, страшась за его жизнь. Вошедшая в спальню дочери леди Капулетти застаёт Джульетту в слезах и объясняет это горем из-за смерти Тибальта. Известие, которое сообщает мать, заставляет Джульетту похолодеть: граф Парис торопит со свадьбой, и отец уже принял решение о венчанье на следующий день. Девушка молит родителей обождать, но те непреклонны. Или немедленная свадьба с Парисом — или «тебе тогда я больше не отец». Кормилица после ухода родителей уговаривает Джульетту не переживать: «Твой новый брак затмит своими выгодами первый...» «Аминь!» — замечает в ответ Джульетта. С этой минуты в кормилице она видит уже не друга, а врага. Остаётся единственный человек, кому ещё может она доверять, — брат Лоренцо. И если не поможет мне монах,Есть средство умереть в моих руках.«Всему конец! Надежды больше нет!» — безжизненно говорит Джульетта, когда остаётся наедине с монахом. В отличие от кормилицы Лоренцо не утешает её — он понимает отчаянное положение девушки. Всем сердцем сочувствуя ей и Ромео, он предлагает единственный путь к спасению. Ей надо притвориться покорной воле отца, готовиться к свадьбе, а вечером принять чудодейственный раствор. После этого она должна погрузиться в состояние, напоминающее смерть, которое продлится ровно сорок два часа. За этот срок Джульетту погребут в фамильном склепе. Лоренцо же даст знать обо всем Ромео, тот прибудет к моменту её пробуждения, и они смогут исчезнуть до лучшей поры… «Вот выход, если ты не оробеешь / Или не спутаешь чего-нибудь», — заключает монах, не утаивая опасности этого тайного плана. «Дай склянку мне! Не говори о страхе», — обрывает его Джульетта. Окрылённая новой надеждой, она уходит с флаконом раствора. В доме Капулетти готовятся к свадьбе. Родители счастливы, что дочь больше не упрямится. Кормилица и мать нежно прощаются с ней перед сном. Джульетта остаётся одна. Перед решающим поступком её охватывает страх. Что, если монах обманул её? Или эликсир не подействует? Или действие будет иным, чем он обещал? Что, если она проснётся раньше времени? Или ещё хуже — останется жива, но потеряет рассудок от страха? И все-таки, не колеблясь, она выпивает флакон до дна. Утром дом оглашает истошный вопль кормилицы: «Джульетта померла! Она скончалась!» Дом охватывает смятение и ужас. Сомнений быть не может — Джульетта мертва. Она лежит в постели в свадебном наряде, окоченевшая, без кровинки в лице. Парис, как все прочие, подавлен страшной вестью. Музыканты, приглашённые играть на свадьбе, ещё неловко топчутся, ожидая приказов, но несчастная семья уже погружается в безутешный траур. Пришедший Лоренцо произносит слова сочувствия близким и напоминает, что покойницу пора нести на кладбище. ...«Я видел сон: ко мне жена явилась. / А я был мёртв и, мёртвый, наблюдал. / И вдруг от жарких губ её я ожил...» — Ромео, который скрывается в Мантуе, ещё не подозревает, каким пророческим окажется это видение. Пока он ничего не ведает о случившемся в Вероне, а лишь, сжигаемый нетерпением, ждёт вестей от монаха. Вместо посыльного появляется слуга Ромео Балтазар. Юноша кидается к нему с расспросами и — о горе! — узнает ужасную весть о смерти Джульетты. Он отдаёт команду запрягать лошадей и обещает: «Джульетта, мы сегодня будем вместе». У местного аптекаря он требует самого страшного и скорого яда и за пятьдесят дукатов получает порошок — «в любую жидкость всыпьте, / И будь в вас силы за двадцатерых, / Один глоток уложит вас мгновенно». В это самое время брат Лоренцо переживает не меньший ужас. К нему возвращается монах, которого Лоренцо посылал в Мантую с тайным письмом. Оказывается, роковая случайность не позволила выполнить поручение: монах был заперт в доме по случаю чумного карантина, так как его товарищ перед тем ухаживал за больными. Последняя сцена происходит в гробнице семьи Капулетти. Здесь, рядом с Тибальтом, только что положили в усыпальнице мёртвую Джульетту. Задержавшийся у гроба невесты Парис забрасывает Джульетту цветами. Услышав шорох, он прячется. Появляется Ромео со слугой. Он отдаёт Балтазару письмо к отцу и отсылает его, а сам ломом открывает склеп. В этот момент Парис выступает из укрытия. Он преграждает Ромео путь, грозит ему арестом и казнью. Ромео просит его уйти добром и «не искушать безумного». Парис настаивает на аресте. Начинается поединок. Паж Париса в страхе бросается за помощью. Парис гибнет от шпаги Ромео и перед смертью просит внести его в склеп к Джульетте. Ромео наконец остаётся один перед гробом Джульетты, Он поражён, что в гробу она выглядит как живая и так же прекрасна. Проклиная злые силы, унёсшие это совершеннейшее из земных созданий, он целует Джульетту в последний раз и со словами «Пью за тебя, любовь!» выпивает яд. Лоренцо опаздывает на какой-то миг, но он уже не в силах оживить юношу. Он поспевает как раз к пробуждению Джульетты. Увидев монаха, она немедленно спрашивает, где её супруг, и заверяет, что все отлично помнит и чувствует себя бодрой и здоровой. Лоренцо, боясь сказать ей страшную правду, торопит её покинуть склеп. Джульетта не слышит его слов. Увидев мёртвого Ромео, она думает лишь о том, как скорее умереть самой. Она досадует, что Ромео один выпил весь яд. Зато рядом с ним лежит кинжал. Пора. Тем более что снаружи уже слышны голоса сторожей. И девушка вонзает себе в грудь кинжал. Вошедшие в усыпальницу нашли мёртвых Париса и Ромео, а рядом с ними ещё тёплую Джульетту. Давший волю слезам Лоренцо поведал трагическую историю влюблённых. Монтекки и Капулетти, забыв о старых распрях, протянули руки друг другу, безутешно оплакивая мёртвых детей. Решено было поставить на их могилах по золотой статуе. 

 

Но, как верно заметил князь, все равно повесть о Ромео и Джульетте останется печальнейшей на свете...

 

Сила любви, способная победить даже смерть (по трагедии У. Шекспира «Ромео и Джульетта»)

 

Уильям Шекспир — величайший драматург эпохи Возрождения, один из крупнейших трагиков всех времен. Он умел острее других видеть и отражать противоречивость своего времени. Именно поэтому его произведения драматичны, наполнены непримиримой борьбой. Основная тема шекспировской трагедии — столкновение благородной личности с миром зла и несправедливости. В его произведениях до предела обнажается конфликт благородства и низости, честности и коварства, душевной щедрости и эгоизма. Именно такой конфликт раскрывается в его трагедии «Ромео и Джульетта», которая является ярким образцом драматического произведения, изображающего самые острые жизненные ситуации. Произведение вызывает в сердцах читателей сложное чувство, в котором переплетаются страх за героев, сострадание и сочувствие им. Но в то же время трагический сюжет таит в себе нечто возвышенное и облагораживающее душу. «Уничтожьте роковую катастрофу в любой трагедии, — говорил В. Г. Белинский, — и вы лишите ее всего величия, всего ее значения, из великого создания сделаете обыкновенную вещь, которая над вами же первым утратит свою обстоятельную силу».

 

Шекспир выбирает в герои своего произведения людей исключительных, которые находят в себе мужество и силы бросить вызов всему несправедливому свету и вести с ним до последнего дыхания героическую борьбу. События «Ромео и Джульетты» происходят в Вероне, где «две равно уважаемых семьи… ведут междоусобные бои и не хотят унять кровопролитья». Дети глав этих семей полюбили друг друга. Но судьба приготовила им жестокие испытания:

 

Исконная вражда семей меж ними

 

Разрыла пропасть страшной глубины.

 

Семьи ненавидят друг друга. Но два любящих сердца отчаянно стараются положить конец «непримиримой розни», спастись от ненависти. Героям приходится переживать немалые мученья.

 

Но страсть их учит побеждать страданье

 

И им находит способ для свиданья.

 

Для Ромео его Джульетта «как день», она затмевает луну своей красотой, при сиянии ее глаз птицы поют на небе. И для нее Ромео— «верх совершенства». Ведь любовь не знает вражды, для нее ничего не значат имена, ведь «роза пахнет розой, хоть розой назови ее, хоть нет», ей неведомы преграды, она всегда и везде сможет найти дорогу к милому сердцу,

 

Ее не останавливают стены.

 

В нужде она решается на все,

 

И потому — что мне твои родные!

 

Так говорит Ромео своей возлюбленной.

 

Но вражда их семей слепа и неподвластна ни разуму, ни чувству. И влюбленные предпочитают умереть, чем жить друг без друга. Они умирают, навечно сохранив свою безграничную любовь. Лишь смерть детей наконец приводит родителей к миру:

 

Где вы, непримиримые враги,

 

И спор ваш, Капулетти и Монтекки?

 

Какой для ненавистников урок,

 

Что небо убивает вас любовью!

 

Финал произведения трагичен, однако в любви Ромео и Джульетты, которая не пожелала мириться с предубеждениями старины, заключена высокая нравственная победа.

 

Автор в своем произведении выводит на первый план идею несовместимости героев и окружающего несовершенного мира. В образах Ромео и Джульетты он старался воплотить свою веру в торжество гармонии в отношениях между людьми. Его герои в любых ситуациях сохраняют целостность натуры. И хотя «не было судьбы грустней на свете, чем выпала Ромео и Джульетте», их гибель, обусловленная благородством характеров, глубиной и возвышенностью чувств, не оставляет ощущения безнадежности, она утверждает величие человеческой личности. В трагедии Шекспира побеждает не смерть, побеждает любовь.

 

 

Побеждает любовь (по трагедии У. Шекспира «Ромео и Джульетта»)

 

 

… любовь,

 

Ее не останавливают стены.

 

В нужде она решается на все...

 

Перед нами — шедевр мировой литературы: трагедия Уильяма Шекспира «Ромео и Джульетта». Воображение легко может перенести нас в XIV век, в итальянский город Верону. На сцене — две враждующие семьи — Монтекки и Капулетти, они люто ненавидят друг друга, хотя уже давно забыли, в чем была причина их ссоры. Над ними довлеет древний обычай вендетты, кровной мести, когда за смерть нужно заплатить смертью. И вот в среде, пропитанной ядовитой злобой, где любой пустяк служит поводом для кровавых стычек, распускается пышный бутон любви, презревшей многолетнюю родовую вражду.

 

Молодой Монтекки и юная Капулетти забывают о семейной непримиримости, так как овладевшее ими чувство мгновенно ломает разделявшую их стену отчуждения. Несмотря на свои неполные 14 лет, Джульетта обладает богатейшим духовным миром, она умна, смела и непосредственна. Узнав, что Ромео слышал ее признание в любви к нему, девушка смущается, но, убедившись в искренности его чувств, решается на шаг, ставший полной неожиданностью для двух семей. Полюбив юношу, Джульетта мудро рассуждает о том, что его принадлежность к враждебной фамилии не имеет для нее никакого значения. В свою очередь Ромео готов вторично принять крещение и отказаться от родового имени, если оно становится помехой для его любви.

 

На стороне молодых людей выступает и монах Лоренцо. Он тайно венчает их, надеясь, что этот брак приведет к примирению родов. Однако вскоре после таинства венчания Ромео в стычке убивает двоюродного брата Джульетты, Тибальта — яростного приверженца принципа кровной мести, и вынужден отправиться в изгнание. Его любимая, узнав из бестолкового рассказа кормилицы о смерти родственника, сперва гневно обличает предавшего, как она думает, ее мужчину. Но потом Джульетта сама же корит себя за подобные мысли:

 

Но разве было б лучше, если б в драке

 

Тебя убил разбойник этот, брат?

 

Однако судьба готовит девушке новое испытание: отец Капулетти решает как можно скорее выдать ее замуж за Париса, родственника герцога Вероны. Не понимая истинной причины трагедии дочери, он думает только о практической выгоде: этот брак даст возможность возвыситься всей его семье. Но Джульетта не намерена сдаваться, она решает до конца бороться за свою любовь.

 

Все ее мужество, все ее чувство проявляется в роковой сцене, когда она, по совету монаха, выпивает снотворное зелье. Как понятен страх юной девушки, когда она размышляет о том, что ей предстоит проснуться в семейном склепе среди гробниц с мертвецами. Но она, преодолев страх, все же выпивает напиток, так как понимает, что это испытание — единственный путь к соединению с любимым.

 

Монах Лоренцо, придумавший план спасения любви молодых людей, не смог заранее учесть всех превратностей судьбы. Неожиданная эпидемия чумы помешала ему предупредить Ромео, что смерть Джульетты была мнимой. С этого момента события приобретают трагический оборот. Любовь юноши так сильна, что он и мертвую Джульетту не уступает Парису. Он принимает решение выпить яд, чтобы не расставаться с любимой даже в смерти.

 

Джульетта, проснувшись в склепе, видит мертвого Ромео. Не Долго раздумывая, она вонзает в свое сердце кинжал, поскольку жить без любимого не может. Как просто, искренне ведет себя Девушка в час последнего выбора:

 

Пора кончать. Но вот кинжал, по счастью.

 

Сиди в чехле.

 

(Вонзает его в себя)

 

Будь здесь, а я умру...

 

Смерть Ромео и Джульетты настолько глубоко поражает их родителей, что они забывают о своей вражде. То, чего не мог добиться герцог своими угрозами, происходит под влиянием этого трагического урока, заставившего родителей понять всю жестокую бессмысленность их вражды. Но цена, заплаченная за это, слишком высока.

 

Поразительные по своей цельности и выразительности образы Ромео и Джульетты — живое воплощение любви, не знающей компромиссов, беззаветной и безграничной любви, побеждающей опасности, страхи и даже смерть.

 

 

«Ромео и Джульетта»

 

 

Трагедия эта при жизни Шекспира была издана три или четыре раза – в 1597, 1599, 1609 годах и еще один раз, неизвестно в каком году, прежде чем она была включена в F (фолио) 1623 года. Ввиду чрезвычайной краткости текста первого издания (2232 строки вместо 3007 строк второго издания) долгое время думали, что это две последовательные редакции пьесы, принадлежащие самому Шекспиру, который после 1597 года сам переделал свою трагедию, расширив ее. Но затем было выяснено, что Q (кварто) 1597 года является «воровским», сильно изувеченным и сокращенным изданием, к которому Шекспир не имел никакого отношения. Вероятно, пьеса возникла на несколько лет раньше ее первого издания; об этом говорят неровность ее стиля, обилие эвфуизмов и целый ряд других стилистических признаков, указывающих на раннюю манеру Шекспира. Полной определенности тут нет, но большинство критиков датируют пьесу 1595 годом или даже ранее.

 

Еще больше, нежели значительное число прижизненных изданий, о популярности пьесы в шекспировские времена свидетельствует то, что в фолио 1623 года, находившемся в читальном зале Оксфордского университета, наиболее замусолены уголки страниц, содержащих данную трагедию, и из них те, где напечатана ночная сцена свидания (III, 5).

 

История юной любви двух отпрысков враждующих домов, кончающаяся трагически вследствие случайного рокового недоразумения, много раз обрабатывалась уже в древней литературе, и тема эта была хорошо известна Шекспиру хотя бы по истории Пирама и Фисбы, забавно использованной им в «Сне в летнюю ночь». Но в данном случае, как показывает итальянская оболочка трагедии, эта тема была взята им из новелл и драм итальянского Возрождения.

 

Самая ранняя из сохранившихся обработок этого сюжета, крайне популярного в ренессансной Италии, принадлежит Мазуччо («Новелино», 1476 г.; новелла 36), у которого любящие носят еще другие имена и события происходят в Сьене. Но уже у Луиджи да Порто («История двух благородных любовников», около 1524 г.) действие перенесено в Верону, любящие получили имена Ромео и Джульетта, а кроме того, получили фамильные имена упоминаемых Данте враждующих семей – Монтекки и Капулетти («Чистилище», VI, 106). В этой форме от да Порто сюжет перешел к Больдери («Несчастная любовь», 1553), Банделло («Новеллы», 1554), Луиджи Грото (трагедия «Адриана» изд. 1578 г.) и, наконец, к Джироламо делла Корта, который в своей «Истории Вероны» (1594 – 1596) выдает эту повесть за истинное происшествие. Вероятно, вскоре после этого и была сфабрикована явно поддельная гробница Ромео и Джульетты, которую до сих пор показывают в Вероне туристам.

 

Рассказ Банделло послужил основой для драмы Лопе де Вега «Кастельвины и Монтесы» (около 1600 г.), а, кроме того, французский перевод его, сделанный Пьером Буато («Трагические истории», 1599), был в свою очередь переведен на английский язык Пейнтером в его «Дворце наслаждений» (1565 – 1567) и свободно обработан в обширной поэме (более 3 000 стихов) Артура Брука «Ромео и Джульетта» (1562). Именно последняя и послужила Шекспиру главным, а может быть, даже единственным источником для его пьесы. Правда, сам Брук сообщает, что он уже видел на сцене пьесу на этот сюжет. Если принять это свидетельство за чистую монету, можно было бы предположить, что трагедия Шекспира восходит не к поэме Брука, а является переработкой упоминаемой им пьесы. Но беглость его упоминания оставляет неясным, где он ее видел и не была ли эта пьеса итальянской (вроде трагедии Грото), или, быть может, даже латинской (у самого Брука герой носит латинскую форму имени – Romeus). Да и не является ли эта пьеса просто выдумкой Брука? Не забудем, что в эту эпоху лучшей рекомендацией какой либо истории все еще была (как и в средние века) не новизна ее, а именно ссылка на то, что она уже рассказывалась раньше. Проще и естественнее поэтому допустить, что именно и только поэма Брука, с которой пьеса совпадает и в целом и во множестве деталей, послужила источником последней.

 

Но в то время как поэма Брука представляет собой тягучее и мало художественное произведение, Шекспир создал из того же самого материала подлинный шедевр. Он внес в свой образец ряд новых лирических и патетических черт, углубил или переосмыслил большинство характеров персонажей, привнес удивительно яркие нежные краски и в результате этого придал всей истории совсем иной характер, чем тот, какой она имела у Брука и, добавим, у большинства старых итальянских авторов.

 

Начнем с внешних, но очень глубоких по смыслу черт. Тогда как у Брука действие длится девять месяцев и влюбленные целых три месяца наслаждаются своим счастьем, у Шекспира действие уложено всего в пять дней (по точным, заботливо им расставленным указаниям, от воскресенья до пятницы), и блаженство влюбленных длится лишь несколько часов. Отсюда – чрезвычайная стремительность действия, подчеркивающая пылкость чувств. В связи с этим Шекспир перенес время событий с зимы на июль месяц, когда от южного зноя страсти – как любовь, так и ненависть – еще более разгораются (см. слова Бенволио в самом начале сцены – III, 1). Еще существеннее то, что Шекспир ввел ряд очень выразительных сцен, которых нет у Брука: последнее прощание любящих на заре (III, 5), вмешательство Тибальта на балу (I, 5) появление Париса в склепе (V, 3) и т. д., очень усиливающих и лиризм и драматизм пьесы. Добавлено также несколько смешных буффонад, оживляющих пьесу и придающих ей колоритность.

 

Но главное отличие – в основном замысле шекспировской пьесы, имеющем очень мало общего с поэмой Брука. Последняя – никак не ренессансная поэма любви, поэма расцветающей человеческой личности, порывающей с миром косных средневековых норм и борющихся свое свободное чувство. Правда, Брук изображает любящих не без не которого сочувствия, но все же в его тягучей поэме ощущается привкус морали покорности н умеренности (морали, которую один немецкий критик середины XIX в. удивительным образом хотел найти и в трагедии Шекспира). Чувство Ромео и Джульетты у него – если и «грех», то, во всяком случае, – чрезмерность и заблуждение, за которые их постигает неизбежная кара. У Шекспира в связи с коренным изменением смысла всей истории соответственно, как мы сейчас увидим, изменены и переосмыслены все главные характеры. Все в его пьесе подчинено идее прославления любви, солнечной и свободной.

 

Лессинг в «Гамбургской драматургии» (письмо XV) говорит: «Сама любовь диктовала Вольтеру его „Заиру!“ – говорит один учтивый и критик довольно любезно. Вернее было бы сказать: галантность. Я знаю только одну трагедию, которую внушила любовь: это „Ромео и Джульетта“ Шекспира». И Белинский писал о шекспировской трагедии («Сочинения Александра Пушкина», статья пятая, 1844): «Пафос шекспировой драмы „Ромео и Джульетта“ составляет идея любви, – и потому пламенными волнами, сверкающими ярким светом звезд, льются из уст любовников восторженные патетические речи… Это пафос любви, потому что в лирических монологах Ромео и Джульетты видно не одно только любование друг другом, но и торжественное, гордое, исполненное упоения признание любви, как божественного чувства. В тех монологах Ромео и Джульетты, когда их любви начало угрожать несчастье, бурным потоком изливается энергия раздраженного чувства, вдруг встретившего препятствие своему вольному и широкому разливу».

 

Но любовь представлена здесь не абстрактно, не как обособленный случай, вне всякой связи с борющимися общественными силами, как продукт и выражение социальных конфликтов данной исторической эпохи. До того времени, когда столкновение общественных сил стало предметом непосредственного изображения в литературе, а нередко даже и после этого, оно выступало в ней в обличье любовного чувства, угнетаемого или раздавленного окружающим обществом. Таков смысл трагической легенды о любви Тристана и Изольды, трагедии Расина «Баязет», любовной темы «Дон Карлоса» Шиллера и целого ряда других произведений, в которых любящие как бы бросают вызов существующему строю и общепринятым законам и нормам, в результат чего они гибнут жертвой господствующих нравов и понятий. То же самое находим мы и в шекспировской трагедии, где несчастная случайность с посланцем монахом воспринимается читателем лишь как внешняя причина гибели любящих, тогда как истинная, «коренная» причин заключается в атмосфере вражды, окружающей их и принуждающей все время прибегать для спасения своей любви к самым рискованным средствам, из которых не то, так другое, не сегодня, так завтра неизбежно должно привести к катастрофе. Правда, в пьесе, наличествует и другая концепция, перешедшая к Шекспиру из современной ему теории трагедии: идея роковой случайности, превратностей, фатальности судьбы человека, в силу тайных, непостижимых причин возносящих его на вершину величия и счастья или ввергающих в пучину бедствий. Следы этой концепции мы видим во многих местах пьесы, особенно в роли Ромео. Собираясь на бал к Капулетти (I, 4), он томится предчувствием беды; когда влюбленные объясняются в любви, Джульеттта (II, 2) просит его не клясться, чтобы это не оказалось дурным предзнаменованием; убив Тибальта, Ромео восклицает: "Судьба играет мной (III. 1); глядя сверху на уходящего в изгнание Ромео, Джульетта говорит: «Душа моя полна предчувствий мрачных!» (III, 5); Лоренцо боится силы их страсти: «Таких страстей конец бывает страшен, и смерть их ждет и разгаре торжества» (II, 6).

 

И все же не «фатум», не роковая природа их чувства повинны в гибели Ромео и Джульетты, а та обстановка, в которой они оказались, старинная вражда их семей, создавшая невозможные условия, которые привели к гибели этих исключительных по силе и душевной красоте людей. Вся композиция пьесы, все ее ведущие характеры указывают на это. На пять приведенных выше цитат приходится много десятков мест в пьесе, указывающих именно на такой смысл ее. И в свете этих мест названные пять фраз получают другое смысловое значение: это литературный прием (подобный вещим снам, призракам, странным совпадениям), в условной поэтической форме резюмирующий общий характер ситуации, неизбежность надвигающейся катастрофы, но неизбежность закономерную, обусловленную конкретными обстоятельствами

 

Старинная вражда двух семей, Монтекки и Капулетти, препятствует браку любящих, которые принадлежат к ним. Вся зловредность и все бездушие этой слепой, бессмысленной вражды подчеркиваются тем, что никто уже не помнит ее причин. Нигде в пьесе эти причины ни малейшим намеком не обозначены! Оба старика, главы домов, в душе тяготятся этой враждой (см. явное равнодушие к ней старого Монтекки и нахлобучку, которую задает в сцене бала старик Капулетти своему не в меру задорному племяннику). Но вражда не умерла, и всегда находятся горячие головы, особенно из числа молодежи (особенно Тибальт), готовые по любому поводу снова ее разжечь, – и тогда снова льется кровь, снова кипят дикие страсти и нарушается здоровая, нормальная жизнь города.

 

Это старое, средневековое начало, восходящее корнями еще к дофеодальному институту родовой вражды и кровной мести, напоминает картину эгоистического своеволия феодальных баронов, изображенную в почти одновременно созданных Шекспиром хрониках. И как там, так и здесь носителем здорового начала, пытающимся обуздать этот разгул анархо феодальных сил, выступает монарх, веронский герцог, обрекший на изгнание всякого, кто возьмется за оружие, возобновив эту старую внутреннюю распрю.

 

Но есть еще третья сила, более великая и мощная, чем монарх, сила, выразителем воли которой, как представлялось Шекспиру и как грезилось столь многим в XVI XVII веках, являлся монарх. Это – народ. Не случайно во время очередного уличного побоища между приверженцами обоих домов (I, 1) на сцену выбегают горожане и пристава с палками, крича: «Бей Капулетти!» – «Бей Монтекки!», а некоторые призывают бить без разбору и тех и других; ибо дерущиеся, и те и другие, одинаково чужды и враждебны им вследствие их упорства в застарелом соперничестве. Так и Меркуцио, друг Ромео, жизнерадостный и остроумный выразитель духа Ренессанса, умирая от руки Тибальта, одного из Капулетти, не делает различия между ними, когда восклицает: «Чума на оба ваши дома!» (III, 1). И в последней сцене, когда все уже свершилось, мы узнаем, что народ с криками: «Ромео!», «Джульетта!», «граф Парис!» – бежит по улицам, очевидно, стремясь увидеть тела всех трех погибших и выразить им свое сочувственное восхищение.

 

Воплощенное в темной распре двух семей злое начало глубоко противоположно гуманистическим идеям свободы, человечности, радости жизни, воплощенным в образах Ромео и Джульетты.

 

Злоба и ненависть убили светлое, молодое чувство. Но в своей смерти юные любовники победили. Над их гробом происходит примирение обеих семей. Поэтому от трагедии в целом веет не пессимизмом а бодрым утверждением новой жизни. История Ромео и Джульетты, которым их родители клянутся соорудить золотые статуи, будет жить в веках как обличение человеческой слепоты и бездушия, как славословие правды и любви. Так любовь оказалась сильнее ненависти.

 

Это приводит нас к вопросу, упорно обсуждавшемуся в шекспировской критике: можно ли признать пьесу трагедией в полном смысле слова. Этому препятствует помимо только что указанного жизнеутверждающего финала общий светлый фон ее. Вся пьеса как то особенно «принаряжена» и расцвечена. замечательно обилие в ней веселых сценок и шуток. Комический элемент мы встретим и в других, более поздних трагедиях Шекспира («Гамлет», «Макбет», особенно «Король Лир»), но там он имеет целью усилить трагическое, оттенив его. Здесь же он приобретает почти самостоятельное значение, ослабляя трагическое. Сходным образом и картина столь короткого, но такого полного и светозарного счастья любящих (III, 5) уравновешивает, – если не превозмогает, – горечь их печального конца. С этим связано и обилие рифм, введение в диалог (в двух местах) сонетной формы, и нередкие черты эвфуизма (см., например, жалобу Джульетты, получившей известие о смерти Тибальта; III, 2), симметрия многих мотивов и эпизодов, обилие в пьесе музыки и тому подобные «прикрасы», усиливающие веселый, жизнерадостный тон многих мест.

 

Но больше всего мешает признать пьесу трагедией в шекспировском понимании этого термина то, что наряду с борьбой героев против их окружения здесь нет внутренней их борьбы (как, скажем, в «Гамлете», «Отелло», отчасти «Макбете» и т. п.).

 

Тем не менее, если пьеса и не удовлетворяет всем требованиям жанра трагедии, она все же воспринимается нами как трагедия – как особый тип трагедии, трагедии лирической и оптимистической – по величественности образов и возвышенной величавости борьбы, которую ведут протагонисты пьесы с господствующим укладом. И то и другое нисколько не умаляется тем, что борьба эта далеко не является непосильной или преждевременной, как мы обычно наблюдаем это в трагедиях эпохи (например, в названных выше трагедиях Шекспира), а наоборот, победа светлого начала кажется обеспеченной и исторически созревшей. В этом то и заключается своеобразие данной пьесы в ряду творений Шекспира, как бы мы ее ни называли, следуя терминологии канонической поэтики.

 

Существенным для этой трагической нормы любви является то, что помимо раскрытия всей силы и очарования юной страсти Шекспир показывает ее развивающее и обогащающее действие на человеческую личность.

 

Ромео вырастает в пьесе на наших гладах, последовательно проходя три стадии. Вначале, до встречи с Джульеттой, это наивный юноша, еще сам не понимающий своей натуры и своих душевных запросов. Он хочет тоже принять участие в типично ренессансном (сравните с этим сонеты, поэмы, некоторые ранние комедии Шекспира) культе любви, хочет не отстать от других и внушает себе, что влюблен в черноглазую Розалинду, по которой томно вздыхает. На самом же деле это чисто «мозговое», надуманное увлечение, которое не затрагивает по настоящему его сердца. Как бы желая подчеркнуть это, Шекспир вовсе не выводит на сцену этот бледный фантом, в отличие от Брука, делающего его вначале активным действующим лицом. Но, увидев Джульетту, Ромео сразу перерождается. Он мгновенно чувствует, что она – его избранница, что с ней связана его участь. Ромео становится взрослым, зрелым человеком, который не просто мечтает, но уже действует, борется за свое живое чувство. С этой минуты, все его слова и поступки полны энергии и решительности, а вместе с тем большой внутренней простоты и искренности.

 

Наконец, когда Ромео получает ложное известие о смерти Джульетты, он еще раз преображается. Он чувствует, что для него жизнь кончена; он как бы поднимается над собой и всем окружающим, чтобы посмотреть на мир извне, с большей высоты. Ромео приобретает ту проницательность и мудрость, ту отрешенность и объективность, которые свойственны иногда старым людям, многое испытавшим и продумавшим. Теперь Ромео начинает понимать мир лучше, чем раньше. Ему открываются силы, руководящие людьми. В эту минуту высшего страдания и высшей ясности мысли Ромео, покупая у аптекаря яд, называет золото, которое дает ему, «ядом похуже», чем полученное им зелье (V, 1). Когда затем, у гробницы Джульетты, он встречает Париса, этот молодой аристократ с благородными, но неглубокими чувствами кажется Ромео ребенком по сравнению с ним, и он называет его в «юношей».

 

Таким же образом, под влиянием овладевшего ею всепоглощающего чувства вырастает в пьесе и Джульетта. Из кроткой и наивной девочки какой она показана вначале, она превращается и созревшую душой женщину, идущую на все ради своего чувства, в подлинную героиню. Она порывает со своей семьей, со своими привычками и обстановкой жизни ради любимого. Во имя своей любви она подвергает себя величайшей опасности, когда решается выпить снотворный напиток. Достаточно прочесть ее замечательный монолог по этому поводу (в конце сцены – IV, 4), чтобы понять тот ужас, который она испытывает, и всю силу проявленного его мужества. Наконец, она бестрепетно принимает смерть, чтобы уйти из жизни вместе с Ромео.

 

Следует отметить, что Джульетта на протяжении всей пьесы проявляет гораздо больше энергии и инициативы, чем Ромео, изобретая средства в защиту своей любви, борясь со своей судьбой или активно устремляясь навстречу судьбе. Ведь ей, юной девушке, гораздо труднее оторваться от родной семьи, бежать из отцовского дома, чем молодому человеку, как Ромео, с самого начала изображенному эмансипировавшимся, обособившимся от родителей и семейной обстановки. Родителям приходится лишь издали следить а его судьбой, узнавать о его действиях и чувствах не непосредственно от него, а от его друзей, например от Бенволио (1, 1). (Вот, кстати почему обстановка дома Капулетти, да и характеры родителей Джульетты обрисованы Шекспиром несравненно подробнее, чем дом Монтекки.) Джульетта гораздо сердечнее, теплее, душевно богаче, чем ее избранник. Он риторически сравнивает себя со школьником, тогда как первая ее мысль – об опасности, которой он подвергается во владениях ее отца. Не Ромео, а Джульетта отвергает клятвы. Не он, а она говорит простые слова: «Хотела бы приличье соблюсти… Но нет, прочь, лицемерье! Меня ты любишь?» (11, 2). Ей, а не ему принадлежит столь характерное для всего образа мыслей Шекспира рассуждение: «Монтекки – что такое это значит? Ведь это не рука и не нога, и не лицо твое… О, возьми другое имя! Что в имени? То, что зовем мы розой, и под другим названьем сохранило б свой сладкий запах!» Ромео даже и после своего перерождения лишь наполовину избавился от самонаблюдения. Джульетта цельнее, богаче оттенками чувства, деятельнее. Стоит сравнить разницу между горячностью ее речей с Ромео, кормилицей, братом Лоренцо и сдержанностью, уклончивостью с родителями или с Парисом. Не случайно в заключительной строке трагедии у Шекспира сказано не «повесть о Ромео и Джульетте», а «повесть о Джульетте и ее Ромео».

 

Это выдвижение ее имени на первое место в эпоху, когда приходилось еще доказывать моральную равноценность женщины мужчине (вспомним хотя бы «Укрощение строптивой»), очень показательно. Наряду со всем прочим оно также знаменует борьбу Шекспира за новые понятия, за новую жизнь.

 

Главные герои трагедии окружены целым рядом образцов, которые оттеняют и усиливают основную мысль пьесы. Здесь на первое место должен быть поставлен брат Лоренцо. Этот помощник влюбленных в борьбе с угнетающим их миром – монах только с виду: кроме звания и одежды, в нем самом, как и в его речах, нет ничего церковного. Беседуя с любящими и наставляя их, он никогда не говорит о боге, не ссылается на его волю и мудрость. Замечательно, что единственный раз во всей пьесе, когда он ссылается на бога и предлагает смириться перед его волей, – это сцена (IV, 5), где он корит родителей Джульетты за избыток скорби и ораторствует о ее «блаженстве в раю», в то время как лучше всех знает, что никакой «божьей воли» тут не было, ибо она жива и всего лишь выпила снотворное зелье.

 

В средние века и нередко еще в эпоху Возрождения молодые люди уходили в монастыри не из благочестия, а чтобы обеспечить себе возможность спокойного существования, посвященного занятию науками и далеко не «богобоязненным» размышлениям (вспомним хотя бы Рабле). Монах Лоренцо отнюдь не был явлением исключительным. По существу он – философ, и естествоиспытатель, который собирает травы и минералы, исследует их, изучает добрые и злые силы природы (II, 3). Глубокий материализм звучит в его сведении всего сущего к проявлениям природы: «земля, природы мать – ее ж могила: что породила, то и схоронила. Припав к ее груди, мы целый ряд найдем рожденных ею разных чад…». Зачатки диалектики есть и в его рассуждении о наличии доброго в злом и злого в добром (там же) в зависимости от того, как мы им пользуемся – разумно или злоупотребляя. Истинный пантеист, брат Лоренцо занимает место на прямой линии развития, идущей от Франциска Ассизского к Джордано Бруно, сожженному за свободомыслие на костре. Лоренцо – олицетворение мудрости, естественности и доброты. За добро, которое он творит, – он не получает, – да и не ищет, – даже слова благодарности. Он сочувствует любящим, заботится о них, помогает им как может, а когда все его усилия оказываются бесполезными – он оплакивает их с глубокой любовью.

 

Очень характерен эпизодический образ Меркуцио. Характерен потому, что он акцентирует итальянский и ренессансный колорит всей пьесы. Пушкин писал об этой трагедии: «В ней отразилась Италия, современная поэту, с ее климатом, страстями, праздниками, негой, сонетами, с ее роскошным языком, исполненным блеска и concetti. Так понял Шекспир драматическую местность. После Джюльеты, после Ромео, сих двух очаровательных созданий шекспировской грации, Меркутио, образец молодого кавалера того времени, изысканный, привязчивый, благородный Меркутио, есть замечательнейшее лицо изо всей трагедии. Поэт избрал его в представители итальянцев, бывших модным народом Европы, французами XVI века». К этой тонкой характеристике трудно что либо прибавить.

 

Очень интересен образ графа Париса – жениха Джульетты, назначенного ей отцом. Шекспиру легко было бы сделать его уродом, стариком, существом грубым и низменным. Вместо этого он обрисовал Париса как красивого и изящного юношу, хорошо воспитанного, благородного, искренне любящего Джульетту. В том заключена тонкая мысль. При всех своих видимых достоинствах Парис, если сравнить его с Ромео, внутренне пуст и бездушен. Недаром кормилица говорит, что он «словно вылит из воска». В нем нет огненного чувства Ромео, все его слова и движения посредственны, лишены значительности. Он оплакивает Джульетту, считая, что она умерла, и приносит на могилу цветы, но он оказался в силах пережить ее. Парису более подошла бы в качестве возлюбленной Розалинда, которую он окружил бы своей благопристойной и спокойной любовью, чем Джульетта, для которой любовь – это вся жизнь. Джульетта приходит в ужас от мысли о браке с Парисом не потому, что он был чем нибудь плох или противен ей, а лишь потому, что она может любить только одного, избранного ею навеки – Ромео.

 

Для оживления и раскраски действия Шекспир ввел в пьесу еще ряд более или менее ярких фигур (старый Капулетти, Тибальт, Бенволио и другие). Очень забавны шутовские сцены со слугами. Еще больше веселья, хотя и другого рода, несет с собой образ кормилицы – натуры грубой и достаточно пошлой, но не лишенной здравого смысла и своеобразного юмора. Очень живо передана также атмосфера итальянского города, залитого солнцем, от горячих лучей которого мысль работает быстрее и страсти разгораются с еще большей силой.

 

«Ромео и Джульетта» – одна из тех пьес Шекспира, которые наиболее богаты красками. В ней много разных тонов, от веселой улыбки до дикого отчаяния, от нежной любви до лютой злобы. Но над всем преобладает любовь к жизни и вера в победу правды и добра.

 

Трагедия эта – одно из тех созданий Шекспира, которые не только вызвали огромное число критических исследований и оценок, но и обрели долгую жизнь в искусстве. Из ее литературных отголосков одним из наиболее известных является, пожалуй, новелла Готфрида Келлера «Сельские Ромео и Джульетта». Бесчисленны отражения этой пьесы в изобразительном искусстве. Но особенно глубоки и проникновенны музыкальные переложения (опера Гуно, симфония Берлиоза, поэмы Чайковского и Свендсена, балет Прокофьева) этого музыкальнейшего творения Шекспира.

 

 

Похожие статьи:

Учебный зал → СОЧИНЕНИЯ по роману М. Шолохова "Тихий Дон"

Учебный зал → СОЧИНЕНИЯ по творчеству М. Горького

Учебный зал → СОЧИНЕНИЯ по роману Лермонтова "Герой нашего времени"

Учебный зал → СОЧИНЕНИЯ по роману А.С. Пушкина "Евгений Онегин"

Учебный зал → СОЧИНЕНИЯ по творчеству А. И. Куприна