Читает автор
Могила де Лонга
с вершины глядит на гранитную серую Лену.
Простора —
навалом,
свободы, как тундры,— не меряно,
и надвое
ветер
ломает в зубах сигарету,
и сбитая шапка
по воздуху скачет в Америку.
Здесь ветер гудит
наподобие гордого строгого гимна.
На кончике месяца,
как на якутском ноже,
розовато
лежат облака,
будто нельмовая строганина,
с янтарными жёлтыми жилами жира заката.
Здесь выбьет слезу,
и она через час, не опомнившись,
целёхонькой с неба скользнёт
на подставленный пальчик японочки.
Здесь только вздохнешь,
и расправится парус залатанный,
наполнившись вздохом твоим,—
аж у Новой Зеландии!
Здесь плюнешь —
залепит глаза хоть на время в Испании цензору,
а может, другому —
как братец, похожему — церберу.
Здесь, дым выдувая,
в двустволку тихонько подышишь,
и юбки, как бомбы,
мятежно взорвутся в Париже!
А руку поднимешь —
она над вселенной простёрта...
Простор-то,
простор-то!
Торчит над землёю,
от кухонных дрязг обезумевшей,
над гамом всемирной толкучки,
всемирного лживого торга
бревно корабельное,
будто бы пёрст,
указующий,
что смысл человеческой жизни
в прорыве к простору —
и только!
Дежнёв и Хабаров,
Амундсен и Нансен,
вы пробовали
уйти от всего,
что оскоминно,
тинно,
пристойно.
Не знали правительства ваши,
что были вы все верноподданные
особого толка -
вы верными были простору.
С простором, как с равным,
вы спорили крупным возвышенным спором,
оставив уютные норы
бельмастым кротам-червеедам.
Лишь тот, кто себя ощущает соперником равным
с простором,
себя ощущает на этой земле
человеком.
Мельчает душа от врагов «правоверных» —
до ужаса мелких.
О, господи,
их побеждать —
это даже противно!
Для «неправоверных»
простор —
это вечная Мекка.
С ним драться не стыдно.
Он сильный и честный противник.
Обижены богом скопцы,
что дрожат за престолы,
за кресла, портфели...
Ну как им не тошно от скуки!
Для них никогда не бывало
и нету простора.
Они бы его у других отобрали,—
да коротки руки!
Диктатор в огромном дворце,
словно в клетке, затюканно мечется,
а узник сидит в одиночке,
и мир у него на ладони.
Под робой тюремной
в груди его -
всё человечество,
под стрижкой-нулёвкой -
простор, утаённый при шмоне.
Убить человека, конечно, возможно...
Делов-то!
Простор не убьёшь.
Для тюремщиков это прискорбно.
Простор, присягаю тебе!
Над могилой де Лонга,
припав па колено,
целую гудящее знамя простора.
1967
Они кланялись тем кто выше Они рвали себя на часть Услужить пытаясь начальству Но забыли совсем про нас Оторвали куски России Закидали эфир враньём А дороги стоят большие Обнесенные...
У меня седина на висках,
К 40 уж подходят годы,
А ты вечно такой молодой,
Веселый всегда и суровый
Говорим мы с тобой как ровня,
Так поставил ты дело сразу,
Дядька мой говорил...
Когда друзья уходят, это плохо Они на небо, мы же здесь стоим И солнце светит как то однобоко Ушел, куда же друг ты там один И в 40 лет, когда вокруг цветёт Когда все только начинает жить...
Степь кругом как скатерть росписная
Вся в траве пожухлой от дождя
Я стою где молодость играла
Где мальчонкой за судьбой гонялся я
Читать далее.........
Мне парень сказал что я дядя Такой уже средних лет А я усмехнулся играя Словами, как ласковый зверь Ты думаешь молодость вечна Она лишь дает тепло Но жизнь товарищ бесконечна И молодость...