"Вижу нечто странное..." Часть 19. (Писульки Эспри де Л'Эскалье)

Эпохальная поэзия 1.

 

 

 

30. «Эпохальная» поэзия.

Рамочка, у меня к тебе просьба. Признаюсь сразу – заварил кашу я, а расхлёбывать её прошу тебя, прости.
Федя, «каша наша» — общая. Так что расхлёбывать надо вдвоём. А что случилось?
Ты помнишь, Рамочка, доцента кафедры Зою Павловну Григорьеву?
Конечно, очень толковая и приятная. Она тебя замещала, когда ты был послан в командировку в Новосибирск, помнишь, к Лаврентьеву. Мне её лекции очень понравились. Она работает на кафедре общей физики. Так, что за кашу ты ухитрился заварить?
Понимаешь, Рамочка, на днях у нас обоих был перерыв между лекциями, сидели и трепались. А Зоя Павловна опять кого-то из наших заменяла. Знаешь ведь, на удобного человека принято садиться верхом. Кто-то начал говорить о Блоке, об оценке Анны Ахматовой его творчества, — мол, «Блок – это не человек эпохи, а сам Человек — Эпоха» и тому подобное. Я услышал эти неумеренные восторги и не удержался. Говорю: «А вот Иван Алексеевич Бунин придерживался несколько иного мнения о Блоке». В общем, начал цитировать твои рассказы об отношении Бунина к Блоку и к его творчеству. Все умолкли; один из преподавателей спрашивает меня подозрительно — мол, откуда у Вас, Фёдор Иванович, такие сведения? Я спокойно отвечаю: «Я уже сказал, от Бунина. Читайте внимательно его критические заметки о писателях.» На следующей перемене Зоя Павловна подошла ко мне и говорит:
Фёдор Иванович, я, признаюсь, и не подозревала, что у Вас такие обширные познания в литературе. (Я предусмотрительно помалкиваю. Не могу же я сказать ей, что все эти «обширные познания» почерпнуты мной из разговоров с тобой!)
Я думаю, — она продолжает вопросительно, --что Вы единственный человек, который мог бы мне разъяснить одно стихотворение Блока «Шаги Командора».
Знаешь, Рамочка, не хватило у меня смелости признаться, что это всё я узнал от тебя. А с Зоей Павловной у меня отношения наилучшие – приятный, порядочный человек и толковый преподаватель. Вот это и есть та «каша», которую я нечаянно заварил. Но что я могу сказать про это стихотворение? Я его даже не читал! Она спросила меня, что это за фраза: «Выходи на битву, старый рок.» Как я её понимаю? К счастью, перерыв окончился, и я заверил её, что на днях дам ответ на все вопросы.
Федечка, не волнуйся и не огорчайся. Я это стихотворение знаю, хотя ни малейшего восторга оно у меня не вызвало. Посидим сегодня – завтра, напишешь краткое эссе о нём и отдашь Зое Павловне. И это — вся «каша»? – Это даже не «Завтрак аристократа»!
У тебя, Рамочка, всё легко и просто, а мне неудобно. И за то, что соврал, и за то, что не признался во вранье.
Федя, никому ты не врал и признаваться тебе не в чем! Накатаем эссе за пол-часа и всё. Я, между прочим, охотно это сделаю ещё и потому, что Зоя Павловна мне тоже симпатична. Как раз, по ассоциации, вспомнила её лекцию по квантовой механике. Она рассказывала нам про волновую механику Шрёдингера, ввела волновую функцию «Пси», написала на доске уравнение Шрёдингера, дала понятие Эрмитовского оператора. Тут, конечно, Боряра поднял руку со своим обычным вопросом: Каков физический смысл «пси-функции»?
Разве Боряра ходит на лекции по физике?
Федя, ты же сам его уговорил перейти на философское отделение, но с правом факультативного посещения лекций на физфаке! Забыл? Это была его просьба.
Разумеется, наши «гении» захихикали. Их всегда забавляет этот Борярин поиск физического смысла во всём.
Подожди, Рамочка. Разве Зоя Павловна разрешает задавать вопросы во время лекции? У меня все вопросы отложены на конец. Я специально оставляю 5-10 минут на это.
Федя, Григорьева разрешает. И я думаю, права она, а не ты. Ты ведёшь лекцию по плану, интересно и логично разворачиваешь страницу за страницей. Я бы сказала, ты играешь лекцию, как актёр исполняет свою роль на сцене. Но монолог! А у Зои Павловны другой подход, более человечный и разумный. Ты получаешь удовольствие от хорошо прочитанной лекции и стараешься это сделать наилучшим образом. Но представь себе, что студенты не поспевают за твоей мыслью, где-то что-то остаётся неясным.
Рамочка, потому я и оставляю время для вопросов...
Федя, много ли тебе задают вопросов после лекции? Немного! Редко!
Это значит, что люди поняли!
Нет, это часто значит, что где-то в ходе лекции часть студентов потеряла нить её! Они не обладают ни твоими способностями, ни быстротой твоего мышления, ни эрудицией, что вполне естественно. И вопросы к концу лекции, в которой часть осталась непонятой, не задаются, потому что или уже забыли, где именно оборвалась эта ниточка между тобой и студентами, или непонятой осталась целая лекция.
А Зоя Павловна, можно сказать, думает не о своём удовлетворении преподавателя от лекции, а о том, чтобы студенты поняли её наилучшим образом. Правильно, вопросы сбивают темп лекции, мешают преподавателю вести её плавно и красиво. Но лекция – не гоночная машина и не «Испанская Школа Высшей Верховой Езды» в Вене! Задача — чтобы люди её поняли от начала до конца. Вот Зоя Павловна и старается, в ущерб своим интересам, довести смысл объясняемого до студентов не в конце, а в процессе её рассказа.
Итак, Боряра перебил её вопросом о пресловутом физическом смысле.
Григорьева тут же пояснила, что сама «пси-функция» вообще никакого физического смысла не имеет, чем вызвала у Боряры полное недоумение.
Знаешь, Рамочка, у Боряры многое вызывает «полное недоумение», не только «пси-функция»!
А Зоя Павловна пояснила, что физический смысл имеет лишь произведение «Пси-функции» на её комплексно-сопряжённую. И смысл его – вероятность нахождения микрообъекта в некоем данном объёме — точнее, плотность вероятности. Зато затем, она, как-то задумчиво, вроде спрашивая саму себя, сказала: «Вот я сейчас, отвечая на вопрос Боряры, подумала об одной исторической аналогии-параллели. Предлагаю и вам задуматься вот над чем: Было ли в истории человеческой цивилизации событие, схожее с введением Шрёдингером «пси-функции», то есть понятия, собственно лишённого всякого смысла (реального)?»
Наши гении фыркнули с места:
Вы, Зоя Павловна, хотите сказать, что «пси-функция» была введена не Шрёдингером, а кем-то до него?
Нет,-- ответила она, — вовсе не пси-функция, а что-то другое, но тоже, схожее с ней по революционности, переворачивающей мышление.
Конечно, никто не ответил на этот вопрос. А вскоре вообще забыли о нём. А всё тот же Боряра не забыл. Через час постучался на кафедру и сообщил Григорьевой, что, ему кажется, он может ответить на этот вопрос.
Постой, Рамочка, откуда тебе стало известно об этом?
Сначала мне рассказал Боряра, а потом Зоя Павловна подтвердила его догадку:
переход от иероглифического письма к буквенному алфавиту!
Ведь что было вначале? Каждое явление, вещь, событие, число — всё обозначалось соответствующим иероглифом. Знания росли, понятий становилось всё больше, росло и количество иероглифов. Это не могло продолжаться вечно! И вот слова-иероглифы люди начали разбивать на отдельные кусочки-буквы, каждая из которых «физического», реального смысла, не имела! Нет явления или предмета в природе, соответствующего букве «Р» или «Ю» или «Ш» Но комбинация нескольких букв – слово — вполне соотносится с какой-то реальностью, что-то обозначает! Вот тебе и лишённая физического смысла «пси-функция», придуманная несколько тысячелетий тому назад! Настоящий квантовый скачок в мышлении древних людей!
Забавно, Рамочка. Интересно, что ты об этом вспомнила. Григорьева мне об этом не рассказывала. Но опять удивительно – Боряра додумался, а другие нет. Даже наши «гении» – Календарини и Затолокани!
Федя, да они просто выкинули из головы этот вопрос. Он же не по физике. А Боряра не забыл, продолжал думать, вот и додумался до аналогии.

Ладно, Федя, займёмся Блоком? Я бы назвала сравнение Ахматовой «Блок – это Человек — Эпоха»: «ШлакоБлочное строительство истории» Ведь «эпоха» — это не человек, а некий временной отрезок, довольно продолжительный. Из таких вот «блоков» и состоит история, неправда ли?
Подожди, Рамочка. Я слышал, что Боряра больше крутится на филфаке.
Он, Федя, наверно, за Людмилой Ивановой пытается ухаживать?
Что ты, Рамочка! Она – красавица и предпочитает, по-моему, мужчин высоких, красивых и хорошо сложенных. А Боряра – никак не атлет и ростом не вышел. Да и вообще, такая красивая девушка может выбирать, и придирчиво. Ухажёров вокруг неё – полно. Прости, Рамочка, что я о ней так говорю. Это вовсе не сравнение с тобой!
Федечка, не обижаюсь, не ревную и считаю её действительно очень красивой девушкой, красивее меня! Ну и что? Она, хоть невысокая, но очень хорошо и пропорционально сложена. Прямо статуэтка! А ходит как? Не ходит, а шествует! Боряра рассказывал мне, что как-то видел, как она шла по улице. Движение замерло! Мужчины с неотрывной тоской смотрели ей вслед, застыв на месте и на лицах — некая болезненная гримаса. Даже троллейбусы сцеплялись друг с другом своими штангами, как дерущиеся олени! Только могучее перо Пушкина могло бы описать такое! Боряра взял и изобразил пушкинским стилем всё это, хотя не совсем прилично, но достаточно ярко и выразительно.
«Ода на прошествие Людмилы по Главному Прошпекту».

Бросая груды тел на груды,
Её волнующие груди
В такт шагу прыгают, разят...
Пах ноет и крови кипят...

Это неприлично и грубо, Рамочка! И что он сделал с «Полтавой»!
Неприлично, натуралистично, да! Но забавно и точно! А «Полтава»? — У каждого бывает своя «Полтава».
Интересно, когда Боряра ухаживает за девушками, он у них тоже допытывается, какой там «физический смысл»?
Я полагаю, Федя, он ищет в них это, и не только это.
И находит, думаешь?
В зависимости от объекта его внимания. Иногда, наверно, находит, иногда – нет.
Федя, что ты тянешь время?
А я, Рамочка, вижу в твоих зелёных глазках мелькают боевые конармейские искорки. Тебе, видно, не терпится вскочить на Пегаса и рубить в капусту чьи-нибудь стихи
Верно, Федя. Ты точно это заметил:

— И вечный бой! Покой нам только снится
Сквозь кровь и пыль...
Летит, летит степная кобылица
И мнёт ковыль...

Ты знаешь эти стихи Заболоцкого, Рамочка?
Как видишь, знаю, если декламирую, но причём здесь Заболоцкий?
Так это же его стихи!
Откуда, Федя, ты это взял?
Несколько раз читал в газете, вот с этой цитатой: «И вечный бой! Покой нам только снится»
Это – не Заболоцкий, а всё тот же Блок.
Не может быть, я точно помню, что они приписывались Заболоцкому.
Федечка, подай мне, пожалуйста, томик Блока и Энциклопедический словарь. Спасибо.
Итак, писано это Блоком в году 1908. Теперь посмотрим, когда родился Заболоцкий? Может он, действительно, был первым, а Блок только позаимствовал?
Так, Коля Заболоцкий родился в 1903 году. Значит в пять лет он уже написал такое стихотворение? Впрочем, если Моцарт в пять лет сочинил свою первую симфонию, то почему мальчик Коля не мог начирикать стих в том же возрасте. Беда только, что навряд ли кто-то печатал поэтические упражнения пятилетнего Коли!
Странно, Рамочка, я годы был уверен, что это стихи Заболоцкого.
Беда, Федечка, что у тебя хорошая память! Приписал какой-то безграмотный дурак эти стихи не тому автору, а вот, такие как ты, любознательные Незабудкины, положили эту чушь на полочку в их мозгу, и запечатлелась эта глупость как барельеф.
Кстати, не могу удержаться: что это за «степная кобылица? Есть, по Блоку, кобылицы разнотипные: кобылицы пустынные, лесные, джунглевые, горные? Может есть и «морская» тоже? Тогда она будет называться – гиппокамп, а если «речная» – то гиппопотам. Представляешь, Федя: «Летит, летит речная кобылица и мнёт ковыль...» Летящий по степи бегемот!...
Гиппокамп – это морской конёк, а гиппопотам – это «речная лошадь». В наших мозгах тоже, а в моём, наверно, особенно, сидит тоже эта лошадка: есть отдел мозга, называемый гиппокампом, морским коньком. Вот, откуда у меня такие «конармейские» искорки в глазах.
Но, если ты хочешь, то, пожалуйста, я спрыгиваю с седла и уступаю его тебе!
Нет уж, Рамочка, скачи дальше. Или плыви.
Скачка тебе не по вкусу? Хорошо, Федя. Пегас – это лошадка, действительно, с норовом. Частенько неумелых седоков сбрасывает лицом в грязь.
Ладно. Команда: «По коням!» отменяется. Переменим и антураж! За дело! Одеваем халаты, резиновые перчатки, двери анатомического театра гостеприимно распахнуты...
Рамочка, я не поспеваю за твоей джигитовкой на морском коньке! Какие халаты? Какие перчатки?
Прозекторские. Ведь мы направляемся препарировать некий труп, уже ждущий нас на оцинкованном столе секционной..
Не понимаю, Рамочка, о чём ты говоришь, но чувство у меня от этого – пренеприятное!
Оно и понятно, Федя, ты физик, а не медик. И занятие это тоже не самое увлекательное, но не огорчайся. У трупика этого, на большом пальце ноги – бирка с надписью: «Шаги Командора» и мы собираемся произвести секцию Post Mortem стихотворения Блока.
Ой, Рамочка, меня просто подташнивать начало от твоего цинизма. Где ты его нахваталась?
У меня было много друзей и знакомых медиков.
Но ты так это неприятно представляешь! Анализ стиха – приравниваешь к препарированию… Фу, мерзость! Прошу тебя, избавь меня от таких сравнений!
Хорошо, Федечка, поняла! Прости, дорогой, больше не буду! Только замечу, в оправдание, что не я первая придумала такое сопоставление.
Сальери в драме Пушкина тоже говорит нечто подобное:

… Звуки умертвив,
Музыку я разъял, как труп. Поверил
Я алгеброй гармонию...

Знаешь, Рамочка, не удивительно, что он отравил Моцарта. Если кто-то так говорит о музыке, значит он и человека погубить может.
Конечно, Федя, в этом и состояла цель Пушкина – создать убедительный образ убийцы гения, и это ему удалось, несмотря на то, что всё это ложь и Сальери никого не убивал. Да, а Goethe, задолго до Пушкина, тоже написал, в «Фаусте»:

Когда мы что-нибудь живое изучаем,
Его мы первым делом умерщвляем…

 

Похожие статьи:

Авторская проза → ВеЛюр. Книга первая. Часть I. Глава 1

Авторская проза → ВеЛюр. Книга первая. Часть II. Главы 1-2

Авторская проза → ВеЛюр. Книга первая. Часть I. Глава 4, Глава 5, Глава 6

Авторская проза → ВеЛюр. Книга первая. Часть I. Глава 2 и Глава 3

Авторская проза → ВеЛюр. Книга первая. Часть I. Глава 7, Глава 8, Глава 9