"Вижу нечто странное..." Часть 22 (Писульки Эспри де Л'Эскалье)

32. Их много… Почему?

Федя, я не помню, как называлась одна пьеса, которую я видела много лет тому назад, но один эпизод врезался мне в память. Может быть, ты где-то читал то же самое или видел? Так вот:
В некоем царстве-государстве жил да был очень жестокий король. Его министры, конечно, волей-неволей должны были исполнять исправно любые его пожелания, вовремя их угадывать (даже не высказанные) и радовать короля своей сметливостью и исполнительностью. В конце-концов произошло восстание и толпы возмущённого народа скопились на площади перед королевским дворцом с явно антимонархическими лозунгами. Армия не была уже в силах справиться с беспорядками. Король и его министры, осаждённые во дворце, с ужасом ждали штурма. И вдруг в толпе раздался выкрик какого-то шутника-провокатора: «Смерть премьер-министру!»
(Ни королю, заметим, ни всему его правительству, ни начальнику полиции или войска!).
И вся толпа, забыв о прежних антикоролевских лозунгах, которые выкрикивала до этого, дружно подхватила и начала ревя скандировать:
Смерть-премь-е-ру!
Смерть-премь-е-ру!
Испуганный таким поворотом настроений, премьер-министр заныл, обращаясь к королю (он-то хорошо понял, куда клонится чаша весов и что он станет жертвенным агнцом, отданным толпе на растерзание!):
«Не слушай их, Король! Что они кричат, дураки? Что они понимают? Они же кричат это ибо — глупцы!»
Король ему ответил:
«Они глупцы, ты прав, но их МНОГО!»

Нет, Рамочка, никогда не читал и не видел, но эпизод этот, особенно сентенция короля, интересны своей циничной откровенностью. Вот и следуй после этого призыву Пушкина:
Хвалу и клевету приемли равнодушно
И не оспоривай глупца!

Кстати, Федя, — сказала Рамона, — ты задумывался над такой странностью:
Почему жизнь всегда пользуется количеством, предпочитая его качеству?
В каком смысле?
В том, что жизнь всегда создаёт огромное количество зародышей, семян живого и разбрасывает их, где попало. Упор на количество – чем больше, тем лучше! Это явно! А ведь она могла бы пойти другим путём – создавать свои зародыши, носители жизни, очень высококачественными, устойчивыми ко всем превратностям судьбы и мёртвой природы.
Знаешь, Рамочка, этот вопрос надо бы задать биологам, а не мне, физику.
Федя, я сейчас не обсуждаю эту тему с позиций профессионализма, я просто спросила себя и тебя мнение о мысли, которая недавно пришла мне в голову.
Так я и говорю, надо спросить у биологов!
Федя, я совсем не уверена, что они смогут ответить что-то путное! Это даже не биология, а скорее, философия. Помнишь, что написано в биографии твоего любимого Роберта Вуда? Насчёт количества?
Конечно, Вуд запомнил слова своего профессора, да так, что привёл их своему биографу. Мне этот отрывочек тоже запал в память.
Сейчас, найду его! Очень уж он впечатляет. Вот, нашёл, читаю:

«… Несмотря на эпизод с ледниками, Шалер (профессор геологии в Гарварде) оставался его лучшим другом на факультете....
Иногда профессор откалывал такие штуки, с которыми мог сравниться хороший водевиль. Один из образцов фантастического красноречия Шалера так удивил Вуда, что сейчас, спустя пятьдесят лет, он всё ещё помнит его наизусть. Речь эта никогда не была напечатана, и он умолял меня (автора биографии Вуда, Вильяма Сибрука) включить её в книгу.
Однажды геолог рассказывал о постепенном развитии жизни на Земле, о предусмотрительности природы, давшей некоторым видам ужасающую плодовитость, спасающую их от исчезновения, ( Рамочка, почти твои слова!), о необходимости массового уничтожения некоторых низших форм жизни, чтобы этим дополнить естественный ход борьбы за существование. Он закончил свою речь так:
«Самка Aphis, то есть обыкновенная травяная вошь, джентльмены, кладёт за одно лето три тысячи яиц, джентльмены, и я подсчитал, что если бы все потомство было живо с того дня, как эти вши впервые появились на Земле, мы бы имели цилиндр, состоящий из них, основанием со всю орбиту Земли вокруг Солнца, и растущий в высоту, устремляясь в пространство со скоростью, большей, чем скорость света!»
Потрясающе образный пример!
Ну, так вот, Федя, я спрашиваю, без слов «предусмотрительность природы», почему жизнь пошла по пути наращивания количества, а не совершенствования видов, давая им наилучшее качество?
Рамочка, я ведь уже знаю тебя, ты не просто спрашиваешь. У тебя уже, наверняка, есть своё мнение на этот счёт, своя гипотеза? Верно?
Да, есть кое-какие мыслишки, фантазии, скажем.
Ну так давай, высказывай. Мне твои «фантазии» всегда интересны, хоть я и в философии и в биологии неуч.
Я, Федя, как бы подвожу «идейную» базу под твою с Францем гипотезу сингулярностей...
Рамочка, это мне ешё интересней, продолжай, пожалуйста.
Федя, ты высказал, а Франц поддержал и тоже стал развивать идею сингулярностей, а именно неких зародышей будущих Больших Коллапсов Вселенной и Больших Взрывов. Но Вы оба ограничились этой гипотезой, как бы пропостулировав её, не отвечая на следующие из неё вопросы: А почему есть такие зародыши? Почему они разные? И почему их так много, по вашим с Францем подсчётам?
Ты права, Рамочка, мы просто высказали предположение, допущение, не указывая его изначальных причин, ну, хотя бы потому, что не пришло даже в голову что-нибудь интересное и путное. Не знаем! Но продолжай!
Так вот, возвращаясь к вопросу о жизни (не удивляйся, Федя, это у меня взаимосвязано). Количество предпочтительнее качества для жизни, потому что качество не гарантирует выживания в нашей Вселенной. Точнее, наибольшей вероятности выживания. Качество всегда ограничено какими-то локальными или всемирными законами, материалом, из которого жизнь строит свои модели, условиями окружающей среды и т.д. Количество же особей, объектов, материальных тел, частиц принципиально в пределах нашей Вселенной, ничем не ограничено! То есть жизнь, выбрав количество, следовала каким-то более общим законам, по которым развивается сама Вселенная. Между прочим, ведь и неповторимость живых существ тоже обусловлена количеством – невообразимо большим числом признаков, оттенков, связей в мозгу, когда числа квадриллионы и квинтиллионы – это просто детская игра в счёт до четырёх! Миллиарды нейронов, у каждого – до десяти тысяч точек контакта (синапсов) с другими нейронами – это совершенно немыслимое количество возможных комбинаций их «соединения»...
Посмотри на диалектику Гегеля: Там тоже – известный закон перехода количества в качество. Но нет в диалектике закона обратного перехода — — качества в количество! Хотя, казалось бы, исходя из столь любимой сердцу физиков-теоретиков и математиков склонности природы к симметрии, оба таких закона должны были бы существовать! Количество переходит в качество – Первый закон диалектики. Качество переходит в количество – закон Второй! А в природе вот этого второго закона нет!
Кстати, мы говорим сейчас о сугубо материальной природе. В «мире идей» этот закон перехода количества в качество далеко не всегда соблюдается. В математике, можно наращивать число единиц до бесконечности и от этого единица не станет минус единицей или мнимой единицей!
Вообще-то, мне только что пришло в голову, наверно есть закон перехода качества в количество. Ибо первый закон диалектики, переход количества в качество, как раз и обусловлен предварительным наличием некоего качества, без которого этот закон не соблюдался бы. Скажем, масса некоего тела из урана 235. Начинаем наращивать его массу, сначала ничего не происходит, но, когда мы переходим некий предел, называемый критической массой – происходит ядерный взрыв. (Кстати, термин «критическая масса» неудачен и неверен. Важна не собственно масса, а соотношение объёма (массы) урана и его поверхности! Вот это, действительно, критический показатель! Если из порошка урана раскатать тонкие листы урановой фольги, толщиной, скажем, в 20 микрон, то такие листы возможно, никогда не дадут эту самую «критическую массу». (Если их не скатывать и не класть один на другой.) Или жидкий раствор солей урана, налитый в цилиндр большого диаметра. Если наклонить этот цилиндр, то поверхность жидкости уменьшится при постоянном объёме и может начаться цепная реакция. Термин «критическая масса» провоцирует неверные действия с определёнными объёмами урана, что и случилось некогда в Дубне, кажется, и несколько работников поплатились за эту ошибку жизнями.)
Но чем он, этот переход количества в качество обусловлен? Качественными особенностями ядер урана – их способностью самораспадаться с выбрасыванием 2-3 нейтронов, которые, будучи поглощены другими ядрами урана 235, вызывают и их распад тоже с выбрасыванием всё увеличивающегося числа нейтронов. Вот вам и ещё одна качественная особенность, обуславливающая цепную реакцию – взрыв!
Затем, если бы в нашем физическом пространстве увеличение линейных размеров тела не вызывали бы увеличения поверхности тела в квадрате, а его объёма в кубе, то реакция эта могла бы не произойти, допустим, и объём бы изменялся только пропорционально квадратной степени. Тогда число нейтронов, вылетающих через поверхность тела оставалась бы удельно тем же, что и число распадающихся атомов и никакого взрыва не было бы.
То есть тут явно видно, что если бы не некие заданные свойства ядер урана, способность делиться при поглощении нейтронов, разница между скоростью изменения соотношений между объёмом тело и его поверхностью, никакого перехода количества в качество не было бы!
Ещё пример, химические реакции. Установлено, что единичные атомы веществ реагируют друг с другом не так, как их множества – кластеры и ещё больше, некие объёмы веществ содержащие триллионы и квадриллионы атомов.
Тоже, эта особенность атомов, их «прирождённые» качества обусловили эти качественные различия реакций, эту зависимость хода реакции от количества.
Мышление – как качественный скачок, вызванный переходом количества нейронов через некий количественный предел. Но и этот переход был бы невозможен, не будь в самих нейронах и их способах соединения в сети специальных качеств, которые и приводят к желаемому эффекту! Значит есть всё-таки и обратный закон?
Качество – в количество?
Так вот, развивается Вселенная, наверно, с обязательным включением в этот процесс Больших Коллапсов (схлопываний) и Больших Взрывов. Это, по всей видимости, её «естественный» путь эволюции. Если бы сингулярность, как зародыш Коллапса и Взрыва была одна, могло бы случиться, что какой-то локальный процесс мог нарушить её развитие и ни Коллапса, ни последующего Взрыва не произошло бы. Но они-то обязательно должны когда-то происходить! Не знаю, почему, но должны! Когда же таких зародышей – сингулярностей много, всегда найдётся одна из них, которая при каких-то условиях обязательно схлопнется (сколлапсирует), а потом — взорвётся!
Значит знакомая нам жизнь на Земле, следует неким вселенским законам наращивания количества (много галактик, а не одна – громадная, много в этих галактиках звёзд, а не одна сверх-гигантская звезда, много планет и других холодных тел, много молекул, много атомов, много элементарных частиц...) И получается, что наша жизнь есть лишь микромодель Вселенной, которая тоже, может быть некая живая форма, вещества ли, каких-то других материй или идей?.. Ибо и там — тот же принцип стремления к количеству для выживания!
Космический Панвитализм?
Во — первых, Рамочка, в своих рассуждениях ты некоторые понятия поставила с ног на голову! У тебя получается примат жизни над мёртвой материей, гилозоизм какой-то. Согласно современным представлениям, жизнь возникла ИЗ мёртвой материи, а у тебя получается, как будто наоборот. А во-вторых, мне эти идеи и рассуждения очень нравятся, несмотря на их явную нелепость и фантастичность! Что-то в них есть...

33. Закон Сохранения Странности.

Они стояли перед красивым многоэтажным зданием, сверкавшим новизной и зеркальными стёклами, расположенным в живописном пригороде Мюнхена. Над широким входом на большой мраморной плите было написано на четырёх языках: немецком, русском, английском и французском.
Институт Физики Мягкого Тела.
Чуть пониже, на той же мраморной плите красовались слова:
Когда я был молод, все члены моего тела были мягкими и гибкими. Кроме одного!
Давно прошло то время. И сейчас все члены мои – жёсткие и затвердевшие. Кроме одного!
Heinrich Heine

В нескольких шагах от них прошла Рамона и помахала им ручкой:
«Что вы, мальчики, такие грустные стоите? Помяните мои слова, вот получите Нобелевскую Премию, тогда дело вовсе станет швах!»
И, смеясь, исчезла в открытых дверях института.
В просторном вестибюле она скользнула равнодушным взглядом по стоящей слева от центральной лестницы красивой стекляной витринке, в которой красовались: атласные майка и трусы, рюмочки из красного стекла, прикроватный ночничёк и распечатанные пачки сигарет. Экспонаты, символизировавшие акт зарождения новой ветви физики, Физики Мягкого Тела. Справа от лестницы на стене располагались в роскошных рамах две цветные фотографии, каждая размером с приличную картину. На одной фигурировал освещённый ярким красным светильником вход в заведение Мадам Шмидке, на другой, снятой на специальную сверхчувствительную плёнку, комната с «физическими» портьерами, погружённая в тёмно-красный цвет, и слабые очертания не обременённой избытком одежды девушки со светящейся ярким голубым светом сигаретой.
Плоды административно-художественной деятельности Франца.
Франц, — подумала Рамона, — прекрасный парень, честный, порядочный, одарённый и с неплохим вкусом. Что вдруг его потянуло украшать вестибюль вот такими «экспонатами»? Всё-таки у Франца есть лёгкая тенденция к «кичу»! И надпись на фронтоне! Не мог выкопать что-нибудь потолковее и поприличнее?
Удивительно, почему на доме, где размещалось «заведение Мадам Шмидке», он ещё не прикрепил позолоченную мемориальную доску с надписью: «Здесь тогда-то и тогда-то физик Ф.И. Шершеляфамов сделал своё выдающееся открытие» Странно, как иногда талантливым, оригинально мыслящим людям вдруг изменяет чувство вкуса и меры… Впрочем, хорошо ещё, что не посадил одну из тех девушек, живую и не слишком одетую, в эту витринку с красной подсветкой и курящую голубую сигаретку. Тогда бы, вообще, отбоя от посетителей не было…

Знаете, Федия, — произнёс Франц, — вот прошло несколько лет. Эффект давно понят и признан, многофазные сингулярности признаны, их разновидности тоже обнаружены, наука новая возникла и мы с Вами, её основатели, заведуем вот этим великолепным институтом. На Нобелевскую премию нас выдвинули, а на душе у меня что-то тоскливо и, вижу по Вашим глазам, что и Вы, вроде, не очень счастливы? Думаю, что Вас томит та же проблема, что и меня? Верно?
Да, Франц, мы оба ЭТО чувствуем и интуитивно догадываемся, что в ЭТОМ есть что-то очень нехорошее и опасное. Да, она пульсирует, и частота пульсаций всё нарастает. В точном соответствии с нашим уравнением для сингулярностей этого типа. Ещё пару лет тому назад она пульсировала с периодом в несколько месяцев, может даже около года, а теперь – пара часов и заметно ускоряет темп.
И пространственно тоже амплитуда колебаний нарастает, она то сжимается до микроразмеров, то разлетается на всю солнечную систему, а, скорее всего, и дальше!
Вы же знаете, астрономы удивляются! Каждый день какие-то открытия новых свойств звёзд, галактик, квазаров, раньше не наблюдавшиеся! Даже протуберанцы на Солнце уже не выбрасываются из него, а, странным образом концентрируясь в хромосфере, струями вливаются обратно в Солнце! Как будто с открытием сингулярностей в космосе стало твориться что-то непонятное!
Вообще, досадно, Федия, изучаем — фантазируем, фантазируем — изучаем, и ничего не знаем о силах, играющих нами! Как кукловод марионетками… Как ветер песчинками, и песчинки эти даже не могут понять, что их двигает, куда несёт, а ведь воображают себя разумными!
Вы понимаете, Федия, что это всё её проделки, нашей… Я ещё пытаюсь себя утешить тем, что эта чёртова сингулярность достигнет некоего порога частоты пульсаций и просто исчезнет, а мы будем искать другую..

Франц, я тоже хотел бы так думать, но… наши мысли, настоящие, а не утешительные, — они другие. Она не исчезнет тихо и бесшумно, она РВАНЁТ Новым Большим Взрывом! Не знаю, почему. Но боюсь, что взорвётся и очень скоро!
Ведь это вытекает и из нашего уравнения. При определённом значении частоты пульсаций сингулярности, она становится неустойчивой. Когда собственное значение оператора пульсаций достигает некой критической частоты, пространственно-временное уравнение становится равным или нулю или бесконечности, то есть и время и пространство попросту исчезают, перестают существовать. А это может означать лишь одно – коллапс (сжатие) всей Вселенной в точку и Большой Взрыв.

Федия, если эти сингулярности «живые» — в ином, конечно, смысле, чем жизнь на Земле, — то, может, ИМ не нравится быть исследуемыми и разгаданными? И как реакция на наши интенсивные поиски «истины» она – сингулярность — раздражается, начинает нервно пульсировать и, наконец, взрывается, дабы прекратить все эти исследования?
Томас Гоббс ведь сказал когда-то, что если бы истина «Сумма углов в треугольнике равна 180 градусам» задевала чьи-то интересы, за эту истину пролилось бы немало крови. Помните, Федия, мы уже говорили на эту тему? А сейчас мне кажется, что и Гоббс не оценил всей силы своего высказывания! Вот заденет кто-то интересы этой «сингулярности Гоббса» — она в ответ и взорвётся Большим Взрывом!

Гейзенберговский принцип неопределённости, но не в микромире, а в Мега-Мега-мире! Процесс измерения и изучения «чего-то», нарушает исходное состояние этого, «чего-то». Изменяет его! Да ещё до такой степени, что это «что-то» – взрывается Большим Взрывом?

Пройдёт двадцать миллиардов лет, Франц, где-нибудь в Том Новом Мире появятся планеты с жизнью, разумом, кто-то опять додумается до идеи сингулярностей, и та сингулярность, которая будет «задета» этими мыслями, исследованиями, гипотезами, теориями, тоже сколлапсирует, а затем взорвётся от раздражения?

Вот вам и объяснение, почему разум не разлетается по всей Вселенной, почему нет следов его. Ведь кто-то где-то додумывается до этой убийственной идеи и всё прекращается в Большом Взрыве! Вся Вселенная! Значит – нельзя думать! А не думать — тоже нельзя, невозможно!

Есть здесь какая-то странная закономерность: сначала мёртвая (по нашим представлениям, мёртвая) материя возникает в Большом Взрыве, постепенно развивается, усложняется её структура, появляется, наконец, жизнь, развивается, достигает некой критической точки – появляется разум, который тоже постепенно развивается, становится всё более изощрённым и… взрывает весь мир...?

А, может быть, разум есть вовсе не высшая стадия развития материи, как мы с самодовольной тупостью считаем, эдакий «высший её цвет, венец творения», а её дегенерация, её вырождение, неоправданное и ненужное усложнение связей в материи. Которое неизбежно провоцирует Большой Взрыв? Не венец, а конец творения?

Raffiniert ist Herr Gott, aber boshaft ist er nicht! – Повторил Франц слова Альберта Эйнштейна, — Изощрён Господь Бог, но не злонамерен!

Не любят эти сингулярности божественно изощрённого разума. Слишком он, разум этот, любопытный, бестактный! Всем интересуется. А сингулярность, она, как женщина, не любит чтобы её секреты известны стали всем!

Я её, Франц, так себе и представлял, какое-то мягкое, нежное тело, не любящее грубых прикосновений и назойливого разглядывания. Потому мы и раздел физики так назвали, неправда ли? Физика Сингулярностей – это Физика Мягкого Тела...

Вы помните, Федия, семинар в нашем институте три недели тому назад? Я бы не хотел напоминать Вам о нём, у Вас и так настроение плохое, но мне это кажется нужным...

Да, да, Франц, я понимаю, куда Вы клоните. Выступление Боряры? Глупости и невежество!

Федия, будьте чуть терпимее. То, что он сказал, оставляет хоть какую-то искорку надежды...

Искорка надежды – от глупости невежды! Какие надежды, Франц? Что он понимает в сложнейших задачах физики?

Федия, он вышел на трибуну и сказал...

Франц, я помню всю чушь, которую он городил… «Я — не физик-теоретик, ибо курс её, который читал нам уважаемый профессор Шершеляфамов, не дослушал. Увы, к математике я крайне неспособен...» — Вот, что он сказал! И тут же начал «рассуждать» о нашем уравнении и «искать ошибки»! Ну, скажите, Франц, это ли не идиотизм? И недаром кто-то из зала спросил его — так зачем он вышел выступать перед аудиторией, которая, в отличие от него, «кое-что» понимает в математике...
А аудитория эта – сотни полторы лучших физиков-теоретиков мира!

Федия, он не искал ошибки! Он предположил лишь, что наше уравнение неполно!

Франц, он сам сказал, что в уравнении ничего не понимает! Как он может судить о его полноте, достаточности и прочем???

Федия, он высказал мысль, что в нём не хватает ещё нескольких членов, дополнительных измерений, в которых, по нашей же, кстати, гипотезе, существует сингулярность. Например, измерение – «вероятность». И высказал довольно забавную мысль, что если уравнение в предельном случае обращается в ноль, то значит и вероятность тоже обращается в ноль, то есть вероятность такого события, что время и пространство обратятся в ноль, невозможна, ибо его, этого события вероятность, тоже стала нулём!

Франц, это безграмотные фантазии Боряры, а мы с Вами – не фантазируем, а строим рассуждения на основе строгой математической логики!

И ещё, Федия, в прениях, Боряра тоже высказал одно интересное предположение. Обратите внимание, Федия, когда он начал выступать, в зале его вообще никто не слушал, но постепенно разговоры прекратились и даже задали ему пару вопросов! А сказал он тогда, что обращение в ноль нашего уравнения, может быть истолковано, не как исчезновение нашего пространства и нашего времени, а исчезновение из них нашей сингулярности! Не пространство-время исчезает, а сингулярность, достигнув критической точки частоты пульсации, исчезнет ИЗ нашего пространства-времени! «Пройдёт» в другие измерения, ей более «подходящие».

Франц, как Вы можете всерьёз думать об этих нелепостях? Он даже не смог написать на доске, как выглядит математически эта его «вероятностная» вставка..

Федия, Боряра производил впечатление человека, несколько стеснительного, но честного и, в то же время, убеждённого в своей правоте?

А Вы видели, Франц, невежду, который бы не был убеждён с своей правоте? Невежды, они всегда убеждены в своей непогрешимости…

Франц продолжал что-то говорить, но Фёдор его не слышал. В сознании вдруг всплыл стих Тютчева:

Блажен, кто посетил сей мир
В его минуты роковые.
Его призвали всеблагие
Как собеседника на пир.

И Фёдор подумал: Да уж, пир! Пир во время чумы! И что это за Всеблагие, если они пируют, когда для мира наступают его минуты роковые! Если они Всеблагие, то есть некое средоточие всего блага на Земле, то почему они вообще допускают эти минуты, когда мир рушится, сметая вместе с собой миллиарды и триллионы жизней существ, населяющих этот мир? И что же имел в виду Тютчев, говоря о «блаженных», которые посещают этот мир, когда его сотрясает такой вот катаклизм? Смысл слова «блажен» — двойственный! Блажен – это свят, освящён, причислен к лику святых. Но есть и другой смысл, проистекающий из библейского выражения: «Блажены нищие духом, ибо их есть Царство Божие!» То есть духовно убогие, дураки и дегенераты! Юродивые! Ведь только они и могут «посетить сей мир» в такие минуты и секунды. Какой разумный полезет добровольно в кромешный ад рушащегося мира? ...

… Федия, смотрите! Что это? Всё мелькает! Ах — это небо мерцает разными, необычно яркими цветами: Красное! Зелёное! Желтое! Голубое! Фиолетовое!.. И на этом ярком небе вдруг ясно виден Млечный Путь и звёзды, даже отдалённые галактические туманности вдруг стали видны глазу… Что это, Господи?
.
Франц, ЭТО настало! Давайте, скорей пожмём друг другу руки, на прощание…

Их руки соединились в крепком пожатии… И Фёдор с горечью подумал, что Рамону он уже не успеет обнять, расставаясь навсегда. Только в мыслях…

 

Похожие статьи:

Авторская проза → ВеЛюр. Книга первая. Часть I. Глава 4, Глава 5, Глава 6

Авторская проза → ВеЛюр. Книга первая. Часть I. Глава 7, Глава 8, Глава 9

Авторская проза → ВеЛюр. Книга первая. Часть I. Глава 1

Авторская проза → ВеЛюр. Книга первая. Часть II. Главы 1-2

Авторская проза → ВеЛюр. Книга первая. Часть I. Глава 2 и Глава 3